«с нами Бог!» патриотическая деятельность немецкого протестантского духовенства в годы Освободительных войн (1813 - 1815)

_НАУЧНОЕ ПЕРИОДИЧЕСКОЕ ИЗДАНИЕ «CETERIS PARIBUS» №9/2016 ISSN 2411-717Х_

ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ

Стерхов Дмитрий Владимирович

кандидат исторических наук доцент кафедры истории медицины и социально-гуманитарных наук

РНИМУ им. НИ. Пирогова г. Москва, РФ E-mail: enkiddu@mail.ru

«С нами Бог!»

ПАТРИОТИЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ НЕМЕЦКОГО ПРОТЕСТАНТСКОГО ДУХОВЕНСТВА В

ГОДЫ ОСВОБОДИТЕЛЬНЫХ ВОЙН (1813 - 1815).

Аннотация

В статье изучается вопрос о роли немецкого протестантского духовенства в процессе формирования и распространения патриотической идеологии в годы Освободительных войн в Германии (1813 - 1815). Рассматриваются различные формы участия протестантских пасторов в Освободительных войнах. Подчёркивается значимость христианских символов и религиозной аргументации для конструирования немецкой национальной идеи в начале XIX века.

Немецкий национализм, религиозный патриотизм, Освободительные войны, Наполеоновские войны,

протестантизм.

Sterkhov D. V.

Pirogov Russian National Research Medical University, Department for History of Medicine and social studies,

Moscow, Russia E-mail: enkiddu@mail.ru

"God with us!"

THE PATRIOTIC WORK OF THE GERMAN PROTESTANT CLERGY DURING THE WARS OF

LIBERATION (1813 - 1815)

The article focuses upon the participation of the German Protestant clergy in the shaping and propagating of the patriotic ideology during the Wars of Liberation (1813 - 1815). This study takes a closer look at the different forms of the patriotic activities of the German Protestant pastors. Special attention is paid to the significance of Christian symbols and religious argumentation in the creation of the German national idea in the beginning of the 19th century.

German nationalism, religious patriotism, Wars of Liberation, Napoleonic Wars, Protestantism.

Отличительной особенностью развития протестантских церквей в Германии являлась их тесная взаимосвязь с теми территориальными государствами, в рамках которых они формировались. Эту взаимосвязь можно наблюдать уже на раннем этапе истории протестантизма, когда новая конфессия нуждалась защите и покровительстве со стороны князей, готовых её поддержать. По мере укоренения протестантизма в отдельных немецких землях постепенно стал складываться принцип территориализма (вторая половина XVII века), согласно которому территориальный правитель не только получал право внешнего контроля над церковью как суверен, но и возможность вмешиваться во внутренние дела церкви (ius in sacra). Подобная практика привела к складыванию системы государственного управления церковью, которая существовала в немецких землях вплоть до XIX века [11, S. 91]. Фактически в протестантских

_НАУЧНОЕ ПЕРИОДИЧЕСКОЕ ИЗДАНИЕ «CETERIS PARIBUS» №9/2016 ISSN 2411-717Х_

территориях Германии к началу XVIII века было введено прямое государственное управление церковью, которое осуществлялось через специальные органы - консистории или департаменты.

Подобное слияние церкви и государства привело к тому, что постепенно на протестантских пасторов стали возлагаться важные для государства функции, не относящиеся к их прямым обязанностям: сбор налогов, надзор за школами, ведение рекрутских списков, забота о нищих, решение мелких судебных дел, сбор статистических данных и даже осуществление полицейского контроля над населением [23, S. 272 - 273]. Социальная роль духовенства значительно возросла, вместе с тем священники фактически превратились в государственных чиновников, своеобразных посредников между обществом и государством.

Существовала ещё одна сфера, в которой государство активно прибегало к духовенству как к главному связующему звену между властью и обществом: официальная патриотическая пропаганда. Протестантским священникам вменялось в обязанность проповедовать верующим любовь к своему правителю, Отечеству и народу. Первоначально подобные приёмы использовались в богослужении спорадически и были приурочены к каким-либо важным политическим событиями (победы в сражениях, заключение мирных договоров и т.д.). Определённый подъем религиозного патриотизма можно наблюдать в Северной Германии в годы Семилетней войны (Пруссия, Ганновер, Брауншвейг), о чём свидетельствуют многочисленные проповеди этого периода, посвящённые победам союзников над католическими Австрией и Францией. Предписываемые государством молебны и праздничные богослужения в честь короля, Отечества и армии становились на время военных действий неотъемлемой частью евангелического культа [16, S. 30 - 45]. Таким образом, к началу XIX века сложилась достаточно прочная традиция сотрудничества государства и протестантской церкви в общественной и идеологической сферах, в том числе и в патриотической пропаганде.

Наиболее ярко и отчётливо это сотрудничество проявилось в годы Освободительных войн 1813 - 1815 годов. Наполеоновская эпоха ознаменовала собой коренной перелом в восприятии войны и мира, именно в этот период появляется представление о национальной войне, которая ведётся во имя свободы нации, народа, Отечества. Война перестала восприниматься как дело только военного сословия, так как добиться успеха в противостоянии с Франции силами одной регулярной армии оказалось невозможным (ярким примером тому явилось сокрушительное поражение Пруссии в войне с Францией 1806 года). Старые, традиционные методы ведения войны оказались неприемлемыми, требовался новый подход, который впервые стал применяться во Франции в годы Революции - levée en masse, массовая мобилизация населения на защиту страны. Первым из немецких правителей, кто решился на подобный шаг, хоть и под жёстким давлением своего окружения, был прусский король Фридрих Вильгельм III, который в марте 1813 года обратился к своим подданным с призывом подняться на борьбу против национального врага. В результате патриотического призывы короля в стране стали создаваться военизированные отряды добровольцев, был учреждён ландвер - фактически национальная милиция, а в 1814 в Пруссии была введена всеобщая воинская повинность [2, 62 - 63]. По мере расширения антифранцузской коалиции подобные мероприятия стали проводиться и в других германских государствах, в частности в Австрии, Ганновере, Баварии, Гессене. Германия вступала в эпоху национальных войн и массовых армий.

Для того чтобы мобилизовать общество на войну против врага, государству требовались эффективные средства воздействия на население. Власть не располагала материальными ресурсами для этого (наоборот, материальные жертвы должны были нести сами подданные), поэтому наиболее действенным средством стала патриотическая пропаганда, которая в отдельных государствах Германии, в частности Пруссии, достигла в годы Освободительных войн небывалых доселе размеров. Однако в рассматриваемый период в германских землях ещё не существовало демократических институтов, которые могли бы обеспечить диалог между обществом и властью, тем не менее, как уже было отмечено выше, на протестантских территориях уже сложилась традиция взаимодействия государства и церкви в общественно-политической сфере. Именно по этой причине протестантская церковь стала одним из важнейших трансляторов патриотической идеологии. Классическим примером здесь опять может служить Пруссия, где протестантское духовенство было активнейшим образом вовлечено в распространение национально-патриотических идей, однако подобные тенденции мы можем наблюдать и во многих других немецких государствах (в первую очередь

_НАУЧНОЕ ПЕРИОДИЧЕСКОЕ ИЗДАНИЕ «CETERIS PARIBUS» №9/2016 ISSN 2411-717Х_

стоит упомянуть такие государства, как Ганновер и Бавария, где масштабы патриотической пропаганды не уступали прусским). Существовало несколько сфер деятельности, в которых протестантское духовенство, выступая от лица государства, могло оказывать значительное идеологическое воздействие на население.

Во-первых, с самого начала Освободительных войн государство обязывало пасторов зачитывать с церковных кафедр официальные манифесты, призывы и воззвания к населению. Наибольший размах эта деятельность приобрела в Пруссии, где с самого начала войны с Францией духовенству предписывалось информировать население обо всех правительственных прокламациях и обращениях к народу. Напомним, что 17 марта 1813 года прусский король Фридрих Вильгельм III объявил войну Франции, в тот же день монарх подписал знаменитый призыв к своим подданным, вошедший в историю под названием «К моему народу» (официально опубликован 20 марта 1813 года). На 28 марта в провинции Бранденбург был намечен религиозно-патриотический праздник, посвящённый проходу прусских войск через марку на войну с Францией. Согласно правительственному указу, праздник должен был сопровождаться чтением патриотических проповедей, после чего пасторы были обязаны зачитать с кафедр королевские манифесты «К моему народу», «К моему войску», а также высочайший указ об организации народной милиции -ландвера. Тем самым прусское правительство рассчитывало мобилизовать на защиту государства в первую очередь население центральной провинции прусского королевства, при этом протестантскому духовенству отводилась главная роль в этом деле. В прочих прусских провинциях подобные патриотические праздники были намечены на ближайшее вербное воскресенье (11 апреля 1813 года), при этом в королевских указах, разосланных региональным правительствам, содержалось чёткое требование: «С церковных кафедр должна быть зачитана прокламация Его Величества Короля Прусского к своему народу, прочитанные проповеди, как и всё праздничное богослужение в целом, должны иметь к ней самое прямое отношение» [6, Bl. 1г, 16г]. Опубликованные проповеди крупнейших прусских проповедников, таких как Фридрих Шлейермахер, Людвиг Боровски, Готфрид Ханштайн, свидетельствуют о том, что духовенство неукоснительно соблюдало это требование и информировало свою паству о важнейших государственных рескриптах, манифестах и воззваниях [1; 10; 18].

Подобная практика привлечения протестантского духовенства к распространению государственной пропаганды существовала и в других германских государствах. К примеру, многочисленные патриотические воззвания и манифесты, изданные союзными войсками в Саксонии, Вестфалии и других областях, освобождённых в 1813 - 1814 гг. от французов, также официально провозглашались с церковных амвонов [7, № 2 - 8]. Не менее активно к услугам протестантского духовенства в политической сфере прибегали власти королевства Ганновер, созданного в 1814 году на месте наполеоновского Вестфальского королевства. Перед правительством, которое представляло короля Великобритании Георга III (англо-ганноверская уния существовала с 1714 по 1837 год), стояла задача обеспечить лояльность населения, и патриотическая пропаганда лучше всего подходила для этого. Её транслятором стало в том числе и протестантское духовенство, в задачи которого входило информирование населения обо всех важных политических событиях, в том числе и такие, как созыв первого ганноверского парламента в декабре 1814 года [16, S. LIX].

Во-вторых, государство обязывало протестантских пасторов организовывать религиозно-патриотические праздники в честь побед, одержанных немцами и их союзниками. Практика военно-патриотических праздников с религиозным подтекстом существовала в протестантских государствах как минимум с конца XVII века, поэтому можно говорить о продолжительной традиции, расцвет которой пришёлся как раз на Освободительные войны. Подобные праздники не являлись чисто прусским изобретением, однако именно в Пруссии они стали одним из наиболее эффективных средств патриотической пропаганды. Само начало войны с Францией, как отмечалось выше, было организовано в виде религиозно-патриотического празднества. Впоследствии практически каждая, даже самая незначительная победа прусского оружия, отмечалась по всей стране чтением проповедей, праздничными богослужениями, распеванием религиозных гимнов и песен, колокольным звоном [13, S. 308 - 310]. Протестантскому пастору отводилась главная роль в организации подобных мероприятий.

Невероятного размаха достигло празднование победы союзников в битве при Лейпциге 16 - 19 октября 1813 года. В Пруссии общегосударственный праздник в честь решающей победы над Наполеоном состоялся

_НАУЧНОЕ ПЕРИОДИЧЕСКОЕ ИЗДАНИЕ «CETERIS PARIBUS» №9/2016 ISSN 2411-717Х_

в первое же воскресенье после сражения (24 октября). Примерно в это же время прошли праздничные богослужения в некоторых других германских землях (Саксония, Вестфалия) [21; 20, S. 220 - 222]. Лейпцигская битва произвела настолько сильное впечатление на немцев, что широкомасштабные празднества в её честь имели место и в последующие годы. Один из самых известных праздников был организован 18 - 19 октября 1814 года и отмечался по всей Германии, с наибольшим размахом, как ни странно, в бывших государствах Рейнского Союза [4, S. 67 - 68]. Протестантское духовенство приняло активное участие в Национальном празднике 18 - 19 октября 1814, о чём свидетельствуют многочисленные проповеди саксонских, вестфальских, гессенских, баварских и прусских пасторов [3].

Церковные праздники организовывались не только в честь одержанных военных побед, но и по случаю заключения мирных договоров и завершения войн. «Праздники мира», как они стали называться, широко отмечались по всей Германии. Так, Первый Парижский мир 1814 г. особенно активно праздновался в Вестфалии. В июне 1814 года ганноверское правительство издало указ о подготовке праздничных мероприятий по случаю подписания мира с Францией, намеченных на 24 июля 1814 года. Ответственность за проведение праздничных мероприятий возлагалась на ганноверское духовенство, которому предписывалось не только принять соответствующие организационные меры, но и провести благодарственные богослужения и прочитать патриотические проповеди: «Для празднования этого радостного праздника мира... избрано 24 число следующего месяца июля, в связи с чем необходимо немедленно уведомить всех священников об этом. дабы проповедники имели достаточно времени для того, чтобы должным образом подготовиться к этому мероприятию, а также составить соответствующие проповеди, с которыми им надлежит в соответствующем духе обратиться к своим общинам». Предоставляя полную свободу в плане организации праздника, ганноверское правительство предписывало пасторам в обязательном порядке затронуть в проповедях наиболее важные темы, среди прочих такие, как «пробуждение искренней любви к Господу, благодаря Которому мы совершили великие дела», «пробуждение верноподданнической привязанности к монарху и к Отечеству» и «настоятельное требование народного единства и согласия» [16, S. 97 - 98]. Тем самым праздник в честь победы над Францией должен был стать средством выражения единства народа и власти, центральной фигурой опять же выступал протестантский пастор.

Среди южногерманских государств можно выделить Баварию, где военно-патриотические праздники активно организовывались ещё во времена пребывания государства в составе Рейнского Союза (1806 - 1813). В частности, такие события, как победа над Пруссией в 1806 году или над Австрией в 1809 году, были отмечены массовыми религиозными богослужениями как в Баварии, так и в соседнем Вюртемберге. После поражения Наполеона в битве под Лейпцигом Бавария была первым государством Рейнского союза, которое разорвало альянс с Францией и перешло на сторону антифранцузской коалиции. Перед баварским правительством стояла та же задача, что весной 1813 года перед прусским - мобилизовать население на борьбу против Франции (бывшего союзника). Отныне религиозно-патриотические праздники, которые предписывалось организовывать баварскому протестантскому духовенству, были подчинены новой цели. Стоит, однако, отметить, что общенациональные мотивы в баварской патриотической пропаганде имели подчинённое значение, духовному сословию предписывалось в первую очередь укреплять в своей пастве локально-патриотические и монархические чувства [15, S. 597 - 598]. Тем не менее, практика национально-религиозных праздников существовала и на юге Германии, что позволяет нам говорить об общенемецком феномене.

Благодарственные праздничные богослужения в честь взятия Парижа и заключения мира с Францией в 1814 - 1815 годах активно проводились и в Пруссии, причём некоторое время празднества отмечались и после окончания Освободительных войн. На протяжении 1816 года было организовано несколько общегосударственных религиозно-патриотических праздников: благодарственный праздник мира (январь 1816), годовщина взятия Парижа (март 1816) и битвы при Ватерлоо (июнь 1816 года), а также праздник в честь прусских солдат, павших на полях сражений Освободительных войн (июль 1816) [13, S. 326 - 327]. Начиная с 1817 года в связи с усилением реставрационных тенденций практика религиозно-патриотических

_НАУЧНОЕ ПЕРИОДИЧЕСКОЕ ИЗДАНИЕ «CETERIS PARIBUS» №9/2016 ISSN 2411-717Х_

праздников в честь побед в Освободительных войнах сходит на нет практически во всех государствах Германии, к тому же, в подобных мероприятиях уже не было необходимости.

Помимо организации праздников, протестантские пасторы были обязаны, в-третьих, проводить ещё одно, не менее торжественное мероприятие - приведение к присяге солдат, отправляющихся на фронт. Наибольшую активность священники проявили в организации таких военных формирований, как упоминавшийся выше прусский ландвер (март 1813 г.), представлявший собой военизированные соединения военнообязанных мужчин в возрасте от 17 до 40 лет, не призванных в регулярную армию, а также ландштурм (апрель 1813 г.), куда в качестве добровольцев принимали всех невоеннообязанных. Протестантскому духовенству приписывалась государством особая роль в этом процессе: они не только должны были вести списки рекрутов и добровольцев, но также организовывать праздничные мероприятия по случаю отправления подразделений ландвера на войну, а также приводить их к присяге «на верность Отечеству и королю». Приведение к присяге имело особое символическое значение: отныне солдат нёс ответственность за спасение Отечества перед самим Богом, патриотический долг превращался в долг религиозный. В этой связи проповедники не забывали напомнить отправляющимся на фронт бойцам о тех последствиях, которое могло иметь нарушение присяги: клятвопреступник должен будет нести ответственность не только перед земными властями, но и перед Отцом небесным. В то же самое время смерть в бою представлялась пасторами как наивысшее счастье и сравнивалась с искупительной жертвой Иисуса Христа. Подобные трактовки, безусловно, могли иметь значительное психологическое воздействие на умы верующих [8, S. 48].

Функции протестантского духовенства выходили далеко за пределы поддержания высокого боевого и морального духа солдат. Священники проповедовали национальную войну, которая одновременно носила черты войны религиозной. Нация, народ, Отечество, монарх, национальная независимость - все эти и многие другие патриотические символы приобретали в устах проповедников сакральный характер, а профессия солдата (профессионального или добровольца) становилась священной. Подобное слияние военно-патриотической и религиозной символики нашло своё отражение, в самой популярной в годы Освободительных войн формуле, которая одновременно являлась девизом ландштурма - «С Богом за короля и Отечества» [9, S. 27]. В Ганновере и нижнесаксонских землях была принята более короткая и понятная формулировка - «С нами Бог» [16, S. 93]. Ещё одним примером может служить учреждение в марте 1813 года популярного впоследствии военного ордена - Железного креста, который давался за военные подвиги представителям всех сословий. Смысл данного акта был вполне понятен: крест не только являлся самым узнаваемым христианским символом, награда вполне намеренно имитировала крест тевтонского ордена. Подобная аллюзия должна была подчеркнуть сакральный характер освободительной войны, которая преподносилась как продолжение средневековых крестовых походов [12, S. 80 - 82].

Многие протестантские пасторы приняли активное личное участие в военных походах в качестве полковых священников. В Пруссии институт полковых священников существовал как минимум с начала XVIII века, на время военных действий предусматривалось создание специального военно-церковного управления во главе с капелланом (Feldpropst), которому подчинялись все полковые священники. Служба в армии для духовенства считалась крайне почётной и после её завершения награждалась назначением на самые высокие церковные посты или в самые крупные и прибыльные приходы. Функции полковых священников были разнообразными. Они включали в себя не только осуществление богослужений на фронте, чтение патриотических проповедей и молитв, организацию благодарственных молебнов и религиозных праздников в честь одержанных побед, но также и ведение солдатских списков, проведение свадебных и траурных мероприятий, освящение полковых знамён и даже преподавание офицерам географии, математики и истории [17, S. 258]. Авторитет полковых священников был чрезвычайно высок среди солдат, примером может служить фигура крупнейшего прусского проповедника Фридриха Оффельсмайера (1761 -1834), чьи речи и проповеди приобрели невероятную по тем временам популярность. К примеру, патриотическая проповедь Оффельсмайера, прочитанная перед прусским войском в освобождённом от французов Франкфурте 28 ноября 1813, была трижды напечатана в течение двух месяцев и, как отмечал сам автор, обрела неожиданную для него самого известность [14, S. III]. Институт полковых священников существовал и в армиях других немецких государств, в частности в саксонской, ганноверской и баварской.

_НАУЧНОЕ ПЕРИОДИЧЕСКОЕ ИЗДАНИЕ «CETERIS PARIBUS» №9/2016 ISSN 2411-717Х_

В-четвёртых, государство возлагало на протестантских пасторов ещё одну, крайне важную общественную функцию: в условиях полного отсутствия какого-либо государственного социального обеспечения сироты и вдовы погибших на фронте солдат, а также бойцы, получившие тяжёлые ранения, оказывались лишёнными каких-либо средств к существованию и в буквальном смысле слова были обречены на голодную смерть. Единственным источником пропитания могли служить добровольные пожертвования сограждан, организация сборов которых возлагалась в первую очередь на духовенство. Сборы осуществлялись преимущественно во время религиозно-патриотических праздников в честь побед, одержанных над врагом, или по случаю заключения мирных договоров. Подобная практика опять же наиболее развита была в Пруссии, где на протяжении всех Освободительных войн регулярно проводились предписанные правительством сборы пожертвований (Kollekte). По разным оценкам всего за 3 года Освободительных войн прусская церковь собрала на нужды сирот, вдов и раненых солдат более 6,5 миллионов талеров, что составляло несколько годовых бюджетов Пруссии [9, S. 33].

Сборы осуществлялись и в других германских государствах. Ганноверское правительство, к примеру, также требовало от духовенства во время религиозно-патриотического праздника в честь заключения мира с Францией собирать пожертвования с подданных: «Одной из главных тем проповеди. должно стать требование к подданным деятельно помочь пострадавшим от военных действий согражданам и выразить сердечную благодарность Господу за ниспосланный Им драгоценный дар мира путём добровольных и милосердных пожертвований» [16, S. 99]. Сборы пожертвований являлись также обязательным элементом религиозно-патриотических праздников и в южной Германии, в частности в Баварии, Вюртемберге и Бадене, однако здесь эта практика была не так распространена, как на севере Германии.

Помимо прямых сборов во время церковно-патриотических праздников также существовали иные методы поддержки пострадавших от войны слоёв населения, в частности, сборы от продажи многих опубликованных пасторами патриотических проповедей также шли на благое дело. Можно констатировать то обстоятельство, что, помимо идеологических, протестантские пасторы брали на себя и важные социальные функции, в том числе занятие благотворительностью и сбор средств ветеранам войны, сиротам и вдовам.

Наконец, протестантское духовенство также осуществляло деятельность по меморализации Освободительных войн, сохранению памяти о подвиге погибших во имя Отечества солдат. Одним из средств служило создание коллективных памятников и памятных табличек, которые должны были выставляться для всеобщего обозрения во всех церквях. Подобный указ был издан в Пруссии ещё в мае 1813 года, в нём предписывалось: «В каждой церкви за счёт общины должна устанавливаться табличка с именами тех, кто погиб героической смертью, на табличке должна быть выбита следующая надпись: «Из этой епархии за короля и Отечество погибли.», под этой надписью должны следовать имена всех тех жителей данной епархии, кто погиб на полях сражений» [5, Bl. 2г]. Вся организационная деятельность по данному вопросу полностью возлагалась на пасторов местных приходов. Отдельным приказом канцлера Карла Августа фон Гарденберга от 15 февраля 1815 года священникам также предписывалось проводить мероприятия по награждению медалями и орденами отличившихся в сражениях Освободительных войн солдат, чьи имена должны были выставляться в церкви для всеобщего обозрения. Ордена награждённых посмертно также должны были храниться в церкви на самом видном месте [5, Bl. 4r - 4v].

Аналогичные указы издавало правительство Ганновера, где в 1814 - 1815 гг. также развернулась активная деятельность по сохранению памяти павших воинов. Точно так же, как и в Пруссии, нижнесаксонскому духовенству предписывалось вывешивать в церквях памятные таблички с именами погибших, военные трофеи и награды [19, S. 29]. Мероприятия по меморализации Освободительных войн проводились и на юге Германии. в Баварии и Вюртемберге эта традиция существовала ещё со времён войн с революционной Францией [15, S. 626 - 627]. Во многих германских государствах создавался религиозно-политический культ павших во имя Родины, и опять же одна из главных ролей в этом процессе отводилась протестантскому духовенству.

Как можно было убедиться, участие протестантских пасторов в распространении патриотических идей в годы Освободительных войн (1813 - 1815) могло принимать самые разнообразные формы, сами же

_НАУЧНОЕ ПЕРИОДИЧЕСКОЕ ИЗДАНИЕ «CETERIS PARIBUS» №9/2016 ISSN 2411-717Х_

священники зачастую выступали не только как трансляторы патриотической идеологии, но и как создатели мифа об освободительной войне немецкого народа против иноземного господства. Подобная активная вовлечённость духовного сословия в политическую сферу имела одно очень важное следствие -национально-патриотические идеи в немецких землях в начале XIX в. имели ярко выраженную религиозную окраску, религиозная терминология стала одним из важнейших средств конструирования немецкой национальной идеологии. Об этом свидетельствует проникновение религиозной аргументации и в светскую публицистку, многие наиболее выдающиеся национальные авторы (Эрнст Мориц Арндт, Фридрих Людвиг Ян, Иоганн Готлиб Фихте) активно прибегали к христианской символике в своих пропагандистских сочинениях. Особенно активно религиозные образы использовались в патриотической лирике эпохи Освободительных войн [23]. Пример участия немецкого протестантского духовенства в антинаполеоновских войнах позволяет обратить внимание на роль религиозного фактора в конструировании национальных идей современных европейских государств.

Список использованной литературы.

_НАУЧНОЕ ПЕРИОДИЧЕСКОЕ ИЗДАНИЕ «CETERIS PARIBUS» №9/2016 ISSN 2411-717Х_

© Стерхов Д.В., 2016