Спросить
Войти
УДК 94(47).084.6
И. А. Анфертьев
«Я считаю неправильным и вредным отделять Центральный] Комитет партии от партии...»
«Союз марксистов-ленинцев» являлся нелегальной оппозиционной организацией, созданной в начале 1932 г. группой коммунистов под руководством М. Н. Рютина1. Активное участие в ее работе приняли М. С. Иванов, В. Н. Каюров, П. А. Галкин, П. М. Замятин, П. П. Федоров и В. И. Демидов. Они составляли своего рода организационное ядро группы, которое активно занималось привлечением на свою сторону оппозиционно настроенных членов партии и распространением документов «Союза», их редактированием. М. Н. Рютиным были подготовлены проекты двух программных документов организации: теоретическая платформа «Сталин и кризис пролетарской диктатуры» и обращение «Ко всем членам ВКП(б)». В программных документах отмечалось, что организация «является частью ВКП(б)» и «будет наиболее последовательно и решительно выражать и защищать интересы» рабочего класса и крестьянства2. В условиях строжайшей конспирации программные документы были приняты за основу на подпольной конференции единомышленников М. Н. Рютина 21 августа | 1932 в дер. Головино под Москвой. На заседании комитета, проходившем на квартире М. С. Иванова, были утверждены в окончательном варианте платформа и обращение к членам ВКП(б). Можно предпо«
о ложить, что аналогичные комитеты оппозиционных групп возникли
« в Харькове, Казани и Иркутске. Материалы следственного дела по8 казывают, что готовилась вторая конференция «Союза марксистовленинцев». Но провести ее не удалось. Очередное заседание комитета «Союза» намечалось на 16-17 сентября 1932 г., но его проведению помешали аресты.
Избранный секретарем комитета «Союза марксистов-ленинцев» Михаил Семенович Иванов в постановлении президиума ЦКК ВКП(б) от 9 октября 1932 г. назван «организатором и секретарем контрреволюционной группы»3. Родился в 1887 г. на Урале, сын крестьянина, в партии с 1906 г. В 1907-1910 гг. находился в ссылке. До Февральской революции работал в Чите счетоводом. Накануне Октябрьской революции 1917 г. — редактор газеты и комиссар банка в Харбине, где состоялось его знакомство с М. Н. Рютиным. После Гражданской войны находился на советской работе в Иркутске, Хабаровске и Вла-дивостоке4. В 1921-1929 гг. работал в Украине заведующим информотделом Кременчугского губкома партии и заведующим Истпартом ЦК Компартии Украины. Окончил курсы марксизма. С 1929 г. в Москве 5. Руководитель группы НК РКИ РСФСР.
Его арестовали одним из первых — 15 сентября 1932 г. В вину М. С. Иванову вменили, кроме прочего, размножение текстов платформы и обращения, «вербовку» новых членов группы и организацию связи группы с Украиной6. Решением президиума ЦКК ВКП(б) от 9 октября 1932 г. исключили из партии. Постановлением судебного заседания Коллегии ОГПУ от 11 октября 1932 г. М. С. Иванов был заключен в Ухтомско-Печерский концлагерь на 5 лет. В июле 1937 г. вновь арестовали и Военной коллегией Верховного суда СССР 27 октября 1937 г. приговорили к расстрелу7.
М. С. Иванов, как следует из документов следствия, до ареста к партийной ответственности за оппозиционную деятельность не привлекался. Вместе с тем его участие в деятельности «Союза марксистов-ленинцев» нельзя назвать случайным. Связано это в первую очередь с личностью М. Н. Рютина, которого он знал по Харбину со времени Октябрьской революции 1917 г. Большое удивление, если не сказать недоверие, вызвало у него в ноябре 1930 г. закрытое письмо Московского обкома ВКП(б) за подписью Л. М. Кагановича8 о причинах исключения Рютина из партии. Во многом эти причины уже были изложены в газете «Правда»9, где утверждалось, что Рютин, «правый оппортунист и предатель партии», за спиной партии, пытался использовать трудности
социалистического строительства для разложения партийцев. Помимо уже G известной информации в письме имелся раздел «Обострение классовой борь- 21 бы и раскрытие контрреволюционных организаций», в котором утверждалось, "g что социалистическое строительство «происходило и происходит в обстановке g ожесточеннейшей классовой борьбы»10. Таким образом, член партии с доре- ^ волюционным стажем Рютин оказался, если верить письму Московского Ко- -с митета ВКП(б), если не в числе контрреволюционеров, так их активным пособником. Так начинался период поиска «врагов» внутри ВКП(б), что не могло ^ не обеспокоить тех, кто успел присмотреться к особенностям репрессивной по- J3 литики И. В. Сталина. §
Публикуемые документы открывают дополнительные показания М. С. Иванова в ОГПУ от 24 сентября 1932 г. В следственных материалах по делу «Союза» я
имеется указание на то, что его участники заранее договорились в случае ареста на первом этапе всё отрицать, чем и объясняется датировка первого документа — спустя девять дней после ареста. Прежние показания, как можно предположить, не имели отношения к подлинным фактам конспиративной деятельности «Союза», очевидно, по ним можно было в основном судить о практике «заметания» следов этой деятельности, в то время как в показаниях от 24 сентября уже содержатся конкретные фамилии вождей «правого уклона в ВКП(б)» Н. И. Бухарина и А. И. Рыкова, а также в недавнем прошлом руководителя Московской партийной организации Н. А. Угланова. Обозначена и цепочка связи члена комитета П. А. Галкина11 с Н. А. Углановым, а также подтверждается признание последнего об оппозиционных настроениях его самого и близкого к правым уклонистам А. Н. Слепкова12. Таким образом, следствию было важно доказать причастность кандидатов и членов Политбюро ЦК ВКП(б) к разжиганию про-тестных настроений в партии.
В дополнительных показаниях М. С. Иванова Секретно-политическому отделу ОГПУ от 5 октября 1932 г. содержится признание о том, что вместе с В. Н. Каюровым13 и М. Н. Рютиным имелось «стремление заручиться мнением крупных, авторитетных людей»14, т.е. видных в прошлом руководителей различного рода оппозиционных движений и групп, так называемых в документе «вождей различных оппозиций»15. Названа фамилия Г. Е. Зиновьева16, имена вождей «Рабочей оппозиции» не упомянуты, однако комиссия ЦКК ВКП(б) вызывала одного из ее руководителей — С. П. Медведева17.
В документе имеется и другое важное свидетельство — о первоначальном
названии конспиративной группы — «Союз защиты ленинизма». М. С. Иванов
утверждал, что такое название было дано, чтобы члены ВКП(б) при знакомстве
с документами понимали, что деятельность конспиративной группы направлена
против «тов. Сталина и ЦК партии», опасаясь, что документ «может быть исполь2 зован белогвардейцами»18. Однако выявленные в РГАСПИ архивные документы
позволяют утверждать, что название «Союз марксистов-ленинцев» было поза^ имствовано у наиболее серьезно организованного на тот период оппозиционного
« движения под руководством Л. Д. Троцкого. В частности, один из ближайших соей
ратников Троцкого — К. Б. Радек, еще до разрыва в июле 1929 г. с троцкистской ^ оппозицией, в своей статье «Союз против большевизма и ленинизма» выступил
у под названием «Всесоюзный союз большевиков-ленинцев»19. Таким образом, на8 звание группы, по предложению П. П. Федорова20, было утверждено как «Cоюз
£ марксистов-ленинцев»21, однако, по признанию Иванова, в Харькове он оставил
® у С. В. Токарева22 для ознакомления документ с прежним названием «Союз за§ щиты ленинизма». Кстати, по документам следствия харьковская группа «Союза ^ марксистов-ленинцев» изначально именовалась троцкистской23. ^ Необходимо также отметить признание М. С. Иванова, что документ он
£ передавал Г. Е. Рохкину24 для Стэна25, который должен был познакомить С
с ним Г. Е. Зиновьева26. Как в итоге оказалось, в чтении документа участвовал и Л. Б. Каменев27.
Дополнительные показания М. С. Иванова Секретно-политическому отделу (СПО) ОГПУ от 7 октября 1932 г. на имя Г. С. Люшкова представляют интерес в одном отношении — к концу редактирования должны были быть «учтены замечания — «Раб[очей] оппозиции», СТЭНА — Зиновьевской ориентации, троцкистов и правых»28. Круг обвиняемых — участников различных оппозиционных движений и групп 1920-1930-х гг. — замкнулся, что и требовалось доказать следствию.
В заявлении в Коллегию ОГПУ и президиум Центральной контрольной комиссии ВКП(б) от 21 декабря 1932 г. М. С. Иванов, заключенный Ухтомско-Печерского концлагеря, объясняет свое участие в организации «Союза марксистов-ленинцев» «острой тревогой за дальнейшую судьбу нашей революции, возникшей в результате неверного анализа хозяйственного и политического состояния страны»29. Основной текст документа частично напоминает передовицу «Правды» того периода, разбавленную перечислением острых и реально существовавших проблем в экономике, промышленности, сельском хозяйстве, которые в повседневной жизни не были ни для кого секретом, но открыто говорить о них запрещалось. Особое беспокойство старого большевика вызывали «признаки нарастающего отрыва парторганов от партии, снижение активно творческой роли партии в разрешении основных хозяйственно-политических вопросов», факты «крайнего цинизма» членов партии, разуверившихся в правильности «генеральной линии». В заявлении изложена также наиболее достоверная история создания и деятельности «Союза марксистов-ленинцев». Большинство покаянных признаний в письма оправданы надеждой старого большевика на прощение, которого никто из членов комитета «Союза марксистов-ленинцев» не дождался, все они были расстреляны в 1937-1938 гг.
Документы выявлены в Российском государственном архиве социально-политической истории (далее — РГАСПИ). Публикуются по современным правилам правописания с сохранением стилистических особенностей. Сокращения раскрыты в квадратных скобках, опечатки исправлены без оговорок.
Приложение
Показания М. С. Иванова заместителю председателя ОГПУ В. А. Балицкому. 24 сентября 1932 г.
Дополнительные показания30 ИВАНОВА М. от 24 сентября [1932 г.], данные ЗАМЕСТИТЕЛЮ] ПРЕДСЕДАТЕЛЯ] ОГПУ БАЛИЦКОМУ31
Разговоры о возможности привлечения к работе бывших оппозиционных лидеров БУХАРИН[А] И РЫКОВ[А] неоднократно в нашей среде велись. Припоминаю, что было поручено ГАЛКИНУ, как знающему лично УГЛАНОВА32, связаться с ним и выяснить его настроения и отношение к нашему документу. Насколько помню, ГАЛКИН на втором заседании Комитета информировал, что он имел свидание с УГЛАНОВЫМ и вручил ему документ организации (точно какой из двух документов не знаю) для ознакомления. Со слов ГАЛКИНА УГЛАНОВ высказался против того, чтобы затевать сейчас организацию фракционной борьбы. УГЛАНОВ говорил также о том, что виделся со СЛЕП-КОВЫМ и что у него тоже оппозиционные настроения.
Пометы:
Зачеркнуто — «прощупывании», «В связи с этим», «организации», «информировал его о наших намерениях».
Надписано — «Бухарин и Рыков», «Припоминаю что», «документу»33.
(подпись)
М. ИВАНОВ
Верно:
РГАСПИ. Ф. 589. Оп. 3. Д. 9355 (Т. 2). Л. 58.
[Копия. Машинопись]
Дополнительные показания М. С. Иванова « Секретно-политическому отделу (СПО) ОГПУ. 5 октября 1932 г.
Й Задолго до конференции при обсуждении проекта обращения «Ко всем чле-«
* заручиться мнением крупных, авторитетных людей.
ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ПОКАЗАНИЯ ИВАНОВА М. С., данные в СПО ОГПУ от 5 октября 1932 г. го до конференции при обсуждении проекта обращения «Ко нам ВКП», у меня и КАЮРОВА В. и частично у РЮТИНА было стремление
Поэтому, имена б[ывших] вождей различных оппозиций вставали перед нами. КАЮРОВ в этот период, точно времени не помню, говорил, что был у «вождей» б[ывшей] рабочей оппозиции и у «левых». Фамилии он не называл.
Кто скрывался за «левыми», сказать не могу. Называл ли он мне ЗИНОВЬЕВА, не помню. Во время обсуждения обращения КАЮРОВ делал отдельные замечания, сослался на мнение «вождей» рабочей оппозиции и в частности сказал, что они считают ненужным искать новых путей, так как старая платформа раб[очей] оппозиции не изжила себя. РЮТИН по этому поводу волновался и считал их мнение неправильным. Между прочим, в процессе формирования документа — обращения, перед нами часто вставал вопрос о том, как назвать организацию, его выпускающую. Мы считали, что название должно резко подчеркивать наше мировоззрение, так как иначе наш документ по своей остроте, направленный против тов. СТАЛИНА и ЦК партии, может быть использован белогвардейцами. Поэтому сначала мы подписали документ «Союз защиты ленинизма», но потом сочли это название неподходящим и заменили его «Союзом марксистов-ленинцев». Последнее название было предложено ФЕДОРОВЫМ.
Экземпляр документа, оставленный мной в Харькове у ТОКАРЕВА в конце июля месяца, был за старой подписью «Союз защиты ленинизма». В этом экземпляре были отдельные поправки и дополнения, внесенные моей рукой. Таким образом, содержание его должно соответствовать экземпляру, обнаруженному у меня дома. Все остальные поправки и дополнения сверх текста моего экземпляра внесены уже, очевидно, в Харькове. Во всяком случае, повторяю, что в основном документ должен соответствовать моему экземпляру. Когда я вручал документ РОХКИНУ, меня особенно интересовало, чтобы он ознакомил с ними СТЭНА. Через несколько дней в разговоре со мной РОХКИН сообщил мне, что с документами должен ознакомиться ЗИНОВЬЕВ, однако, в последующем [когда] он мне сообщил мнение о документах, никаких фамилий не называл.
М. ИВАНОВ
Верно:
РГАСПИ. Ф. 589. Оп. 3. Д. 9355 (Т. 4). Л. 56-57.
[Копия. Машинопись] 22
Показания М. С. Иванова Д
Секретно-политическому отделу (СПО) ОГПУ 1
Тов. ЛЮШКОВ34! М
действительно, после этой «вылазки в свет» было сделано довольно много поправок и дополнений. Поправки и дополнения делал В. Н. КАЮРОВ, частично я дополнял, а М. РЮТИН, соглашаясь с большинством их (часть он не считал нужным вносить), сформулировал сам, под стиль документа, внеся и свои дополнения. В результате этого [текст] документа увеличился. Несомненно, что замечания из Харькова троцкистов (через ТОКАРЕВА) тоже могли бы оказать влияние на документ, равно как и при окончательной редакции должны были сказаться замечания со стороны СТЭНА, а также со стороны УГЛАНОВА.
Таким образом, к концу редактирования должны были быть учтены замечания — «Раб[очей] оппозиции», СТЭНА — Зиновьевской ориентации, троцкистов и правых.
М. ИВАНОВ
ВЕРНО: (подпись неразборчива)
РГАСПИ. Ф. 589. Оп. 3. Д. 9355 (Т. 2). Л. 65.
[Копия. Машинопись]
Заявление М. С. Иванова в Коллегию ОГПУ и президиум Центральной контрольной комиссии ВКП(б) от 21 декабря 1932 г.
Копия
В КОЛЛЕГИЮ ОГПУ и оо ПРЕЗИДИУМ ЦКК ВКП(б)
Ц Заключенного в УХТО-Печерском
^ лагере по делу «контрреволюционной
^ группы РЮТИНА, ГАЛКИНА, ИВАНОВА и др.»,
я бывш[его] члена партии с 1906 г.
| М. С. ИВАНОВА
« Заявление
а о Обдумав всесторонне с момента ареста по настоящее время свое поведение
^ и преодолев давившие на сознание некоторые ложные чувства, я понял и осоз-сО нал свои ошибки и проступки против партии, которые привели меня (и не мог« ли не привести) к концлагерю.
Хотя «история моего грехопадения» в общем и нашла свое отражение в данных мной при следствии показаниях, однако я нахожу нужным здесь кратко ее повторить «своими словами» с необходимыми дополнениями, сделав из всего этого соответствующие выводы.
\о н С
Основным решающим мотивом, определившим мое антипартийное поведение, была острая тревога за дальнейшую судьбу нашей революции, возникшая в результате неверного анализа хозяйственного и политического состояния страны.
Поддавшись временным нездоровым настроениям, болезненно реагируя на переживаемые за последнее время возраставшие затруднения, связанные с крайней напряженностью выполнения пятилетнего плана, я постепенно в оценке этих затруднений стал отходить от партийных позиций. Отодвигая в сторону имеющиеся гигантские хозяйственно-культурные достижения страны, как само собой разумеющиеся, бесспорные, я всё больше и больше стал останавливать свое внимание преимущественно на так называемых узких местах в нашей работе, рассматривая через это кривое зеркало всю нашу действительность. Черпая из газет, из разговоров с отдельными работниками и из др[угих] источников сведения и факты по линии хозяйственных затруднений и обобщая их, я подходил к выводу, что многие из этих трудностей и наиболее тяжелых [из них] не являются обычными, неизбежными при той огромной ломке старой и стройке новой хозяйственно-культурной жизни, а характеризуют собою глубоко ошибочную политику нашей партии по ряду основных хозяйственно-политических вопросов. Мне представлялось, что гигантски растянув фронт капитального строительства, направив сюда подавляющую долю сил и средств страны, и оголяя другие участки хозяйственного строительства, мы неизбежно должны упереться в тупик, что должно означать неизбежную хозяйственную и политическую катастрофу, обострение продовольственных затруднений, недостаток предметов широкого потребления, падение стоимости червонца и др[угие] явления, порождавшие известное недовольство среди рабочих и основной массы крестьянства, с одной стороны, и рост враждебных настроений среди остатков капиталистических сил в стране, а с другой — обостряли у меня тревогу. Известные затруднения весной текущего года на Украине, в Казакстане и др[угих] местах Союза и имевшие место крестьянские выступления и рабочие забастовки в отдельных местах я расценивал как грозное 22
предостережение надвигающейся катастрофы. Для «спасения» положения мне С! представлялось необходимым, чтобы Центральный Комитет партии немед- 21 ленно же поставил открыто, обнаженно перед партией и трудящимися вопрос о положении в стране, о переживаемых затруднениях как неизбежных спутни- | ках необходимо быстрого развития индустриализации страны, в то же время ^ повернув курс хозяйственной политики. Этот поворот должен был свестись -с к значительному снижению нажима на рабочих и крестьян по разным линиям и перераспределению народных средств между отдельными частями на- ^ родного хозяйства так, чтобы, с одной стороны, поднять производительность ^ труда, с другой ослабить и возможно более быстро изжить продовольственные § и др[угие] затруднения. На такую «открытую» постановку вопроса Центральный Комитет пойти не мог или не хотел, а проводимые отдельные мероприятия я
по ослаблению затруднений (колхозные базары и др.) спасти положения, по-моему, не могли. «Замалчивания» переживаемых трудностей (ибо то, что говорилось по этому поводу в основных партийных документах, в прессе, мне показалось недостаточным), по-моему, должны были неизбежно вести к подрыву доверия трудящихся масс к партии и социалистическому строительству, что могло быть использовано в своих целях враждебными силами.
Невозможность выступления с подобного рода взглядами на партсобраниях и в печати давало мне «основание» считать, что мы имеем налицо крутой партийный зажим. Деловая критика на партсобраниях отдельных недочетов нашей работы меня не удовлетворяла.
Слабая подготовленность партийных масс, большой процент слабо подготовленных молодых руководящих работников, выпячивание роли руководителей партийных организаций давали мне повод думать, что мы имеем перед собой признаки нарастающего отрыва парторганов от партии, снижение активно творческой роли партии в разрешении основных хозяйственно-политических вопросов.
Среди известной части партии, старых большевиков, росли разные нездоровые настроения, которые я относил не на счет отрыва этой части партии от партийных и рабочих масс, отрыва от непосредственной работы хозяйственной и др[угой], не на счет их партийного одряхления, а на счет исключительно ненормальности партийного режима. Многие из этой части партии доходили до крайнего цинизма — на собраниях выступали за генеральную линию партии, восхваляя умелое руководство Центральным Комитетом т[ов]. СТАЛИНА, а в кулуарах, [в] узком кругу, издевались над этим. Одни, считая проводимую линию партии «губительной» для страны, не видели выхода из положения и уподоблялись «пескарям премудрым» — уходили в свои ведомственные норы и там, распространяя вокруг себя недомыслие, в трепете ждали конца живота 2 своего. Другие, сходясь в оценке положения в стране с первыми, считали, что положение может и должна «спасти» партия, что хотя партия и слабо полити-^ чески подготовлена, но она способна понять положение и заставить партийное и руководство изменить линию партии или сменить это руководство, но для этого только нужно партию «правильно» ориентировать, [а] так как этого делать ^ открыто нельзя, то, следовательно, нужно [это] сделать подпольным путем. 5§ Третьи, сближаясь со вторыми, полагали, что подпольная агитация и про- паганда не может иметь большого влияния на партийные массы по техниче-Ци ским условиям, но выступление определенной группы членов партии «заста-£ вит» ЦК обратить внимание на причины, вызвавшие это выступление, и таким ® образом «заговорить» по этим вопросам. К этому кругу членов партии под-§ ходил и я. Причем вначале я считал возможным направить в ЦК заявление ^ по наболевшим вопросам, но затем отошел от этой мысли, полагая, что такому заявлению рядовых членов партии небольшой группы не будет придано ника-£ кого значения. С
Формированию антипартийных взглядов способствовали встречи с оппозиционно настроенными членами партии, часть которых не была связана ни с какими прежними оппозиционными группировками. Но решающее значение в этом отношении имели встречи с В. Н. КАЮРОВЫМ и М. Н. РЮТИНЫМ. Весной текущего года в этой тройке уже созрела мысль о необходимости создания подпольной организации для борьбы с теперешним партийным руководством. Первым практическим шагом в этом направлении было появление из-под пера РЮТИНА объемистого документа типа платформы, в котором был дан антипартийный анализ положения в стране и партии и намечены пути выхода из «тупика», в который, якобы, теперешнее руководство загнало страну. С содержанием этого документа РЮТИН познакомил меня и КАЮРОВА. При этом было признано, что для широкого распространения этот документ является неприемлемым, и выдвинуто [было] предположение написать легкий по объему и содержанию документ.
Через некоторое время РЮТИН написал другой документ, «Обращение ко всем членам ВКП(б)». Этот последний документ и был в течение месяца-двух предметом разговоров в тройке, а чаще всего между мной и КАЮРОВЫМ. Нас двоих этот документ во многих отношениях не удовлетворял, хотя в общем и отражал наши настроения. Так как автор крепко держался за свое произведение, то мы ограничивались в разговорах лишь внесением отдельных поправок и дополнений, предполагая показать документ кому-нибудь из грамотных людей, чтобы выяснить, не содержит ли он в себе чего-нибудь исключительно неприемлемого. С этой целью помимо РЮТИНА и меня КАЮРОВ сделал «вылазку в свет» — к представителям б[ывшей] «рабочей оппозиции», а я дал прочитать документ МЕБЕЛЮ, оппозиционность по некоторым вопросам которого я знал. Но в то время, как от МЕБЕЛЯ я, как помнится, никаких замечаний не получил, представитель «раб[очей] оппозиции» документ сильно раскритиковал. Эта критика оказала свое влияние на характер последующих дополнений и изменений документа, хотя на переделку [обращения] автора склонить не удалось. 22
В июне месяце намечалось обсуждение этого документа-проекта [платфор- С! мы] и обращения ко всем членам ВКП(б)»среди более широкого круга лиц», 21 намеченных РЮТИНЫМ, но по ряду технических причин это не состоялось. Пользуясь этим, я по возвращении из Сочи заехал в Харьков к С. В. ТОКАРЕ- | ВУ, которому передал документ для того, чтобы он познакомил с ним близких ^ ему людей, среди которых были главным образом б[ывшие] троцкисты, и по- -с лучил от них замечания по документу и по вопросу о создании подпольной организации. В начале августа ТОКАРЕВ должен был приехать в Москву, ^ но почему-то эта поездка не состоялась, и мы не получили никаких сведений ^ от него, в отношении к документу, его друзей. §
В середине августа [1932 г.] было намечено совещание-конференция. К этому времени был готов уже, отпечатан, большой документ — «Платформа», с ко- я
торым были познакомлены кроме меня — ФЕДОРОВ П. П., ГАЛКИН П. А., ЗАМЯТИН П. и отчасти КАЮРОВ В. Н. С «конференцией» у меня были связаны надежды, что удастся подвергнуть документ критике при «народе», и тогда автору придется уступить. Но «конференция» оказалась крайне неудачной — за краткостью времени документ «Обращение ко всем членам ВКП(б)» без обсуждения был принят за основу с поручением избранному комитету окончательно его отредактировать.
В комитет, как известно, попали: ГАЛКИН, [В. Н.] КАЮРОВ, ДЕМИДОВ, ФЕДОРОВ и я, причем я был намечен организ[ационно]-техническим35 секретарем. Было предложение ввести в комитет и РЮТИНА, но я высказался против, поскольку он был вне партии, и кроме того, я имел в виду, что без него нам легче будет документ переделать.
Избранный комитет собирался три-четыре раза, но ни одного заседания провести как следует не удалось.
Целью этих заседаний было подвергнуть переработке документ [ы] и наметить пути дальнейшей работы. На одном из «заседаний» комитета было поручено ГАЛКИНУ войти в связь с УГЛАНОВЫМ, познакомить его, а через него, м[ожет] б[ыть], и некоторых из б[ывших] вождей «правой оппозиции» с документами. Я же по собственной инициативе большой и маленький документ передал Г. С. РОХКИНУ, чтобы он сам познакомился, а также познакомил СТЭНА, и, если он найдет это нужным, кого-нибудь еще из своих знако£ му я и у т[оварища] С
занимал неправильную позицию в этом вопросе: то отрицал свою причастность к документу, то давал путаные показания, пока, наконец, не рассказал всей правды об организационной стороне дела.
Разоружившись, хотя и не сразу, организационно полностью, я совершенно не касался «идеологической» стороны, рассчитывая (ошибочно) что об этом разговор должен идти особо в ЦК или ЦКК, к чему меня склоняли некоторые замечания работников [О]ГПУ.
Подготавливаясь к этому, продумывая свои разногласия с партией, я чувствовал, как почва из-под ног у меня уходит — обосновать свою позицию сколько-нибудь вразумительно я затруднялся уже и тогда, хотя в это время и писал еще в ЦК заявление в духе «Обращения ко всем членам ВКП(б)». В это время застало меня неожиданно постановление ЦКК от 24/Ш [1932 г.] — формулировка [выдвинутого против нас] обвинения, которая была воспринята мною крайне тяжело. Я не мог понять, что объективно выполнял контрреволюционную роль — субъективные намерения мои были от этого слишком далеки. Я понимал, что поступок мой заслуживал жестокого осуждения, но квалифицировать его как подлинно контрреволюционный поступок, мне казалось чудовищно нелепым.
Еще более тяжело было воспринято мной постановление ЦКК от 9/Х [1932 г.] — и постановление Коллегии ОГПУ от 11/Х с.г. Подавленный этим, я не нашелся написать заявление об отмежевании от документов, хотя по основным вопросам я и тогда уже мог об этом сказать.
Задержка в посылке заявления объясняется тем, что я до последнего времени тяготился мыслью, что мне не поверят.
Продумав все вопросы, преодолев тяготившие меня чувства, мешавшие до конца и полностью сделать всё необходимое, чтобы отмежеваться от того дела, которое привело меня сюда, я считаю необходимым заявить нижеследующее:
лении трудностей, а не спекуляция ими, не осложнение работы в преодолении их; всякие попытки в связи с трудностями выступать против ЦК в наших условиях неизбежно должны приобрести контрреволюционный
характер; чем больше создаются трудности, тем больше ложится ответственность на каждого большевика в борьбе с этими трудностями, в мобилизации масс для борьбы с ними, в укреплении, а не в подрыве доверия в глазах партийных масс парт[ийного] руководства.
Признавая свои ошибки и проступки, глубоко сожалея о сделанном и искренне в этом раскаиваясь, я прошу Коллегию ОГПУ и Президиум ЦКК пересмотреть вопрос обо мне, изменив возможно скорее мое правовое положение, чтобы я мог вновь стать в ряды передовых колонн [членов партии], активно руководящих строителей социализма, снова слиться с партией и рабочим клас-2 сом и выполнять по-прежнему скромную роль строителя социализма, отдав
для этого остаток моей жизни. 2 М. ИВАНОВ « УПИТЛАГ, ЧИБЬЮ Ц 21/Х11-[19]32 г. ^ Верно: [Подпись неразборчива]
£ РГАСПИ. Ф. 589. Оп. 3. Д. 9355 (Т. 1). Л. 276-286.
s [Машинописная копия]
^ 1 См.: Старков Б. 1) М. Н. Рютин (К политическому портрету) // Известия ЦК КПСС.
sS 1990. № 3. С. 150-163; 2)»Моя трагедия... трагедия целой эпохи» (из писем М. Н. Рютина
| родным. 1932-1936 гг.) // Известия ЦК КПСС. 1990. № 3. С. 163-178; 3) Утверждение
^ режима личной власти И. В. Сталина и сопротивление в партии и государстве. Итоги по^ литической борьбы в 30-е гг. Дис. ... д-ра ист. наук. СПб., 1992; Анфертьев И. А. 1) Дея^ тельность «Союза марксистов-ленинцев. М. Н. Рютин и борьба за власть в 1928-1932 гг.
Й Дис. ... канд. ист. наук. СПб., 2004; 2) Рютин Мартемьян Никитич // Большая российская
энциклопедия. Т. 29. М.: Большая российская энциклопедия, 2015. С. 140-141; 3) «Такой ответ мог бы быть понят как нежелание отвечать Центральной контрольной комиссии...» О преследовании иркутскими партийными чиновниками «опального» кандидата в члены ЦК ВКП(б) М. Н. Рютина. 1929 г. // Исторический архив. 2010. № 2. С. 177-185.
вании контрреволюционной группы», получавшим «ее документы», но «не довел об этом до сведения партии, чем содействовал ее деятельности». См.: Известия ЦК КПСС. 1989. № 6. С. 101-115.
20 Член комитета «Союза марксистов-ленинцев» Павел Платонович Федоров (1896-1938) в постановлении президиума ЦКК ВКП(б) от 9 октября 1932 г. назван «бывшим эсэром, организатором контрреволюционной группы». См.: Справка о с?
