Спросить
Войти
Социум
АГАПОВ Вадим Львович,
канд. ист. наук, доцент кафедры журналистики и издательского бизнеса Школы гуманитарных наук, Дальневосточный федеральный университет (г. Владивосток); докторант кафедры отечественной истории и архивоведения Школы гуманитарных наук, Дальневосточный федеральный университет (г. Владивосток). Электронная почта: agapov_vl@mail.ru
УДК 94(571.6) Советник Ундриц и китайские коммерсанты
Российская империя, Владивосток, «жёлтый» вопрос,
чиновничество, коррупция, Г. Г. фон Ундриц, В. И. Лодыженский,
Н. Л. Гондатти
В статье рассказывается о судьбе Густава Густавовича фон Ундри-ца, офицера, выпускника Владивостокского Восточного института (1909 г.), участника трёх войн, заведовавшего в 1911-1914 гг. 4-м отделением Приморского областного правления. На основании неопубликованных документов Российского государственного исторического архива Дальнего Востока показано столкновение Ундрица с видными представителями китайской диаспоры во Владивостоке, завершившееся увольнением чиновника, заподозренного в коррупции и злоупотреблении служебным положением. Впервые приводятся сведения о его дальнейшей службе во время первой мировой войны.
В начале XX века Владивосток был не похож на другие губернские города Российской империи того времени. Космополитичный, с наполовину азиатским населением, находящийся ближе к Китаю и Японии, чем к центрам исторической России, он сочетал в себе черты европейской и азиатской культур с атмосферой фронтира, напоминающего нам о легендах американского Дикого Запада, только с хунхузами вместо индейцев. Солдаты, чиновники, моряки, предприниматели, архитекторы, врачи, учителя, представители свободных профессий и просто авантюристы всех мастей приезжали сюда в поисках лучшей доли и иногда оставались здесь жить.
Служба на Дальнем Востоке щедро оплачивалась государством. Так, два дня сахалинской службы засчитывались за три, три дня приморской - за четыре, офицеры и чиновники имели право на прогонные деньги и солидные прибавки к жалованию за каждые 5 лет в отдалённых местностях. Но обстановка далёкой окраины цивилизованного мира бросала работающим здесь людям серьёзные вызовы. С одной стороны, малокультурность и пограничность края, широкое распространение пьянства и высокий уровень преступности, в том числе этнической, требовали от администраторов совершенно выдающихся качеств. С другой стороны, удалённость от столиц вызывала
у чиновников чувство вседозволенности, следствием чего становилось самоуправство, а соблазн лёгкой наживы вдали от столиц провоцировал взяточничество и казнокрадство. Полицию и областное правление сотрясали разного рода скандалы и конфликты [4, 5, 6].
Накануне первой мировой войны благодаря прессе большую известность получила история вице-губернатора В. И. Лодыженского, похождения которого во Владивостоке в 1914 г. даже обсуждались в Государственной Думе [1]. Согласно одному анонимному памфлету, среди ближайших сообщников Лодыженского был некто Ундришт, начальник отдела китайских и еврейских дел Приморского областного правления. На самом деле фамилия этого человека была Ундриц, и он сам по себе был личностью весьма примечательной.
Фамилия Г. Г. Ундрица впервые упомянута в работах Т. З. Позняк, введшей в научный оборот документы о расследовании его деятельности в 4-м отделении Приморского областного правления в достаточно широком контексте коррумпированности чиновников [8] и межкультурного взаимодействия на Дальнем Востоке России в начале XX в. [7].
Наша статья представляет более полный биографический очерк, содержащий ряд сведений, ранее неизвестных исследователям.
Согласно его послужному списку (РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 4229. Л. 24-29), Густав Густавович фон Ундриц, из дворян Эстляндской губернии, родился 13 декабря 1875 г. в семье отставного полковника. Евангелическо-лютеранского вероисповедания. Окончил полный курс наук Ново-Шведского училища в Гельсингфорсе, затем был в Императорском Александровском университете в Финляндии, курса в нём не окончил. В 1894-1897 гг. работал архивариусом канцелярии генерал-губернатора Финляндии. 1 сентября 1898 г. поступил в Московское военное училище юнкером рядового звания.
По окончании училища 9 августа 1900 г. произведён в подпоручики в 3-й Восточно-Сибирский стрелковый полк. Прибыл и зачислен в списки полка и 5 роты 12 октября 1900 г. Участвовал в Китайской войне 1900-1901 г., адъютант 1 батальона (30 мая - 4 августа 1901 г.), полковой казначей (4 августа 1901 г. - 25 августа 1903 г.). За эту войну и отличие в делах против китайцев награждён орденами Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» (1901 г.) и Св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом (1902 г.).
Пребывание в Китае оказало влияние на карьеру и жизнь Густава Густавовича. 26 августа 1903 г. он был зачислен в качестве офицера-слушателя Восточного института, но закончить его ему сразу не удалось. После начала русско-японской войны 1904-1905 гг. он был отозван в часть 4 февраля 1904 г., назначен интендантом в управление 1-й Восточно-Сибирской стрелковой бригады. Принял участие в русско-японской войне в Манчжурской армии, был в боях. За отличие в делах с японцами награждён орденом Св. Станислава 2-й степени с мечами и бантом (1904 г.) и Св. Анны 3-й степени с мечами и бантом (1905 г.). Произведён в чин поручика (8 февраля 1905 г.). Служил в военных комиссариатах в Мукдене и Гиринской провинции.
Кроме четырёх орденов, за участие в двух войнах поручик Ундриц имел также две медали: серебряную за поход в Китай и светло-бронзовую с бантом на георгиевской и Александровской ленте в память войны с Японией в 1904-1905 гг.
По сдаче должности Ундриц вернулся в Восточный институт и возобновил обучение 8 ноября 1905 г., причём, судя по его дальнейшей службе, изучал китайский язык. Штабс-капитан (произведён в чин 20 ноября 1907 г.). Прослушал полный курс во владивостокском Восточном институте и получил свидетельство 1-й степени с правом ношения нагрудного знака 19 мая 1909 г.
В аттестации, подписанной 7 мая 1909 г. заведующим офицерами-слушателями Восточного института подполковником Раевским (РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 4229. Л. 2), сказано, что штабс-капитан Ун-дриц «к службе относится усердно и внимательно. Развитой, занимается в институте очень хорошо, интересуется общей и военной литературой. По жизни скромный, трезвый, честный. Очень хорошо воспитан. Характер ровный, спокойный. Вообще можно рекомендовать его как отличного обер-офицера, но по состоянию здоровья более пригоден к службе вне строя».
Очевидно, состояние здоровья заставило Густава Густавовича задуматься о переходе на гражданскую службу. 2 июня 1909 г. Ундриц был командирован в распоряжение военного губернатора Приморской области генерал-лейтенанта В. Е. Флуга сроком на 1 год. Служил старшим адъютантом военной канцелярии, но 9 ноября 1909 г. подал прошение на имя военного губернатора области: «Желая продолжить службу Его Императорского Величества по министерству внутренних дел, ходатайствую о назначении меня на вакантную должность штатного чиновника особых поручений при Вашем Превосходительстве» (РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 4229. Л. 1).
В. Е. Флуг признал «штабс-капитана фон Ундрица вполне достойным назначения на просимую должность». Рассмотрение этого дела затянулось, и фактическое назначение состоялось уже при следующем губернаторе, генерал-майоре И. Н. Свечине. 2 июня 1910 г. 34-летний штабс-капитан Ундриц, по его прошению, был уволен из армии в отпуск (РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 4229. Л. 7). В тот же день он был назначен исполняющим обязанности чиновника особых поручений при военном губернаторе Приморской области (РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 4229. Л. 8).
Высочайшим приказом от 16 ноября 1910 г. Ундриц по его прошению был уволен из армии (РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 4229. Л. 23) и 24 ноября утверждён в должности чиновника особых поручений со 2 июня.
Должность эту нельзя было назвать высокооплачиваемой. Как чиновник Особых поручений, Ундриц получал в год жалованья 1000 руб., столовых 1000 руб. и добавочных 237 руб. (25 % от жалования) за выслугу 5 лет в Приморской области, всего 2237 руб. Сумма эта была невелика, особенно для семейного человека, а Ундриц в это время женился на дочери кандидата прав Марии Евстафьевне Олюниной, православного вероисповедания.
О стеснённом положении советника говорит то, что, выхлопотав в 1910 г. прогонные деньги за выслугу 10 лет в Приморской области в размере 1202 руб. 10 коп. (РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 4229. Л. 16-18), он так их не дождался, заняв 600 руб. в канцелярии губернатора (из так называемых паспортных сумм) 23 ноября 1910 г. (РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 4229. Л. 35) и ещё 600 руб. 9 марта 1911 г. (РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 4229. Л. 37). К тому моменту, когда прогонные деньги всётаки пришли в распоряжение губернатора 28 мая 1911 г., Ундриц смог из них получить только 2 руб. 10 коп. (РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 4229. Л. 42-44). Остальные 1200 руб. пошли в уплату долга.
Однако карьера чиновника складывалась неплохо. Он получил гражданский чин коллежского ассесора (VIII класса табели о рангах) и в июне 1911 г. был назначен советником 4-го отделения Приморского областного правления [2, с. 100]. Согласно приказу военного губернатора от 3 декабря 1910 г., Приморское областное правление включало 4 отделения. В 4-м были сосредоточены дела об инородцах и евреях, секретные дела политического характера, консульская и паспортная часть (РГИА ДВ. Ф. 1. Приморское областное правление. Оп. 1. Предисловие к фонду. С. 4-6). Служба в нём, причём в приграничной губернии, с огромным процентом инородческого населения, вызывала на голову начальника поток жалоб, доносов и судебных исков. Но она представляла и большие возможности для незаконной наживы и всяческих злоупотреблений.
Со всеми подводными камнями, которые оказались в его новой должности, Ундрицу пришлось столкнуться уже в первый год.
Так, 31 марта 1911 г. бывший письмоводитель 2-й части г. Владивостока Глеб Рожков подал жалобу, «обвиняя своего непосредственного начальника - пристава 2-й части Власова в неправильном, вызванном местью ему, представлении на имя полицмейстера об увольнении его, Рожкова, от службы за неспособностью» (РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 7. Д. 1231. Л. 19). Во второй жалобе, поданной 15 мая 1911 г., Рожков «заявил, что он подозревает, что бывший чиновник Особых поручений г. Ундриц, расписавшийся в приёме его первой жалобы, не передал таковой по начальству, а из дружбы к Власову и Ледингу скрыл таковую... » Далее он прямо обвинял Власова и Ундрица в преступлении, говоря, что Ун-дриц при сообщничестве Власова в течение года незаконно получал пенсию. Задевались в жалобе и другие лица, в том числе вице-губернатор Н. В. Мономахов, которых Рожков считал виновными в разных преступлениях (РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 7. Д. 1231. Л. 19об.).
Расследование по этой жалобе, проведённое советником 3-го отделения (дела о жалобах на чиновников, борьба с хунхузами, тюремная часть, розыск лиц, имущества и капиталов) Приморского Областного правления Полетика, показало, что Рожков «уволен от службы за проявленное им стремление сводить счёты с начальствующими лицами, имеющими основание быть недовольными его служебной деятельностью», и его жалобы и претензии неосновательны (РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 7. Д. 1231. Л. 20).
Ознакомившись с докладной запиской Полетика, военный губернатор (уже третий за это время) генерал-майор М. М. Манакин 29 сентября 1911 г. согласился с мнением Полетика, что наветы Рожкова ложны (РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 7. Д. 1231. Л. 3). При этом Ундриц, «считая себя оскорблённым ложными обвинениям Рожкова», просил у губернатора разрешения подать на него в суд, на что в марте 1912 г. получил согласие (РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 7. Д. 1231. Л. 4). Чем закончилось разбирательство, неизвестно. В целом, из дела с Рожковым Ундриц вышел благополучно.
Гораздо большие неприятности причинило ему дело Е-фу-гуя. Е-фу-гуй (встречаются варианты написания Ё-фу-гуй и Яо-фу-гуй) - китайский коммерсант, владелец домов на «миллионке» по
адресу Косой переулок, 8 (см. Рис. 1). Военный губернатор Приморской области 30 июня 1911 г. писал прокурору Владивостокского окружного суда, что «Ефу-Гуй, как порочный иностранец, являющийся фактически насадителем и хозяином китайских банковок, опиекурилен, тайных домов терпимости и укрывателем разного рода преступных китайцев, военным губернатором Приморской области предназначен к высылке в административном порядке в пределы Китая» (РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 7. Д. 1216. Л. 1). В ответном письме от 2 июля 1911 г. прокурор сообщал, что Ефу-Гуй находился под судом по 13 и 1489 ст. Улож. о нак. (РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 7. Д. 1216. Л. 2).
Дело против Е-фу-гуя было возбуждено Ундрицем. Это видно из того, что китайский коммерсант, пытаясь избежать наказания, в свою очередь, обвинил Ундрица в том, что тот, «явившись в 1909 году для производства обыска и предупредив об этом, потребовал пятьсот рублей, и в том, что ныне Ундриц, мстя ему, Яо-Фу-Гую, за отказ дать взятку и являясь докладчиком по должности советника, представил военному губернатору неверный доклад о его, Яо-Фу-Гуя, деятельности, благодаря которому явилось постановление о высылке его, Яо-Фу-Гуя, из пределов Российской Империи...» (РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 7. Д. 1216. Л. 6 об.).
Сведения об этой жалобе попали в никольск-уссурийскую газету «Уссурийская окраина», опубликовавшую в № 180 от 26 августа 1911 г. статью «Дело о выселении И-фу-Гуя». В статье рассказывалось, как китайский коммерсант И-фу-Гуй, получив постановление о выселении из Владивостока, сначала не знал, что ему делать, так как не хотел
Рис. 1. Бывший дом Е-фу-гуя (Мордовцева 8), современное состояние, фото автора.
бросать созданный за 20 лет бизнес. Поняв, кто был инициатором постановления, он «подал генерал-губернатору жалобу, в которой, недоумевая о причинах, послуживших мотивом для постановления об его выселении, просит назначить расследование этого дела, предполагая, что представление о выселении было сделано советником приморского областного правления Ундрицом, которому он, И-фу-Гуй, недавно отказал дать крупную взятку».
По словам газеты, коммерсант добился своего: высылка была отсрочена до проведения расследования. Генерал-губернатор предложил Ундрицу либо оправдаться в возведённых против него обвинениях, либо подать на И-фу-Гуя в суд за клевету. Ундриц действительно возбудил дело против И-фу-Гуя. Однако, как писал далее корреспондент «Уссурийской окраины», «в городе усиленно говорят, что нажаты все пружины, чтобы «уломать» китайца «помириться». Но помириться теперь - значит собственными руками подписаться под постановлением о выселении... » Поэтому, заключала статью газета, «предстоит сенсационный процесс с не менее сенсационными разоблачениями» [3].
Расследование по этому делу было также проведено советником Приморского областного правления Полетика. В записке от 27 августа 1911 г. (РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 7. Д. 1216. Л. 6-17) Полетика пишет, что ни одно из обвинений в адрес Ундрица не подтвердилось, что Е-фу-гуй стал путаться в показаниях и представил не заслуживающих доверия свидетелей. Представленные улики - «книги с записью взяток чинам полиции и Ундрицу» - были переданы Владивостокскому китайскому обществу и оказались «ведомыми неправильно, внушающими самое основательное сомнение в их доказательной силе»...
По совету генерал-губернатора (РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 7. Д. 1216. Л. 3) Ундриц 27 июля возбудил против Е-фу-гуя дело по 940 статье (за клевету) (РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 7. Д. 1216. Л. 18). Вскоре выяснилось, что это только на пользу обвиняемому, так как позволит ему после того, как он будет осуждён по статьям 13 и 1489, остаться во Владивостоке до окончания следующего судебного дела. Военный губернатор считал, что это подорвёт авторитет власти в глазах китайского населения, и просил разрешения выслать Е-фу-гуя сразу после решения Владивостокского окружного суда по первым двум статьям (РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 7. Д. 1216. Л. 19).
Дальше продолжилась война компроматов. Ундриц представил прошение от владивостокских китайских подданных купцов военному губернатору (РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 7. Д. 1216. Л. 21-24). Этот документ, написанный крупным каллиграфическим почерком, на хорошем русском языке, но с характерными для носителей китайского языка ошибками, сообщал: «Ё-фу-гуй живёт по Косой переулок в г. Владивостоке, человек этот считается самым нечестным и для г. Владивостока очень вредным, почему потому что он всё время содержит опие-курильни, банковки, китайский дом терпимости и пр. За этих грязных дел никто не трогает, почему потому что он Ё-фу-гуй всегда даёт взятку... Мы сами лично не видели, но он сам везде говорит и сам себя хвалит, что у него очень много русских знакомых людей... Ё-фу-гуй много требует денег с квартиранта... В доме Ё-фу-гуя живут китаянки около триста пятьдесят человек да эти китаянки всё время тайно занимаются дом терпимости... Почему врачебного комитета не хлопочут этого дела... Несколько дней тому назад в доме Ё-фу-гуй умер две китаянки... от грязныя болезни... Ё-фу-гуй велел свой квартирант что трупа тайно вывезти в бухте... »
В ответ китаец-переводчик Лян-вен-шан подал жалобу на городскую полицию, которая 6 августа 1911 г. незаконно арестовала его в китайском театре «Ван-и-лян», чтобы взять с него подписку явиться в Областное правление и дать показания по делу Е-фу-гуя с Ундрицем (РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 7. Д. 1216. Л. 101).
Расследование дела Лян-вен-шаня показало, что полиция действительно допустила ряд процессуальных ошибок. Однако жалоба на Ундрица при этом была опровергнута, его участие в деле осталось недоказанным. Военный губернатор Манакин 2 декабря 1911 г. постановил: «1) Жалобу на Ундрица оставить без последствий, 2) двум полицейским сделать замечание» (РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 7. Д. 1216. Л. 102). Лян-вен-шан был выслан из Владивостока.
Таким образом, пока расследование всех дел, сосредоточенных в 4-м отделении Приморского областного правления, оставалось в руках самого Областного правления, Ундриц выходил сухим из воды. Однако в январе 1914 г. во Владивосток приамурским генерал-губернатором Н. Л. Гондатти была направлена из Хабаровска Комиссия для обследования «жёлтого и еврейского вопросов». В её состав вошли делопроизводитель канцелярии генерал-губернатора Н. П. Щербаков, старший помощник делопроизводителя Л. Г. Ульяницкий, чиновник особых поручений при генерал-губернаторе Л. И. Звездин (РГИА ДВ. Ф. 702. Оп. 4. Д. 910. Л. 30-41).
Покровительствовавший Ундрицу вице-губернатор В. И. Лоды-женский вызвал к себе редактора газеты Мисюру и «указал ему, что подобные выходки недопустимы и в дальнейшем мною терпимы не будут» (РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 2. Д. 2086. Л. 44). Хитрый Ф. В. Мисюра, получивший среди владивостокских журналистов прозвище «хулиган печатного слова», на другой день «исправился» таким образом:
«Во вчерашнем номере, в отделе хроники нашей газеты была напечатана следующая заметка:
«Во Владивосток прибыла особая комиссия, назначенная Приамурским генерал-губернатором для ознакомления с положением китайских и еврейских дел в четвёртом отделении областного правления и городских и уездных полицейских правлениях. По дошедшим до нас слухам, комиссия напала на следы чрезвычайно интересных происшествий в области жёлтого вопроса».
Как нам сегодня сообщили, никаких эксцессов в области административной деятельности местных властей не обнаружено, и приведённая заметка страдает неточностью» [11].
О том, что на самом деле обнаружила комиссия, рассказывается в статье Т. З. Позняк [8, с. 86-88]. Членам комиссии поступили жалоРис. 2. Объявление о развлекательной программе в кабаре «Модерн» (с августа 1913 г. театр-варьете «Му-лен Руж»), газета «Далекая окраина», 2 марта 1913 г.
бы от китайских подданных Лян-вен-цзы и Чи-сян-ге на незаконные действия советника Приморского областного правления Г. Г. фон Ун-дрица. Первый обвинял чиновника в незаконной высылке своего брата Лян-вен-шаня, который прожил 20 лет во Владивостоке, служил переводчиком в полиции, затем занимался коммерцией и имел репутацию честного солидного коммерсанта. Причиной высылки, по мнению Лян-вен-цзы, стало выступление Лан-вен-шаня в качестве свидетеля по делу Е-фу-гуя и Ундрица. Второй проситель ходатайствовал о возвращении своего незаконно высланного брата Чжоу-зун-сана. Чи-сян-ге показал, что в июне 1913 г. к брату пришёл переводчик военного губернатора Сун-фу-цин и просил занять для Ундрица 500 руб., угрожая высылкой, брат отказался и был три раза оштрафован, а затем 22 августа 1913 г. был выслан на родину. Он назвал фамилии купцов, как дававших взятки Ундрицу, так и высланных за отказ от дачи взятки.
По делам возглавляемого советником Ундрицем 4-го отделения Приморского областного правления комиссия установила, что оба китайца были высланы на родину по постановлениям военного губернатора Приморской области как «порочные» иностранцы за содержание опиекурилен и банковок. Они неоднократно подвергались штрафам как арендаторы домов, в которых были выявлены тайные притоны, что подтверждалось протоколами облав.
Однако жалобы китайцев на неблаговидные поступки Ундрица нашли подтверждение в ряде свидетельских показаний. Комиссия пришла к выводам, что фон Ундриц, пользуясь служебным положением и особым доверием военного губернатора М. М. Манакина, из корыстных соображений в соучастии с бывшим переводчиком китайского языка Сун-фу-цином «вымогал с китайцев деньги под угрозой выселения в случае отказа...» Ундриц установил систему поборов с
китайских купцов, содержателей банковок и опиекурилен, причём в случае отказа платить применял штрафные санкции, а затем высылал из области; подобные регулярные поборы под видом займов он осуществлял и с Владивостокского Китайского общества (размер «позаимствований» составлял 150-300 рублей), а затем и вовсе поменял состав правления общества, чем «приобрёл сильное влияние на его дела». Он организовал систему, когда задержанные китайцы освобождались на поруки только местному Китайскому обществу (разумеется, не безвозмездно). Переводчик Су-фу-цин содержал собственную банковку, в которой проигрывались большие суммы, затем делившиеся между «компаньонами».
Свидетели привели немало фактов, когда арендаторы домов, где выявлялись притоны, и владельцы банковок не подвергались наказаниям, так как либо ежемесячно платили Ундрицу по 400-500 руб., либо делали ему крупные подарки. В качестве таких примеров свидетели назвали содержателя банковки Згута, владельца гостиницы «Крымские номера» И. К. Боровикса, владельцев домов Ван-и-лина и Тан-вен-зяна. Китаец же Де-вэн-цзян принуждён был купить в магазине Мао-чан на 1000 рублей железа для постройки дачи Ундрица.
Владивостокский полицмейстер Г. И. Лединг в беседе со Щербаковым сказал, что Ундриц часто прибегал к займам денег у пристава 3-й части С. К. Процука, вызывая его в шантаны, где он кутил и денег не платил, запугивая содержателей своим служебным положением. Он жил не по средствам и кутил за счёт заведений в шантане «Мулен Руж» (см. Рис. 2 и 3), гостинице «Европа»1, ресторане «Золотой Рог»2.
Рис. 3. Здание по адресу Алеутская, 22 (Фокина, 12), в котором размещался шантан «Мулен Руж». Современное состояние, фото автора.
На вопрос, почему он не донёс об этом, Лединг ответил, что «не заявлял Управляющему Областью только потому, что считает это бесполезным и в то же время опасным для себя», так как Ундриц сумел составить себе в глазах своего начальства репутацию «делового, верного служаки». Комиссия пришла к выводу, что дальнейшее расследование было возможно «только при условии устранения влияния Ундрица на китайские дела» [8, с. 88].
В марте 1914 г. советник 4-го Отделения Приморского областного правления коллежский ассесор Густав Густавович фон Ундриц подал (или был вынужден подать) на имя военного губернатора Приморской области (в это время его обязанности исполнял покровительствовавший Ундрицу вице-губернатор Лодыженский) прошение о 28-дневном отпуске с последующим увольнением в отставку, одновременно прося исходатайствовать ему, «ввиду болезненного состояния», усиленной пенсии (РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 4229. Л. 48). 14 марта 1914 г. он подал Всеподданнейшее прошение об увольнении его «по болезненному состоянию» и невозможности продолжать службу «от занимаемой должности и вовсе от службы» в отставку «с назначением пенсии вне правил в усиленном размере в виду долголетней моей службы на Дальнем Востоке с ассигнованием таковой на санкт-петербургское казначейство» (РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 4229. Л. 50).
К Прошению прилагались медицинское свидетельство и акт врачебного освидетельствования. В первом документе врач М. А. Бергер удостоверял (РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 4229. Л. 56), что лечил Ундрица от тугоухости в связи с хроническим катаром носа, носоглотки и так называемых Евстахиевых труб в 1903, 1907 и 1909 гг. «В настоящее время слух у г. Ундриц резко понижен, а именно: левым ухом он различает шёпотную речь на расстоянии У метра от уха для слов с высокими и шипящими звуками и на У метра для слов с низкими звуками». Через месяц этот же врач будет выписывать такое же медицинское свидетельство для самого вице-губернатора Лодыженского, у которого он найдёт «косоглазие» и «невральгические боли головы» (РГИА ДВ. Ф. 702. Оп. 1. Д. 2205. Л. 74).
Врачебный отдел Приморского областного правления в присутствии старшего советника А. В. Суханова также освидетельствовал состояние здоровья Ундрица (РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 4229. Л. 55). «По словам исследуемого, во время участия в походе на Китай в 1900— 1901 гг. появилась и стала развиваться тугоухость, усилившаяся во время русско-японской войны. В период между двух кампаний болел катаром одной из верхушек лёгких с кровохарканьем. В настоящее время жалуется на тугоухость, причём на левое ухо ничего не слышит, на правое очень плохо, одышка, постоянный кашель, боль в груди, головные боли, общую слабость, на общую раздражительность, плохой прерывистый сон, сердцебиение и общую потливость.
При объективном исследовании найдено: свидетельствуемый телосложения правильного, питания удовлетворительного, кожа бледна, верхняя часть грудной клетки уплощена, ключицы выступают резко, зубы очень плохи, почти все кариозные, на левой верхней челюсти отсутствуют. Пульс 96 ударов в минуту... При выслушивании верхушек лёгких обнаружен жёсткий вдох, особенно правой верхушки, границы печени и селезёнки в норме, слизистая зева и задней стенки глотки гиперемирована, блестящая. Со стороны слуха обнаружено,
что исследуемый различает шёпотную речь левым ухом на расстоянии четверти метра, правым на более значительном расстоянии, при разговорной обычной речи в комнате исследуемый к говорящему должен обратиться правым ухом, иначе, по его словам, он не слышит».
Представляя прошение Ундрица генерал-губернатору Гондатти, вице-губернатор Лодыженский просил предоставить Ундрицу двухнедельный срок для сдачи дел (РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 4229. Л. 49). Разрешение было получено (РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 4229. Л. 63), и 29 марта 1914 г. Густав Густавович фон Ундриц сначала отправился в разрешённый ему 28-дневный отпуск (РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 4229. Л. 61), а 25 апреля 1914 г. Приказом генерал-губернатора был уволен в отставку (РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 4229. Л. 65), сдав дела коллежскому секретарю Соколовскому (РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 4229. Л. 69).
Просимая Ундрицем при выходе в отставку пенсия в усиленном размере по 950 руб. в год была назначена ему только 22 января 1915 г. циркуляром Министерства внутренних дел с 25 апреля 1914 г. (РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 4229. Л. 52). Но разыскать бывшего советника для вручения пенсии не удалось. С началом первой мировой войны Ундриц вернулся на военную службу. Именно он 21 января 1915 г. прислал в областное правление из Петрограда телеграмму (РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 3757. Л. 30) о смерти в бою бывшего вице-губернатора Приморской области Лодыженского. Телеграмма подписана «бывший советник капитан Ундриц».
Это последний найденный в РГИА ДВ документ, в котором содержатся сведения о службе Густава Густавовича Ундрица. На отправленный 2 мая 1915 г. запрос нового военного губернатора Приморской области генерал-лейтенанта А. Д. Сташевского из Петрограда 18 июня 1915 г. был получен ответ: «В Главном Штабе сведений о месте службы штабс-капитана Ундрица не имеется» (РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 4229. Л. 73).
Сведения о дальнейшей судьбе бывшего советника Приморского областного правления выявлены в документах Российского государственного военно-исторического архива (г. Москва). Согласно составленному 23 июня 1915 г. послужному списку, на основании Высочайшего указа от 18 июля 1914 г. капитан Густав Густавович фон Ундриц был призван из государственного ополчения на действительную службу и, согласно призывному листу за № 6060, 6 августа 1914 г. назначен в 20-ю пешую Вологодскую дружину. 8 августа прибыл к Санкт-Петербургскому уездному воинскому начальнику. 16 августа прибыл в 20-ю пешую Вологодскую дружину, зачислен в списки и назначен командиром 1-й роты. 17 августа вступил в командование 1-й ротой. 1 сентября назначен членом дружинного суда. 25 января 1915 г. по болезни был отрешён от командования ротой. Прикомандирован к Управлению Петроградского уездного воинского начальника, согласно сношению начальника тылового эвакуационного пункта от 10 февраля 1915 г. (Российский государственный военно-исторический архив, далее - РГВИА. Ф. 409. Оп. 1. Д. 173067. П/с 148-894. Л. 10-13об.).
Согласно свидетельству о болезни от 25 августа 1917 г., выданному комиссией при Петроградском Николаевском военном госпитале, «Капитан Ундриц страдает полною глухотою на левое ухо при значительной степени принижения слуха на правое, почему комиссия полагает, что названный офицер... к военной службе не годен» (РГВИА. Ф. 409. Оп. 1. Д. 173067. П/с 148-894. Л. 6-7).
Приказом по Петроградскому военному округу на театре военных действий от 16 ноября 1917 г. за № 26, §3 призванный на службу по государственному ополчению, прикомандированный к Управлению Петроградского уездного воинского начальника капитан Г. Г. фон Ун-дриц был уволен от службы по болезни без зачисления в ополчение (РГВИА. Ф. 409. Оп. 1. Д. 173067. П/с 148-894. Л. 2-2об.). Что с ним случилось дальше, ещё предстоит выяснить.
В истории Густава Густавовича фон Ундрица, бывшего офицера, участника трёх войн и советника Приморского областного правления, нет положительных и отрицательных персонажей. Документы рисуют нам образ коррумпированного чиновника, вступившего после приёма на должность в конфликт с руководителями китайской организованной преступности во Владивостоке. Этот конфликт был вызван корыстной заинтересованностью чиновника в получении крупной взятки и вёлся обеими сторонами с использованием различных методов, таких, как ложные доносы, подставные свидетели, сфабрикованные документы и т. п. На стороне Ундрица был административный ресурс, позволявший добиться высылки неугодных китайцев. Помимо преимуществ своей должности советник пользовался покровительством военного губернатора и вице-губернатора, что гарантировало его от разоблачения в соответствии с законодательством.
Однако даже в условиях Владивостока начала XX века, как и в другие эпохи в истории России, закон, когда о нём вспоминали, иногда всё-таки добирался до его нарушителей. Обычно это происходило не из-за народных жалоб и желания властей навести порядок в управлении, а вследствие борьбы за сферы влияния и финансовые потоки. Так и завершение «дела Ундрица» стало следствием не ошибок и преступлений самого чиновника, а результатом борьбы областной и краевой администраций. В январе 1914 г. Владивосток покинул переведённый на другую должность военный губернатор Приморской области М. М. Манакин. Исполняющим обязанности губернатора временно стал один из друзей Ундрица, кутивший вместе с ним по барам, ресторанам и публичным домам вице-губернатор В. И. Лодыженский, находившийся к этому времени в плохих отношениях с Приамурским генерал-губернатором Н. Л. Гондатти. Генерал-губернатор, собиравший компромат на подчинённого ему вице-губернатора, от которого он не мог просто так избавиться ввиду его больших связей при императорском дворе, отправил во Владивосток комиссию по расследованию дел 4-го отделения. Этими и другими действиями он добился снятия с должностей ближайших помощников Лодыженского: в марте 1914 г. подал в отставку Ундриц, в апреле был уволен по 788-й статье Устава о службе без объяснения причин, без мундира и пенсии столоначальник Областного правления А. П. Высокосов. Справиться с самим вице-губернатором оказалось сложнее, но и он 1 мая 1914 г. был вынужден выехать из Владивостока в отпуск и назад уже не вернулся. Так завершилась одна из увлекательнейших историй старого Владивостока, вместившая в себя взяточничество, казнокрадство, вымогательство, борьбу с администрацией и прессой, романтические приключения и финансовые авантюры, о которых в городе рассказывали целые анекдоты [1].
