Очередной Всероссийский форум антиковедов: XIII Жебелевские чтения в Санкт-Петербургском государственном университете 26-28 октября 2011 г.

Вестник СПбГУ. Сер. 2. 2012. Вып. 3

Э. Д. Фролов, О. Ю. Климов

ОЧЕРЕДНОЙ ВСЕРОССИЙСКИЙ ФОРУМ АНТИКОВЕДОВ: XIII ЖЕБЕЛЕВСКИЕ ЧТЕНИЯ В САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОМ ГОСУДАРСТВЕННОМ УНИВЕРСИТЕТЕ 26-28 ОКТЯБРЯ 2011 г.

Важно, что в конференции участвовали именитые ученые, признанные специалисты в области антиковедения — С. Г. Карпюк (Москва), В. М. Строгецкий (Нижний Новгород), И. В. Пьянков (Великий Новгород), Ю. Б. Циркин (Великий Новгород/Санкт-Петербург), А. Б. Егоров, Н. С. Широкова (Санкт-Петербург), В. Н. Парфенов (Саратов) и многие другие. Конференция «Жебелевские чтения — XIII» традиционно привлекает внимание молодых ученых из разных городов страны. В этом году в ней участвовали молодые исследователи из Москвы, Санкт-Петербурга, Новосибирска, Ярославля.

По сложившейся традиции каждая конференция из серии «Жебелевских чтений» посвящалась памяти какого-либо выдающегося российского ученого. Форум текущего года был посвящен памяти одного из архегетов петербургского антиковедения, выдающегося российского (советского) ученого Сергея Александровича Жебелева. Осенью 2011 г. исполнилось 70 лет со дня кончины С. А. Жебелева, умершего в Ленинграде в начальный период блокады.

Работа конференции проходила согласно составленной программе. Было проведено два пленарных заседания (при открытии и завершении конференции), по два заседания секции истории древней Греции и секции истории эллинизма, три заседания секции истории Рима и по одному заседанию секции истории античного христианства, секции истории античной культуры и секции источниковедения и историографии. По общему мнению участников, конференция была проведена на хорошем организационном и научном уровне и подтвердила свою репутацию одного из ведущих форумов антиковедов России.

Пленарное заседание открыл заместитель председателя оргкомитета конференции О. Ю. Климов, посвятивший свое выступление памяти С. А. Жебелева (1867-1941). О. Ю. Климов, изложив кратко события жизни С. А. Жебелева, особо отметил наиболее важные черты деятельности ученого. С. А. Жебелев соединил дореволюционную традицию научного исследования и преподавания античной истории с новой эпохой, наступившей после 1917 г. Благодаря его деятельности современная практика преподавания и исследования истории древней Греции и Рима во многом опирается на мощный фундамент, заложенный в дореволюционные времена такими блестящими преподавателями и учеными, как М. С. Куторга, Ф. Ф. Соколов, Ф. Ф. Зелинский, М. И. Ростовцев и др. Важной чертой С. А. Жебелева как ученого была универсальная

© Э. Д. Фролов, О. Ю. Климов, 2012

подготовка в области антиковедения: он обладал обширными знаниями не только в собственно истории древней Греции и Рима и, разумеется, древних языков, но и в области вспомогательных дисциплин — археологии, нумизматики, эпиграфики, а также в смежных отраслях — античного искусствоведения и истории христианства. В ряду созданных им трудов особую ценность представляют монографические исследования по истории эллинистической Греции и многочисленные статьи по истории античного Причерноморья.

После этого вводного выступления на пленарном заседании было прочитано четыре доклада. М. Ю. Лаптева (Тобольск) в докладе «Ионийские тираны и первые Ахемениды (546-492 гг. до н. э.)» рассмотрела одну из ключевых тем истории Ионии под властью персов — взаимоотношения первых Ахеменидов и ионийских тиранов. По мнению автора доклада, тираны в полисах Ионии не были ставленниками и вассалами персов, хотя и пользовались их покровительством. Персы первоначально — в период административных реформ и подготовки экспедиции в Скифию — поддерживали лояльных тиранов и домогающихся этой власти представителей ионийской элиты. После подавления Ионийского восстания для обеспечения надежных тылов перед планируемым походом на Балканскую Грецию Ахемениды заменили ненадежных и слабых тиранов демократиями, осуществив, таким образом, то, что ионийские греки «давно хотели» (Her.,IV, 137; VI, 36-38). В. М. Строгецкий (Нижний Новгород) посвятил свой доклад теме «Отношение к Фукидиду в постклассический и эллинистическо-римский периоды». Автор исследовал дискуссионную тему об отношении к Фукидиду писателей постклассического и эллинистическо-римского периодов, отразившуюся прежде всего в работах выдающихся комментаторов «Истории» Фукидида А. В. Гомма и С. Хорнблоуера. В. М. Строгецкий показал, что влияние Фукидида сохранялось на протяжении всего постклассического и эллинистического периодов в форме использования элементов его метода и исторической концепции. В римскую эпоху, начиная с Дионисия Галикарнасского, влияние Фукидида на творчество историков выразилось в имитации его языковых средств и риторических приемов и в виде прямого цитирования. Тему «Комиции, консулы и трибуны в раннем Риме» раскрыл в своем докладе А. В. Коптев (Хельсинки, Финляндия). Автор доклада обратил внимание на то, что возникновение куриатных комиций возводится к Ромулу, центуриатных — к Сервию Туллию, а трибутные появились в 484 или 471 г. до н. э. как consilia plebis tributa, а с 449 г. до н. э. — как comitia tributa. Однако есть сомнение, что политическая и законодательная деятельность римлян была пересена из куриатных собраний в центуриатные, а затем в трибутные. В эпоху Средней республики трибутные комиции пришли на смену куриатным, а не центуриатным. Границей полномочий служил померий. Центуриатные комиции собирались на Марсовом поле, в их полномочия входили выборы магистратов для войны и внешней политики (консулы и преторы, для набора воинов — цензоры). Трибутные комиции собирались на форуме под руководством трибунов, выбирали городских магистратов (трибуны, эдилы, квесторы) и занимались внутренними делами. В их полномочия входило принятие законов, обсуждение и рогацию которых осуществляли трибуны. Ранние трибуны были представителями отдельных триб, в которых проводили consilia plebis. Традиционно считается, что трибуны стали представлять граждан в целом с 494 или 449 гг. до н. э. Автор доклада привел ряд аргументов в пользу того, что изменение полномочий между консулами и трибунами и между куриатными и трибутными комициями произошло лишь в IV в. до н. э. Ю. Б. Циркин (Великий Новгород / Санкт-Петербург) в докладе «Антемий и Рицимер» обратил внимание на два топоса в историографии поздней империи. Первый: последние императоры Запада являлись никчемными фигурами, всего лишь марионетками варварских генералов. Второй: отчуждение между двумя частями империи произошло не только на политическом и экономическом, но и на ментальном уровне. Правление Антемия показывает, что тот ни в коем случае не был марионеткой, — напротив, достаточно значительной фигурой. Во время столкновения с Рицимером, он, будучи греком, пользовался активной поддержкой римлян. Это доказывает, что отчуждения между западными римлянами (латинами) и восточными (греками) на деле не было. По мнению Ю. Б. Циркина, нельзя говорить и о глобальном противостоянии римлян и варваров, так как Антемию оказал помощь варвар Билимер. В период беспощадной борьбы за власть и даже

за жизнь, которая велась внутри правящей элиты, проблема происхождения того или иного деятеля (в данном случае Антемия и, может быть, Рицимера) представляла собой лишь пропагандистское оружие.

Дальнейшая работа конференции проходила по секциям. Проблемы истории древней Греции обсуждались на двух секционных заседаниях. В ряде докладов ставились вопросы истории Греции архаического периода. Е. Е. Макарова (Великий Новгород) посвятила свое выступление теме «Ахейская колонизация Восточного Средиземноморья: Лесбос». Автор доклада предприняла попытку реконструировать картину этнокультурного взаимовлияния Востока и Запада на примере раннеархаической истории Лесбоса. Н. А. Шергина (Санкт-Петербург) сделала доклад на тему «Свинцовые позолоченные монеты, приписываемые Поликрату». В нем дана характеристика пяти свинцовых монет, на реверсе которых изображены два вдавленных прямоугольника, что позволяет соотнести их с архаическими самосскими электровыми статерами. Ряд зарубежных ученых, сопоставляя эти данные, приписывает указанные монеты к самосской чеканке времени правления Поликрата. Автор доклада также поставила вопрос о подлинности данных монет, который пока не может быть решен без применения современных методов научного исследования сплава, из которого изготовлены монеты. В. И. Шубин (Архангельск) в докладе «Заговор парфениев» рассмотрел это значительное событие истории Спарты последней четверти VIII в. до н. э. По мнению автора доклада, парфении по праву рождения принадлежали к гражданскому коллективу Спарты. Единственным отличием их от остальных граждан было то, что они, рожденные во время Первой Мессенской войны, в силу своего возраста, не смогли принять участия в боевых действиях. Последнее обстоятельство стало основанием для того, чтобы по окончании войны лишить парфениев права на участие в разделе мессенских земель. В результате возник конфликт, который был разрешен на основе определенного компромисса — парфении были отправлены в Италию для основания колонии, но с правом возвращения на родину в случае неудачи.

История Греции классического периода вызвала достаточно активный интерес участников конференции, поэтому ей было посвящено значительно большее число докладов. В. В. Шувалов (Гатчина) в своем выступлении предпринял попытку дать «Политический портрет Фе-мистокла». По мнению докладчика, Фемистокл, начиная политическую карьеру, имел ясную программу превращения Афин в мощное государство. Фемистокл отнюдь не был убежденным демократом, но его «морская» программа фактически приобрела демократический характер, что стало основной причиной оппозиции ему со стороны Алкмеонидов, Мильтиада и Аристида. Благодаря морской программе Фемистокла Афины стали сильнейшим морским полисом Эллады, что послужило основанием для небывалого роста афинского могущества в последующие годы.

В. Р. Гущин (Пермь) предложил вниманию аудитории доклад на тему «Eunomia, isonomia и demokratia в Афинах». В нем он сделал попытку оценить значение реформ Солона, Клисфена и Эфиальта в процессе становления демократии в Афинах. При этом В. Р. Гущин подчеркнул, что древнегреческий термин demokratia имеет отличия от современного термина «демократия». Кроме того, процесс политической эволюции рассматривался как последовательная смена таких свойств политической системы, как eunomia, isonomia и demokratia. В докладе Е. В. Никитюк «Афинские Тридцать и их неафинские жертвы» был проанализирован процесс политической борьбы в Афинах конца V в. до н. э., в который были вовлечены широкие круги населения Аттики. По свидетельствам античной традиции от Тридцати тиранов пострадало не менее 1500 человек, в том числе были убиты или изгнаны 60 самых богатых метеков, среди них и семья оратора Лисия. Речь Лисия «Против Эратосфена» не только рисует яркие картины преступлений олигархов и борьбы за восстановление демократии, но свидетельствует о том, что одно из условий примирительных соглашений 403-400 гг. — «не припоминать» — не выполнялось, и жертвы Тридцати пытались мстить за причиненные обиды еще несколько лет спустя. О. В. Кулишо-ва (Санкт-Петербург) в своем докладе «Обряд жертвоприношения в древнегреческой драме:

сценическое действие и религиозная практика Афин» отметила, что обряд жертвоприношения занимал в сценическом действии центральное положение среди других религиозных ритуалов. О. В. Кулишова пришла к выводу о том, что хотя античная драма наполнена аллюзиями на бытовавший обряд жертвоприношения, многие его детали в драме не находят аналогий в реальной жизни. Сохранившиеся описания жертвоприношений, не являясь ни простым воспроизведением бытующего обряда, ни, напротив, никак не связанной с действительностью литературной фикцией, демонстрируют как дистанцию между сценическим миром и миром реальным, так и сложный процесс их взаимодействия. В. В. Антонов (Нижний Новгород) посвятил свое выступление теме «Политика Фив в Эгеиде в середине 60-х годов IVв. до н. э. ». Автор доклада обратил внимание на то, что в историографии фиванская морская экспедиция 364 г. до н. э. под руководством Эпаминонда традиционно рассматривается как антиафинская акция. Считается, что основными целями ее было не только укрепление позиций беотийцев в новом для них районе, но и побуждение афинских союзников к отпадению и даже подготовка будущей Союзнической войны. В. В. Антонов предпринял попытку показать, что подобная аберрация взгляда обусловлена преимущественно афиноцентричным характером имеющихся в нашем распоряжении источников. Рассматривая морскую экспедицию Эпаминонда как один из шагов, направленных к укреплению фиванской гегемонии в рамках «Общего мира», докладчик показал, что она должна была решить весьма широкий круг вопросов: от установления доброжелательных или даже союзнических отношений с греческими полисами региона, малоазийскими сатрапами и династами до решения экономических задач. Военная эскадра должна была также показать персам, что Фивы остаются для них стратегическим партнером, которому необходимо и далее оказывать помощь. А. В. Михайленко (Москва) предложила вниманию участников конференции доклад на тему «Социальный статус представителей торгово-ремесленной среды Афин IV-III вв. до н. э. по данным табличек с проклятиями». На основе анализа текстов 155 аттических табличек с проклятиями, датируемых IV-III вв. до н. э., автор сделала вывод, что проклятиям предавались представители негражданских слоев Афин; граждане, занятые в коммерческой сфере, источником не зафиксированы. По мнению А. В. Михайленко, обращение неграждан к практике проклятий вызвано их слабой социальной и правовой защищенностью, а также формированием в их среде асоциальных связей.

В последние годы на «Жебелевских чтениях» стали занимать все более заметное место вопросы истории эллинизма. В 2011 г. доклады по истории эллинизма заслушивались на двух заседаниях секции. М. М. Холод (Санкт-Петербург) в выступлении на тему «Греческие полисы Малой Азии в 336-335 гг. до н. э.» предпринял попытку выяснить, как складывались отношения греческих городов с македонской монархией во время действия на западном побережье полуострова экспедиционного корпуса македонян. На основании анализа имеющихся свидетельств докладчик пришел к выводу, что политика полководцев Филиппа II, действовавших в Малой Азии, в отношении греческих городов отличалась от подобного рода политики, проводимой позднее Александром. Вместе с тем она была весьма сходна с той политикой, которую практиковал Филипп II в ходе достижения гегемонии в Балканской Греции. Д. В. Бубнов (Пермь) представил доклад «Дар Александра кротонцам и политическая ситуации в Южной Италии на рубеже 30-20-х гг. IV в. до н. э. », в котором предложил собственную интерпретацию свидетельства Плутарха о посланной македонским царем Александром части захваченных при Гавгамелах трофеев кротонцам (Alex. 34, 2). Д. В. Бубнов высказал предположение о возможно неверном отождествлении дарителя в тексте Плутарха с Александром Македонским. Вероятно, имелся в виду Александр Молосский, который с помощью данного дара стремился закрепить дружественные отношения с Кротоном и стимулировать кротонцев к более активному участию в войне против италиков на своей стороне. С. К. Сизов (Нижний Новгород) посвятил доклад теме «Источники пополнения городской и федеральной казны в полисах эллинистической Беотии». Автором было отмечено, что наиболее надежный источник доходов в аграрной Беотии составляли различные поземельные сборы, доходы от сдачи земли и другой недвижимости в аренду частным лицам. В надписях из Феспий и Фисбы также упоминается десятина урожая,

которую, по-видимому, были обязаны платить и собственники, и арендаторы земель. Источниками пополнения городского бюджета служили также пошлины за право торговли и провоза товаров, сборы, взимаемые с туристов и паломников, подушный налог на метеков, штрафы и средства, вырученные от продажи конфискованных имуществ, пожертвования богатых «благодетелей». Иногда в городах Беотии объявляли сбор средств путем добровольной подписки или взимали со всех землевладельцев и арендаторов земли чрезвычайный налог (1е1о8), или же занимали деньги у частных лиц. Казна Беотийского союза пополнялась прежде всего за счет взносов, которые делали полисы, а также путем взимания чрезвычайного налога с граждан и некоторыми другими способами. По мнению докладчика, финансовое положение и полисов, и федерации было достаточно устойчивым, так что сведения Полибия (ХХ, 6-7) о тяжелой проблеме задолженности в этой области Греции в конце III — начале II в. до н. э. касаются скорее частных лиц, чем государства. А. И. Юрин (Санкт-Петербург) в докладе «Эпистаты в государстве Антигонидов» обратился к дискуссионному в последние десятилетия вопросу об особенностях института эпистатов в эллинистической Македонии, который был по-новому охарактеризован М. Хатзопулосом: греческий историк попытался доказать, что эпистаты являлись ежегодно избираемыми городскими магистратами, а не царскими ставленниками в подчиненных городах. Автор доклада проанализировал основные положения концепции М. Хатзопулоса, а также аргументы Н. Хэммонда, М. Эррингтона, Ф. Папазоглу, выступивших в защиту традиционного взгляда на эпистатов как на царских чиновников. А. И. Юрин обосновал собственную позицию относительно эпистатов, которая во многом совпадает с традиционной точкой зрения, но при этом учел и некоторые идеи М. Хатзопулоса.

А. Б. Шарнина (Санкт-Петербург) выступила с докладом на тему «Почитание царей в греческих полисах державы Селевкидов на примере надписи из Теоса». В надписи, датируемой 224 г. до н. э., гражданская община Теоса выразила благодарность Антиоху III за то, что, отвоевав Теос у Атталидов, он освободил город от налогов и подтвердил асилию полиса и хоры. Граждане Теоса решили воздать ему и его супруге почести сакрального характера (установка статуи царя рядом со статуей Диониса, венки, жертвоприношения и другие формы чествования). Как правило, такие постановления полисов рассматриваются учеными как пример установления культа царей. По мнению автора доклада, эти почести не столько говорят о признании божественности царей, сколько о снижении сакрального смысла некоторых обрядов, которые стали для полиса наиболее доступным способом отблагодарить своих благодетелей. Тему «Царский домен у Селевкидов в III в. до н. э. » рассмотрел в своем докладе С. В. Смирнов (Москва). Автор доклада обратил внимание на то, что существование царского домена у Селевкидов в III в. до н. э. не зафиксировано древними авторами, однако о нем существует ряд упоминаний в эпиграфических и клинописных источниках. Основной особенностью этого типа землевладения стало то, что он не входил в структуру «царской земли», а представлял собой поместья, рассредоточенные на всей территории государства, и принадлежал лично «царскому дому». Налоги, взимаемые с царского домена, формировали персональную царскую казну, средства из которой поступали на содержание царского двора. Таким образом, царский домен был одним из основных элементов «личной» царской экономики. А. Г. Грушевой (Санкт-Петербург) посвятил свое выступление теме «Храмовая торговля в эллинистическое время». Автор проанализировал ряд надписей — с острова Самоса и из Сирии, и обратил внимание на то, что регламентация торговли в храмовых комплексах была постоянной заботой законодателей и попечителей храмов. Это могли быть либо магистраты города, либо должностные лица более высокого ранга. В одном документе особо подчеркивалась необходимость стабильного обеспечения паломников продовольствием, при продаже которого не должно быть каких-либо реквизиций или налогов. Без реквизиций и налогов должен продаваться и скот. Поскольку в распоряжении храмов зачастую имелись целые поселения со своими землями, а нередко даже и города, на территории храмовых комплексов велась торговля продуктами, выращенными на своих, храмовых землях. Торговля на территории храмовых комплексов была очень выгодной для торговцев из-за льготного режима налогообложения. А. Г. Грушевой делает вывод о том, что законы, регламентирующие эту

торговлю, были стабильны на протяжении длительного времени в силу традиционной поддержки со стороны правителей культов значимых в том или ином регионе божеств. О. Ю. Климов (Санкт-Петербург) обратился к теме «„Неизвестная" война Аттала III». В докладе был рассмотрен вопрос о победе Аттала III над неким неизвестным противником, которая послужила основанием для введения гражданской общиной Пергама культовых почестей царю (OGIS, 336). Докладчик, избрав метод исключения, пришел к выводу, что наиболее вероятным противником последнего пергамского царя могли быть города Писидии — горной области, жители которой всегда отличались непокорностью и «постоянно воевали с царями» (Strab. XII. 7, 2). Особенно непримиримыми противниками Атталидов были жители города Селге, о неоднократных войнах с которыми упоминают некоторые источники. Попытки центральной власти осваивать труднодоступные области своего царства, основывать новые полисы, привлекать население городов дарами не всегда приносили положительный результат, поэтому при Эвмене II и его брате Аттале II ситуация в Писидии оставалась весьма напряженной, а с городом Селге, возможно, также с Амладой, происходили войны. Поэтому автор доклада высказывает предположение, что при Аттале III эта напряженность сохранялась, и некоторые города Писидии снова предприняли попытку восстания. Его подавление послужило основанием для введения культовых почестей Атталу III. А. П. Беликов (Ставрополь) в докладе «Концепция „политического равновесия" эллинистических государств: критический анализ» отметил, что концепции «баланса сил» и «политического равновесия» во взаимоотношениях эллинистических государств занимают видное место в исследованиях современных как зарубежных, так и отечественных антиковедов. А. П. Беликов полагает, что можно, видимо, согласиться с теорией «баланса сил», поскольку она отражает хроническую нестабильность в эллинистическом мире, возвышение одних государств и упадок других. Что же касается тезиса о «политическом равновесии», то он, по мнению автора доклада, не находит подтверждения в источниках и даже противоречит им. Такое «равновесие» если и имело место, то не было результатом осознанных усилий эллинистических правителей. А. П. Беликов приходит к выводу, что нет никаких веских доказательств тому, что эллинистические правители сознательно стремились к дипломатическому или политическому равновесию. Напротив, скорее они пытались изменить соотношение сил в свою пользу и даже уничтожить соседнее государство, ничуть не беспокоясь при этом о возможном нарушении этого пресловутого «политического равновесия».

На секционных заседаниях «История Рима» было представлено 13 докладов. О. В. Кармазина (Воронеж) в докладе на тему «Богиня Мефита и храм Дианы Тифатины» проанализировала ряд источников, в том числе вновь найденную в храме Дианы Тифантины около древней Капуи надпись, в которой упоминается имя Мефиты. Данные этимологии и археологии позволяют сделать вывод о самнитском происхождении Мефиты, которая являлась в первую очередь богиней границ и торговых путей. Римляне отождествляли с Мефитой Диану. В ходе археологических исследований 90-х годов ХХ в. удалось установить, что древнейшие культовые постройки на месте храма Дианы Тифатины относятся к самнитскому периоду. На основании данных фактов автор доклада высказала предположение о том, что культ Мефиты мог появиться в Капуе уже на рубеже IV-III вв. до н. э. В. А. Квашнин (Вологда) в докладе «Щит и меч Италии: были ли союзниками Фабий и Марцелл?» обратился к анализу ряда научных работ, в которых предпринимается попытка ревизии популярной в историографии точки зрения о существовании политического союза между влиятельными римскими политиками эпохи Ганнибаловой войны — М. Клавдием Марцеллом и Кв. Фабием Максимом (Ф. Мюнцер, Х. Скаллард и другие ученые). В то же время можно встретить и критическую оценку построений Ф. Мюнцера и его последователей. По мнению автора доклада, на сегодняшний день точка зрения, признающая наличие политического альянса Фабия и Марцелла, выглядит более убедительной как более обоснованная источниками. А. В. Короленков (Москва) в докладе «Марк Клавдий Марцелл и конец первого этапа Нумантинской войны» рассмотрел военную и дипломатическую деятельность Марка Клавдия Марцелла с 152-151 гг. до н. э. Было отмечено, что в свое третье консульство М. Клавдий Марцелл успешно повел наступательные действия против кельтиберов Ближней Испании

и, умело сочетая их с гибкой дипломатией, принудил кельтиберов к deditio на относительно мягких условиях (выплата огромной контрибуции, но без выдачи оружия). Сенат, по мнению автора доклада и вопреки мнениям некоторых ученых, утвердил условия мира, что привело к умиротворению Ближней Испании почти на десять лет.

Ряд докладов касался сюжетов времени империи. А. Б. Егоров (Санкт-Петербург) посвятил свое выступление теме «Совет принцепса в I-III вв. н. э. (эволюция политического института)». В докладе отмечалось, что императорский совет (consilium principis) зародился при Августе на основе неформальных магистратских советов времени республики. В дальнейшем отдельные императоры пытались превратить его в постоянный орган руководства сенатом, неофициальное правительство и даже в «альтернативный сенат», но эти планы не удались. Только после реформ Диоклетиана и Константина совет приобрел характер постоянно существующего «второго сената», «кабинета министров», а иногда и того и другого одновременно. Е. Л. Смирнова (Петрозаводск) сделала доклад на тему «Римский сенат в период гражданских войн 68-69 гг. н. э.: образ в общественном мнении и роль в политических событиях». По ее мнению, сенат как орган власти и его отдельные представители играли достаточно активную роль в политических событиях 68-69 гг. Сенат и его члены в ходе событий 68-69 гг. демонстрировали не только покорность происходящему или стремление к достижению политических и личных выгод, но проявляли заботу о благе государства. Императоры не игнорировали сенат, но неизменно прибегали к использованию его авторитета. Солдаты легионов и население провинций считали сенат авторитетной силой, которая способна активно отстаивать свое мнение и постановления которой обязательны для выполнения. Поэтому в лозунгах, использовавшихся в борьбе различными группировками, сенат упоминался намного чаще, чем император, армии и даже отечество, так как считался единственной силой, придающей законность деятельности всех прочих действующих лиц. Н. С. Широкова (Санкт-Петербург), в своем выступлении «Романизация и искусство Римской Британии», показала, что влиятельным инструментом романизации в Британии было римское искусство. Однако в римской Британии взаимодействие римской и кельтской культур привело не к замещению одной культуры другой, а к их синтезу, нашедшему отражение в романо-британском художественном стиле, ярким образцом которого является рельеф II — начала III в. с изображением Медузы Горгоны, украшавший фронтон храма Суль-Минервы в курортном городе Бате. Рельеф из Бата демонстрирует лучшие черты романо-британского искусства, соединявшего римский натурализм и кельтский символизм. Е. С. Данилов (Ярославль) предложил вниманию слушателей доклад на тему «Контрразведывательные функции agentes in rebus», в котором обратился к такой черте жизнедеятельности Древнего Рима, как тотальный контроль над римскими гражданами государства. Начиная с периода республики образ жизни гражданина контролировали эдилы и цензоры. При первых принцепсах к эдилам и цензорам присоединились delatores, частные обвинители. С правления Адриана сыскную деятельность осуществляли подразделения фрументариев. Их службу, дискредитировавшую себя из-за многочисленных злоупотреблений, упразднил император Диоклетиан, создав вместо нее между 284 и 319 гг. новый институт — agentes in rebus. А. К. Нефедкин (Санкт-Петербург) посвятил свой доклад «Дромедарии в армии Римской империи» экзотическому роду войск — кавалеристам на верблюдах, которые существовали на востоке Римской империи во II-VI вв., составу этого рода войск, тактике действий и организации.

На секционных заседаниях истории раннего христианства было представлено пять докладов. А. Д. Пантелеев (Санкт-Петербург) посвятил свое выступление теме «Сократ в христианских апологиях и мученичествах II-III вв. ». В докладе на основе упоминаний о Сократе в сочинениях Юстина Философа, Тертуллиана, Минуция Феликса, Оригена, в раннехристианских агиографических сочинениях (в «Мученичестве Аполлония», «Мученичестве Пиония» и «Актах Филея») показано, что с помощью имени философа можно было проиллюстрировать верность христиан своим идеалам, отказ от почитания языческих богов и следование новому Богу, показать, что все, кто нес истину миру, сначала подвергались несправедливым гонениям. Фигура Сократа активно использовалась христианами в качестве образца истинного мудреца, гонимого

за свои взгляды, но не уступившего несправедливым требованиям, однако с течением времени Сократ вытесняется в область антикварных и историко-философских отступлений. А. В. Кар-гальцев (Санкт-Петербург) в докладе «Антихристианские гонения в свете двух эдиктов Валериана 257-258 гг.» обратил внимание на то, что в первый период правления Валериана не только завершились антихристианские гонения, начатые Децием, но христиане, по словам Евсевия, пользовались миром и расположением императора. Однако в 257 г. следует резкая перемена, объяснение которой представляется весьма трудной задачей для исследователей: Валериан издает антихристианский эдикт, а спустя год — следующий, открывающий новую череду гонений, по-своему уникальных. Прежде римское законодательство рассматривало саму принадлежность к церкви достаточным условием для преследования и казни. Согласно эдиктам Валериана запрещались лишь христианские собрания на кладбищах, а гонениям подверглись только представители высшего духовенства, а также богатые и знатные христиане, для которых казни предшествовала конфискация имущества. Доклад «Развитие образа мученика в христианской литературе III-V вв. на примере св. Фруктуоза Тарраконского» сделал Е. А. Розенблюм (Москва). Епископ тарраконский Фруктуоз и два его диакона пострадали во время гонения Валериана в 259 г. «Деяния Фруктуоза», по мнению докладчика, были написаны вскоре после гонения. На примере трех посвященных св. Фруктуозу текстов Е. А. Розенблюм показал, как один и тот же раннехристианский сюжет видоизменялся в разных обстоятельствах в зависимости или от сознательно поставленных церковным автором целей, или от различных культурных особенностей конкретного исторического момента. Е. А. Круглов (Уфа) в докладе «От Эвгемера — к Арию: pro et contra» предпринял попытку проследить связь между эвгемеризмом и арианством. По мнению автора доклада, нарративные и эпиграфические источники свидетельствуют о практике почитания в Западной Анатолии «божественных эвергетов», т. е. о стихийном эвгемеризме, уже с эпохи архаики. Римская интеллектуальная элита конца республики (Кв. Энний, Варрон, Цицерон) немало способствовала адаптации эвгемеризма на римской почве в процессе становления культа «божественных императоров». Эта практика в эпоху империи обеспечила базу не только культа римских августов, но, по мнению автора доклада, могла послужить социокультурной почвой для зарождения в лоне раннего христианства монофизит-ских идей учения Ария. О. В. Пржигодская (Санкт-Петербург) в выступлении на тему «Синезий, епископ Киренский. Речь „О царстве"» охарактеризовала речь, с которой Синезий выступил на аудиенции перед императором Аркадием. По мнению О. В. Пржигодской, в речи «О царстве» Синезий выразил антигерманские настроения части позднеантичного общества, не довольной усилением влияния иноземцев в социальной и политической жизни государства. В данной речи ее автор предстает человеком, приверженным классическим античным образцам поведения и мысли и стремящимся вопреки исторической ситуации возродить их былую значимость.

На секции истории культуры античного мира было представлено и обсуждено шесть докладов. М. Н. Химин (Санкт-Петербург) в докладе «Сказание о несостоявшемся союзе Зевса и Фетиды в древнегреческом эпосе» рассмотрел различные данные античных источников относительно причины отказа Зевса заключить союз с Фетидой. А. С. Горский, О. В. Горская (Санкт-Петербург) посвятили свой доклад теме «Эрмитажная гемма — печать Суллы и Помпея?». В нем авторы проанализировали инталию из коллекции герцога Орлеанского, на которой вырезаны три трофея в обрамлении надписи — FELIX FAUSTUS VENUSTUS. По манере исполнения изображения и написания букв гемму датируют II в. до н. э. — началом I в. н. э. На основе сопоставления нарративных, нумизматических, палеографических и глиптологиче-ских данных авторы доклада предположили, что это подлинная печать Луция Корнелия Суллы, впоследствии принадлежавшая Помпею, к тому же содержащая незнакомый нам по нарративным источникам латинский агномен Суллы, не нашедший отражения в официальной римской пропаганде. И. П. Портнягина (Тверь) представила доклад на тему «Социально-политический аспект искусства Древнего Рима», в котором обосновала тезис о том, что, римляне, синтезируя элементы искусства этрусков, греков и народов Востока, создали принципиально отличное, собственное искусство, поскольку этот синтез осуществлялся на базе собственно римских

ценностных установок. Укрепление внешнеполитического могущества Рима сопровождалось ростом политического влияния победоносных полководцев, которые стремились увековечить свои подвиги в преподносимых в дар римскому народу монументальных общественных постройках. Это обстоятельство теснейшим образом увязывало римское градостроительство с политикой. Поэтому архитектурные сооружения Рима были для его граждан наглядным свидетельством величия римского народа и славы тех, кто инициировал их создание. К. В. Марков (Нижний Новгород) представил вниманию аудитории доклад «„Монархия" как „истинная демократия" в сочинениях авторов Второй софистики». В нем автор обратил внимание на то, что в произведениях ряда античных авторов эпохи Второй софистики, в частности, у Диона Хризостома (Dion I. 1-84), Флавия Филострата (V. 27-36), Диона Кассия (LII. 14. 3-5) встречается определение «монархии» как «истинной демократии». Данный идеал противопоставляется тирании, предполагает определенное взаимодействие правителя и знати в политических делах, и, очевидно, отражает установившийся во времена Антонинов status quo во взаимоотношениях императоров и представителей высших сословий. В переходную эпоху Северов данная концепция претерпевает определенные изменения. В труде Диона Кассия «истинное народовластие» характеризуется как государственный строй, основанный на равенстве по заслугам, предполагающий превращение сенаторов в настоящее «правящее» сословие во гла