Спросить
Войти
ального статуса, но свидетелей описываемых событий придает книге живость изложения и достоверность используемых аргументов.
Примечания
С.И. Самыгин
ФАНТОМЫ ИЛИ СИМУЛЯКРЫ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА
Когда я впервые взял в руки книгу Ж.Т. Тощенко «Фантомы российского общества», испытал чувство сытого человека, смотрящего на хорошо оформленную витрину продуктового магазина. Оглавление было очень «вкусным», т.е. настолько захватывающе интересным, что у меня буквально «потекли слюнки» и захотелось немедленно узнать кто это такие - «бесы», «демоны», «эпигоны», «чертополохи» и прочие фантомы российской действительности.
Как вообще появляются эти фантомы, т.е. необычные, экстравагантные формы. Очевидно только в условиях общественной деформации, в ситуации кризиса и неопределенности. Когда восклицают: «О времена! О нравы!», то следует различать одно и другое. Одно дело -специфика той или иной исторической эпохи, другое - общественные нравы или норов конкретного человека. Именно эпоха определяет формирование основных типов личности. Поэтому не случись перестройки и крушения советской империи, я уверен, что член-корреспондент РАН (или фантомный бес) Б. Березовский стал бы академиком РАН, а «мутант» А. Яковлев - членом политбюро и вторым Сусловым. Так, А.С. Пушкин в 1836 г. писал Д. Давыдову о Пугачеве: «В передовом твоем отряде урядник был бы он лихой», т.е. родись Пугачев на 30-40 лет позже, и он был бы не государственным преступником № 1 («злым демоном») славной екатерининской эпохи, а народным героем Отечественной войны 1812 г. И хотя история не терпит сослагательного наклонения, но пушкинское «был бы» - это зеркальное отображение уже реальной истории превращения героев 1812 г. в государственных преступников («бесов») 1825 г.
Мне кажется, что необходимо различать фантомы нашей действительности от симулякров. Фантом для меня - это плохая копия или лжекопия нормативного типа личности. А симулякр - это копия чего-то
похожего, но на самом деле не существующего в действительности. А по сути, согласно платоновской традиции - это лжекопия с лжекопии. Для Ж.Т. Тощенко симулякр - это ваучер Чубайса и такие идеологические конструкты Суркова, как «управляемая демократия» и «суверенная демократия». Но ваучер - это реальный факт нашей российской действительности, а фантомные идеологемы Суркова - это нечто идеальное. Мне хотелось бы, чтобы следующая книга Ж.Т. Тощенко была посвящена таким симулякрам, которые во многом предопределяют нашу российскую действительность - «социальное государство», основанное на принципах «социальной справедливости», «государственный патриотизм» или независимость Центрального банка РФ.
Мне кажется, что автор все-таки сознательно уходит от многих правильно и своевременно им же поставленных вопросов. Он или боится, или недоговаривает. Так, автор подробно перечисляет все провальные инициативы А. Чубайса и обязательный крах каждой из них и задает себе или читателю риторический вопрос: «Почему все эти позорные провалы и бездарные расходования гигантских сумм не ставят крест на его карьере, а дают начало новым авантюрам?» [1, с. 392]. Ответ автора, что «именно авантюризм рождает их деятельность», меня не устраивает. Авантюристов хватало во все эпохи, но им очень быстро рубили головы. Для меня ясно, что научно обоснованный ответ -«почему в современной России непотопляемыми являются все провальные "эффективные менеджеры"?» - слишком страшен, потому что тогда срываются все маски и становится ясно, в каком обществе мы живем. А с другой стороны, становится понятным, что главные фантомы российского общества автор не назвал. И что это и есть ключевые фигуры, лежащие в основе современного российского общества. Г. Форд как-то сказал, что если бы люди узнали, как на самом деле устроена денежная система, они завтра же поднялись бы на революцию. И если бы Ж.Т. Тощенко ответил на все поставленные им вопросы, то у нас в это сложное время просто опустились бы руки и пропало бы всякое желание бороться за изменение существующего положения.
Примечания
