Научный отчет экспедиции этнографического отдела музея-заповедника «Томская Писаница» за 1993 год

ЭТНОГРАФИЯ

УДК 039

НАУЧНЫЙ ОТЧЕТ ЭКСПЕДИЦИИ ЭТНОГРАФИЧЕСКОГО ОТДЕЛА МУЗЕЯ-ЗАПОВЕДНИКА «ТОМСКАЯ ПИСАНИЦА» ЗА 1993 ГОД

Скрябина Людмила Анатольевна,

к.и.н., ведущий научный сотрудник, музей-заповедник «Томская Писаница» (Москва, Российская Федерация). E-mail: smila@rambler.ru

В статье представлены результаты этнографического обследования русского населения Среднего Притомья на основе научных отчетов и дневников экспедиции музея-заповедника «Томская Писаница». Целью экспедиции являлось выявление памятников народной архитектуры, сбор информации по материальной и духовной культуре, приобретение экспонатов в фонды музея-заповедника.

SCIENTIFIC REPORT ETHNOGRAPHIC DEPARTMENT&S EXPEDITION OF THE MUSEUM-PRESERVE «TOMSKAYA PISANITSA» 1993

Skryabina Lyudmila Anatolievna,

Candidate of History Science, the leading science member, Museum-preserve «Tomskaya Pisanitsa» (Moskov, Russian Federation). E-mail: smila@rambler.ru

This article includes the results of ethnographic research of Russian people who lived in Middle Pritomie based on the scientific reports and fairies of open-air museum&s expedition. The aim of the expedition was to identify the examples of folk architecture, to collect the information of the material and spiritual culture, the acquisition of the exhibits in the museum-preserve.

Время проведения экспедиции: 16-24 августа 1993 г.

Состав экспедиции: Скрябина Л. А. - начальник экспедиции, зам. директора по науке; Шумков К. М., Недосекин П. А., Уютова Е. А. - студенты КемГУ.

Цель экспедиции: этнографическое обследование русского населения Притомья: выявление памятников народной архитектуры, сбор информации по материальной и духовной культуре, приобретение экспонатов в фонды музе -заповедника.

Маршрут: населенные пункты Крапивинского района Кемеровской области - с. Борисово - д. Максимово - с. Тараданово - с. Салтымаково.

Отчет составлен по материалам дневниковых записей, архивных и библиографических исследований. За время экспедиции было обследовано 4 населенных пункта, опрошено 40 информаторов (список прилагается).

I. СВЕДЕНИЯ О ФОРМИРОВАНИИ РУССКОГО НАСЕЛЕНИЯ НА ТЕРРИТОРИИ КРАПИВИНСКОГО РАЙОНА

Заселение и освоение территории современного Крапивинского района Кемеровской области началось лишь в начале XVIII в. и связано со строительством Мунгатского острога (станца), возведенного в 1715 г. кузнецкими казаками «как главный пункт дистрикта по просьбам многочисленных поселенцев, которые хотели поселиться в этой местности» [13, с. 71]. Учитывая, что к этому времени военные набеги кочевников на данной территории прекратились, возведенный острог практически не имел оборонительного значения, а стал административным центром нового земледельческого стана. В 1-ю ревизию (1720 г) в Мунгат-ском дистрикте помимо самого острога значились еще три деревни, расположенные на р. Ине и ее притоках Меретская, Косминская и Верх-Уенская [9, л. 324-330]. В 1734 году Г. Ф. Миллер в своем «Описании Кузнецкого уезда Тобольской провинции...» перечисляет в ведомстве Мунгатского острога уже 13селений, в числе которых деревни Крапивина, Банная (она же Черданцева) и Шевелева [13, 81].

Весьма активное заселение исследуемого района происходило в период между 11-ой и 111-ей ревизиями (1744-1762 гг.). В частности, в это время возникли деревни Арсёнова, Бердюгина, Березова, Барачатская, Борисова, Долгополова и Максимова [2]. Их основание, вероятнее всего, связано с внутренними сибирскими миграциями русского населения, хотя, возможно, что первыми поселенцами этих деревень стали бежавшие в Сибирь за лучшей долей крепостные крестьяне из европейской части России.

В 1759 году Указом Елизаветы Петровны крестьяне Кузнецкого уезда были приписаны к императорским заводам и, по сути, стали крепостными царской семьи. По Высочайшему повелению территория всего Колывано-Воскресенского горного округа была закрыта для переселения государственных крестьян, ссыльных и новых вольных поселенцев. А приписные (заводские) крестьяне могли передвигаться и основывать новые поселения только с разрешения заводского начальства и в пределах ведения Канцелярии горнозаводского округа. Часто Канцелярия горного начальства сама переводила крестьян на новое местожительство.

В период между Ш-ей и ГУ-ой ревизиями (17621782 гг.) на территории современного Крапивин-ского района появились деревни Поперешная, Салтымакова, Тараданова, Сарапкина, Соплякова (ныне Кабаново), Ново-Барачатская [4]. В следующее десятилетие (с 1783 по 1794 гг.) возникли деревни Междугорная, Трифонова и Плешкова (ныне Скорюпино) [5]. На рубеже ХУШ-ХГХ веков, между V и VI ревизиями (1795-1811 гг.) были основаны деревни Ключевая, Змеинская, Лачинова, Чумашкина. Во втором десятилетии XIX века -деревня Фомиха [3; 10].

Согласно сохранившимся документам, д. Тараданова была основана крестьянами из д. Арсе-новой, первыми жителями д. Салтымакова являлись крестьяне деревень Борисовой, Арсеновой и Колычевой, основателями д. Сарапкиной стали бывшие жители д. Черданцевой (Банной), а д. Фомихиной переселенцы из с. Борисова, деревень Долгополовой, Поперешной и Максимовой [10; 11].

На протяжении ХУ111-Х1Х веков на Кабинетских землях при реках Томь и Мунгат в непосредственной близости от русских поселений Мунгатской

волости располагались инородческие улусы -Атынаковский, Ажендаровский и Сосновский, входившие в состав Боянскойясашной (инородческой) управы. Изначально жителями этих улусов было местное тюркоязычное население, которое к концу XIX века полностью русифицировалось -говорили только по-русски, придерживалось русского крестьянского уклада, исповедовали православие и о своих этнокультурных истоках знали только то, что они не просто крестьяне, а «ясашные».

Анализ имеющихся архивных и статистических источников указывает на то, что после VIII ревизии, с 1834 и вплоть до 1911 года (включительно), новых поселений на территории современного Крапивинского района Кемеровской области не возникало [10; 15; 17].

В тоже время, в 80-90х гг. XIX в. статистика фиксирует значительное увеличение количества дворов и рост населения практически во всех вышеперечисленных старожильческих селениях [16]. Очевидно, что эти перемены стали результатом новой переселенческой политики государства после отмены крепостного права.

Новая, более массовая волна переселений, повлекшая за собой образование новых населенных пунктов, была связана с проведением Столыпинской аграрной реформой и деятельностью Томского переселенческого района (1906-1916 гг.), в ведении которого находилось проведение землеотводных работ, нарезка переселенческих участков, организация и руководство водворения и землеустройства переселенцев. На территории Крапивинской и Мунгатской областей первые переселенческие участки появились после 1911 года. Согласно документам Томского переселенческого Управления, в 1916 г. в Крапивинской и Мунгатской волостях Кузнецкого уезда имелось 18 переселенческих участков, на территории которых уже были организованы поселки Порывай - 15 дворов, Красное Озеро - 20 дв., Бартеньевский - 90 дв., Калашниковский - 16 дв., Бородинский- 15 дв., Александровский -13 дв., Тупичихинский - 11 дв., Федоровский - 9 дв., Луговской - 13 дв., Желтов-ский - 12 дв., Баженовский - 10 дв., Таловский - 15 дв., Ново-Никольский - 15 дв., Рябковский - 10 дв., Никандровский - 3 дв., Спусковая - 20 дв., заимка Набочиха - 1 дв., Кутузовские хутора - 25 дворов [8, лл. 5,7].

Приток населения из европейской части России продолжался и после 1917 г. В частности, в период с 1917 по 1920 г. были основаны нынешние деревни Комаровка и Ивановка [18]. В 20-е годы ХХ в. возникли поселки Перехляй, Михайловский, Зеленовский, Каменный, деревня Каменка и др. Согласно учетным сведениям за июль - август 1928 года, в пределах административных границ

сегодняшнего Крапивинского района1 насчитывалось 118 населенных пунктов, из них 7 сел, 26 деревень и 85 поселков, выселков, заимок и хуторов, многие из которых вскоре превратились в деревни [6, лл. 8-10, 29-33]. В 30-х гг. в районе на специально отведенных участках активно селили спецпереселенцев - семьи раскулаченных из разных районов страны [1, л. 81].

Большинство поселений, возникших на волне переселений 1900-1930-х гг., судя по имеющимся архивным материалам, просуществовали до 60-х годов и исчезлов результате политики укрупненияколхозов и совхозов. Затем уже в 70-80-х гг., по причине попадания в зону строительства Крапивинской ГЭС, было расселено и уничтожено еще порядка 20 деревень. В тоже время, очередная социалистическая «стройка века» привлекла новых переселенцев из разных уголков СССР и в 1976 году на карте района появился поселок гидростроителей - Зеленогорский [22, с.29, 63-66].

В настоящее время в составе Крапивинского района числится 33 населенных пункта, из которых 21 основаны в XVIII - первой половине XIX вв.

II. ИСТОРИКО-ЭТНОГРАФИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА НАСЕЛЕННЫХ ПУНКТОВ

Село Борисово

Село Борисово на реке Уньге основано в середине XVIII в. По местной легенде первую заимку на месте современного села основали братья Лазарь, Борис и Илья. Первоначально деревня называлась по имени старшего брата - Лазаревой, а после его смерти была переименована в Борисову [14].

Согласно данным Ш-ей ревизии, в 1763 г. в заводской деревне Борисовой Мунгатской волости числилось 65 душ приписных крестьян мужского пола [2]. В «Списке населенных мест Томской губернии за 1859 г.» Борисово (Лазарево) значится уже как село с церковью, в котором начитывалось 69 дворов, 210 душ мужского и 194 души женского пола [15].

На рубеже веков в Борисово насчитывалось 113 дворов и 694 жителей. В то время село являлось административным центром Мунгатской волости Кузнецкого уезда. Здесь располагались волостное правление, сельское училище, общественный хлебозапасный магазин, кожевенный завод, три торговые лавки, питейное заведение. Село Борисовское было также местом проведения нескольких ярмарок [16]. По словам, информаторов, в 80-90-х годах XIX в. В Борисово и в соседние селения «переселилось много мордвы» [1, л. 5 об].

Новый этап переселений был связан со Столыпинской аграрной реформой. В 1911 году село разрослось до 145 хозяйств, а его население превысило 1 тысячу человек [17]. В период с 1911

по 1920 гг. - количество дворов увеличилось до 348, а население выросло до 2174 человек [18].

Подавляющее большинство переселенцев были выходцами из Саратовской губернии, селились отдельно от старожилов, создав свою «Саратовскую улицу» (ныне ул. Кирова) [1, л. 9 об.]. С начала ХХ века, село начало территориально разрастаться все дальше от берегов Уньги.

Деревянная церковь во имя Святителя и Чудотворца Николая была построена и освящена в 1846 г. Причт по штату составляли священник, дьякон и псаломщик. Помимо села Борисовского в приход входили деревни Максимова, Бердюгина, Чусовитина, Чеснакова, Долгополова, Тараданова. Кроме Никольской церкви в приходе имелось еще четыре часовни: в самом селе Борисово, а также в деревнях Бердюгиной, Чеснаковой и Тарадановой [21; 1, лл.13, 29,59 об].

По воспоминаниям старожилов, церковь располагалась в центре села, на месте современного Дома культуры. Храм закрыли в середине 30-х гг. Здание некоторое время использовали под сельский клуб [1, л.13, 59об.]. Самая старая часть села сегодня - это улицы Кузнецкая, Заречная и ул. Кирова (быв. Саратовской). На этих улицах сохранились замкнутые усадьбы с пятистенками и крестовыми домами начала ХХ в. Большинство старых домов в Борисово обшиты досками (окожу-чены). Также отмечена традиция внешней побелки сруба (фото 1). В хозяйственной части усадеб часто встречаются крытые сенники с плоской покатой крышей, сооруженные над стайками (фото 2).

Фото 1.

Фото 2

Из полевого дневника экспедиции

Тряпкина Просковья Егоровна, 1907 г. р., уроженка с. Борисово: «В Борисово мои деды прибыли из Мордовии. Бабушка говорила, что мордвы тогда сюда много понаехало. Родители, Егор Васильевич Тряпкин и мама Матрена Алексеевна, в девичестве Сурайкина, уже здесь родились. У нас в семье все по-мордовски говорили, я тоже этот язык в детстве знала. Перед революцией и в 20-х годах сюда приехало много других переселенцев, больше всего было из Саратовской губернии. Они селились за мостом.

Дом, в котором я сейчас живу, мои братья строили в 20-х годах, раньше здесь старший брат с семьей жил, а родительская изба рядом стояла. Сейчас ее уже давно нет.

Село наше было богатое. Церковь здесь была в честь Николы Чудотворца. Некоторые зажиточные в двухэтажных домах жили. Как правило, в таких домах еще лавки держали. В Борисово было много хороших мастеров - бондари, сапожники, скорняки. На Уньге две мельницы работали» [1, лл. 3-3об].

Терещенко КлавдияТихоновна, 1916 г. р., уроженка с. Борисово: «Родители мои, Терещенко Тихон Никитич и Пелагея Степановна (в дев. Чувилкина), приехали из Саратовской губернии. Моему старшему брату тогда было 3 года. Уже здесь, в Борисово, у них еще шестеро детей народилось. В селе народу было много и земли было много. Местных сибиряков звали «чалдонами». Церковь в селе была большая. На колокольне висело 3 больших колокола и 3 маленьких. Служили в храме батюшка, дьякон и псаломщик» [1, лл. 6-6об].

Ардашкина Екатерина Захаровна (в девич. Харитонова), 1925 г. р., уроженка с. Борисово:

«Родители прибыли в Сибирь в 1924 г. из Саратова. Сначала приехали в Чесноки, но земли для приезжих там не оказалось. В Борисово к тому времени уже было много саратовских, они заселяли целую улицу, которая так и называлась «Саратовская» (ныне ул. Кирова), она начиналась от церкви. Мой дом построен в 1913 году кем-то из саратовских родственников, которые первыми сюда переселились.

Борисово было большим селом, здесь всех принимали. Мама рассказывала, что по неписаному правилу переселенца, построившего на участке печь, выселить было уже нельзя. Поэтому печи строили ночами, а после этого, закрепившись, ставили сруб.

В доколхозные времена люди здесь жили богато. Были двухэтажные дома. Богаче всех были кулаки-чалдоны, так как они больше всех работали. Отец, помню, говорил: «Кулак приляжет на кулак, да вскакивает тут же работать». В 30-х годах многих чалдонов раскулачили. Вообще, чалдоны и говором от россейских отличались. Например, всегда приговаривали: «почто паря.» [1, лл. 9об - 10].

Кротов Иван Иванович, 1910 г. р., уроженец Гомельской губернии: «Мои родители были беженцами. В Первую мировую из Белоруссии в Сибирь приехали, в Борисово в 1918 г. осели. В селе тогда была волость, здание Правления стояло там, где сейчас школа. Напротив Правления располагалась церковно-приходская школа - длинное такое здание с четырьмя входами. Церковь была на месте нынешнего клуба. На колокольне в четырёх проемах на толстых балках висели колокола на заушинах. Когда колокола сбрасывали (в 1933 или 1935 годах это было), самый большой на половину в землю ушёл. Всю церковную утварь увезли в Кемерово. Местные жители иконы, что попроще, разобрали по домам. Были в Борисово и двухэтажные дома, но когда хозяев раскулачили, дома эти посожгли, а некоторые разобрали. В Максимова сейчас дома из тех бревен стоят.

До колхозов земли было много, особенно у сибиряков-чалдонов. Название чалдон - это от названия реки, откуда они в Сибирь пришли. Переселенцев принимали в общину на общем

сходе. Там же решалось, какую мзду взять за вступление: четверть самогона, вино или деньги»[1, лл. 13-13 об].

Жеребцова Екатерина Степанова, 1913 г. р., уроженка с. Борисово: «Родители мои приехали сюда из под Вологды. Им нравилось, что здесь земли было много. Чалдоны их не обижали, приняли в общину. Кроме чалдонов и переселенцев, русских, мордвы, чувашей, в селе жили еще староверы (чашники). Эти всех чурались, жили богато.

Волость (Правление) стояла на том месте, где сейчас школа. Там сидели волостной староста и писарь. Самый большой дом - двухэтажный магазин купца Пьянкова стоял на берегу реки. На Уньге две мельницы было: одна в селе, другая ближе к деревне Максимовой» [1, лл. 15-15 об].

Шамина Ирина Ильинична, 1918 г. р., уроженка с. Борисово: «Родители мои из россейских. Отец - Илья Ефимович Шамин приехал в Сибирь, когда ему было 16 лет, мама Пелагея Сергеевна Щербина в 10 лет. Дед Сергей Дмитриевич пришел в Сибирь ходоком, нашел здесь себе друзей и договорился о месте в селе Борисовском. После этого перевез сюда всю семью. В то время вокруг Борисово была непроходимая тайга.

Всё село делилось на чалдонский и россейский края. Чалдоны жили за рекой. Любимым их ругательством было: «Распятнай, тебя!»

Служба в церкви была до 1930 г. В 1933 сняли колокола, самый большой весил 160 пудов, тот, что поменьше, 60 пудов. Ещё было несколько колоколов по 20 пудов, а также много маленьких. Предпоследним священником церкви был отец Василий, а последним - отец Виталий [1, лл. 59-60 об].

Горёва Федора Григорьевна (в дев. Кори-ковцева), 1918 г. р., уроженка д. Лачиново: «Родители мои с Вятки, их привезли сюда подростками, лет по четырнадцать. Лачиновой-то теперь нет, а была большая деревня, тянулась километра на два вдоль речки. Делилась на «чалдонский край» и «россею». Сибиряки нам вслед говорили: «Вон, Россея пошла!». У родителей было семеро детей, пока ребятишки не народились, жили вместе два брата с женами и родителями, а потом отселились. В Борисово я приехала в 1936 году, когда замуж вышла. Церковь еще стояла, но уже не действовала [1, лл. 8-8 об].

Деревня Максимово

Деревня Максимово расположена на обоих берегах реки Уньга, в двух км от села Борисово. Основана в середине XVIII в. Согласно местной легенде, названа по имени борисовского крестьянина Максима Ерофеева, который срубил первую избу на новом месте [14].

По данным Ш-ей ревизии, в 1763 г. за заводской деревней Максимовой Мунгатской волости

числилось 26 душ мужского пола [2]. Через сто с небольшим лет, в 1859 г., здесь было 26 дворов, 87 душ мужского и 95 женского пола [15].

К началу ХХ века население деревни увеличилось незначительно и оставалось преимущественно старожильческим. В 1899 г. в селении числилось 30 дворов и 330 жителей [16]. Массовый приток населения за счет переселенцев из европейских губерний России начался в первые годы Столыпинской реформы. В 1911 г. здесь насчитывается уже 65 дворов и 375 человек [17]. В 1920 г. - 101 крестьянский двор и 525 жителей [18].

Деревня относилась к православному приходу Никольской церкви села Борисово [21].

В Максимово частично сохранилась историческая планировка. Самая старая часть села улица Заречная и часть ул. Центральной, где осталось несколько «окожученных» (обшитых тесом) пятистенков и крестовых домов начала ХХ века. В хозяйственной части усадеб, как и в Борисово, встречаются крытые сенники с плоской покатой крышей, сооруженные над стайками.

Из полевого дневника экспедиции

Кадошников Леонид Дмитриевич, 1909 г. р., уроженец д. Максимово (фото 3): «Кадошниковы и Ерофеевы - природные сибиряки. Мой прадед Ерофеев Алексей Дмитриевич и его брат были крепостными, приписанными к Гурьевскому заводу. Дед Семён Алексеевич прожил 97 лет. Здесь же, в Максимово, родились отец Дмитрий Миронович и мать Аксинья Семёновна. Родительский дом был пятистенком. Жила в нем семья наша в 9 человек. Когда брат, а потом и я женились, нас отделили -поставили нам новые дома, тоже пятистенки.

Главным в деревне был староста. Выбирали его на общем сходе. Выбор падал на мужика хозяйственного. Но от общей работы его никто не освобождал.

Фото 3

Деревенская поскотина была от речки Униги до Перехляя. В колхозные времена ее распахали. На Уньге было много небольших мельниц - мутовок. Мой отец вместе с другими мужиками сами сделали запруду и поставили общественную водяную мельницу. Была мельница и у моего тестя Семёна Егорьевича Ерофеева. Стояла она на окраине деревни. Тестя в советское время раскулачили и сослали. Жил еще в деревне лавочник Мельков Аркадий Борисович. Он крестьянствовал, как и все - пахал, сеял, жал, но в доме у него всегда можно было купить все, что нужно для хозяйства.

Земли было много. Еще до революции в округе селилась мордва. Земельное начальство выделило им земли под хутора за Максимово. Например, Перехляй - это мордовский поселок. Так называлась деревня в Пензенской губернии, откуда они переселились. Несколько мордовских семей поселилось в Максимово. Последняя большая волна переселенцев сюда из мордвы и чувашей была в 1922 г.

В Максимово старожилы и переселенцы не конфликтовали. Основные различия поначалу были в языке, хотя все переселенцы тоже на русском говорили. Но у сибиряков здесь был свой особый говор. Например, прошедший год называли - ла-нись, завтрак - обедом, обед - паужинать, ужин -ужинать.

В церковь молиться ходили в Борисово. Но в съезжий праздник, Петров день (12 июля), к нам в деревню съезжались родственники и знакомые из соседних деревень, приезжал священник из Борисово. В Междугорном была старообрядческая церковь. Старообрядцы были и в Борисово» [1, лл. 16-19 об].

Село Тараданово

Село Тараданово расположено на реке Уньга, в 9-ти км от с. Борисово. Основано во второй половине XVIII в. крестьянами деревни Арсёново [11]. Первые статистические сведения, касающиеся деревни Тараданова Мунгатской волости, относятся к ГУ-ой ревизии. Согласно им, в 1782 г. в ней значилось 28 душ приписных крестьян [4]. В «Списке населенных мест Томской губернии в 1859 г» в заводской деревне Тараданова числилось 39 крестьянских дворов, 110 душ мужского и 122 души женского пола [15]. В 1899 г. в селении было уже 83 двора и более 500 жителей [16]. А за первые два десятилетия ХХ века за счет переселенцев из европейских губерний население деревни увеличилось более, чем в два раза. В 1920 г. здесь насчитывалось 247 крестьянских дворов и проживало 1410 человек [18].

Переселенцы из разных губерний селились раздельно, создавая свои улицы и края. По словам информаторов, наибольшее число переселенцев прибыло из Орловской, Курской, Саратовской

и Черниговской губерний [1, лл.56]. Накануне коллективизации, в 1926 г., в селе Тараданово было 1815 жителей и 345 хозяйств [19].

Деревня относилась к православному приходу Никольской церкви села Борисово, но имела свою часовню, построенную, вероятно, после 1914 г. [21]. В 30-х годах часовня была закрыта, а затем разобрана на стройматериалы. По словам старожилов, часовня стояла на том месте, где сейчас располагается сельский совет [1, л. 44].

В настоящее время в селе сохранились несколько пятистенков и крестовиков постройки начала ХХ в. Также как в Борисово и в Максимово, здесь широко распространена традиция «окожучива-ния» - обшивки срубов жилых домов.

Из полевого дневника экспедиции

Асякин Иван Филатович, 1900 г. р., уроженец д. Слободка Крамского уезда Орловской губернии: «Мне было 7 лет, когда с родителями приехали сюда. В тот год

в Тараданово переселилось еще 8 семей с Ор-ловщины. В России земли не хватало. Детей много, а пашни очень мало, только то, что когда-то барщиной отвели. Что говорить, даже картошку посадить негде было. Сначала в Сибирь были посланы ходоки. Они договорились предварительно, потом все остальные выдвинулись в путь. За приписку к деревне платили 25 рублей за семью. Наша семья была из 4 - х человек: отец, мать, сестра и я. Многие сначала жили в землянках, но отец сразу купил баньку и первое время мы жили в ней. Отец работал пильщиком, тёс изготавливал для строительства домов. Работы в Тараданово хватало, на сторону, в другие деревни, на заработки не ходил. Когда отец денег подзаработал, купили плуг (давали в рассрочку), лошадь, корову. Стали свое поле обрабатывать. Многие переселенцы поначалу работали на сибиряков. Они принимали хорошо. Своих работников кормили, одевали. Я в детстве бороноволоком был, у людей работал и на своем поле» [1, лл. 21об - 22 об].

Черных Екатерина Максимовна (в девич. Алёшкина), 1917 г. р., родилась в Саратовской губернии: «Наша семья приехала в Тараданово в 1925 году из Саратовской губернии.Уехали оттуда из-за голода. Кроме саратовских здесь жили курские и орловские. Орловских прозывали «орлы», они за рекой жили. Все старались селиться в своем краю. Хотя сибиряки хорошо относились к переселенцам, не враждебно. Сами сибиряки улицами не селились. Говорили: «сибиряк сделает сельницу хлеба и идёт, где булка упадёт, там и селится».

В России у всех большие семьи были, взрослые женатые сыновья с родителями проживали, а в Сибири женатых сразу отселяли, дома им строили. Двухэтажных домов в деревне не было, а вот изб, которые дерном крыли, очень много. Бани на реке

ставили. Еще здесь, в Тараданово, была часовня, а церкви в Борисово и Аиле» [1, лл. 26-26 об.].

Калмыков Тимофей Яковлевич, 1914 г. р., уроженец д. Тараданово: «Родители приехали из Курской губернии. Мать - Марина Павловна Асеева, отец - Яков Борисович Калмыков. Переселенцев к тому времени уже много в деревне было. Селились улицами по губерниям, кто из какой вышел. Эти улицы так и называли Курская, Саратовская, Хохловская (Черниговская), Орлы или Орловская, Сибирская.

Сибиряки-чалдоны и переселенцы мирно жили. Конечно, чалдоны были зажиточнее и поэтому немного презирали остальных жителей. Дразнились: «россея - засеря», за то, что переселенцы ходили в лаптях и переобувались в сапоги только перед церковью.

Чалдоны - это всё бывшие ссыльные в основном, среди них много грамотных было. Часовню построил Александр Ефимович Черданцев. Его сына разбил паралич, вот он и дал обет, возвести дом Божий, что и сделал. Говорили, что сын поправился. Службу в этой часовне вёл священник из с. Борисово и только по праздникам. Перед революцией хотели церковь строить, уже брёвна свезли, да гражданская война началась [1, лл. 56-58].

Село Салтымаково

Село Салтымаково расположено на правом берегу р. Томи в среднем ее течении. Селение основано во второй половине XVIII в. крестьянами деревень Арсеновой, Борисовой и Колычевой [11]. Согласно данным ГУ-ой ревизии, в 1782 г. здесь числилось всего 8 душ приписных крестьян [4]. В «Списке населенных мест Томской губернии за 1859 г.» в заводской деревне Салтымакова (Заречной) насчитывалось 29 дворов, 84 души мужского и 83 женского пола [15]. В 1899 году - 49 дворов и 161 житель, имелась мелочная лавка [16]. Согласно поименному списку деревни за 1901 год, сохранившемуся в Томском государственном архиве, здесь жили сибиряки-старожилы Усанины, Чусовитины, Шерины, Анкудиновы, Вязмитины, Коневы, Седельниковы. Среди переселенцев указаны Николай Губкин, Сосипатий Ерофеев, Корнила Чусовитин [7]. Судя по фамилиям, тоже сибиряки.

К 1920-му году в Салтымаково проживало уже 650 человек, а количество дворов увеличилось до 120 [18].

На протяжении долгого времени деревня Салтымакова относилась к приходу церкви Св.

Прокопия Устюжанина села Аило-Атынаково. В 1908 году в деревне был открыт молитвенный дом, и, по-видимому, уже после 1917 г. построена церковь [20]. В 1929 г. при Салтымаковской церкви был образован самостоятельный приход [12, с. 23]. Как и повсеместно, храм был закрыт в 30-х годах ХХ в. Название церкви установить не удалось. По словам старожилов, здание храма располагалось в центре старой улицы на берегу Томи [1, л.78]. К настоящему времени эта улица не сохранилась.

В 1970-х гг. в связи с предполагаемым затоплением многие жители переехали. Уроженцев Салтымаково в настоящее время в селе почти не осталось.

Из полевого дневника экспедиции.

Лапаева Анна Васильевна (в девич. Иванова) 1908 г. р., уроженка Казанской губернии: «В Сибирь я приехала в 1927 году. Жили с родителями в Крапивино и Фомихе. Потом были причислены к Баженовскому участку, там была тайга, место для домов и огорода корчевали. Хлебопашеством не занимались, держали скотину: коров, лошадей. Рядом располагались другие участки - Репковский, Богдановский, Ленауровский. Селились там только россейские. В Салтымаково я приехала в 1938 году. Местная церковь уже не действовала, в ней был зерносклад. В 1958 здание разобрали и построили из бревен библиотеку за школой, а потом и совсем разобрали на дрова» [1, л.73].

Шевченко Евдокия Андреевна (в девич. Баранова), 1920 г. р., уроженка д. Арсёново: «Сама-то я родилась в Арсёново. В Салтымаково с 1950 года живу. Церковь помню, она, конечно, закрытая давно была, стояла на берегу рядом со старой почтой, а кладбище старое было там, где сейчас пилорама.

Арсеново во времена моего детства делилось на края - хохловский, чалдонский и барановский. Барановы - коренные сибиряки. Еще настоящие сибирские фамилии - Коневы и Смердины. У чалдонов говор был не такой, как у россейских. Почему-то их «желтопупыми» называли. В церковь арсеновские в Аил ходили» [1, л.78об. -79].

Алексеев Николай Петрович,1921 г. р., уроженец д. Ажендарово: «Моей родной деревни Ажендаровой уже нет. Она небольшая была, всего две улицы. Поначалу в ней жили ясашные татары, их в армию не брали. Всех русских там тоже когда-то ясашными звали. В церковь из Ажендарово народ сюда, в Салтымаково, ездил» [1, л.73об].

Традиционная культура, быт и верования русского населения обследованных населенных пунктов

В ходе экспедиции из бесед с информаторами пожилого возраста была получена информация о хозяйственно-бытовом укладе крестьянства Мунгатской и Крапивинской волостей Кузнецкого уезда на рубеже XIX -ХХвеков. Прежде всего о землеустройстве, организации земледельческого труда, животноводстве, пчеловодстве и домашних ремеслах. Записаны также рассказы о строительных традициях, особенностях интерьера крестьянских домов, различиях в одежде сибиряков и переселенцев, рационе питания и традиционных блюдах.

Особую ценность представляет информация о календарной и семейной обрядности, описание приемов гаданий, предания о домовых, колдунах, ворожеях и знахарях, рецепты народной медицины, тексты заговоров от различных болезней и порчи.

Из полевого дневника экспедиции

Хозяйство и повседневный быт

Тряпкина Просковья Егоровна, 1907 г. р., уроженка с. Борисово: «Родители занимались хлеборобством. Земли вокруг было полно. Пахали сохой, убирали серпами. До революции у некоторых уже имелись сенокосилки и молотилки. У кого машин не было, цепами молотили на своем дворе. Еще молотили конями. Овина у нас не было. Скирды и клади каждый на своем поле ставил. Вокруг села все поскотиной огораживали. У каждого хозяина свой участок, за которым нужно было следить и чинить, если требуется» [1, л. 4].

Кадошников Леонид Дмитриевич, 1909 г. р., уроженец д. Максимово: «Раньше все занимались хлебопашеством. Всё делали вручную. Первые машины, молотилки и косилки, в которые впрягали лошадей, появились в деревне только в 1915 г. Отцовская пашня находилась рядом с Перехляем. На пашне землянка была из дёрна и сарай, крытый соломой, для сушки хлеба. Всю неделю жили на пашне, домой в субботу приходили в бане помыться. В воскресенье отдыхали. Отец еще держал пасеку - колодки и рамочные ульи.

В отличие от сибиряков переселенцы ходили в лаптях. Старожилы обувались в кожаные обутки и кунги. Женщины носили ту же обувь, что и мужики, но добавляли шнурок из разноцветной ткани, которым завязывали обутки. Одежду всю шили сами дома: рубахи, юбки из льняного и конопляного полотна, дохи из козьей или из собачьей шерсти, тулупы из овчины» [1, лл.17, 18, 18 об.].

Кулебакин Василий Иванович,1906 г. р., уроженец д. Долгополово: «Кулебакины в Долго-полово - коренные жители. Здесь прадед Самсон

жил, дед Павел Самсонович, отец мой - Иван Павлович. Мать была родом из Бердюгино (Захарово), дед по матери, Сельпонт Львович Серебряников, был в Борисово волостным писарем.

Когда единолично хозяйствовали, земли всем хватало - сколько хочешь, столько и бери. У отца было 4 лошади, 3 коровы. У одного из отцовских братьев было 5 коров. Главное занятие - хлеб растить. На поле балаган из сена делали, некоторые землянки рыли, а кто и срубик ставил. Там и жили, пока работа шла. У кого поле близко от деревни, вечером домой возвращались. Сеяли рожь, пшеницу, овёс, ячмень. Некоторые в поле и картофель, и овощи садили, но обычно на огородах. Жали серпами. Боронили мальчишки, по две лошади в борону (иногда 2 или 3), на одной лошади верхом ехал кто-то. На наделах обязательно землю под пар оставляли. Пары вспахивали после того, как отсеются, потом ещё летом перепахивали. Парили один год.

Самыми зажиточными в Долгополовой были Шевелёвы и Сотнины. Они много скота держали, работников нанимали. У Шевелёвских лавка была, у Сотнинских - кожевенный завод. У них же больше всех колодок имелось на пасеках.

Сибиряки строили круглые дома, был даже один двухэтажный. Усадьбы заплотом и жердями огораживали. Были и плетни. Ворота возводили большие и высокие: стойки из толстых бревен и сверху бревно клали для крепления. Амбары обычно с двумя входами. Для скота сараи были.

После свадьбы молодые сначала вместе с родителями мужа жили, потом им избу строили, плотников нанимали. На лес для дома билет полагалось брать, а на дрова ближний березняк рубили, на это дело билета не требовалось. У деда Кулебакина было 4 сына и 3 дочери. Когда все дети отдельно стали жить, он по очереди у каждого сына жил.

Перед революцией в Долгополово россейские понаехали - чуваши да мордва. Они в лаптях и зимой, и летом ходили, вот их и звали лапотниками. У россейских сор да грязь в избе были, а у сибиряков всегда все чисто, глиной выбелено да отскоблено добела. Тогда ведь кроватей не было, спали на полу, на лавках да на полатях. На полати и одежду складывали. Матрасов не знали, стелили потники (катали из овечьей шерсти), накрывались тулупами, редко у кого одеяла были» [1, лл. 29-30 об.].

Вершинин Дмитрий Николаевич, 1916 г. р., уроженец д. Долгополово: «Отец мой, Вершинин Николай Сергеевич, из старожилов, мама, Татьяна Павловна, в девичестве Дубская, девчонкой в Сибирь приехала с родителями из Перми. Дед

Дубской был портным, маму тоже с 9 лет обучили шить шубы, полушубки, тулупы. Она и вышивать, и ткать была мастерица. У родителей было 15 детей, но в живых остались только я и 4 сестры.

В нашей деревне и в соседних много переселенцев было из Саратова, Тамбова, Курска, с Ор-ловщины. Среди них и русские, и хохлы, и мордва. Переселенцев от сибиряков сразу можно было отличить. Они дома поначалу крыли соломой, носили лапти, белую рубаху, подпоясывались. Причем, рубахи без юбок носили и женщины. Бабы их и платки как-то по-особому подвязывали.

В хозяйстве у родителей было 4 лошади, 3 коровы, овцы, птица. Пашня была далеко. Там стояла избушка. Даже держали на пашне корову. Говорилось, что крестьянин занимает «гриву» - это покос и пашня. Весной пахать и сеять начинали в мае. Косили с Петрова дня. А с Ильина дня начиналась страда, которая длилась до 29 августа. Праздник Успения потому так и называют - кто успел, тот и сыт весь год. Пахали сохой, впрягая лошадей. Хлеб сеяли вручную. После уборки его молотили прямо в поле, где и оставляли на время. В конце августа начинали сеять озимую рожь. Под яровую пшеницу раньше готовили новую землю - «залог драли». Помочи собирали для уборки хлеба и чтобы косить сено. Косили литовками. В мое детство уже и машины имелись в деревне: молотилки, в них впрягали до восьми лошадей, и сенокосилки на две лошади. Излишки зерна и мяса крестьяне ездили продавать в Томск и Щеглово. Продавали купцам оптом. Многие в деревне держали пчел, в основном в долблёнках, ульев было мало.

Некоторые дома свои обивали тёсом - ко-жучили, но у большинства стоял просто сруб. На усадьбе у батьки имелся амбар, были стайки, клевки (держали овец и птицу). Баня на берегу располагалась. Огораживали усадьбу жердями и перевивали таловыми прутьями, а у богатых стояли тесовые заборы.

В избе русская печь была. Ее набивали из глины деревянными молотками. Сначала ставили деревянный каркас, «вилку», который потом сгорал. Мебели в доме было мало. Спали на полатях и на полу. На пол стелили половики в шесть ничи-нок и в двенадцать. Табуреты и стулья отец у нас сам делал, а некоторые у мастеров заказывали. Еще в моде был деревянный диван - назывался канапель. У богатых была в горнице кровать, но на ней не спали, стояла для украшения. К кровати прибивали ажурные околотки, стелили вышитые простыни. Опять же у тех, кто побогаче и занавески на окнах были.

Время узнавали по солнцу. А также по петухам. Как петух закричит, так и за работу пара. Могли и в 12 часов ночи встать и поехать работать. Раньше утром не завтракали, а обедали, в 12 часов собирали на стол «паужинать», вечером, как и сейчас, ужинали. Еда была разнообразная.

Варили борщ, щи, пекли морковные и тыквенные оладьи, из осердия (ливера) стряпали осердечки, с начинкой из свинины пекли курнички, похожие на теперешние беляши. Пекли в печи у пыла или садили на под» [1, лл. 45-47 об.].

Асякин Иван Филатович, 1900 г. р., уроженец д. Слободка, Крамского уезда, Орловской губернии, житель ?