Ученики П. Г. Виноградова

Вестник ПСТГУ

Серия II: История. История Русской Православной Церкви. 2019. Вып. 89. С. 115-147 Б01: 10.15382Миг11201989.115-147

Цыганков Дмитрий Андреевич, канд. ист. наук; доцент кафедры истории России XIX века - начала ХХ века Исторического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова Российская Федерация, 119192, г. Москва, Ломоносовский просп., д. 27, корп. 4;

ст. научный сотрудник лаборатории социально-антрпологических исследований, Факультет исторических и политических наук, Национальный исследовательский Томский государственный университет, Российская Федерация, 634050, Томск, пр. Ленина, 36 tsdm@yandex.ru ОИСГО: 0000-0003-3005-503Х

Наумов Павел Юрьевич, аспирант кафедры истории России XIX века - начала XX века Исторического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова Российская Федерация, 119192, г. Москва, Ломоносовский просп., д. 27, корп. 4;

мл. научный сотрудник лаборатории социально-антрпологических исследований исторического факультета, Факультет исторических и политических наук, Национальный исследовательский Томский государственный университет Российская Федерация, 634050, Томск, пр. Ленина, 36 pavel_fcsm_1922@mail.ru ОЯСГО: 0000-00024353-8711

Ученики П. Г. Виноградова* Д. А. Цыганков, П. Ю. Наумов

Аннотация: Огатья посвящена проблеме взаимоотношений профессора Московского университета П. Г. Виноградова и его учеников. В годы работы на кафедре всеобщей истории историко-филологического факультета Императорского Московского университета профессор Виноградов имел возможность предлагать кандидатуры для оставления при университете с целью подготовки к профессорскому званию. Нами выявлено 14 случаев, когда Виноградов выступал с подобной инициативой. Номинантами всегда были хорошо известные профессору студенты. Знакомство с ними происходило в семинарах по всеобщей истории, которые вел Виноградов, под его руководством они писали вы* Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда (проект №18-1800121).

пускную работу. Два ученика Виноградова — А. Н. Савин и М. М. Хвостов — стали профессорами русских университетов, защитив магистерские и докторские диссертации в дореволюционную эпоху. Преподавание в Московском университете вел и Д. Н. Егоров, который получил должность ординарного профессора летом 1917 г. Большая часть учеников Виноградова не преодолела рубежа магистерских экзаменов. Однако некоторые из учеников при советской власти продолжили заниматься научной и преподавательской деятельностью, став заметными в науке фигурами в новую эпоху. В статье выявлены все ученики Виноградова в Московском университете (два ученика не были оставлены для подготовки; один, считаясь учеником Виноградова, формально был оставлен В. И. Герье), дано представление об их дальнейшей карьере, вскрыты характерные черты и особенности стиля работы профессора с подопечными.

Обращение к теме «П. Г. Виноградов и его ученики» в современной историографии вполне объяснимо. С одной стороны, возрос интерес к личности Виноградова, исследование биографии которого благодаря работам А. В. Антощенко1 вышло на новый уровень. С другой стороны, изучение историков круга В. И. Герье, коммуникационных особенностей внутри этой школы2, поставило на повестку дня вопрос о педагогических доктринах всеобщих историков Московского университета. В настоящее время исследована история диалога с учениками Герье. Появилась работа, посвященная коммуникационным практикам Р. Ю. Виппера3. Понятно, что последний фактически отказался от той системы отношений с молодыми историками, которая была свойственна Герье, поставив под угрозу традиции, существовавшие ранее. Каковы же были особенности педагогического процесса у Виноградова?

Кружок историков П. Г. Виноградова

Первым учеником, оставленным Виноградовым для подготовки к профессорскому званию на кафедре всеобщей истории, был Сергей Павлович Моравский4. Он был сыном хирурга университетской клиники Киевского университета (Павел Григорьевич Моравский; 1832—1868). Отец умер, когда мальчику было

два года, и его образованием занималась мать (в девичестве А. Картамышева). Он учился во 2-й киевской гимназии, Евангелической школе города Йера5, коллеги Павла Галагана (в последнем учебном заведении его одноклассниками были будущий профессор кафедры всеобщей истории Московского университета Дмитрий Моисеевич Петрушевский и студент-юрист Владимир Эммануи-лович Грабарь). В 1885 г. Моравский поступает на историко-филологический факультет Московского университета, где занимается в семинаре профессора П. Г. Виноградова. Впоследствии он отметит, что семинары Виноградова давали ученикам возможность пройти «прекрасную методологическую школу»6.

Изначально Моравский собирался заниматься на кафедре русской истории, и именно Виноградов сыграл решающую роль в том, что студент изменил свой выбор. В письме будущей жене О. П. Шеленковой в 1887 г. Моравский описывает это следующим образом: «Накануне был у Виноградова и имел с ним очень любопытный разговор; он говорил о моих занятиях, о том, чтб намерен делать в будущем, и между прочим сообщил, что оставит меня с большим удовольствием при университете, если только я захочу посвятить себя всеобщей истории. Такое открытое заявление было для меня довольно неожиданно и, правду сказать, поставило меня в тупик: когда я поступал в университет, у меня был план, от которого я и до сих пор не хотел отказываться. Я хотел за 4 года пребывания в Университете основательно заняться всеобщей историей, познакомиться с жизнью и развитием западно-европейских народов, с различными историческими явлениями и процессами вообще, пройти возможно лучшую школу, чтобы овладеть вполне научным методом, и затем уже, вооружившись таким общим образованием, приступить к специальному изучению русской истории. В этом я видел свой долг, долг развитого русского интеллигента, не обделенного природой и избравшего для своей деятельности науку, историю»7. Занятия русской историей более подходили для служения стране и выполнения долга интеллигента: «Я твердо верил (и теперь верю), что русское общество более всего нуждается не только в отчетливом знании и понимании своего прошлого, в самосознании в самом широком и лучше смысле этого замечательно хорошего слова, но и в общем политическом и общественном развитии, в том особом просвещении, которого могут быть сплошь и рядом чужды люди умственно очень развитые и которое делает невозможными целый ряд безобразных и возмутительных явлений, повторяющихся у нас на каждом шагу»8.

(далее — ЦГАМ). Ф. 418. Оп. 476. Д. 12. Л. 4 об., Л. 21. об. См.: Кизеветтер А. А. На рубеже двух столетий: Воспоминания. 1881-1914. М., 1997. С. 186-187.

Занятия всеобщей историей представлялись Моравскому «очень неприятной альтернативой»9, но личностный фактор сыграл решающую роль: Виноградов был гораздо ближе по духу студенту, чем профессор кафедры русской историей В. О. Ключевский: «Чуть ли не самое главное, это мои отношения к Ключевскому, с которым я, впрочем, пока еще почти не знаком лично: я очень уважаю его как крупного и талантливого ученого, как выдающегося профессора, могущего создать свою школу, но я не могу разделять многие его взгляды и тенденции: особенно противны мне некоторые его отношения, которые делают его моим принципиальным врагом, именно его враждебное отношение не только к современному общественному движению в Малороссии, но и вообще к ее прошлому, ее истории и даже историографии, т. е. к деятелям южнорусской историч[еской] науки. А быть учеником человека, основных взглядов которого не можешь разделять, очень тяжело»10.

Особое отношение Моравского к Малороссии можно понять из письма-завещания матери (скончалась в 1889 г.): «Знайте, что мать Ваша любила свою дорогую Малороссию выше всего на свете, и простите, дорогие, я любила ее одинаково, как Вас, а может быть, и больше; и кто из Вас уважает меня, пусть любит ее, дорогую, по-моему. Даю Вам честное слово, что это была единственная любовь, ради которой любовь к Вам отходила назад или, лучше сказать, ослабевала. Понимаете, если б сказали: "Отдай всех четырех сыновей для блага родины, но знай, что они все погибнут", наверное, отдала бы. Вот единственный секрет в моей жизни, все прочие слабости мои вы знаете, я их никогда не скрывала»11.

В 1889 г. Сергей Павлович окончил университет с дипломом 1-й степени и серебряной медалью и был оставлен для подготовки к профессорскому званию. Виноградов подготовил мотивированный отзыв об оставлении к заседанию Совета факультета 18 апреля 1890 г. и просил оставить Моравского с министерской стипендией12: «Окончивший курс в 1889 году и выдержавший в настоящее время экзамен в Испытательной комиссии Сергей Моравский, — писал в рекомендации Виноградов, — в течение Университетского курса ревностно занимался историческими предметами и в особенности всеобщей историей. Занятия его на семинариях выразились отчасти в прилагаемых письменных работах о политических союзах у галлов, о сословном разделении германцев в эпоху Тацита, о Карле V и о наказах 1789 года. Как в этих работах, так и в устных сообщениях Моравский обнаружил не только редкое трудолюбие, начитанность, основательность разработки, но и способность к самостоятельному и тонкому анализу исторических явлений, ввиду этого я прошу факультет ходатайствовать об оставлении Моравского при Московском университете на два года для приготовления к профессорскому званию по кафедре всеобщей истории»13. О раз9 АРАН. Ф. 1830. Оп. 1. Д. 100. Л. 70 об.

решении министерства стало известно на заседании 5 сентября. Правда, Моравского оставили без стипендии14.

На годы магистерской подготовки Моравского выпала активная деятельность кружка молодых ученых под руководством Виноградова15. Моравский отметит, что этот кружок, весьма оживленно действовавший, внес вклад в образование в 1893 г. Исторического общества при московском Университете16. Дочь историка назовет отца одним из самых активных деятелей этого кружка17.

Кружок дал как интересных академических ученых, так и деятелей просвещения. Жизненный путь Моравского оказался типичным для последних. Из-за материальных проблем (рано женился, содержал все более разраставшуюся семью) молодой историк вынужден был одновременно преподавать в нескольких средних учебных заведениях Москвы18 и все более удалялся от академического мира, несмотря на попытки Виноградова ему административно помочь (продлен срок оставления на кафедре, решался, правда неудачно, вопрос о стипендии). Как следствие, центром коммуникации Моравского с учителем оставались научные организации рядом с университетом, в которые входил и Виноградов, и молодой магистрант.

В 1900 г. Моравский был избран председателем Исторического отделения Педагогического общества при Московском университете (институция создана при активном участии Виноградова)19. С этого же года Сергей Павлович занимал также пост председателя Учебного отдела Общества распространения технических знаний (ОРТЗ)20. Особенную популярность приобрело организованное и редактируемое Моравским издание «Русская история в картинах» (четыре издания с 1904 по 1914 г.).

Таким образом, к началу XX в. Моравский имел, по словам С. П. Мельгу-нова, славу одного «из лучших и известнейших московских преподавателей»21, сохранив связь со своим учителем на поприще совместной работы над различными вопросами преподавания истории в средней школе22.

В 1904 г. жизненные обстоятельства вынудили Моравского отказаться от руководства делами Педагогического общества: у семилетнего сына был обнаружен туберкулез в тяжелой форме, умер отец жены, тяжело заболела ее мать, нужно было помогать братьям23.

В 1907 г. Моравского приглашают в Ростов Великий директором строящейся там мужской гимназии (деньги были выделены ростовским купцом Алексеем Леонтьевичем Кекиным в память скончавшегося его сына Максимилиана). На руководящем посту в школе (до 1917 г. — директором, потом — заведующим) Моравский оставался до 1923 г.

После 1923 г. Сергей Павлович вернулся в Москву, где вновь занялся академической деятельностью. Так, Моравский активно сотрудничал с Институтом истории РАНИИОН в составлении пособий для вузов («История в источниках. Социальная история Средневековья» / под ред. А. Д. Удальцова. М., 1927) и в переводе II и III томов «Всеобщей истории хозяйства» Г. Кунова.

С 1935 г. Моравский — переводчик исторической редакции издательства «Соцэкгиз». Одновременно он участвовал в подготовке к публикации исторических документов в сборнике «Древние германцы» (серия «Документы к материалам по Всеобщей истории») и в «Хрестоматии по истории средних веков» (1937 и 1939 гг.). Переводы Моравского из Цезаря и Тацита о древних германцах стали классическими24.

В 1939—1941 гг. Сергей Павлович член коллектива издающейся Институтом истории АН СССР «Всемирной истории» (период Средневековья). Историк скончался 22 февраля 1942 г.

Что же типичного в биографии Моравского для учеников Виноградова? Во-первых, явно восходящий к виноградовскому кружку дух просветительства. Интересно отметить, что одним из преподавателей университета, создававшего атмосферу этого кружка, был Павел Николаевич Милюков25, об оппозиционности которого — реальной или мнимой — было хорошо известно. Вовсе не случайно поэтому, что для студентов Московского университета, испытавших влияние этого дружеского объединения, был характерен приоритет идеи общественного служения или — если сказать мягче — подчинения задач науки решению социальных проблем. А. А. Кизеветтер, бывший членом кружка, говорил об органичном сочетании «служения научной истине с служением общественному благу»26.

Во-вторых, стоит помнить, что многие студенты Виноградова были критически настроены по отношению к самодержавию из-за их индивидуальных и часто национальных особенностей, сталкивающих их с всесильным государством. Если Моравский всю жизнь помнил отношение матери к малороссийскому вопросу, то М. О. Гершензон (студент 1889—1893 гг., подробнее ниже) и Н. Б. Гольденвейзер (студент 1889—1893 гг., подробнее ниже) были евреями, которые остро

чувствовали несправедливость процентной нормы в университетах, а первый так и вовсе не сумел стать академическим ученым из-за негласного запрета оставить его для приготовления к профессорскому званию опять-таки из-за происхождения (об этом ниже). Продолжению академической карьеры В. П. Потемкина (подробнее ниже) помешала его активная политическая позиция. В 1896 г. за участие в студенческих волнениях он был заключен в Бутырскую тюрьму и оставлен в университете при содействии Виноградова. А затем на публичном заседании Педагогического общества и учебного отдела Общества распространения технических знаний в память одного из пионеров внешкольного образования для рабочих — П. В. Беневоленского — произнес речь, которая вызвала недовольство помощника попечителя Московского учебного округа В. Д. Иса-енкова, что привело к проблемам в его преподавательской деятельности. Другим обстоятельством, осложнившим взаимоотношения Потемкина с руководством учебного округа, было издание сборника «Помощь» (СПБ, 1901; вышел под редакцией Потемкина и с его предисловием). Сборник стал демонстрацией протеста против антисемитизма со стороны крупнейших русских и иностранных писателей и ученых, среди которых были М. Горький, В. Г. Короленко, Б. Н. Чичерин, А. И. Чупров, Э. Золя, Г. Брандес и многих других.

В просветительской работе социально ориентированные ученики Виноградова стремились уделять внимание прежде всего обездоленным, формируя у них тягу к просвещению. Так, тот же Потемкин долго работал в Музее содействия труду, редактировал еженедельник профессиональной жизни «Семь дней». В качестве лектора он преподавал на Бутырских и Пречистенских рабочих курсах, в кружках марксистской молодежи. По приглашению партийных организаций Нижнего Новгорода, Саратова, Вологды, Костромы он выезжал с лекциями по политическим вопросам.

Некоторые из учеников Виноградова в начале ХХ в. после манифеста 17 октября 1905 г. отдались во власть политики. М. Н. Коваленский (студент в 1894— 1898 гг., подробнее ниже) придерживался левых взглядов. По словам Мельгуно-ва, он называл себя «социал-демократом»27. В 1905 г. сблизился с большевиками еще один ученик Виноградова — Н. М. Никольский (студент в 1896—1900 гг., подробнее ниже), оказавшийся под влиянием И. И. Степанова-Скворцова и М. Н. Покровского. Он участвовал в работе лекторской группы Московского комитета РСДРП, активно сотрудничал в большевистской печати — газетах «Борьба» и «Светоч» (главным образом по литературной части, под псевдонимом З. Антонов), предоставил свою квартиру для заседаний МК РСДРП.

Практически все ученики Виноградова активно сотрудничали с научными обществами просветительского характера, близко стоявшими к университету, особенно с Историческим (создано в 1893 г., Виноградов занимал в нем должность товарища председателя), Педагогическим (создано в 1898 г., Виноградов был председателем общества). Также они тесно взаимодействовали с Обществом распространения технический знаний (историческая комиссия) и Комитетом грамотности. Многие поучаствовали в проекте Виноградова, связанного с созданием многотомной хрестоматии для чтения по всеобщей истории для

средней школы28. Так, в работе Общества по распространению технических знаний и Комитете грамотности под руководством Виноградова участвовал М. О. Гершензон. В Историческую комиссию учебного отдела Общества распространения технических знаний, которую возглавлял Виноградов, входил Коваленский29, который затем также участвовал в деятельности Педагогического общества, активно занимался просветительской деятельностью, например на Пречистенских рабочих курсах. В 1905-1906 гг. Коваленский был одним из руководителей левого по идеологии Всероссийского союза учителей и деятелей средней школы. На II съезде учителей (проходил в Санкт-Петербурге в июне 1906 г.) он выступил с докладом «Об ассоциациях для устройства свободной средней школы». Как и все ученики Виноградова 1890-х гг., Коваленский разрабатывал проблемы методики преподавания истории в школах различного уровня. Наиболее известен учебник Коваленского по русской истории30 и связанная с ним хрестоматия31.

Ученики Виноградова 1890-х гг. часто испытывали материальные сложности при обучении в «аспирантуре», поскольку не имели финансирования из министерских и университетских фондов. Косвенно это могло сказаться на том факте, что никто из ранних учеников Виноградова так и не приступил к сдаче магистерских экзаменов. При этом, правда, практически все продолжали заниматься интеллектуальным творчеством, имели опубликованные статьи, монографии, школьные учебники, хрестоматии. Именно сохранявшиеся связи с университетской наукой позволили Коваленскому, Потемкину и Никольскому стать крупными организаторами советской исторической науки. При этом их творческий почерк кардинальным образом отличался от методологических установок, например, М. Н. Покровского, также работавшего с Виноградовым.

Чуть более подробно остановимся на тех, кто вышел из кружка Виноградова в 1890-е гг.

В 1892 г. Виноградов предложил к оставлению на кафедре Василия Ивановича Розанова и Федора Александровича Смирнова32. В представлении факультету Виноградов отметил занятия Розанова на его собственных семинарах и занятиях В. И. Герье, а также выпускное сочинение о Карле V, которое свидетельствует о «большом прилежании автора, а также о его твердом намерении и способности продолжить начатое в университете историческое образование»33. В аналогичном прошении о Смирнове Виноградов отметил, что он с особым успехом изучал византийские источники, и, по отзыву протоиерея Александра Михайловича Иванцова-Платонова, сочинение Смирнова «Церковь и общество в эпоху Каролингов» было удостоено золотой медали34. Виноградов сначала в самом представлении, а затем несколько месяц спустя отдельным прошением

совместно с Герье ходатайствовал о назначении Смирнову стипендии С. М. Соловьева35. По истечении срока получения стипендии в продолжение двух лет, согласно прошению Виноградова, стипендия назначалась Розанову36. Виноградов также добился продления срока обучения для Смирнова и Розанова еще на один год37, однако оба так и не приступили к магистерским экзаменам. Об их дальнейшей академической карьере сведений нет.

В 1893 г. Виноградов оставил на кафедре Николая Борисовича Гольденвейзера (1871 — 1924). Молодой магистр происходил из семьи известного еврейского адвоката, выпускника юридического факультета Московского университета, по долгу службы долго проживавшего в Кишиневской губернии, где и родился Николай. На рубеже 1880—1890-х гг. отец Николая переехал в Москву, где сотрудничал в качестве журналиста с «Русскими ведомостями». Его брат Александр Борисович стал известным музыкантом, профессором Московской консерватории, одним из ближайших сподвижников Л. Н. Толстого в последние годы жизни писателя, свидетелем составления Толстым завещания. У Николая была родная сестра Мария, ставшая женой Михаила Осиповича Гершензона, однокурсника Николая38.

В представлении Гольденвейзера для оставления к подготовке к профессорскому званию Виноградов писал: «Окончивший курс в текущем 1893 году с дипломом первой степени Гольденвейзер заявил себя в течение университетского курса способным и трудолюбивым работником. Предметом своих специальных занятий он избрал всеобщую историю и на семинариях по этой науке выделился законченностью, добросовестностью и осторожностью своих сообщений. В 1892 г. ему присуждена была факультетом золотая медаль за сочинение "Об императоре Тиберии"39. Позволяю себе ходатайствовать перед факультетом об оставлении Гольденвейзера при Университете на 2 года для приготовления к профессорскому званию по кафедре всеобщей истории»40.

Изначально в ходатайстве об оставлении Гольденвейзера было указано, что его предлагают оставить без содержания из сумм министерства народного просвещения, но благодаря Виноградову ему была присуждена премия А. А. Сази-ковой41.

После окончания университета Гольденвейзер стал преподавателем Московского Императорского лицея в память цесаревича Николая, перевел книгу

«Заговор Катилины» (М., 1916). Он умер в 1924 г. и похоронен на Ваганьковском

кладбище42.

В 1894 г. Виноградов не сумел, хотя и хотел оставить на кафедре Михаила Осиповича Гершензона. Талантливый студент происходил из семьи мелкого коммерсанта, жившего в губернском Кишиневе. Он не должен был стать историком и по настоянию отца после окончания 1-й Кишеневской гимназии (1877; золотая медаль) отправился учиться в Королевскую высшую техническую школу в Берлине. Пользуясь нахождением в центре мировой гуманитарной науки, он посещал лекции по истории и философии. Одновременно Михаил добивался разрешения МНП поступить на историко-филологический факультет Московского университета, что ему удалось сделать в 1889 г. В университете Гершензон слушал курсы Виноградова (история Греции и Средних веков), Герье (история Европы ХУП-ХГХ вв.; римская история; история политических теорий XVIII в.), М. С. Корелина (история Древнего Востока), В. О. Ключевского (история России и источниковедение), П. Н. Милюкова (Петр I) и других профессоров43. Под впечатлением курса Герье и работ Л. Ранке и Ф. Гизо Гершензон увлекся историей Англии XVII века. Впоследствии определяющим для становления молодого человека стало влияние Виноградова, работать с которым молодой человек начал на его семинарах. В специальном семинаре Виноградова Гершензон изучал «Афинскую Политию» Аристотеля и в 1893 г. подготовил работу «Об отношении между изложением Аристотеля в его Политии и Историей Эфора», в которой восстановил философию истории своего источника и доказал, что она была заимствована у Эфора — автора IV в. до н. э. Работа была удостоена Исаковской премии44. По представлению Виноградова45 работа была напечатана в Ученых записках Московского университета. За сочинение «Отношение цитат из Аристотелевой яоХп^а в биографиях Плутарха к изданному Британским музеем под этим же названием трактата» Гершензон был удостоен Большой золотой медали (1893) и премии Сазиковой (1894)46.

Медальные сочинения давали Гершензону право быть оставленным в университете, однако ему было отказано даже в просьбе подать документы для продолжения учебы. Чтобы поддержать юношу, Виноградов предложил ученику работу личным секретарем, а затем снабжал многочисленными переводами, за счет которых тот содержал фактически три семьи: родителей, брата и себя самого47.

В 1895 г. декан Казанского университета Д. Ф. Беляев обратился к Виноградову с просьбой указать кандидатуру на кафедру древней истории в Казани48.

Виноградов указал на Гершензона, и Беляев собирался в Петербурге добиться его назначения, однако это ему также не удалось49.

Сблизившись с С. Т. Солдатенковым и братьями Сабашниковыми, Гершензон в их издательствах занимался переводами и рецензиями. Осознав, что в античной и средневековой истории не хватает источников для понимания внутреннего мира личности в ее неповторимости, Михаил Осипович увлекся изучением биографий представителей русской культуры XIX в., став известным историком русского общества, стоявшим у истоков создания нашумевшего сборника «Вехи» (1909).

Неудачу потерпела попытка Виноградова оставить на кафедре и Василия Алексеевича Маклакова. Подготовленная в семинаре работа Маклакова «Избрание жребием должностных лиц в Афинском государстве», посвященная разбору «Афинской политии» Аристотеля, наряду с сочинением Гершензона, была представлена Виноградовым к напечатанию в Ученых записках Московского университета. В воспоминаниях Маклаков отзывался о Виноградове очень тепло: «Всем, что мне дал исторический факультет, я обязан был П. Г. Виноградову. Он меня чуть не сделал историком. В моей памяти он и сейчас сохранился как идеал университетского преподавателя»50.

Согласно воспоминаниям, против оставления Маклакова решительно выступил попечитель университета Н. П. Боголепов, с которым у него в студенческие годы произошел конфликт51. По словам Маклакова, Виноградов уговаривал его «не смущаться отказом и готовиться к магистерскому экзамену»52, однако он осознал, что не является «кабинетным ученым»53, и не пытался продолжить академическую карьеру.

Первые защитившиеся

Первым учеником Виноградова, защитившим магистерскую диссертацию, стал Александр Николаевич Савин. Будущий историк родился в селе Кондрово Медынского уезда Калужской губернии. Его отец служил старшим фельдшером на писчебумажной фабрике. С 1883 по 1891 г. Савин учился в Калужской гимназии. Выпустившись с золотой медалью, он поступил на историко-филологический факультет Московского университета, который окончил весной 1895 г. Как уже отметила А. В. Шарова, знакомство Савина и Виноградова состоялось на втором курсе во время семинарских занятий54. Кроме медального сочинения55 в годы учебы Савин написал работы «Положение земледельческого класса Византии по

юридическим источникам V—VII вв.», «Критика политических воззрений Платона в «Политике» Аристотеля (реферат), «Дипломатические сношения Москвы с Литвою при Иоанне III и Василии III» (реферат).

В ходатайстве об оставлении Виноградов написал: «Честь имею ходатайствовать перед факультетом об оставлении при Университете для приготовления к профессорскому званию по кафедре всеобщей истории окончившего курс в нынешнем году с дипломом I степени Александра Савина. Г. Савин обнаружил своими университетскими работами по истории ясный ум, добросовестное и трудолюбивое изучение источников, способность хорошо излагать свои мысли. В прошлом академическом году он был удостоен золотой медали за сочинение под заглавием «Общественный строй Иерусалимского королевства». В настоящее время я ходатайствую об оставлении г-на Савина при Университете на 2 года без стипендии, но в случае освобождения стипендии Данилова прошу назначить ее Савину, который, как калужанин, имеет преимущественное право воспользоваться ей. Г. Савин хорошо знает французский, немецкий, английский и итальянский языки»56.

Вопрос о стипендии для Савина был решен фактически без участия учителя. Дело в том, что вскоре после оставления Савина Виноградов уехал в заграничную командировку и в письме к магистранту писал, что «с моей стороны было бы бестактно вмешиваться в этот вопрос из Норвегии»57. Виноградов посоветовал «прямо изложить дело в письме к В. И. Герье»58. Савин последовал совету учителя и подробно изложил авторитетному профессору факультета, что он вправе претендовать на стипендию Данилова, которая назначалась калужанину по происхождению59. Благодаря ходатайству Герье и Корелина вопрос на заседании совета историко-филологического факультета был решен положительно60. После знакомства с Савиным Герье стал привлекать магистранта к заседаниям в Историческом обществе при Московском университете61.

На исходе третьего года пребывания в числе «оставленных» Савин приступил к сдаче магистерских испытаний62. Процедура заняла время с февраля по декабрь. По всем трем периодам всеобщей истории Савин отвечал Виноградову и Герье: сначала была сдана средневековая (вопрос о Генеральных штатах, оценка «весьма удовлетворительно»63), затем за одно заседание древняя (Политическая теория Аристотеля, «весьма удовлетворительно») и новая история (О Ришелье — «удовлетворительно»)64. На экзамене по русской истории Ключевский

Профессор Московского императорского университета Павел Гаврилович Виноградов (очерки жизни и деятельности). 2015. С. 149).

предложил вопрос о реформах центрального управления при Петре Великом и поставил оценку «весьма удовлетворительно»65. Завершило экзамен испытание по политической экономии, где А. А. Мануйлов после ответа Савина на вопрос о заработной плате также поставил высшую оценку66.

Вскоре Виноградов предложил факультету ходатайствовать о заграничной командировке для Савина, охарактеризовав его как человека «с выдающимися дарованиями для научной работы», ум которого «направлен к точному и всестороннему исследованию фактов, совершенно чужд риторики, но чужд и бесцельному перерыванию материала: он всегда стремится к определенным и хорошо контролируемым выводам». Виноградов также отметил быструю подготовку к сдаче магистерского экзамена и появление первых печатных работ: перевод труда Джона Локка «О разумении» и рефераты, сделанные в Историческом и Юридическом обществах о Жозефе де Местре и о последних трудах по истории Английского права67. Прошение было удовлетворено, и Савин с министерской