Совместные погребения взрослых с детьми Бояновского могильника

Г.И. Вострокнутова.

СОВМЕСТНЫЕ ПОГРЕБЕНИЯ ВЗРОСЛЫХ С ДЕТЬМИ БОЯНОВСКОГО МОГИЛЬНИКА

В продолжение тематики изучения особенностей детских захоронений в средневековых могильниках Пермского Предуралья, проводится анализ совместных захоронений взрослых с детьми, выявляются закономерности в особенностях расположения детей по отношению к взрослым, детского погребального инвентаря.

G.I. Vostroknutova

JOINT BURIALS OF ADULTS AND CHILDREN IN THE BOYANOVSKIY BURIAL

In the framework offurther studies of children S burials in the medieval burial grounds of the Perm Cis- Urals analysis ofjoint burials of adults and children is performed. Patterns of the location of children in regard to adults and children’s burial inventory are presented.

Key-words: archaeology, the Middle Ages, the Perm Cis-Urals, the Boyanovskiy burial ground, burial rite, children’s burials

Для изучения детства средневекового общества Пермского Предуралья наиболее информативными являются погребальные памятники. Останки детских костяков встречаются как в одиночных захоронениях, так и в совместных погребениях взрослых и детей. Одиночные захоронения детей Бояновского могильника уже выступали в качестве объекта нашего исследования (Радостева, 2010. С. 170-174). Однако для более целостной и точной картины необходимо исследовать и совместные погребения.

Совместные погребения взрослых и детей представляют особый интерес, поскольку в них наиболее ярко отражаются некоторые особенности погребального обряда: различия сопровождающего инвентаря взрослых и детей, особенности положения ребенка относительно взрослого, соотношение пола и возраста умерших и т.д.

На средневековых памятниках Пермского Предуралья такие погребения встречаются не часто, но они не составляют исключения. Совместные погребения с детьми представлены как двойными погребениями взрослого и ребенка, так и тройными - двое взрослых и ребенок, встречаются и коллективные захоронениях четырех индивидов -двое взрослых и два ребенка.

К сожалению, не все исследованные на сегодняшний день памятники имеют антропологические заключения. Это значительно затрудняет исследования по данному вопросу Поскольку без антропологического анализа мы не можем с достоверностью использовать имеющиеся данные.

При раскопках Бояновского могильника в 2005-2011 гг антропологические анализы проводились (антропологом КАЭЭ Н.Г Брюховой), и мы с достоверностью можем говорить

о присутствии на данном памятникедетей в совместных со взрослыми погребениях.

Бояновский могильник - один из выдающихся памятников ломоватовской культуры. Раскапывался он В.А. Обориным в 1951, 1953 гг. и А.В. Даничем с 2005 г. по

© Вострокнутова Г.И., 2012

Двойные погребения Бояновского могильника уже выступали в качестве объекта исследования (Брюхова, 2008, С. 195-198), однако они рассматривались в основном с точки зрения антропологии. В данном исследовании большее внимание уделено сопровождающему инвентарю, возрасту детей, особенностям расположения умерших, соотношению этих погребений с одиночными детскими.

На исследованной части Бояновского могильника выявлено четыре двойных захоронения взрослого и ребенка: №19, №105, №114 и № 116; одно тройное: № 242, одно коллективное (№ 252), в котором захоронено 4 индивида, однако есть основания считать, что не все из них были похоронены в одно и то же время. Поскольку количество совместных погребений невелико и статистический анализ нецелесообразен, обратимся к описанию этих погребений.

Погребение №19

В погребении обнаружены останки двух индивидов - взрослого 20-35 лет и 5летнего (± 16 месяцев) ребёнка (Данич, 2005. С 24-25). Однако данное погребение было нарушено грабительским вкопом, поэтому оно не может нести достоверной информации.

Погребение №105

В погребении захоронены мужчина, умерший в возрасте 25-35 лет и ребёнок 6±3 месяцев. Мужчина был уложен на спину, головой на север, ноги вытянуты. Руки погребённого были согнуты в локтях, правой рукой мужчина «приобнимал» ребёнка (Данич, 2007б. С. 88.).

Инвентарь, сопровождающий останки детского костяка: пронизь из бронзовых бусин с привеской-колокольчиком, два серебряных височных кольца: справа от погребенного - проволочное, слева - фрагмент височного кольца с привеской в виде бипи-рамидальной грозди, скопление из 62 стеклянных бусин (Данич, 2007б. С. 85-88.). Судя по расположению бусин, вероятнее всего, они были нашиты на шапочку (или на материал, в который был обернут погребенный). Кроме того, к детскому инвентарю, вероятно, следует отнести пронизь из бронзовых бусин и бронзовой пронизки в виде колокольчика, расположенных немного ниже.

Инвентарь, сопровождающий взрослого индивида: наконечник копья, 6 наконечников стрел, серебряная маска, серебряное проволочное височное кольцо с кубическим окончанием одной из сторон, 2 бронзовых браслета, серебряный перстень, фрагменты кожаного ремня, 2 бронзовые пряжки, кресало, нож, топор, железная пряжка, керамический сосуд (Данич, 2007б. С. 85-88.).

Если сравнить инвентарь, сопровождающий ребенка, с инвентарем взрослого, то можно отметить:

Использование бусин и бисера в качестве оберегов для детей встречается в этнографии многих финно-угорских народов. Так, манси после рождения ребенка надевали ему на руку браслетик из бисера. Он носил его до тех пор, пока не вырастал (Крыласова, 2007. С 301)

Погребение № 114

В погребении обнаружены зубы двух индивидов. Останки принадлежат взрослому человеку, умершему в возрасте 20-30 лет (индивид № 1) и ребёнку, умершему в возрасте 7лет ± 24 месяца (индивид №2). Оба человека были похоронены одновременно в одной могильной яме. Ребёнок был уложен с правой стороны от взрослого (Данич, 2007б. С. 101).

Однако при анализе инвентаря разграничить, что конкретно принадлежит индивиду № 1, а что индивиду №2, не удалось ввиду плохой сохранности костяков.

Погребение № 116

В погребении обнаружены костные останки двух индивидов. Останки принадлежат взрослому человеку, умершему в возрасте 30-40 лет и ребёнку, умершему в возрасте 4 года ± 12 месяцев. Оба человека были похоронены одновременно в одной могильной яме. Ребёнок был уложен с правой стороны от взрослого (Данич, 2007б. С. 105).

Инвентарь, сопровождающий останки детского костяка: бронзовое височное кольцо с литой привеской в виде бипирамидальной грозди, фрагмент серебряного височного кольца (с литой привеской в виде бипирамидальной грозди?); фрагменты серебряной маски (на шелке); втульчатый топор (Данич, 2007б. С. 104).

Инвентарь, сопровождающий взрослого индивида: серебряная маска (на ней имеются три отверстия под глаза и рот, выдавленный нос и точечным орнаментом обозначены брови, усы и обведены глаза); бронзовый неорнаментированный пластинчатый браслет (на правой руке); серебряный перстень; топор; фрагменты кожаного ремня с накладками из оловянистого сплава в серебряных обкладках. В составе пояса находились 11 квадратных накладок с прямоугольной прорезью у основания, без орнамента, 5 овальных накладок с прямоугольной прорезью у основания, 4 сердцевидные накладки, 2 наконечника ремня от ремней-привесок, цельнолитая восьмёркообразная бронзовая пряжка с овальным кольцом и узким прямоугольным приёмником. Ремень крепится к пряжке при помощи прямоугольного приёмника. Кроме того, обнаружены фрагменты ножа и костяной наконечник стрелы (Данич, 2007б. С. 104).

Если сравнить инвентарь, сопровождающий ребенка с инвентарем взрослого, то можно отметить:

Погребение № 242

В погребении захоронены три человека: мужчина, умерший в возрасте 35-50 лет, взрослый, умерший в возрасте старше 25 лет и ребенок, умерший в возрасте 3 лет ±

Инвентарь, сопровождающий останки детского костяка: пронизь из 3 бронзовых бусин, бронзовые пронизки, стеклянные бусины, сердоликовая бусина, мех, астрагал (Данич, 2011. С. 211-212).

Инвентарь, сопровождающий «западного» взрослого индивида: наконечник копья, 2 серебряных височных кольца, серебряная маска, сабля, топор, фрагменты кожаного ремня с накладками, пряжкой и наконечником ремня, бронзовый браслет, кресальный кремень, 2 ножа, удила (Данич, 2011. С. 211-212).

Инвентарь, сопровождающий «восточного» взрослого индивида: железная пряжка, топор, бронзовая подвеска - коготь (Данич, 2011. С. 211-212). Таким образом, при сравнении инвентаря, можно отметить следующее:

Здесь следует отметить, что использование астрагалов в качестве сопровождающего инвентаря детских погребений встречается довольно часто: на средневековых памятниках Волжской Болгарии (Закирова, 1988. С. 233); Подонья и Дуная (Флерова, 2001. С. 108). Эта закономерность широко прослеживается в эпоху бронзы. В детских погребениях ямной, катакомбной, синташтинской, алакульской культур они встречаются большими сериями (Берсенева, 2011. С. 69). Исследователь Н.А. Берсенева относит астрагалы к единственным предметам, которые клались исключительно в погребения детей на памятниках саргатской культуры (Берсенева, 2011. С. 69). Амулеты из таранных костей бобра были обнаружены в детском погребении на Плотниковском могильнике, который относится к родановской культуре (Крыласова, 2007. С.61).

На Бояновском могильнике астрагал обнаружен впервые.

Погребение № 252

В погребении обнаружены костные останки четырех индивидов - двух взрослых и двух детей. Останки западного индивида принадлежат женщине, умершей в возрасте 25-30 лет, восточного - женщине, умершей в возрасте 25-35 лет. Костяк первого ребенка располагается между костями правой руки и костями корпуса западного индивида. Кости принадлежат новорожденному ребенку. Севернее поперечной оси погребения над правой бедренной костью «восточного» индивида обнаружены фрагменты нижней челюсти и зубы ребенка, умершего в возрасте 4 года ± 1 год (Данич, 2011. С 215-217).

Однако, исходя из расположения костяков, глубин их нахождения и следов выветривания, Н.Г Брюхова предполагает, что «первоначальным было погребение «восточного» индивида, позже рядом были похоронены «западный» индивид с новорожденным ребенком. Второе захоронение потревожило часть костей «восточного» индивида, которые к тому времени уже лишились мягких тканей. Кости второго ребенка, вероятно, были подхоронены к остальным погребенным позже» (Данич, 2011. С. 215-217).

Следовательно, нас интересует «западный индивид» с новорожденным, поскольку это, вероятнее всего, двойное погребение.

Останки детского костяка не имели сопровождающего инвентаря, в то время как инвентарь взрослого индивида отличался большим разнообразием: серебряная маска, ожерелье из стеклянных бусин и клыков животного, 2 серебряных височных кольца, большое скопление стеклянных и бронзовых бусин в районе грудной клетки, 2 бронзовые монетовидные подвески, флаконовидная подвеска, 4 бронзовых подвески, копоуш-ка, бронзовый браслет, бронзовый перстень, фрагменты ремня с накладками, бр. пряжка, нож, бронзовая подвеска-коробочка, удила (Данич, 2011. С. 215-217).

Таким образом, среди совместных захоронений с детьми Бояновского могильника встречены случаи захоронения детей с мужчинами (3 случая) и с женщиной (1 случай). В остальных погребениях пол взрослого не определен.

В четырех случаях ребенок располагается справа от взрослого индивида. В тройном погребении - между взрослыми, в 1 случае определить точно положение ребенка не удалось. По всей вероятности, расположение ребенка справа от взрослого носило принципиальный характер, и не зависело от возраста ребенка: новорожденный, 6-месячный, 4-летний - все они расположены справа. Такая закономерность прослеживается и на других могильниках: к примеру, в погребениях № 57, №163 и №163а Деменков-ского могильника (Брюхова, 2008, С. 195-198).

Интересен и тот факт, что среди одиночных детских захоронений не встречаются индивиды младше 3-х лет, в то время как в совместных погребениях взрослых с детьми - возраст последних варьируется от новорожденного до 7-летнего. Это может указывать на то, что детей до 3-х лет хоронили иным способом или в могиле со взрослым. Этому можно найти аналогии в этнографии. Так, восточные ханты хоронили выкидышей и детей в возрасте до 10 дней на отдельном кладбище или в одной могиле со взрослыми (Семенова, 2008. С.95).

Анализ инвентаря совместных погребений взрослых и детей Бояновского могильника в целом дал подтверждение тем выводам, к которым мы пришли в результате анализа одиночных захоронений взрослых и детей:

Что касается причин совместного захоронения, то исследователи выделяют по этому поводу две основные версии. Во-первых, совместные погребения могут быть следствием трагических событий, когда гибнет несколько человек одновременно. Во-вторых, они могут выступать как вариант сложного обряда, связанного с определенными культами (Бужилова, 2004. С 21-22). В данном случае мы вряд ли можем говорить о преднамеренном убийстве детей, связанном с культовой практикой, поскольку для этого нет объективных оснований: погребальный обряд исследуемых погребений вполне характерен для данного могильника (за исключением количества погребенных), их расположение в пространстве могильника никак не выделяется. Поэтому, вероятнее всего, причиной могла послужить единовременная смерть индивидов. Однако существует еще одна версия причины совместного захоронения - не одновременная смерть индивидов, а одновременное их захоронение, как предполагает Н.Г Брюхова, когда детей «оставляют не похороненным до благоприятной погодной поры или до смерти взрослого (родственника), с которым его можно захоронить в одной могиле» (Брюхова, 2008, С. 195198). Тем не менее, эти предположения носят лишь гипотетичный характер.

Список литературы и источников:

Берсенева Н.А., 2011. Социальная археология: возраст, гендер и статус в погребениях саргатской культуры. - Екатеринбург: УрО РАН. - 204 с.

Брюхова Н.Г, 2008. Парные погребения Бояновского могильника // Труды КАЭЭ. Вып. V Университет и историко-культурное наследие региона. - Пермь: ПГПУ - С. 195-198

Бужилова А.П., 2004. К вопросу о семантике коллективных захоронений в эпоху палеолита // Этология человека и смежные дисциплины. Современные методы исследований. - М: Ин-т этнологии и антропологии. - С.21-35.

Данич А.В., 2007а. История изучения Бояновского могильника // Доклады XXXIX Урало-Поволжской археологической студенческой конференции (Пермь, ПГПУ, 31 января - 4 февраля 2007 г.). - Пермь: ПГПУ. - С 22-26.

Данич А.В., 2005. Отчет о раскопках Бояновского могильника в МО г. Добрянка Пермского края в 2005 г.// Архив каб. археологии и этнографии ПГПУ

Данич А.В., 2007б. Отчет о раскопках Бояновского могильника в МО г. Добрянка Пермского края в 2007 г.// Архив ЛАЭИ ПГГПУ

Данич А.В., 2011. Отчет о раскопках Бояновского могильника в МО г. Добрянка Пермского края в 2011 г.// Архив ЛАЭИ ПГГПУ

Закирова И.А., 1988. Косторезное дело Болгара // Город Болгар: очерки ремесленной деятельности. - М.: Наука. - С. 220-243

Крыласова Н.Б., 2007. Археология повседневности: материальная культура средневекового Предуралья. - Пермь: ПГПУ! - 352 с.

Крыласова Н.Б., 2007. Отчет о раскопках Плотниковского могильника в Кудым-карском районе Пермского края в 2007 г. // Архив ЛАЭИ ПГГПУ

Радостева Г.И., 2010. Детские (до-взрослые) погребения Бояновского могильника // Археологическое наследие как отражение исторического опыта взаимодействия человека, природы, общества (XIII Бадеровские чтения): Материалы Всероссийской научной конференции. - Ижевск: УдГУ - С 170-174

Семенова В.И., 2008. Мифологика мира мертвых (по мифологическим и археологическим источникам Западной Сибири). - Тюмень: ИПОС СО РАН. - 213 с.

Флёрова В.Е., 2001. Резная кость Юго-Востока Европы IX-XП вв.: искусство и ремесло. По материалам Саркела-Белой Вежи из коллекций Гос. Эрмитажа. - СПб.: Алетейа. - 352 с.