Властные и правоохранительные органы Екатеринбурга в 1917 г

ЭЛЕКТРОННОЕ ПРИЛОЖЕНИЕ

К «РОССИЙСКОМУ ЮРИДИЧЕСКОМУ ЖУРНАЛУ»

ВЛАСТНЫЕ И ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫЕ ОРГАНЫ ЕКАТЕРИНБУРГА В 1917 г.

Константинов Сергей Иванович

Доктор исторических наук, профессор кафедры истории государства и права Уральского государственного юридического университета (Екатеринбург), e-mail: konstantinov2904@mail.ru

На основе документов, текстов периодической печати, воспоминаний современников, архивных материалов дается картина политических событий 1917 г. в Екатеринбурге. Рассматриваются вопросы смены властных и правоохранительных органов в городе. Особое внимание уделяется персоналиям действующих лиц того времени, не нашедших достаточного освещения в исследованиях советского периода.

POWERFUL AND LAW-ENFORCEMENT AUTHORITIES IN YEKATERINBURG IN 1917

Konstantinov Sergey

Urals State Law University (Yekaterinburg), e-mail: konstantinov2904@mail.ru

Using different documents, articles from press, recollection of contemporaries, archive materials the author provides a picture of political events of 1917 in Yekaterinburg. He also considers the change of powerful and law-enforcement authorities in the city. Particular attention is paid to the individual bibliography of participants of those events which hadn&t been sufficiently covered in Soviet studies.

Февральская революция 1917 г. - событие, которое до 1930-х гг. было «красным днем» в советском календаре. 28 февраля 1917 г. в уездный город Екатеринбург поступило телеграфное сообщение о том, что Государственная Дума берет в свои руки дело создания новой власти. В город тогда как раз прибыли с визитом пермский губернатор, юрист, действительный статский советник М. А. Любич-Ярмолович-Лозина-Лозин-ский1 и некоторые представители губернской администрации, но оказать влияние на развитие событий они уже не смогли. Правда, губернатор запретил распространение этой информации и даже грозил служащим телеграфа арестом. Но уже несколько дней спустя сам был арестован2.

ЭЛЕКТРОННОЕ ПРИЛОЖЕНИЕ

К «РОССИЙСКОМУ ЮРИДИЧЕСКОМУ ЖУРНАЛУ»

Не замедлила последовать и политическая амнистия. В телеграмме от 8 марта на имя прокурора Екатеринбургского окружного суда сообщалось, что указом от 6 марта 1917 г. Временное правительство постановило объявить амнистию, распространявшуюся на большой ряд статей Уголовного уложения, и «предать навсегда забвению дела о воспрещенных уголовными законами деяниях, совершенных по политическим побуждениям, за исключением побуждений изменнического свойства в течение времени с 23 февраля сего года до дня издания указа» (п. 3)2. В результате, как отмечают современные исследователи, в истории страны даже был день, в течение которого в тюрьмах не оставалось ни одного человека3. Более того, царские тюрьмы как наиболее одиозные учреждения царского режима были буквально демонтированы. В 1917-1918 гг. эта участь постигла более 400 пенитенциарных заведений России, но екатеринбургского тюремного замка она не коснулась. И даже представители старой администрации не потеряли своих мест4.

Обязанности смещенных губернаторов по воле Временного правительства были возложены на председателей губернских земских управ. Так, 4 марта 1917 г. председатель Пермской губернской земской управы Е. Д. Калугин пообещал поддержку новому правительству, а через два дня уже принял управление губернией.

В городах правительственными представителями стали главы городских дум. В их подчинение передавалась полиция, которая вскоре была распущена и заменена народной милицией. Жандармские управления упразднялись. Вышли из подполья организации ряда политических партий. Начались аресты представителей старой власти, смещение представителей прежней администрации, в том числе заводской5.

Глава Екатеринбургской епархии епископ Серафим6 заявил, что признает власть Временного правительства и будет подчиняться его распоряжениям, но вскоре отошел от дел.

Начальником Екатеринбургской тюрьмы №2 в начале 1918 г. был назначен Михаил Георгиевич Кабанов (1879-1960-е), рабочий на строительстве динамитного завода в пос. Таватуй Екатеринбургского уезда, член РСДРП с 1912 г. Состоял на партийной и советской работе. Впоследствии жестокими мерами проводил коллективизацию на Северном Кавказе. Персональный пенсионер (Плотников И. Ф. Правда истории. Гибель царской семьи. С. 221).

ЭЛЕКТРОННОЕ ПРИЛОЖЕНИЕ

К «РОССИЙСКОМУ ЮРИДИЧЕСКОМУ ЖУРНАЛУ»

ли почти все ее члены (гласные), а также члены местного комитета Союза городов и около 400 человек публики. Один из участников превратившегося в митинг заседания Я. М. Юровский (будущий председатель Екатеринбургской ЧК) вспоминал: «Первый большой митинг 3 марта в Большом театре состоял исключительно из солдат... Из товарищей членов партии, руководивших этим митингом, были тт. Сосновский, Клавдия Завьялова, Горохов, Мрачковский, Малышев и другие. Выступали тт. Соснов-ский, Клавдия Завьялова, как будто, анархист Жебенев и (от) солдат я, так как был тогда на военной службе.»1. Было принято решение воздержаться от любых контактов с «представителями старой власти» и оглашены последние телеграммы Временного исполнительного комитета Государственной Думы. Депутаты от большевиков выступили за создание Комитета общественной безопасности2.

«Вечером 4 марта, - вспоминал гласный Екатеринбургской думы В. П. Аничков3, -в думе вместо назначенного заседания гласных образовался митинг совершенно неизвестных нам людей, среди коих много было и солдат. Трудно припомнить и передать, что именно говорилось на том многолюдном митинге, где слово брали ни перед кем не ответственные люди. Почти все они отличались недюжинными ораторскими способностями, большой наглостью и самым беззастенчивым отношением к подтасовке фактов и цифр. Словом, началось повторение того же безобразия, которое так поражало меня в революцию 1905 года. Государя иначе как „Николай Кровавый" никто не называл. Народу было так много, что городской голова предложил присутствующим перейти для развития прений в зал музыкального училища. 4

Мне, в качестве гласного, тоже пришлось выступать. Не знаю, чем кончился этот митинг, ибо я покинул его часов в одиннадцать. Помню только, что особый успех выпал на долю некой Завьяловой, вероятно, потому, что это было первое робкое выступление женщины на местной политической арене. Впоследствии Завьялова играла большую роль в Екатеринбурге, в профессиональных союзах и Комиссариате общественного призрения, где она, будучи гражданской женой комиссара Соснов-ского, тоже занимала должность комиссара»5.

Вечером 5 марта в здании городского театра состоялось экстренное расширенное заседание городской думы. На нем присутствовали в числе прочих генерал Нецветаев, а также жандармский генерал Фортвенглер. На этом бурном заседании, названном впоследствии демократическим собранием, был создан Комитет общественной безопас1 ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 2. Д. 28. Л. 14.

ЭЛЕКТРОННОЕ ПРИЛОЖЕНИЕ

К «РОССИЙСКОМУ ЮРИДИЧЕСКОМУ ЖУРНАЛУ»

ности. В него вошли десять членов от имени демократического собрания (в том числе В. Пиньжаков), десять солдат и офицеров (в том числе прапорщик Воробьев, капитан Захаров и др.) и десять гласных городской думы во главе с А. Е. Обуховым1 (среди них - Я. М. Питерский, В. П. Аничков, В. С. Вяткин, П. Ф. Давыдов, А. А. Ардашев, И. И. Климшин, И. С. Соколов, В. А. Кенигсон2).

Думские депутаты рассчитывали принять участие в первом заседании Комитета, однако Временная исполнительная комиссия потребовала от них признать полномочия вновь образованного органа, с чем городские думцы категорически не согласились и покинули здание городского театра. Оставшихся членов КОБа это не смутило, и они без участия членов Думы вынесли решение о разоружении полиции и жандармерии и обратились к городскому голове с требованием о немедленном его выполнении. После совещания с присутствовавшими младшими офицерами Екатеринбургского гарнизона было решено не арестовывать расквартированных в городе командиров запасных полков.

На следующий день вновь состоялось экстренное заседание городской думы. На нем собрались начальник бригады полковник Карабан (вскоре он вынужден был подать в отставку), командир 149-го пехотного полка В. И. Тимченко (смещен солдатами, уехал в Саратов, где застрелился), командир 108-го пехотного полка полковник Соколов, командир 124-го пехотного полка полковник Рогойский, командиры нескольких батальонов и еще ряд офицеров. Высшие военные чины Екатеринбургского гарнизона заявили, что «считают городскую думу облеченной властью и доверием со стороны нового правительства и обязуются помогать городскому самоуправлению в лице его главного представителя - городского головы - в деле восстановления и поддержания порядка»3.

Отметим, что мнение военных нельзя было не учитывать. Достаточно сказать, что весной 1917 г. на Урале насчитывалось около 250 тыс. военнослужащих, а в таких уездных городах, как Ирбит, Камышлов, Кунгур, гарнизоны по своей численности не уступали городскому населению.

Городской голова частично исполнил резолюцию Временной исполнительной комиссии, разоружив наружную полицию (но не это ли был первый шаг к анархии?).

Что же касается Временной исполнительной комиссии, то гласный А. А. Ардашев4 заявил, что она избрана «непроверенным порядком, без участия свыше 40 обще1 Обухов Александр Евлампиевич (1864-?) - общественный деятель, из семьи чиновника из Воткинска. Окончил Лисинское лесное училище (1884 г.), в 1905-1908 гг. - лесничий Нижнеисетского завода. С 1906 г. -гласный Екатеринбургской городской думы, с 1908 г. по октябрь 1917 г. - городской голова Екатеринбурга. Директор Екатеринбургского тюремного отделения, почетный мировой судья (1906-1917 гг.), председатель Екатеринбургского обывательского комитета (с 1915 г.), член комиссии по строительству горного института и т. д. Летом 1919 г. уехал из города. Эмигрировал в Харбин. Похоронен в Гонконге.

В воспоминаниях участника заседания В. П. Аничкова вместо Вяткина и Климшина названы Ипатьев, Доброскок, Замятин и Степанов (Аничков В. П. Указ. соч. С. 7). При этом отмечено, что председателем выбран П. Ф. Давыдов, но уже на следующий день - Л. А. Кроль. Позднее в состав КОБа вошли еще по два человека от всех организаций города, всего 600 человек, составивших «парламент Урала». Возглавил его кадет Л. А. Кроль, его заместителем избран кадет Н. Н. Бегишев (юрист, прапорщик), а секретарем -кадет Н. П. Чистосердов (юрист). В Исполнительный комитет КОБа вошли 30 человек - от городской думы, демократического собрания и военных. Председателем исполкома стал эсер А. А. Кащеев (присяжный поверенный), его заместителями - В. П. Аничков и большевик А. И. Парамонов (рабочий); секретарями -анархист П. И. Жебенев и правый социалист В. А. Воробьев (прапорщик).

К «РОССИЙСКОМУ ЮРИДИЧЕСКОМУ ЖУРНАЛУ»

ственных организаций». В результате до окончательного формирования КОБа городская дума поручила выполнять его функции трем городским комиссарам: А. А. Арда-шеву, В. А. Кенигсону и Я. М. Питерскому. Они должны были наблюдать за деятельностью КОБа и проверять полномочия представителей общественных организаций, желающих участвовать в работе Комитета. Принимая такое решение, дума вступала в прямое противостояние с так называемыми демократическими силами, а демократы были многочисленны и довольно хорошо организованы, к ним если не сочувственно, то во всяком случае внимательно относилась городская пресса.

Надо сказать, что комитеты общественной безопасности (иногда выступали под другими названиями) в тот период формировались практически во всех городах края, во многих уездах и даже в волостях и селах. Функции их были довольно широкими. В Екатеринбурге в их компетенцию входили вопросы, связанные с организацией митингов и собраний, учреждением милиции, охраной государственных и общественных учреждений, снабжением населения продовольствием, предотвращением эпидемий и т. д., вплоть до требования проституток освободить себя от врачебного осмотра. В Перми они решали даже вопросы установки новых телефонов и разбирали конфликты между квартиронанимателями и хозяевами1.

Первыми в Екатеринбурге (уже 6 марта) новому правительству присягнули члены и служащие Окружного суда2. Через несколько дней был составлен текст телеграммы на имя министра юстиции Временного правительства: «Екатеринбургский Окружной Суд, совместно с Уездными Членами Суда, Судебными Следователями, Городскими Судьями, кандидатами на судебные должности, судебными приставами, нотариусами и служащими канцелярии, прокурорский надзор и адвокатура, продолжая непрерывно, твердо и неуклонно исполнять возложенные на них законом обязанности, собравшись 10 марта на общей молитве по поводу открывшейся зари народной свободы, с благодарной памятью о павших борцах за нее, приветствует временное правительство»3. Телеграмму подписали председатель Суда Казем-Бек4,

культет Казанского университета со степенью кандидата наук. Служил в средних учебных заведениях Перми. В 1889-1895 гг. избран мировым судьей Екатеринбургского судебного округа, затем назначен городским судьей Ирбита. В 1895 г. стал нотариусом в Екатеринбурге, в 1898 г. - одновременно директором отделения Тюремного комитета (до 1910 г.). С 1910 г. по 5 ноября 1917 г. - член Екатеринбургской городской думы. Один из руководителей партии кадетов в городе. Нотариальная контора А. А. Ардашева находилась на Кафедральной площади (ныне Площадь им. 1905 года) по Главному проспекту, д. 25 (ныне проспект Ленина). Придерживался демократических взглядов, события октября 1917 г. и большевизм принял отрицательно. В конце декабря 1917 г. уезжал в Петроград, где встречался с В. И. Лениным, а в его отсутствие 15 января 1918 г. в Екатеринбурге был убит его брат Виктор. В июле 1918 г. Александр Александрович подвергся аресту по делу своего сына Юрия, участвовавшего в антибольшевистском выступлении и расстрелянного тогда же. Работал нотариусом и после занятия города белыми в июле 1918 - июле 1919 г. Зимой 1919/1920 г. переехал в Москву, трудился некоторое время в Совнаркоме, затем вышел на пенсию (Плотников И. Ф. Двоюродные братья В. И. Ленина (Ульянова) Ардашевы и их родословная. Екатеринбург, 2005).

прокурор Суда Гильков, представитель Екатеринбургской адвокатуры присяжный поверенный Магницкий.

Еще через три дня в тот же адрес за подписью председателя Суда было отправлено следующее послание: «Присяжные заседатели мартовской сессии Екатеринбургского Окружного Суда, впервые собравшись сегодня 13 марта 1917 г. при новом правительстве, одухотворенные общим чувством гражданской радости по поводу свершившегося Государственного переворота, шлют свой горячий привет временному правительству Свободной России с пожеланием успешной и плодотворной работы на благо Родины, на водворение правопорядка и победоносного окончания войны»1.

В апреле, после семилетней (с небольшими перерывами) ссылки, в Екатеринбург приехал Я. М. Свердлов. В последней нарымской ссылке он познакомился с И. И. Го-лощекиным, ставшим его правой рукой в Екатеринбурге. Пробыв в городе всего две недели, Свердлов воссоздал большевистскую партийную организацию. По его утверждению, численность организации за апрель выросла с нескольких сот до 14 тыс. членов3.

Однако большевики не сразу стали руководящей силой в городе. «В первый период Февральской революции до начала Октября и в особенности в период созывов 1-го и 2-го Екатеринбургских Советов, - отмечал Я. М. Юровский, - влияние большевиков было меньше, чем влияние главным образом эсеров и частью анархистского влияния. К моменту выборов 3-го, в канун Октябрьской революции, большевистское влияние было почти безраздельное. 126-й полк в своем большинстве оставался эсеровским. Среди эвакуированных во главе комитета стоял бывший унтер-офицер (тоже эвакуированный) - эсер Панов, большой демагог... Среди эсеровских лидеров, кроме Моксунова, Успенского, Барабошкина, Доброклонского, Тарабукина и других, в этот период появился эсер Хотимский, являвшийся главным лидером эсеров. (впоследствии большевик, чекист. - К. С.). Вновь избранный 2-й совет состоял в большинстве из эсеров, меньшевиков, часть беспартийных которые шли за эсерами-меньшевиками. Исполком был также эсеро-меньшевистский, председателем этого Совета был не то прапорщик, не то поручик Павловский. Секретарем Совета был солдат Левин и как будто еще солдат Иванов. В этот период в казармах солдатские комитеты были почти все эсеровскими» 4. д Председатель Екатеринбургского совета первого созыва П. М. Быков в 1918 г. пря^ мо писал, что в мае 1917 г. Совет был разогнан меньшевиками и эсерами5. Н В марте 1917 г. в гарнизоне также начали создаваться солдатские комитеты6. «Зад седание первого совета солдатских депутатов состоялось в кинотеатре (угол Главного

ЭЛЕКТРОННОЕ ПРИЛОЖЕНИЕ

К «РОССИЙСКОМУ ЮРИДИЧЕСКОМУ ЖУРНАЛУ»

проспекта и Вознесенской улицы1). - вспоминал Я. М. Юровский. - Председателем избран был Быков. На пленумах Совета у нас большей частью председательствовал офицер (уже революционный командир 126 полка), кадет Бегишев (с 1918 г. он коммунист). Я помню требование, поддерживавшееся несомненно эсэрами и меньшевиками, об отправке на фронт т. Быкова и большевика Анучина, тоже бывшего офицера, которого впоследствии отправлявшаяся на фронт часть (в которой он состоял на службе. - К. С.) взяла его силой на квартире. Быков решительно отказался ехать на фронт как председатель Совета.»2

Для проведения партийно-массовой работы среди солдат 108-го, 124-го, 126-го, 149-го полков, солдат отдельных частей: конского запаса, инженерной части и других (насчитывающих несколько десятков тысяч солдат, более 2 тыс. офицеров, около 4 тыс. эвакуированных) - было организовано военное бюро. В него вошли Парамонов, Килин (солдат инженерной части), Юровский и др.3

Таким образом, после февраля 1917 г. в Екатеринбурге функционировали сразу три центра власти: старая городская дума; Комитет общественной безопасности, образованный при участии большевиков, эсеров и других партийцев; большевистский Совет рабочих и солдатских депутатов.

В «межреволюционный» период в работе Екатеринбургской городской думы преобладали три направления: во-первых, гласные думы по-прежнему пытались привести в порядок городские финансы; во-вторых, много хлопот доставляло создание милицейских отрядов - новый предмет ведения городской власти; в-третьих, как и следовало предполагать, многие проекты «увязали», блуждая по кругу между думой, КОБом и Советом рабочих и солдатских депутатов, которые сплошь и рядом мешали друг другу, занимаясь одними и теми же вопросами6.

ЭЛЕКТРОННОЕ ПРИЛОЖЕНИЕ

К «РОССИЙСКОМУ ЮРИДИЧЕСКОМУ ЖУРНАЛУ»

Армия тем временем все больше «разлагалась». Член КОБа В. П. Аничков вспоминал: «Знаменитый своим безобразием Сто двадцать шестой полк отправился в лагерь под Камышлов. Но едва высадившись из поезда, вояки решили, что не дело солдату самому разбивать свои палатки. - Наше дело воевать, а не работать. - И вернулись обратно. С этого времени погрузка войск в вагоны пошла за деньги». Командиром 126-го полка вместо Богданова был избран прапорщик Бегишев, а командиром 149-го полка вместо полковника Тимченко - простой солдат из унтер-офицеров. Командир бригады, полковник Карабан вышел в отставку, и на его месте оказался заместитель командира бригады полковник Мароховец. «Этот офицер точно усвоил „революционную дисциплину": прежде чем отдавать приказания, собирал митинг и в точности исполнял то, что постановило большинство.

Больше всего „товарищей" волновала успешность арестов жандармских офицеров. Они то и дело бегали к телефону и сносились с теми, кто присутствовал при обысках и арестах, выпрашивая у меня и Кащеева1 мандаты на дальнейшие действия. В последствии я понял причину беспокойства „товарищей". Не аресты жандармов здесь играли роль, а желание выкрасть у них компрометирующие „товарищей" документы. Многие из „товарищей" находились ранее на службе у жандармов.»2

Правоту В. П. Аничкова подтверждает телеграмма от 17 ноября 1917 г. на имя министра юстиции за подписью председателя следственного комитета Совдепа прапорщика Селянина: «Следственным комитетом Совдепа зарегистрировано вновь из дела жандармского архива до 70 секретных сотрудников, провокаторов и филеров бывшей полиции Екатеринбургского и Верхотурского уездов. Ввиду отказа прокурора суда и губернского комиссара (Турцевича) произвести арест означенных лиц комиссия просит г-на Министра Ваших телеграфных распоряжений»3. Как свидетельствовал Аничков, «с первого дня и почти все время существования Комитета общественной безопасности не проходило ни одного заседания, чтобы не выдвигался вопрос о милиции. Плоха была полиция главным образом потому, что ей мало платили, чем толкали на взяточничество. Наскоро заменившая ее милиция была во много раз хуже. В милицию после выпуска из тюрем попало много уголовных преступников»4.

Целый месяц милицейские отряды создавались и действовали стихийно, потом Совет обратился к КОБу с предложением до 15 апреля «вычистить» из городской милиции бывших полицейских.

Проекты штатного расписания и денежного довольствия городской милиции разрабатывались самым демократическим образом - на собрании служащих милиции. Утверждение штатов и объемов финансирования было предоставлено городской думе. А городская управа обязывалась снабжать стражей порядка обмундированием и вооружением. Город было решено разделить на три части, и для каждой определили штат работников: один письмоводитель, один старший писарь, три младших писаря, одна паспортистка, пять районных наблюдателей, один старший милиционер и 34 младших милиционера, а также начальник части и его помощники.

Остается добавить, что в то время должность прокурора исполнял Новиков, а комиссия имела статус Соединенной следственной комиссии Екатеринбургского совета рабочих и солдатских депутатов и Комитета общественной безопасности (ГАСО. Ф. Р-674. Оп. 1. Д. 1. Л. 43).

ЭЛЕКТРОННОЕ ПРИЛОЖЕНИЕ

К «РОССИЙСКОМУ ЮРИДИЧЕСКОМУ ЖУРНАЛУ»

Первым начальником городской милиции был избран Николай Надежин (часто в прессе его фамилию писали иначе - «Надеждин»), по партийной принадлежности - социалист-революционер. Узнать этого деятеля получше екатеринбуржцы не успели: в августе он выехал из города и безвестно пропал. Обнаружить его удалось только в октябре 1917 г. в должности инспектора московской милиции.

Слабость городской милиции вскоре стала очевидной1. Изгнание профессионалов из милицейских рядов и дефицит надежных кадров способствовали тому, что город захлестнул «девятый вал криминала». «Правда, в первые недели существования Комитета общественной безопасности милиция держала себя прилично, - писал В. П. Аничков, - но затем вновь началось взяточничество и даже грабежи. Комиссаром милиции состоял инженер Лебединский, очень милый и неглупый человек. Начальником был избран капитан Захаров, добродушный толстяк. Работали они оба не покладая рук, приходя в полное отчаяние от объема необходимого сделать. Да и что могли они, когда в самой милиции по образцу воинских частей образовался совдеп, созывались митинги, на которых выносились постановления и порицания начальству. И главным обвинением, конечно, выставлялась контрреволюционность.»2.

В начале октября 1917 г. уездный и городской комиссар обратился к Екатеринбургской думе с просьбой о реорганизации бюро уголовного розыска, указав: «Участившиеся за последнее время случаи краж и почти открытых нападений на граждан с целью ограбления принимают угрожающие размеры. Население, терроризированное дерзостью грабителей, начинает терять веру во власть, в ее способность обеспечить личную и имущественную безопасность». Более того, по словам репортера газеты «Зауральский край» от 19 октября 1917 г., екатеринбургские милиционеры любили «пошалить», и эти шалости всегда граничили с самым безудержным произволом и самоуправством3.

В. П. Аничков отмечал: «Один только суд остался совершенно нетронутым. По крайней мере в Екатеринбурге первые две - а может, и больше - недели окружной суд выносил постановления от имени Императора, ожидая по этому поводу сенатских указаний.

А центр бездействовал. Бездействовал настолько, что даже не отвечал на телеграфные запросы. Видно было, что там разруха еще большая, чем у нас. В Комитете общественной безопасности ожидали, что в самом непродолжительном времени пришлют новых губернаторов, назначенных Государственной Думой из числа ее членов. Но, увы, этого сделано не было. Все лица, ввергшие и Думу, а следом за ней и всю страну в революцию, оказались далеко не государственными людьми. В сущности, именно им мы больше, чем Керенскому, Ленину и Троцкому, обязаны революцией.

КОБ просуществовал не более трех месяцев. Левые его члены предложили слияние его с Советом рабочих и солдатских депутатов, предоставив ему малое количество мест. А после отказа прекратили посещение заседаний. Последним председателем вместо Л. А. Кроля был избран член местного суда И. С. Сергеев и постепенно, за отсутствием кворума, комитет прекратил свое существование»4.

О том, как восприняли буржуазные слои Екатеринбурга августовский корнилов-ский «мятеж» и события октября 1917 г., вспоминал В. П. Аничков: «С праздником „Займа Свободы" совпали события, связанные с предательством Керенским генерала

ЭЛЕКТРОННОЕ ПРИЛОЖЕНИЕ

К «РОССИЙСКОМУ ЮРИДИЧЕСКОМУ ЖУРНАЛУ»

Корнилова. В сердцах всей буржуазии и интеллигенции Екатеринбурга теплилась вера и надежда на благополучный исход борьбы. Да и как было не верить в успех, если провал выступления означал провал России? Мозг человеческий отказывался верить в захват власти большевиками». Правда, в городе уже тогда власть фактически находилась в руках Советов рабочих и солдатских депутатов, «но учреждения большевикам принадлежали не вполне. После провала выступления Корнилова эти учреждения все больше становились коммунистическими. Из Петрограда шли вести о полном разгроме верных Временному правительству войск. На стороне Временного правительства были лишь юнкера, студенты и гимназисты и лишь небольшая горстка офицеров. В Екатеринбурге никакого противодействия захвату власти большевиками сделано не было. Власть и до этого находилась в руках Совета рабочих и солдатских депутатов, там она и осталась. По всей вероятности, все более или менее правые депутаты были удалены и заменены коммунистами.»1

Зачастую власть большевиков на местах устанавливалась, вопреки устоявшемуся в советской литературе мнению, усилиями прибывших из центра революционных солдат и матросов. Так произошло, например, в Вятке2. В Тюмени большевики захватили власть с помощью «северного летучего отряда» мичмана С. Д. Павлова 4 января 1918 г.3

Еще раньше, в августе 1917 г., в Екатеринбург из Кронштадта была направлена группа моряков, которой руководил председатель судового комитета РСДРП линкора «Заря свободы» (бывший «Император Александр II») матрос П. Д. Хохряков. Он и возглавил центральный штаб Красной гвардии в Екатеринбурге и стал членом исполкома Екатеринбургского совета рабочих и солдатских депутатов, а в конце ноября занял пост начальника созданного при исполкоме отдела по борьбе с контрреволюцией. Позднее, после октября 1917 г., «в Екатеринбург из Кронштадта прибыла сотня матросов, „красы и гордости Русской революции". Начались обыски по квартирам. Официально искалось оружие, но бралось обычно все, что нравилось.»4

Партийное и советское руководство Урала и Екатеринбурга в 1917-1918 гг. составили преимущественно профессиональные революционеры. Все они неоднократно побывали в тюрьмах и ссылках и приехали в Екатеринбург после Февральской революции, благодаря которой получили свободу. При этом практически все они были людьми одного поколения в возрасте от 26 до 34 лет.

Так, партийное руководство в городе осуществляли: Я. М. Свердлов (1885-1919), в партии с 1901 г., в апреле 1917 г. руководил 1-й Уральской свободной конференцией большевиков, воссоздавшей областной комитет партии, с 8 ноября - председатель ВЦИК; Н. Н. Крестинский (1883-1938), в партии с 1903 г., с апреля 1917 г. - председатель обкома партии, с 29 октября по 22 ноября 1917 г. - председатель военно-революционного комитета (претендовал на высшую власть в городе), в декабре 1917 г. уехал в Петроград; И. М. Малышев (1889-1918), единственный уроженец Урала (г. Верхотурье), в партии с 1907 г., с 1915 г. - член Екатеринбургского комитета партии, с февраля 1917 г. - его председатель, с апреля - член Уралобкома партии, затем замести1 Аничков В. П. Указ. соч.

4 Аничков В. ?