Спросить
Войти
Императоры, терявшие власть, что влекло за собой падение той или иной из правивших в Китае императорских династий, - это полная противоположность основателям правивших династий. Гибель династии была в каждом случае сопряжена с различными сложившимися на тот момент конкретными обстоятельствами как внутриполитического, так и внешнеполитического характера. Большинство из потерявших престол в этих обстоятельствах государей были, как считают авторы, людьми весьма заурядных способностей, а некоторые просто страдали умственной ограниченностью. Были и такие, которые отличались неумеренной бесчеловечностью и жестокостью, что вызывало скрытое и переходящее в открытое противодействие, и, в конце концов вело к падению правящего дома.
Что же касается императоров, характеризуемых авторами как «разложенцы» (фу сю - это можно также перевести как «гнилой» или «испорченный»), то авторы подразумевают под этой характеристикой пристрастие того или иного из них к различным порокам - разврату, пьянству и прочим неблаговидным деяниям. С особой силой это проявилось, как считают авторы, во время правления императоров из династии Мин (1368-1644); авторы характеризуют подобным образом шестерых из шестнадцати императоров этой династии. Таковыми называются Ин-цзун (1436-1449), Сянь-цзун (1465-1487), У-цзун (1506-1521), Ши-цзу (1522-1566), Шэнь-цзун (1573-1619) и Си-цзун (1621-1627). Особенно отрицательно характеризуется последний из названных правителей, который как считают авторы, вообще не занимался государственными делами, попавшими в руки отнюдь не пригодных к этому дворцовых евнухов.
Не часто, но всё же были случаи, когда на императорском престоле оказывались дети, иногда даже вынужденно. Иногда как сыновья выступали самозванцы, например в 938 г. Иногда провозглашение малолетнего императора было лишь ширмой для реального правителя, т.е. власть малолетнего правителя была лишь прикрытием для того, кто обладал реальной властью. Так, например, в конце династии Цин в начале XX в. от имени малолетнего императора Сюань-туна правила императрица Цы-си.
Некоторые китайские императоры, не имея возможности уйти в отставку по старости, в связи с болезнью или же по каким-то другим соображениям принимали титул «отца-императора» (тайшан хуанди). Так поступали, например, императоры Шунь-цзун из династии Тан (805), Гуан-цзу из династии Сун (11901194) и др. Такое положение государя давало возможность, с одной стороны, не отвечать за политические дела, а с другой - оставаться у кормила правления, сохраняя фактически всю полноту власти. Таких прецедентов было пять в период Северных и Южных династий (375-583), в период династии Тан (618-907) - 4, Сун (960-1279) - 4, Мин (1368-1643) - 1 и Цин (1644-1911) - 1.
Н.П. Свистунова ИВ РАН
«Финансовая реформа» 1404 г.: её истоки и последствия
Инфляционная эмиссия бумажных денег в конце XIV - начале XV в. привела к расстройству финансовой системы империи1, базировавшейся в тот период на одновременном использовании двух платёжных средств: ассигнаций и
© Свистунова Н.П., 2011
металлической монеты2. Это обстоятельство предельно чётко зафиксировано под днём гэн-инь 8-го месяца 2-го года правления под девизом Юн-лэ (25.IX.1404 г. по европейскому календарю) в летописи царствования третьего императора Минской династии Чжу Дц (2.УЛ360-12.УШЛ424, на троне 17.VH.1402-12.VIII.1424).
В находящемся под указанной датой докладе на Высочайшее имя старшего главы (ЁШШ^. цзоду юйши) Палаты всеобщего контроля Ду ча юань)3
Чэнь Ина говорилось: «В последние годы ассигнации не обращаются из-за того, что двор выпускает их слишком много. Нет возможности изъять их из обращения (букв. "собрать их"), в результате вещи подорожали, а ассигнации обесценились» [7, т. 10, гл. 33, с. 8а-8б].
Такая ситуация, естественно, имела крайне негативные последствия для торговли, ремесленного производства, казённых доходов и расходов. Поэтому Чэнь Ин как истинный «государственник» не ограничился констатацией существующего положения, а счёл необходимым предложить возможный выход из сложившейся неблагоприятной обстановки: «"Ныне, - заявил он, - самое лучшее было бы временно ввести закон о потреблении соли населением (ШЧтАП^Ш^Й чжань син жэнь-коу ши янь чжи фа). Полагаю, что в Поднебесной общее количество простолюдинов (Ай жэньминь) не менее 10 миллионов дворов (Я ху), чиновников и солдат (^Ж гуань цзюнь) не менее двух миллионов семей (Щ цзя). Если предположить, что взрослые (АП дакоу) ежемесячно [будут] потреблять два цзиня (1 цзинь = 596,8 г) соли, внося два гуаня (Я) ассигнаций, малолетние (^ П сяокоу)4 - один цзинь, внося один гуань, то, считая, что в одном дворе пять человек, за квартал можно собрать более 50 000 дин (¡¡Й)5. [Если] действовать так в течение нескольких месяцев, то ассигнации непременно подорожают". Император приказал Ведомству финансов (Я^ ху бу) совместно с сановниками6 обсудить [это предложение]. Все [они] сочли его целесообразным, однако [считали, что] его можно проводить, [если] приказать взрослым ежемесячно потреблять по одному цзиню соли, внося за него один гуань ассигнациями, малолетним же ежемесячно потреблять по полцзиня и вносить за него 500 вэней. Таков был их ответный доклад. Император утвердил это предложение» [7, т. 10, гл. 33, с. 8а-8б]; см. также [9, гл. 20, с. 2958-2959; 3, гл. 55, с. 1049]7.
Таким образом, 25 сентября 1404 г. был дан ход явно назревшей и в то же время весьма специфической финансовой реформе. Точности ради следует отметить, что лежавшие в её основе предложения Чэнь Ина (несколько скорректированные его коллегами) не являлись полностью новаторскими. Использование соли в качестве платёжного средства, как и метод её прямой реализации государством, без посредничества крупных солеторговцев и мелких лавочников, практиковался и раньше, причём не только при предшествующих династиях, но и при основателе Минской державы Чжу Юань-чжане. Чтобы не быть голословными, приведём свидетельства на сей счёт, сохранившиеся в летописи царствования последнего.
В день гуй-ю 12-го месяца 3-го года правления под девизом Хун-у (5 января 1371 г.) Сын Неба удовлетворил ходатайство придворного историографа Тан До относительно оплаты пищевой соли населением Фуцзяни. Тан До обратил внимание императора на то, что народу трудно платить за пищевую соль, поскольку за каждый инь8 её взимается 10 лянов серебра или 12 000 металлических монет. В связи с этим он просил для удобства жителей отныне вместо денег принимать от них продукты местного производства (см. [6, т. 3, гл. 59, с. 8а], см. также [9, гл. 20, с. 2957]). Из этого сообщения можно вывести два заключения: непосредственная продажа казённой соли населению Фуцзяни была обычным, повседневным явлением, однако товарно-денежные отношения на территории провинции, по-видимому, не получили широкого распространения, так как в противном случае Тан До ходатайствовал бы о снижении оплаты, а не о возможности вносить её местной продукцией.
Тремя месяцами раньше, а именно в день бин-шэнь 9-го месяца того же года (30 сентября 1370 г.), Чжу Юань-чжану поступил доклад, который, на наш взгляд, как образец гибкого использования государственной соляной монополии, тоже мог послужить одним из источников предложений Чэнь Ина, хотя в нём речь не шла ни об инфляции, ни о прямой продаже соли из казны населению. В нём сановники Центрального правительственного совета (ФШ^ Чжун шу шэн)9 излагали свой план создания запасов воинского провианта в провинциях Хэнань и Шэньси. Как явствует из их послания, для его успешного претворения в жизнь необходимо было, помимо прочего, решить проблему доставки провиантского зерна в эти провинции. Для этого они предложили использовать следующий нетривиальный способ: «Поскольку области, округа и уезды Хэнани в этом году освобождены от земельного налога и имеются трудности с переброской ежегодно требуемого для воинских пайков продовольствия, а потребляемой народом соли купцами продается мало, то нужно приказать населению перевозить рис в [области] Хэнань (МЯ) и Кайфэн (1йй), округ Шэньчжоу (К&Н) и на заставу Тунгуань (ЙМ)10 для оказания помощи пропитанию армии. Власти [должны] вознаградить его (население. - Н.С.) выдачей соли: в каждом домохозяйстве взрослых ежемесячно одним цзинем, малолетних половиной этого [количества]. Эту соль [следует выдавать] в соответствии с расстоянием, [на которое будет] перевезён рис. Был издан императорский указ, полностью утверждавший их [предложения]» [6, т. 3, гл. 56, с. 2б-3а; 9, гл. 20, с. 2958-2959].
Из приведённого текста очевидно, что сановники Чжун шу шэна рассматривали своё предложение как временную меру, срок действия которой был ограничен периодом освобождения хэнаньских земледельцев от поземельного налога. Предоставление последней льготы имело большое экономическое значение для крестьянских хозяйств само по себе, к тому же оно дополнительно приносило существенное сокращение трудовых затрат и рабочего времени, уходивших на доставку и сдачу зерна в казённые амбары. Участие же в перевозках армейского провианта позволяло им получать соль - необходимый продукт повседневного потребления, к тому же являвшийся важнейшим консервантом для создания запасов питания на зимний период.
Следующая запись летописи относится к дню синь-вэй 8-го месяца 6-го года царствования Чжу Юань-чжана (20 августа 1373 г.). В ней сообщается об удовлетворении императором просьбы начальника области (ЙЙ чжи фу) Хуайцин (&Ш Ш) 1 Ван Син-цзуна снизить для населения плату за пищевую соль с пяти шэнов 1 шэн = 1,073 л) риса за цзинь до двух шэнов, взимавшихся с жителей двух других областей той же провинции Хэнань: Жунин и Хэнань (см. [6, т. 4,
гл. 84, с. 1а]). Такой разрыв в ценах был ничем не оправдан, так как все упомянутые местности потребляли одну и ту же соль из озера Сечи (ШШ), находившегося в пров. Шаньси, при этом Хуайцин располагалась от него не дальше Хэнани и значительно ближе, чем Жунин. Поэтому вполне естественно, что Чжу Юань-чжан как человек здравомыслящий не нашёл оснований для отклонения прошения Ван Син-цзуна.
Нам представляется, что можно проследить существование определённой связи между этим сообщением и упомянутым выше докладом сановников Чжун шу шэна, которые не только отметили в нём редкое появление солеторговцев в Хэнани, но и констатировали наличие больших запасов сечиской соли (см. [6, т. 3, гл. 56, с. 2б]). За время, разделяющее эти документы, частные поставки соли в Хэнань, очевидно, остались на прежнем уровне, что было обусловлено конкретной экономической ситуацией в данном регионе. Хозяйство Хэнани наряду с Шаньдуном больше других провинций пострадало в результате почти двух десятилетий антимонгольских восстаний и войн, а сильно сократившееся население влачило нищенское
существование. Естественно, что в таких условиях купцы не видели резона заниматься здесь коммерцией. В то же время нехватка необходимого продукта ежедневного потребления должна была вызывать ненужное властям недовольство жителей. В свою очередь, неудовлетворительная реализация добытой соли не только сокращала возможные поступления в казну, но и грозила более серьёзными неприятностями. Длительное хранение и неблагоприятные погодные условия могли обернуться значительными потерями созданных запасов, а отсутствие легального сбыта способствовало возникновению и разрастанию контрабандной торговли, подрывавшей казённую монополию и наносившей большой вред государству. Очевидно, все перечисленные факторы и привели к появлению казённой торговли пищевой солью в Хэнани.
Весной следующего года аналогичные причины побудили Чжу Юань-чжана разрешить прямую продажу казённой соли населению Шаньдуна. Соответствующее распоряжение было вынесено в день дин-сы 2-го месяца 7-го года эры Хун-у (3 апреля 1374 г.). Оно явилось ответом на доклад помощника (й^ цяньши) провинциального Судебно-контрольного управления Тисин аньча сы,
сокр. Аньча сы) Чжао Луня, сообщившего, что жители провинции, из-за отсутствия купеческой торговли, испытывают нехватку пищевой соли несмотря на наличие больших её запасов.
Однако во второй половине следующего десятилетия царствования Чжу Юань-чжана, в связи с восстановлением экономики страны вообще и солеторговли в частности, такая практика вступила в противоречие с интересами государственного фиска14. Об этом свидетельствует завуалированное предложение главы Ведомства финансов Го Хуаня запретить непосредственную продажу казённой соли населению Шаньдуна, который в докладе императору писал: «Соляной налог, ежегодно собираемый [с купцов налоговым] бюро (,Щ цзюй) в Цин[чжоу] (^&Н), Лай[чжоу] (^ Л)15 и других областях, исчисляется десятками тысяч гуаней. Ныне, если позволить народу покупать пищевую [соль], налоговые суммы, получаемые с купцов, непременно сократятся». Несмотря на наглядность аргументации Го Хуаня, высочайшего согласия не последовало. Напротив, в день гэн-шэнь 9-го месяца 17-го года эры Хун-у (14 октября 1384 г.) Чжу Юань-чжан повелел Ведомству финансов призывать купцов заключать контракты на приобретение соли и по-прежнему разрешать населению покупать у казны пищевую соль. Более того, он сопроводил своё распоряжение следующей любопытной сентенцией: «Небо производит блага в сущности для того, чтобы прокормить народ. Государство [же устанавливает] запреты чтобы обуздывать его (народа. - Н.С.) желания и улаживать конфликты, и только. Если [что-то] удобно для народа, то как можно исходить из мелкой выгоды? Чиновники, стремясь получить выгоду, неизбежно причиняют ущерб народу. Необходимо руководствоваться выгодой бянь) для народа» [6, т. 6, гл. 165, с. 3а].
Ещё одно сообщение о продаже соли населению относится к царствованию Чжу Ди. Примерно за полгода до интересующей нас реформы управляющий (А® даши) хранилищем Чэнъюньку Чжоу Жуй вместе с несколькими другими не
поименованными в источнике лицами направил императору доклад следующего содержания: «Территория Гуандуна обширна, а население малочисленно. [Что касается] добываемой там соли 7, то нет купцов, заключающих и оплачивающих контракты [на её] покупку. [В результате] солдаты и простолюдины в большинстве своём потребляют контрабандную соль. Необходимо приказать властям проверить фактическое [количество] населения и взрослым ежегодно [отпускать] 12 цзиней пищевой соли, а малолетним половину этого количества, [с тем чтобы] за каждый цзинь они вносили 300 вэней ассигнациями и на ближайших промыслах, оплатив, получали [эту соль]» (см. [7, т. 10, гл. 28, с. 4а], см. также [9, гл. 20, с. 295918]). В
день у-цзы 2-го месяца 2-го года правления под девизом Юн-лэ (27 марта 1404 г.) Сын Неба одобрил данное предложение (см. [7, т. 10, гл. 28, с. 3б]).
Приведённые материалы позволяют высказать несколько суждений. В начале правления династии Мин непосредственная продажа властями казённой соли населению в масштабе всей империи практиковалась на сравнительно небольшой территории. Такой вывод вытекает из немногочисленности материалов на данную тему, к тому же относящихся всего лишь к четырём провинциям (Фуцзянь, Хэнань, Шань-дун и Гуандун) страны из пятнадцати. И хотя малоинформативный характер источников не позволяет составить о ней всестороннего представления, тем не менее, предоставляет возможность констатировать два бесспорных момента. Во-первых, описанный метод реализации соли не был оформлен в качестве единой общеимперской системы. На это указывает отсутствие унификации размеров и форм оплаты приобретаемой соли в разных провинциях страны. Во-вторых, заключаемые при этом сделки между казной и населением являлись абсолютно добровольными, поскольку нет никаких данных, которые свидетельствовали бы об обратном. В трёх из четырёх упомянутых выше регионов обращение к такому способу сбыта казённой соли было обусловлено сходными обстоятельствами: необходимостью удовлетворить повседневные потребности населения, незначительными размерами частной солеторговли и экономическими интересами государства.
Реформа 1404 г. во всех отношениях коренным образом отличалась от практики предшествующего времени. Прежде всего, решение об её проведении преследовало единственную и притом сравнительно узкую задачу - покончить с накрывшей страну инфляцией. При этом соль с учётом направленности реформы должна была играть роль не столько товара, сколько своеобразного платёжного средства, с помощью которого можно было бы изъять из обращения обесценившиеся ассигнации19. Далее, реформа должна была охватить территорию всей страны, приобретение соли в качестве принудительной обязанности было вменено всему населению, и установлен минимальный необходимый уровень всеобщего душевого потребления. Вместе с тем, несмотря на наличие этих системных элементов, решение о проведении реформы, как это ни странно, содержало существенные лакуны. В нём, в частности, ничего не говорилось ни о порядке оплаты приобретаемой соли, ни о правилах её получения. Возможно, данное обстоятельство объясняется тем, что сведения о ней мы получаем не из оригинального текста указа (которого, может быть, в действительности вообще никогда не существовало), а лишь из изложения его сути в виде доклада Чэнь Ина, поправок к нему высших имперских сановников и утверждения их предложений Сыном Неба. Во всяком случае, ни «Закона о потреблении соли населением», как именуется в источниках императорское распоряжение, обнародованное 25 сентября 1404 года, ни каких-либо связанных с ним подзаконных актов в исторических памятниках и сочинениях нет.
Что же касается изложения хода реформы в источниках, то оно крайне фрагментарно и лаконично. В летописи царствования Чжу Ди ему посвящено всего восемь записей, причем пять из них повествуют об удовлетворении троном просьб об отмене текущей оплаты за пищевую соль или о списании недоимок за неё. Тем не менее, несмотря на ограниченный характер их содержания, мы приведём их все, поскольку в связи со скудостью экономических материалов в китайских исторических памятниках они представляют несомненный интерес как отражение повседневной жизни минского Китая.
В день цзя-цзы 2-го месяца 8-го года (1 апреля 1410 г.) жители уезда Хуанъянь (МШ) провинции Чжэцзян, пострадавшие от наводнения и испытывавшие нехватку пищевых продуктов, были освобождены наследником престола от погашения недоимок за пищевую соль, которую они оплачивали зерном, за пятый год правления под девизом Юн-лэ (8 февраля 1407 - 27 января 1408 г.), см. [7, т. 12, гл. 102, с. 6б].
В день гуй-ю 4-го месяца 10-го года (29 мая 1412 г.) император отменил задолженность за пищевую соль в размере 13 180 даней (5, 1 дань - 107,337 л) зерна с населения уезда Линьхай провинции Чжэцзян, оказавшегося в
трудном положении из-за наводнения (см. [7, т. 12, гл. 127, с. 3а]).
В день цзи-ю 1-го месяца 11-го года (29 февраля 1413 г.) по просьбе Чжао Шэ-на, регионального цензора (ЖКЙ^ сюньань юйши)20 в пров. Фуцзянь, Сын Неба распорядился списать задолженность за пищевую соль в размере 2 414 даней зерна с уездов Гуанцзэ и Тайнин образовавшуюся в связи с тем, что там в [течение] 5-го и 6-го годов эры Юн-лэ (6-й год соответствует 28 января 1408 - 15 февраля 1409 г.) в результате эпидемии вымерли 4 480 дворов (см. [7, т. 13, гл. 136, с. 4б]).
В деньу-шэнь 9-го месяца 13-го года (16 октября 1415 г.) император повелел Ведомству финансов не производить в текущем году сбора платы за пищевую соль с округов и уездов Северной столичной провинции21, лишившихся летнего урожая вследствие гибели созревших хлебов из-за проливных дождей. Данное распоряжение являлось ответом на предложение столичного цензора Ван Ши-си приостановить взимание риса за пищевую соль с упомянутых территорий до осени следующего года в связи с постигшим их стихийным бедствием (см. [7, т. 13, гл. 168, с. 2а-2б]).
В день дин-сы 8-го месяца 22-го года правления под девизом Юн-лэ (7 сентября 1424 г.) по случаю вступления на престол Чжу Гао-чи22 был обнародован указ о делах, которые надлежало осуществить в следующем году. Согласно второму пункту этого документа, следовало полностью отменить задолженность (ШХ тоцянь) и невнесённые недоимки куйдуй вэй вань) за пищевую соль населению по
Ещё три записи несколько иного содержания соответственно помещены под днямиу-сюй 4-го месяца 8-го года (5 мая 1410 г.), цзи-чоу 1-го месяца 12-го года (4 февраля 1414 г.) и цзя-инь 7-го месяца 14-го года (17 августа 1416 г.) периода правления под девизом Юн-лэ.
Первая сообщает о реакции двора на доклад начальника уезда (£пЩ чжи сянь) Гуйян (ЙШ) округа Чэньчжоу (#№1) провинции Хугуан (ШШ)24 Лян Шаня. Последний в своём послании доносил: «Уезды, подчинённые Чэньчжоу25, граничат с [провинцией] Гуандун. Прежде было утверждено, [что в наших местах должна] сбываться соль Гуандунского и Хайбэйского управлений инспекторов соляного налога26, расстояние [до которых] составляет более 2000 ли27. Ныне приказано отправляться для получения пищевой соли в Лянхуай (ШШ)28. Водные и сухопутные пути [до него] составляют более 6700 ли, и дорога туда и обратно очень трудна. [Я] прошу разрешить по-прежнему получать соль на гуандунских соляных промыслах. Это будет удобно [для народа]». Императорским указом данная просьба была поставлена на обсуждение двух ведомств: финансов и церемоний, которые одобрили её, и наследник престола утвердил их решение (см. [7, т. 12, гл. 103, с. 2а-2б]). Из приведённого текста очевидно, что получение соли населением, если оно проживало на значительном удалении от мест её добычи, было сопряжено с непомерно высокими затратами времени, труда и средств на дорогу, и двор, по-видимому, принимал это во внимание.
Во второй записи излагается доклад властей уезда Есянь ( ЙЩ) уже упоминавшейся шаньдунской области Лайчжоу. В нём содержалась просьба разрешить населению уезда внести 9368 даней риса, полагающиеся за пищевую соль, в перерасчёте на ассигнации и шёлковые ткани. Своё обращение они мотивировали тем, что в последние годы посевы не всходят, жителям не хватает продовольствия и
они уже получили взаймы от двора денежные ссуды. Император удовлетворил эту просьбу (см. [7, т. 13, гл. 147, с. 1б-2а]).
Последняя запись посвящена проблеме обеспечения пищевой солью Пекина. Чтобы она стала более понятной, ей необходимо предпослать следующее небольшое пояснение. Захватив престол, Чжу Ди в феврале 1403 г. объявил центр своего бывшего удела Пекин Северной столицей, а затем решил перенести туда из Нанкина главную столицу и прочно обосноваться на севере. Однако этот перенос (в частности, из-за развёрнутого там грандиозного строительства) растянулся до февраля 1421 г. На протяжении указанного отрезка времени Чжу Ди дважды (с 23 февраля 1409 по 7 декабря 1410 г. и с марта 1413 по ноябрь 1416 г.) находился в Пекине, а весной 1417 г. окончательно переселился туда (подробнее см. [20, с. 179-181]). Его временное место пребывания в Пекине получило название ^ТЙ син цзай - «путевая резиденция» [21, т. 2, с. 1050]29, а в ней для помощи ему в управлении страной были учреждены ^Т^ син бу - «путевые ведомства» при сохранении центральных государственных органов империи в Нанкине.
Так вот, 17 августа 1416 г. глава (ЮШ шаншу) Ведомства финансов в «путевой резиденции» Ся Юань-цзи доложил: «„В Пекине пищевой соли достаточно только для местных войск и населения. Ныне для множества чиновников и солдат, [составляющих] императорскую свиту, соли для потребления не хватает. Нужно приказать пекинским путевым ведомствам получать соль в Чанлуском управлении по транспортировке соли30 и доставлять [её в Пекин]. За каждый цзинь соли взимать один гуань ассигнациями, чтобы и казне и народу было удобно, и ассигнации [в таком случае] будут обращаться". Император утвердил это предложение» [7, т. 13, гл. 178, с. 5а]. Приведённый документ представляет несомненный интерес, поскольку он свидетельствует о том, что реформа 1404 г. хотя бы в некоторых местах проводилась в соответствии с её первоначальным замыслом.
Что же касается самых известных исторических источников, то нам удалось обнаружить в них лишь два кратких упоминания относительно процесса проведения реформы 1404 г. «С тех пор как во 2-м году [правления под девизом] Юн-лэ, -сообщается в Сюй „Вэнь сянь тун као" («Продолжение "Всеобъемлющего исследования письменных памятников"»), - [было принято] решение, чтобы население за пищевую соль вносило ассигнации, с того времени городские жители за каждый инь пищевой соли вносили 200 гуаней, а сельские - пять даней риса, что в перерасчёте на ассигнации составляло 500 гуаней. В 3-м году, кроме того, [было] приказано с населения за пищевую соль взимать [плату] в соответствии с местностью. В местах, где ежегодно расходуется много зерна, взимать рис, а где зерна расходуется мало, взимать ассигнации» [9, гл. 20, с. 2960].
Из этой информации явствует, что при проведении реформы сразу же стали практиковаться две формы оплаты пищевой соли - денежная и натуральная, а не только первая, как это предусматривалось первоначально, - и что тогда же был установлен и размер платы за получаемую соль. При этом для горожан он совпадал с предложением «отцов реформы», так как под инем здесь, очевидно, подразумевался малый инь, весивший 200 цзиней, что и даёт сумму в 200 гуаней при цене один гуань за один цзинь. Что же касается деревенских жителей, то, к сожалению, в источнике не сообщается, кем и почему для них намеченная плата была завышена в два с половиной раза.
Если такое понимание приведённого отрывка является правильным, то относительно первого утверждения (о видах оплаты) необходимо заметить, что оно противоречит сведениям не только других источников, но и самого Сюй «Вэнь сянь тун као». По поводу же размера оплаты следует вспомнить, что стоимость в пять даней риса для обитателей Северной столичной провинции действительно фигурировала в упомянутом выше докладе цензора Ван Си-ши. Однако в нём нет
данных, что она была такой же и в других регионах империи, да и к тому же послание его относится к 13-му году эры Юн-лэ. Поэтому возникает вопрос: не базируется ли информация авторов Сюй «Вэнь сянь тун као» на указанном докладе и не расширили ли они локальную цену на территорию всей страны?
Последний пассаж рассматриваемой цитаты о дифференциации видов оплаты в зависимости от местных расходов, с нашей точки зрения, не поддается удовлетворительной интерпретации. Совершенно ясно, что много зерна требовалось административным центрам и в особенности столицам, являвшимся средоточием государственных учреждений и армейских частей, а также районам, в которых ввиду их важного оборонно-стратегического значения были дислоцированы крупные воинские силы, поскольку, если не всё, то хотя бы часть жалованья гражданским чиновникам, офицерам и солдатам выплачивалась в натуральной форме (см. [8, т. 7, гл. 82, с. 2003, 2004]). Согласно же Сюй «Вэнь сяньтун као» все горожане вообще оплачивали пищевую соль ассигнациями, а не зерном, и приведённое выше предложение Ся Юань-цзи, в частности, подтверждает такой порядок для Пекина. Следовательно, с учётом данных реалий остаётся предположить, что распоряжение 3-го года относилось не ко всем подданным империи, а только к сельским жителям. Однако такое допущение вступает в явное противоречие с информацией о сути решения, принятого во 2-м году эры Юн-лэ.
Иное и, как нам кажется, более убедительное основание появления натуральной оплаты пищевой соли приводит Ся Се (1799-1875?), автор многотомного труда - Мин тун цзянь («Полное отображение [истории династии] Мин»), по объёму вполне сопоставимого с Мин ши. Излагая события, случившиеся в день цзя-шэнь 6-го месяца 3-го года правления под девизом Юн-лэ (16 июля 1405 г.), он в том числе сообщает об освобождении крестьян (Жй нунминь) от оплаты пищевой соли ассигнациями «из-за того, что они испытывают затруднения с деньгами бу бянь)» [10, т. 2, с. 649].
Независимо от того, в каком году были введены натуральные платежи за пищевую соль, такой шаг означал отказ от поставленной цели реформы - оздоровить финансовую систему страны, изъяв из обращения обесценившиеся ассигнации и покончив с углубляющейся инфляцией, - а в конечном итоге и её неминуемый провал. Этот плачевный итог 22-летних бесплодных усилий нашел отчётливое, хотя и косвенное отражение в беседе, состоявшейся в день гуй-ю 9-го месяца 22-го года правления под девизом Юн-лэ (22 сентября 1424 г.), т.е. лишь через месяц с небольшим после кончины Чжу Ди, между его наследником и уже упоминавшимся ранее главой Ведомства финансов Ся Юань-цзи. Обращаясь к последнему, новый император сказал: «,Дссигнации не обращаются (букв.: "задерживаются". - Н.С.), потому что [их] выпускается слишком много. Необходимо ввести [такие] законы, чтобы [можно было] больше собирать их [в казну]. [Когда] у народа будет меньше ассигнаций, то они [будут] обращаться сами собой. Нужно обсудить, как собрать их чтобы добиться успеха". [Ся] Юань-цзи ответил: "Для облегчения сбора ассигнаций самое лучшее было бы разрешить семьям, имеющим ассигнации, обменивать [их на] соль (ФШ чжун янь)" . Император сказал: "Это возможно [в качестве] временной меры; когда же обращение ассигнаций наладится, [следует] тотчас отменить её"»32 [4, т. 15, гл. 2а, с. 2а].
Как видно, этот диалог является документальным свидетельством не только краха реформы 1404 г. и не прекращавшейся, вопреки ей, инфляционной эмиссии бумажных денег, но и очередного намерения использовать казённую монополию на соль в качестве инструмента для максимального сокращения массы находившихся в обращении ассигнаций. Для достижения этой цели Ся Юань-цзи предложил допустить к соляной торговле представителей всех слоёв населения, хотя такая мера противоречила традиционной установке, требовавшей,
чтобы каждый человек занимался делом, предусмотренным его сословным статусом. Однако, поскольку рассмотрение данного вопроса выходит за рамки настоящей статьи, оставим его в стороне и перейдём к подведению итогов.
Совершенно ясно, что реформа 1404 г. ещё до начала её реализации была обречена на провал, так как в основе её лежали умозрительные построения высших чиновников, имевших весьма туманные представления о реальном мире. Они явно не понимали, что подавляющая часть потребителей соли живёт в условиях натурального, почти полностью самообеспечивающегося хозяйства и, будучи весьма слабо связанной с рынком, является попросту неплатёжеспособной, когда речь идёт о деньгах33. Однако они, по-видимому, довольно быстро осознали данную ситуацию, хотя и не сочли нужным отменить затеянную реформу. Принудительная продажа пищевой соли была продолжена, причём не только в годы правления Чжу Ди, но и при последующих императорах. Впрочем, этому обстоятельству не стоит удивляться, ибо центральная власть, очевидно, разглядела в ней постоянный и достаточно надёжный (несмотря на временные сбои в отдельных регионах в виде наводнений, эпидемий и т.д.) источник покрытия текущих (и всё время растущих) расходов. Более того, в 30-80-х годах XVI в., при проведении упрощения и унификации налогового обложения, сборы от пищевой соли были включены в официальный поземельный налог (см. [8, т. 7, гл. 80, с. 1946]).
Далее, проблема дефицита пищевой соли благодаря возрождению частной солеторговли была почти повсеместно решена уже в период царствования Чжу Юань-чжана. Поэтому введение принудительного приобретения пищевой соли из казны (вместо её покупки в свободной торговле), при необычайно высоких издержках по её доставке, стало нелёгким бременем для большинства жителей империи, проживавших вдали от соляных промыслов.
И последнее. Не исключено, что продажа казённой соли населению оказала влияние на углубление задолженности государства купцам, занимавшимся доставкой зерна армейским частям, расквартированным в отдельных труднодоступных и малообжитых регионах, в обмен на соль34. Однако данное предположение, основанное на логических соображениях, учитывая характер китайских исторических источников, вряд ли когда-либо удастся подтвердить документально.
Примечания
Введение в качестве платёжного средства бумажных денег источники в первую очередь увязывают с необходимостью считаться с интересами купцов, «унаследовавших от времён династии Юань (1271-1368) привычку пользоваться ассигнациями, поскольку употребление металлических монет для них часто
было неудобно». Кроме того, желательно было также отказаться от принудительного изъятия меди у населения, которому в связи с этим даже приходилось «ломать свою утварь». Введение такой несомненно непопулярной меры было вызвано нехваткой данного металла (составлявшего большую часть сплава, из которого отливалась монета) вследствие разрушения добывающего и обрабатывающего промыслов в течение почти двух десятилетий антимонгольских восстаний и внутренних войн, предшествовавших созданию Минской державы (см. [6, т. 4, гл. 98, с. 1а; 8, т. 7, гл. 81, с. 1962; 3, гл. 55, с. 1048]). Однако, несмотря на упомянутые обстоятельства выпуск ассигнаций начался только на 8-м году царствования Чжу Юань-чжана, после обнародования 2 апреля 1375 г. специального указа. В нём говорилось о материале, на котором следовало их печатать, и размере купюр, давалось описание внешнего вида последних и воспроизводился текст, который должен был присутствовать на каждой банкноте. Последний оповещал о наказании смертной казнью за подделку денежных знаков и величине вознаграждения за донос на фальшивомонетчика. Указом устанавливалось: выпуск шести разрядов ассигнаций достоинством в 100, 200, 300, 400, 500 вэней и 1 гуань (Я), или 1000 вэней, их равное хождение с металлической монетой на всей территории страны, а также твёрдое соотношение между всеми видами платёжных средств. Согласно ему, 1000 вэней медной монеты приравнивались одному гуаню ассигнациями или одному ляну (Ш) серебра (см. [6, т. 4, гл. 98, с. 1а-1б]).
Что касается серебра, бывшего в старом Китае традиционным платёжным средством и обращавшегося в виде слитков весом от одного до 500 лянов, рубившихся в зависимости от практических нужд на более мелкие фракции (от 1/ю ляна и легче), то в годы царствования Чжу Юань-чжана и Чжу Ди оно перестало быть таковым. Это было связано с неоднократными запретами на использование его при заключении частных торговых сделок. Первоначально к указанным мерам власти прибегали из-за нехватки данного металла, а затем вследствие стремления внедрить повсеместное и всеобщее употребление бумажных денег. Лян -единица веса, в минское время равнялась 37,3 г. Сведения о ляне и упоминаемых ниже других мерах веса, объёма и длины заимствованы из книги У Чэн-ло (см. [12, с. 58, 60]) либо рассчитаны на основе его данных.
3 Палата всеобщего контроля являлась высшим надзорным органом империи. Она должна была прежде всего следить за надлежащим исполнением обязанностей всеми учреждениями и должностными лицами и принимать для этого необходимые меры. Кроме того, она выполняла различные юридические функции и вместе с Ведомством наказаний (И^ Син бу) и Верховным ревизионным приказом (АЯ^ Да ли сы) образовывала три высших судебных органа страны. Во главе её, как и некоторых других государственных органов, находились два человека. Их должность называлась ду юйши. Словом «старший» условно переведён иероглиф цзо (букв. «левый»), стоящий перед этим наименованием и являющийся его интегральной частью. Поскольку источники не сообщают о существовании каких-либо различий в отношении объёма прав и обязанностей, высоты чиновничьего ранга и размера должностного оклада между ним и другим главой Палаты - ю ду юйши (^ букв. «правый», условно - «мла
