Г. Смит шахматная доска истории Генри Киссинджера

Г.Смит

ШАХМАТНАЯ ДОСКА ИСТОРИИ ГЕНРИ КИССИНДЖЕРА*

Г.Киссинджеру принадлежит замечательный афоризм: «Государственный деятель, наделенный чувством ответственности, разбирает проблему, а не преодолевает ее» (с.84). В этой мысли, по сути дела, объяснение необычайного карьерного взлета этого в остальном вполне заурядного человека. Обладая способностью «решать проблемы», Киссинджер-историк смог со сверхъестественной ясностью обрисовать историю международных отношений за четыре последних столетия. В качестве государственного чиновника (в должностях помощника президента по национальной безопасности, а затем - госсекретаря) в администрациях Никсона и Форда он максимально воспользовался своим опытом воссоздания картин прошлого, претворяя современную американскую внешнюю политику в своих «четырех ипостасях Киссинджера» - как историк, государственный деятель, критик, прогнозист, - чрезвычайно преуспел в области дипломатии. Сейчас уже не все помнят биографию Киссинджера. Он родился в 1923 г. в Германии, в 1938 г. эмигрировал в США, в годы мировой войны служил в армии, закончил Гарвард и там же защитил докторскую диссертацию. Приобретя известность благодаря своим книгам об американской внешней и военной политике в 1970 г., Киссинджер стал «архитектором разрядки» с Советским Союзом и «открытия» Китая. Оказавшись в молодости свидетелем нацистского террора, от которого он сам спасся только чудом, он стал одержим идеей порядка и стаSmith G. Henry Kissinger&s Chessboard of History // Jale rev. - New Haven, 1994. - Vol.82, N 4. - P.84-91.

бильности. Историю он штудировал с рвением теолога. Темой его дипломной работы были идеи Канта, Шпенглера и Тойнби (эссе «Смысл истории»), а докторской диссертации - проблемы мира в 1812-1822 гг. и роль Меттерниха в их урегулировании.

Уже тогда он отстаивал принципы баланса сил и отказа от завышенной оценки роли идеологии. Книга «Внешняя политика в ядерный век» (1957, имеется русский перевод), которая принесла ему славу, содержала критику доктрины «массированного возмездия», отстаиваемой тогдашним государственным секретарем Дж.Фостером Даллесом; автор, кроме того, попытался «нащупать» пути обуздания гонки ядерных вооружений.

Киссинджер смолоду отчасти разделял взгляды «реалистов», метод исследования которых в то время не подвергался сомнению в академических и дипломатичекских кругах. К великим «реалистам» принадлежали теолог Рейнгольд Нибур, геополитик Николас Спайкмец, политолог Ганс Моргентау, госсекретарь Дин Ачесон и, в основном, Джордж Кеннан - дипломат и публицист, чей небольшой труд «Американская дипломатия в 1900-1950 гг.» (1951) был библией для его поколения. В сущности, он был солидарен с ними в том, что моральный подход к международной политике, которого придерживался, к примеру, президент Вудро Вильсон, расходится с национальными интересами, если истолковывать их в терминах силы, будь то в плане геополитики, экономики или обороны. Правда, что, по его мнению, реалисты ошибочно и наивно выводили правовые принципы из морального абсолюта.

На протяжении более чем сорока лет Киссиндежр развивал этот метод. В своих 2800-страничных мемуарах «Годы в Белом доме» (1979) и «Годы в верхах» (1982) он рассказал о том, как президент Никсон преломил моралистическую традицию американской внешней политики (впервые, заключив в 1971 г. соглашение с Индией об образовании на территории Пакистана независимого государства - Бангладеш).

Он писал тогда: «В Америке существует идеалистическая традиция, согласно которой внешняя политика расценивается в состязательном ключе - между плохим и хорошим. Имеется также прагматическая траГ.Смит

диция, в рамках которой стремление решать проблемы по мере их возникновения. Есть и легалистская традиция, в которой международные вопросы рассматриваются как юридические казусы. Чего нет, так это геополитической традиции. Мы стремимся к тому, чтобы восполнить этот пробел» (цит. по: с.86).

В те годы Киссинджер был мишенью для критики по многим направлениям. Со стороны либералов - по поводу войны во Вьетнаме. Со стороны «ястребов» - за соглашение об ограничении стратегических вооружений 1972 г. Сочувствующие Израилю критиковали его за безразличие к безопасности этой страны. Сторонники Тайваня - за сближение с Китаем и т.д. и т.п. Позже Киссинджер ответил на все упреки в своих мемуарах, оправдывая свои действия геополитическими интересами США.

В своей «Дипломатии» он отдает дань предшественникам - кардиналу Ришелье (его принципу raison d&ütat), Меттерниху, Бисмарку, Паль-мерстону, Дизраэли, Теодору Рузвельту, Никсону. Ему импонируют их «моральные геополитические взгляды, их свобода от эмоционального субъективизма» (с.87). История международных отношений предстает в книге Киссинджера как нечто вроде шахматной доски, где фигуры -государственные деятели и дипломаты. В книге множество сравнений. Например, сравнивая Вильсона с дальновидным Меттернихом, он пишет: «За пятнадцать лет до возникновения современного тоталитаризма он не мог уяснить себе, что народной воле свойственны аберрации» (там же). О других американских президентах: «Если интересы Соединенных Штатов вступают в противоречие с другими странами, то, по его мнению, Америка должна утверждать свое превосходство силой» (о Т.Рузвельте); «по его убеждению, мир и гармония - отнюдь не естественный порядок вещей, а как бы временные оазисы в переменчивом мире, где стабильность достигается невероятными усилиями» (о Р.Никсоне) (цит. по: с.88).

Общий вывод он облек в форму метафоры: «Даже начинающему шахматисту известно, что, выбирая ход, легче ошибиться, чем верно просчитать число клеток, которые предстоит пройти в том или ином выборе. Обычно чем больше таких клеток, тем больше выбор у игрока и в тем более затруднительном положении оказывается противник. Так же и в дипломатии...» (цит. по: с.88). Разумеется, эту аналогию нельзя понимать буквально: в политике больше игроков, нежели двое, а целью является баланс сил, а не нанесение поражения. И все же дипломатия была для него игрой ума, игрой государственных деятелей, совершающих перелеты на реактивных авиалайнерах от одного дворца к другому, из одного министерства иностранных дел в другое.

Киссиндежр-историк и политик не может скрыть ужаса, когда на его «шахматной доске» возникают такие демоны, как Гитлер, или революционеры. Они - носители хаоса в его глазах, даже не столько злодеи, сколько плохие политики, а Киссинджер сторонится изображения хаоса, вообще отклонения от нормы. Он, например, нигде не упомянул о холокосте, а в своем историческом анализе эпохи от Ришелье до Венского конгресса он уклонился от описания Французской революции. Зато его рассказ об объединении Германии при Бисмарке нельзя не признать блестящим.

Когда Киссинджер обращается к теме послевоенной истории, то оценивает американскую дипломатию скептически. Уничижительно отзываясь о политике президентов Трумэна и Эйзенхауэра, он вместе с тем восхищается военными, например Макартуром, «самым талантливым американским генералом этого столетия» (с.90).

Демократия не в состоянии осуществлять серьезную внешнюю политику, если ее соревнующиеся фракции хотя бы минимально не сдерживают друг друга. В попытке заглянуть в будущее Киссинджер подчеркивает, что оно не сведется к продолжению прошлого, призывая «строить новый мировой порядок, примеряя отечественные нормы к миру в целом» (цит. по: с.91). Одна из целей подобного подхода - «предотвратить возвращение России к политике, которая угрожала бы международному равновесию» (там же).

Е.Я.Додин