Белград и Рангун. 1944-й год геополитика в сотрудничестве и соперничестве СССР и его союзников

В.И. Шеремет

БЕЛГРАД И РАНГУН. 1944-Й ГОД Геополитика в сотрудничестве и соперничестве СССР и его союзников

Геополитический подход к истории Второй мировой войны и тем более к проблемам Великой Отечественной войны, которые непосредственно связаны со взаимодействием с союзными державами в ходе совместной борьбы против гитлеровских и японских агрессоров в Европе и Азии, служит двум главным целям данной статьи. Во-первых, ликвидации некоторых «зон умолчания» в отношениях между боевыми соратниками, что связано в наши дни уже с чисто научными позициями авторов, пишущих на эти темы. Во-вторых, представляется важным акцентирование роли и ответственности союзников за акции и действия на региональном, а тем более глобальном уровне при выработке и реализации их геополитических целей и задач.

За основу выбраны (как репрезентативный для военной истории пример) стратегическая наступательная операция (осень 1944 г.) советских, югославских и болгарских войск по освобождению Белграда от гитлеровцев и сопутствовавшие ей по времени разработки планов англо-американской стороны вариантов действий по освобождению Афин и Рангуна.

Инициативная роль в выработке геополитических целей Великобритании в отношении как Юго-Восточной Европы, так и ЮгоВосточной Азии принадлежала У. Черчиллю; таковых в Советском Союзе - И.В. Сталину и его окружению.

Разнесенные географически буквально на противоположные концы земного шара Белград и Афины, Рангун и Сингапур как зоны военных действий имели массу отличий. С геополитической точки зрения общим было одно: они были ключевыми точками военных действий в своих регионах.

Впервые о планах вторжения союзных войск в Европу через Ламанш и мощного

десанта в Юго-Восточной Азии, причем именно в Бирме, говорилось на встрече У. Черчилля и Ф.Р. Рузвельта в Касабланке (Марокко) во второй половине января

Как известно, в начале лета 1943 г. союзники вторглись на Сицилию. Неудивительно, что когда в августе того же года американский президент и британский премьер-министр вновь встретились, чтобы обсудить дальнейшие планы совместных действий, на этот раз в Квебеке (Канада), Черчилль настоял на том, чтобы план вторжения через Ламанш был утвержден «лишь в принципе». Он не оставлял надежды пройти в Европу через Балканы.

Ситуация на всех театрах военных действий менялась столь стремительно, что прямые консультации глав союзных государств требовалось проводить часто. Поэтому очередная встреча руководителей Америки и Великобритании состоялась в ноябре 1943 г. в Каире (Первая Каирская конференция). Там из уст Рузвельта прозвучала оценка ситуации, сложившейся в Юго-Восточной Азии: «Тихоокеанский театр [военных действий] называют забытым театром. Но по сравнению с китайско-бирманско-индий-

ским театром это самое оживленное место на свете»2.

Черчилль в Каире опять высказывал сомнения в необходимости операции «Овер-лорд» - такое название получила будущая операция по высадке союзных войск в Нормандии. Он вновь заговорил о предпочтительности вторжения в Европу через Балканы - якобы ради создания «общего фронта с русскими». Но ему не удалось настоять на своем, как и на том, чтобы всячески активизировать американские поставки десантных судов для высадки на Андаманские острова, которые англичане намеревались использовать в качестве базы для наступления на Рангун.

Во время встречи «Большой тройки» (Черчилль, Рузвельт, Сталин) в Тегеране в последних числах декабря 1943 г. Черчилль, уже не выступая напрямую против плана операции «Оверлорд», предложил идею двух одновременных вторжений союзников

- и через Ламанш, в Нормандию, и на Балканах. Эти выступления Рузвельт оценил следующим образом: «Всякий раз, когда премьер-министр настаивал на вторжении через Балканы, всем присутствовавшим было совершенно ясно, чего он на самом деле хочет. Он прежде всего хочет врезаться клином в Центральную Европу, чтобы не пустить Красную Армию в Австрию и Румынию и даже, если возможно, в Венгрию.. .»3.

На Тегеранской конференции было принято окончательное решение об открытии второго фронта - высадке войск союзников в Нормандии. Не были забыты и Балканы -англичане согласились оказывать помощь и поддержку не четникам генерала Д. Михайловича, которые к тому времени фактически полностью самоустранились от борьбы с немецкими войсками, а партизанам под командованием И.Б. Тито, оказавшимся единственной реальной силой в Югославии, выступавшей против агрессоров .

В начале сентября 1944 г. германское командование на территории Албании, Греции и Югославии (зона «Юго-Восток») располагало более чем двадцатью дивизиями и семью бригадами. Они ожидали активных

действий Красной Армии в районе «Железных Ворот» и, более того, предполагали наступательные действия в направлении Тимишоара, т.е. против румынских войск -своего вчерашнего союзника, и при этом стремились прочно прикрыть восточную границу Баната.

Выход из войны Болгарии скорректировал действия генерала Вейхса в сторону ухода группы германских армий «Е» из Греции и более жесткого прикрытия оперативной группой «Сербия» восточной границы Югославии. Однако общий замысел Берлина по удержанию Венгрии, а также в будущем Восточной Австрии не менялся. Это знали и в Лондоне, и в Москве. Менее очевидны были планы Японии в отношении своих войск в зоне Рангуна (Бирма).

В Лондоне рассчитывали на определенный подготовительный этап, что позволило бы многое прояснить и по Балканам, и по Юго-Восточной Азии. Однако Москва предпочла действовать решительно. Тем более что гитлеровские войска начали передвижение еще до того, как план Белградской операции был доложен Ф.И. Толбухиным (3-й Украинский фронт) Ставке 30 сентября и утвержден ею на следующий день, т.е. 1.октября 1944 г.

Белградская операция - подробный разбор ее не входит в мою задачу - стала в военной истории примером совпадения стратегических, тактических и политических задач ее основных участников: Красной Армии, Народно-освободительной армии Югославии и болгарских частей5.

Однако были еще интересы других держав, союзных, причем как в этом регионе, так и на очень большом от Балкан удалении. Но их связь, не вполне очевидная современникам, по прошествии многих лет выявляется все рельефнее.

Еще до начала операции по освобождению Белграда важную роль в учете интересов союзников на Балканах сыграл И.Б. Тито. Можно только предполагать, сколько усилий ему пришлось приложить в течение июня - августа 1944 г. сначала на острове Вис в переговорах с И. Шубашичем, пред-

ставлявшим югославское королевское правительство в изгнании, а затем (12 августа 1944 г.) в ходе встречи с самим У. Черчиллем в Неаполе. Признание Великобританией Антифашистского веча народного освобождения Югославии и Национального комитета освобождения Югославии и удачное решение отложить вопросы государственного устройства Югославии на «после победы» -первый успех Тито в этом круге проблем, что облегчало и взаимоотношения союзников, прежде всего Советского Союза и Великобритании.

Осторожная твердость И. Тито позволила ему противостоять У. Черчиллю сразу на двух направлениях: не вести переговоры с представителями королевской власти в изгнании и уклониться от обязательства содействовать англичанам в их плане относительно высадки в Истрии и наступления через Любляну на Загреб, в Венгрию и Австрию. Эти действия руководителя югославских отрядов опирались на силу вооруженного народа Югославии и на уверенность в понимании Москвы.

Это было важно в военном, но еще более

- в политическом отношении. Идея активизации Красной Армии в направлении Югославии летом 1944 г. носилась в воздухе и оказывала, по признанию самого У. Черчилля, большое влияние на разработку британских планов действия и в Средиземноморье, и в Юго-Восточной Азии. В первую очередь учитывалось все же Средиземноморское направление - Балканы, Турция.

Точку в споре военных, однако, поставил Ф.Д. Рузвельт, полагавший, что удар на Балканы поставит под сомнение всю операцию «Оверлорд» (т.е. высадку союзников в Нормандии); без согласия с русскими действовать на Балканах он не считал возможным.

У. Черчилль же возражал, что можно до определенной степени оказать давление на Сталина и изобразить дело так, что англоамериканские войска на западе и северо-западе Балкан действуют якобы «в интересах самой России». Он жестко клеймил как «коммунистические интриги» просьбы советского командования об использовании английского аэродрома в Бари (Италия) и укреплении связей Красной Армии с Народно-освободительной армией Югославии (НОАЮ) и с греческими патриотами. Он детально муссировал проблему возможных зон влияния великих держав на Балканах. Рузвельту пришлось отмежеваться и от идеи зон влияния, и от Консультативного совета на Балканах, который должен был бы заставить союзников включать в свою сферу внимания интересы еще и Турции.

По мере приближения Красной Армии к европейским территориям Турции (выход наших войск, например, к границам Румынии) перед Анкарой все острее вставал вопрос: с кем она, Турция, на этом, последнем этапе войны. Имеется в виду - войны в Юго-Восточной Европе. Турецкое правительство не могло принять определенного решения, колебалось. Ситуация оказалась весьма сходной с тем, как в 1914 г. младотурки до первых чисел августа, т.е. до самого начала Первой мировой войны, не могли определиться: с Антантой или против Антанты.

Ожидания Черчилля в отношении как Турции, так и стран Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии были вполне определенными - минимум влияния Советской России, предельная зависимость Турции, как впрочем, и стран к востоку от Суэца, от курса Лондона. От Анкары ждали, что она окажет воздействие на послевоенное устройство в Юго-Восточной Европе в благоприятном для интересов Англии направлении. Обойти Россию в «турецком вопросе» Черчилль не мог; Сталина надо было чем-то успокоить. Как всегда Черчиллю помогали аналогии из исторического военного наследия.

«Союз с турками в прошлую войну был очень дорог немцам, - писал Черчилль Сталину 11 июля 1944 г., - и тот факт, что Тур-

ция порвет отношения [с ними], будет похоронным звоном для германской души» .

Однако Сталин занял твердую позицию по вопросу о вовлечении Турции в активные военные действия в регионе. 15 июля он ответил Черчиллю, что лучше бы оставить Турцию в покое, не делая новых «нажимов». Благожелательный по отношению к Берлину «нейтралитет» Турции и возможные территориальные претензии после войны - вот что беспокоило Сталина.

Черчилль был раздосадован: «Мы не смогли достигнуть какого-либо окончательного соглашения относительно разделения обязанностей на Балканах». Был ли вариант участия турецкой армии в освобождении Балкан принципиально важен для союзников в целом - сомнительно. Для тактических и стратегических планов У. Черчилля -несомненно.

Так, на конференции в Касабланке Черчилль настойчиво предлагал идею вторжения в Грецию и далее на Балканы в рамках трех вариантов действий в Средиземноморье: на юге Франции, в Сицилии и в материковой Италии. Это было связано с его идеей о вторжении на Балканы 45 турецких диви-зий7. Можно предполагать, что это было воплощением его реванша в связи с тем провалом, который допустил У. Черчилль в 1915 г. в Галлиполи, когда погибли десятки тысяч союзных (английских, французских)

солдат .

Турецкий лидер Исмет Инёню после долгих колебаний все-таки проявил понимание ситуации. В конце 1943 г. и несколько позже, весной и летом 1944 г., он сосредоточил у болгарских границ до 19 моторизованных и пехотных дивизий, 3 кавалерийские дивизии и 1 бронебригаду. Эти силы могли оказать союзникам реальную помощь. Они же могли действовать и в противоположном направлении. Неучастие турецких войск в боевых операциях, возможно, помогло Анкаре избежать серьезных проблем в последующем.

Черчилль досадовал, но молчал, переключившись на другие варианты воздействия на геополитическую ситуацию. Общие

интересы союзников возобладали, что и продемонстрировала конференция в Каире. И события в Центральной и Юго-Восточной Европе развернулись в известном направлении. Однако в Лондоне четко уяснили для себя, что в Москве пристально наблюдают за «восточными делами», и это было учтено в период Рангунской операции.

Освобождение прилегающих к Дунаю районов после выхода из войны Румынии действительно стало делом «русского оружия». Трансильвания - Будапешт - Вена. Это три грандиозные вехи в истории Второй мировой войны, особенно Великой Отечественной, страницы которой наш народ писал своей кровью.

Однако и мощное смыкание войск маршала Толбухина с левым флангом фронта Малиновского в Турну - Северине, и дальнейшие сложнейшие по уровню взаимодействия операции в районе между Тисой и Дунаем, вся колоссальная Дунайская операция были бы невозможны без Белградской операции.

Надо признать, что успешные действия Красной Армии в Юго-Восточной Европе и очевидная на этапе непосредственного освобождения этого региона от фашизма симпатия местного населения к русским воспринимались в среде англо-американских союзников сквозь призму «большой политики». В оценке английской и американской военной прессы действия Красной Армии после занятия Софии, т.е. после середины сентября 1944 г., именовались так: «Отдельная независимая операция вверх по долине Дуная, конечной целью которой было покорение Венгрии и вторжение в Австрию»9.

В окружении генерала Дуайта Эйзенхауэра, как и до этого - генерала Уилсона, много говорилось о том, что именно политика после разгрома немцев в Италии стала решающим фактором, а без Австрии и Венгрии под англо-американским контролем вообще можно считать, что война для них велась впустую10.

И рефреном звучала идея о войне на Востоке. Как бы деятельно ни обсуждались с советским политическим руководством варианты развития военных действий на Балканах, Москве напоминали с различной степенью деликатности - предстоит еще война на Дальнем Востоке. Черчилль лишь в относительной степени был удовлетворен заявлением Сталина на Тегеранской конференции о том, что Советский Союз вступит в войну против Японии в тот день, когда Германия будет разгромлена.

В первую очередь для Великобритании было бы большим политическим, но и военным выигрышем - увлечь внимание Москвы «подальше от Балкан, поближе к Сингапуру». Военные Англии и США обратили внимание своего политического руководства на то, что они не располагают реальными силами, чтобы вести широкомасштабные действия в Юго-Восточной Европе и одновременно подготовить операцию по освобождению Рангуна.

На Квебекском заседании англо-американского Объединенного комитета по руководству войсками (16 сентября 1944 г.), видимо, и возникла дилемма: десант на Рангун или полуостров Истрия в Адриатическом море. Окончательное решение о вторжении на Истрию отложили на месяц, до 15 октября.

В этом контексте более рельефными становятся инициативы У. Черчилля по активизации «адриатического варианта действий» как факта и «бирмано-сингапурского» - как широковещательной кампании прикрытия.

На упомянутом совещании 16 сентября

Черчилль признавал позднее, что другим соображением, говорившим в пользу этого «наступления справа», было быстрое проникновение русских на Балканский полуостров и опасное распространение там советского влияния. И снова, и снова не договаривал...

Уинстон Черчилль, блестящий геополитик ХХ века, легко и непринужденно переводил вопрос в плоскость защиты Индии, освобождения Бирмы и в первую очередь Рангуна, захвата Сингапура. Все - зоны английского влияния. В ход шли напоминания о том, что России еще предстоит воевать на Дальнем Востоке. Как бы параллельно вырисовывалась необходимость «сберечь» для этого силы Красной Армии. К тому же операциями на Рангун и Бенгальский залив можно было увлечь и американские дивизии.

Нет, конечно, письменных признаний в том, что Черчилль хотел бы удалить подальше и побольше сил союзников-соперников. Впрочем, известно, что британский премьер-министр уделял первоочередное внимание тем зонам, где вооруженное противостояние народов гитлеровским и японским агрессорам сопровождалось достаточно сильным централизованным руководством на местах. Там, где не было определенных гарантий реставрации после освобождения британских имперских порядков (или, по крайней мере, сильного влияния Великобритании), Черчилль был готов действовать достаточно жестко. Этим территориям он уделял первостепенное внимание12.

Так, 26 августа 1944 г., когда шла наша Ясско-Кишиневская операция, Черчилль получил согласие Рузвельта «иметь наготове достаточные английские силы для сохранения порядка в Греции, когда германские войска покинут эту страну». В начале августа 1944 г. он четко обозначил ситуацию: в Югославии допущены переговоры Тито и королевского правительства в изгнании, в Греции этого не будет.

И позднее, когда стало ясно, что Белград освобождают Красная Армия и НОАЮ, он ужесточил свою позицию в греческом во-

просе, объясняя это тем, что Советский Союз усилил свои позиции в этом регионе. Однако следует учесть, что германская группировка уходила из Греции, сворачиваясь чулком, через Югославию. Значит, «отдавая Белград русским и Тито», Черчилль заодно «отдавал» им побольше сильных немецких войск из Греции...

Освобождение англичанами Афин, в отличие от Белграда, где погибло до тысячи наших солдат, было бескровным. Однако миг национального сплочения, ставший реальностью для народов Югославии, не в последнюю очередь благодаря согласованности действий Лондона и Москвы, не распространился на Грецию. Там была иная внутриполитическая ситуация, но и не было той гибкости, которую державы-союзники проявили в отношении Югославии.

Прошло более полувека. Народы Юго-Восточной Европы выбрали свои пути развития. До сих пор нет прочного мира на югославянских землях. Урок прошлого однозначен - великие и сильные должны быть осмотрительны и осторожны.

Примечания

•хг<^р£у*