Спросить
Войти
ИНСТИТУТЫ
Языковые реформы в Центральной Азии: тренды — цели — итоги
Павел Дятленко
Пусть опрокинет статуи война. Мятеж развеет каменщиков труд. Но врезанные в память письмена Бегущие столетья не сотрут.
У. Шекспир
В XX — начале XXI века в Центральной Азии (далее — ЦА) в течение сжатого по историческим меркам периода времени были осуществлены латинизация и кириллизация алфавитов местных языков, а в двух случаях — ещё и релатинизация письменности, то есть возврат к латинской графике. Эти языковые реформы в большей или меньшей степени были частью мировых трендов эпох, в которые проводились, либо ответной реакцией на такие тренды. (Под трендами здесь понимаются объективные, долгосрочные процессы глобального или регионального уровня, не зависящие от политических или экономических устремлений государств, политических сил и отдельных политиков.) Реформы оставили после себя множество последствий в разных сферах общественной жизни; но в первую очередь смена графических основ повлекла за собой серьёзные изменения в самих языках: создание
Павел Иванович Дятленко, аспирант кафедры истории, культурологии и рекламы Кыргызско-Российского Славянского университета им. Б.Н. Ельцина, Бишкек (Кыргызская Республика).
современных литературных языков и изменение лексического состава языков — из-за введения большого количества неологизмов (сове-тизмов, интернационализмов и др.) и естественного и/или принудительного превращения в архаизмы слов, ранее широко применявших-
В предлагаемой ниже статье дано краткое описание триады реформ в ЦА, то есть латинизации, кириллизации и повторной латинизации (релатинизации). При этом особое внимание уделяется целям и интересам как политических элит, инициировавших языковые реформы, так и их сторонников и противников. Постараемся не забывать и о последствиях преобразований. Ведь о них и в советское время сказано было совсем мало, да и сейчас предпочитают говорить немногое.
Латинизация: революционный порыв модернизации, шаг навстречу мировой революции,
«победа» советской модели «нации-государства»
Бывают ситуации в истории, когда интересы различных политических и общественных сил совпадают. Так они совпали в случае с латинизацией языков народов Средней Азии и Казахстана, проведённой в 1920-х —_начале 1930-х годов. Но при имевшем место совпадении интересов цели участникам процесса виделись разными.
Союзному центру перевод на латинскую графику был необходим по следующим причинам. Во-первых, потому, что латинизация вписывалась в общий контекст решения национального вопроса и никак не противоречила политике «коренизации». Уже в первые послереволюционные годы (1918—1924) центральные союзные власти принимали меры к расширению функций и повышению статуса местных языков и ослаблению позиций русского языка как единого общегосударственного. Естественно, это требовало создания письменной нормы для местных языков1. Во-вторых, латинизация способствовала сближению народов огромного государства, но одновременно, наряду с границей, проведённой в физическом пространстве, устанавливала границу в пространстве письменного слова. Тем самым она отделяла (и отдаляла) все «советские» народы от всех «несоветских» — как бы последние ни были близки первым в языковом и культурном отношениях, то есть служила политическим целям власти. В-третьих, довольно долго руководство коммунистической партии всерьёз ожидало перерастания Октябрьской революции в мировую и готовилось к этому.
Латинизация языков народов СССР и была одним из этапов такой подготовки. В датируемой 2004 годом справке Института востоковедения РАН отмечается2:
«Такая политика была во многом связана с ожиданием скорой мировой революции, после которой во всём мире должен был быть введён единый алфавит, а затем и единый язык... Выбор графики почти всегда связан с культурной и политической ориентацией государства и (или) образованной части населения. В 20-х годах латинизированный тюркский алфавит называли в печати "алфавитом Октября", "орудием пролетарской революции" и даже объявили сбор средств на постройку аэроплана "Октябрьский алфавит"».
Поднимался и рассматривался вопрос даже о латинизации русского языка — ради победы мировой революции правящая партия была готова и на это. Четвёртая причина, идеологическая, заключалась в том, что тогда велась открытая борьба с религией, и здесь реформа была весьма кстати. Ведь проводилась она в первую очередь у исповедовавших ислам таджиков и тюркских народов Поволжья, Средней Азии и Кавказа. Латинизация алфавитов означала подрыв позиций арабской письменности, следовательно, и тех людей и институтов, что испокон веков были связаны с обучением ей и её распространением — ислама и исламских священнослужителей. Наконец, были ещё две причины, не самые значимые, но как раз на них власть и стремилась акцентировать общественное внимание: технические преимущества латинского алфавита в типографском деле и обучении и неспособность даже реформированного арабского алфавита отражать своеобразие фонетического строя ряда языков. Впрочем, неверно было бы утверждать, что остальные причины замалчивались. Например, Касым Тыныстанов3 в сжатом историческом очерке, посвящённом десятилетию нового латинского алфавита киргизского языка, указал две причины его введения: несоответствие арабского алфавита требованиям техники обучения и полиграфической промышленности и то, что «арабский алфавит как алфавит Корана, оставаясь на службе у байства, манапства и духовенства, был орудием против интересов трудящихся»4.
Отдельный интерес был у политических элит Центрально-Азиат-ского региона, стремившихся закрепить свою власть в недавно образованных союзных и автономных республиках. Языковая реформа была нужна им постольку, поскольку она способствовала созданию более чётко различимых контуров новых этнических идентичностей, приданию легитимности новым государственным образованиям и их
впервые установленным границам. В то же время с точки зрения возможного воздействия на эти идентичности латинский алфавит, в отличие от арабского и кириллического, представлялся нейтральным и в политическом, и в идеологическом, и в этнокультурном отношении. Также в республиках ЦА имело место искреннее стремление — и не только в среде элиты, но и среди части населения, особенно молодёжи, — к быстрому преодолению значительного культурного отставания, и опыт албанцев, малайцев и суахили как будто свидетельствовал о том, что латиница действительно помогает в этом5. Советское общество в первые десятилетия после Октябрьской революции находилось под воздействием общемирового тренда модернизации, которая понималась как европеизация и секуляризация общественной жизни, государственного устройства и культуры. Здесь достаточно сослаться на пример Турции, где языковая реформа развернулась в те же годы, что и в ЦА, и где поныне убеждены в том, что переход на латиницу был одним из главных факторов роста грамотности населения6. Так что языковые преобразования того времени в СССР вполне вписывались в общемировой контекст.
Энтузиазм части (впрочем, небольшой) населения региона и революционный пафос отказа от наследия прошлого ради обретения светлого социалистического будущего умело использовались властями для проведения латинизации языков. Но наивно было бы полагать, что перевод на латиницу являлся, как это изображала советская пропаганда и историография, исключительно инициативой «снизу», нашедшей поддержку у центральных властей. Как мы покажем далее, латинизация была предопределена решениями «наверху».
Вообще говоря, идея перехода на латиницу не была ни абсолютно новой, ни принятой к исполнению внезапно и одномоментно. Ещё во второй половине XIX века азербайджанский просветитель Мирза Фатали Ахундов разработал проект нового тюркского алфавита на основе латинской и греческой графики. Первая практическая попытка внедрить латинизированный алфавит была предпринята в Якутии: в 1917 году он был подготовлен, в 1920 — официально принят. Правда, из-за наличия в этом алфавите ряда недостатков в 1929 году Якутия перешла на унифицированный латинизированный алфавит7. Почти одновременно началась латинизация алфавита в Азербайджане: в 1918 году, то есть ещё до установления советской власти, на рассмотрение азербайджанского меджлиса было подано три проекта латинизированного алфавита. В ходе открытых дискуссий, устроенных советским правительством Азербайджана в декабре 1921 года, были озвучены аргументы «латинистов» и «арабистов». Власти посчитали
более убедительными доводы в пользу латинизации и принялись за проведение реформы. В 1922 году был создан комитет по переходу на латинский алфавит во главе с самим Нариманом Наримановым, председателем СНК АзССР и Союзного Совета Закавказской Федерации. Декретом от 27 июня 1924 года новый алфавит был объявлен государственным и обязательным к использованию на территории АзССР8. Несколько раньше, в 1923 году, на латинскую графику перешли Северная Осетия, Ингушетия и Кабарда.
В 1926 году в Москве был учреждён Всесоюзный центральный комитет нового тюркского алфавита (ВЦК НТА). Местом его пребывания избрали Баку — с организацией представительства в Москве для связи с союзными органами по организационно-финансовым вопросам. В комитет входили 39 членов, они представляли все тюркские союзные и автономные республики, Северо-Кавказский край, Дагестанскую АССР, тюркское население Армении и Грузии. 1 июня 1927 года состоялся первый пленум ВЦК НТА; на нём было предложено превратить комитет из консультативного органа в руководящий и планирующий. Тогда же комитет выбрал из 17 предложенных проектов унифицированного латинского алфавита азербайджанский проект и утвердил его для дальнейшего распространения9. Таким образом, к 1926 году, когда началась кампания по массовой латинизации тюркских языков, в СССР был накоплен немалый теоретический и практический опыт в этой области. Привлекались крупные лингвисты, такие как Самед-ага Агамалы-оглы, Б.М. Гранде, Е.Д. Поливанов, А.А. Реформатский, Л.В. Щерба, Н.В. Юшманов, Н.Ф. Яковлев и др., были задействованы необходимые крупные материальные и административные ресурсы.
Решающим этапом в проведении латинизации стал Первый Всесоюзный тюркологический съезд, состоявшийся в Баку в феврале-марте 1926 года. Столицу Азербайджана выбрали для его проведения не случайно: азербайджанский язык уже был переведён на латиницу. На съезде присутствовали представители всех тюркских автономных областей и республик, а также делегаты от академий наук СССР и Украины, от общесоюзной и Закавказской ассоциаций востоковедов, учёные из Турции, Германии и других стран, Президент Турецкой Республики Мустафа Кемаль. После обсуждения съезд большинством голосов принял резолюцию с рекомендацией о переводе алфавитов всех без исключения тюркских народов СССР с арабской на латинскую графику10. Итоги голосования были следующими: «за» — 101 голос, «против» — 7 и 6 воздержавшихся11. Так реформа получила легитимные основания для обретения ею всесоюзного масштаба.
В 1927 году Президиум ЦИК СССР утвердил персональный список ВЦК НТА— с председателем С. Агамалы-оглы12, заместителем председателя Файзуллой Ходжаевым13 и с Акмалем Икрамовым14 в качестве члена комитета. На втором пленуме ВЦК НТА, прошедшем в январе 1928 года в Ташкенте, были определены этапы реформы: немедленное введение латиницы в школах второй ступени (средних) и в профессионально-технических училищах, а с 1928/29 учебного года — и в школах первой ступени (начальных). Третий пленум состоялся в Казани в декабре того же 1928 года. На нём договорились о сроках проведения реформы: пять-шесть лет — слишком долго, один год, как в Турции, — нереально; сошлись на компромиссном варианте: два, максимум три года15. 15 августа 1930 года Президиум Совета Национальностей ЦИК СССР принял решение о переводе комитета, деятельность которого давно вышла за пределы Азербайджана, из Баку в Москву. Аппарат его насчитывал 29 человек, разделённых на четыре сектора: кавказских, тюркско-татарских, угро-финскихязыков и технологический. Всего же комитет курировал работу по латинизации 70 языков народов СССР16. С начала 1930-х годов на первый план вышли его административные функции, поскольку развернулась « борьба за досрочную латинизацию». Вместе с тем главной задачей стало уже не создание алфавитов, а развитие литературных языков народов СССР, что за один-два года сделать было никак невозможно.
Уже из истории комитета видно, что процесс перевода на латинскую графику находился под постоянным контролем партийногосударственного аппарата. В качестве дополнительного доказательства приведём пример Киргизии, типичный для среднеазиатских республик. Вопрос об унификации нового киргизского алфавита с алфавитами других тюркских народов страны был решён здесь на совещании ответственных руководителей и культурно-просветительских работников республики, состоявшемся 1 июля 1926 года. Переход на латинизированный алфавит был тесно увязан с национально-государственным строительством. В постановлении Учредительного съезда Советов Киргизской Автономной Советской Социалистической Республики от 12 марта 1927 года среди других решений было записано: «Ввести в Киргизстане в обязательном порядке новокиргизский алфавит с текущего 1927 года»17. После того как в июне 1927 года в Баку Комиссией по унификации новых тюркских алфавитов был окончательно разрешён вопрос алфавитного единообразия18, Четвертая Киргизская областная партийная конференция, прошедшая в ноябре 1927 года, приняла решение о необходимости «усиления темпа работы по внедрению и укреплению нового
киргизского алфавита»19. 12 декабря 1927 года правительство Киргизской АССР постановило признать латинский алфавит государственным. Поначалу он применялся в делопроизводстве наряду с арабским — с той разницей, что документы на новом алфавите исполнялись в первую очередь. Должностные лица, игнорировавшие латинский алфавит, подлежали привлечению к уголовной ответственности. Как сказали бы сейчас, для осуществления реформы был активно задействован мощный административный ресурс советской партийно-государственной системы.
В 1928/29 учебном году Народный комиссариат просвещения республики всё преподавание в школах и делопроизводство в системе просвещения перевёл на новый алфавит. В октябре 1928 года ЦИК Киргизской АССР объявил, что число грамотных на латинице за короткое время сравнялось с числом грамотных на арабском алфавите. ЦИК также установил сроки перевода на латинский алфавит делопроизводства во всех учреждениях: в центральных — не позже 1 января 1929 года, в кантонных и районных — не позже 1 марта, в волостных — не позже 1 июня, а в сельсоветах — не позже 1 сентября того же года20. Особый упор был сделан на переводе на латиницу типографского дела. До 1927 года все книжные издания в республике выходили на арабском алфавите. В 1927—1928 годах удельный вес изданий на латинизированном алфавите составил во всей книжной продукции 22,9 %, а в последнем квартале 1929 года поднялся до 82,5 % (в целом по году — до 72,2 %). В 1930 году уже вся книжная продукция издавалась на новом алфавите. Кроме того, в 1928 году был переведён на латинскую графику дунганский язык, и с того же года начали выходить книги на нём21. Наконец, 29 ноября 1929 года Президиум ЦИК Киргизской АССР принял постановление об окончательной ликвидации арабского алфавита. В нём говорилось22:
«...1. С 1 января 1930 года совершенно изъять из употребления старый (арабский) алфавит во всех отраслях производства на всей территории Киргизской АССР, заменив его новым киргизским национальным латинским алфавитом.
То есть арабский алфавит предполагалось изъять из употребления на два года раньше, чем было установлено на Первом Учредительном съезде Советов Киргизской АССР в 1927 году23. Правда, этого не уда-
лось добиться, и сроком окончательного перевода на латиницу литературы и делопроизводства был признан 1931 год24.
Можно было ожидать, что в отличие от Киргизии с её кочевым титульным населением и слабой письменной традицией, в соседнем земледельческом Узбекистане, где грамотность на арабской графике была укоренена значительно дольше и глубже, реформа встретит заметное сопротивление. Этого, однако, не случилось. Слабое сопротивление латинизации было обусловлено тем, что основные споры велись здесь вокруг выбора из нескольких имевшихся диалектов одного опорного, на основе которого строился бы узбекский литературный язык. Ко времени тюркологического съезда в Баку вся узбекская интеллигенция была охвачена яростной борьбой за возведение «своего» диалекта в ранг единого литературного языка. Как следствие, сторонники арабского алфавита были раздроблены, и латинизация не встретила в Узбекистане организованного отпора, как в Казахстане и Татарстане25.
В 1926 году на Четвёртой сессии ЦИК Узбекской ССР решено было отказаться от арабского алфавита и перейти на латинский. Создаётся Центральный Комитет ново-узбекского алфавита (ЦК НУА) из 44 человек, в их числе — Ю. Ахунбабаев26 (председатель), Акмаль Икрамов, Файзулла Ходжаев, А. Фитрат27 и др. По первоначальному плану, утверждённому ЦИК Узбекской ССР, переход на новый алфавит должен был завершиться в республике к концу 1932 года. Но «успехи социалистического строительства на всех фронтах» вынуждают эти сроки сокращать (вполне в духе и темпе первых пятилеток): переход объявляется законченным уже в конце 1929 года28.
В Туркмении реформированная арабская графика изначально вводилась как временная, сменившая её латиница оказалась не совсем удачной, и с 1928 года туркменский язык был переведён на унифицированный латинский алфавит29.
Несколько слов об оппозиции латинизации. С заметным сопротивлением латинисты стокнулись в Татарстане и Казахстане. Основная причина: в обеих республиках арабская графика была успешно реформирована — хорошо приспособлена под звуковые особенности татарского и казахского языков и благодаря этому освобождена от главного своего недостатка. Вот что писал по этому поводу выдающийся русский лингвист Е.Д. Поливанов, активно участвовавший в разработке тюркских алфавитов на латинице30:
«...Если бы вопрос о казахском письме... мог бы решаться "вне времени и пространства" — без необходимости считаться с графикой соседних народностей (а тем более вне задач графических приёмов), то казахская школа вполне могла
бы удовлетвориться "орфографией" 1924 года. Ясно и то, что без примера и призыва со стороны других национальностей (и, прежде всего, Азербайджана) в Казахстане не было достаточного импульса для замены своего письма латинским».
Даже после решения о латинизации, принятого на Первом Всесоюзном тюркологическом съезде, в Казахстане продолжали действовать сторонники реформированного арабского письма, причём из числа не только былых активистов национально-демократической партии «Алаш», но и её идейных противников коммунистов. Например, Сма-гул Садвокасов, до ноября 1927 года бывший наркомом просвещения в правительстве КазАССР, «был против латинизации, как меры, навязываемой русификаторами, т. е. по существу меры дальнейшей колонизации края, только колонизации “красной”»31. Но сопротивление «арабской оппозиции» не могло остановить латинизации. 7 марта 1929 года ЦИК СССР и СНК СССР своим постановлением запретили применение арабской графики на всей территории страны32.
Необходимо отметить факторы, существенно облегчившие центральноазиатским республикам переход на латиницу. Прежде всего, в их распоряжении был опыт других республик СССР, где латинизация началась и закончилась раньше. Далее, высоким был уровень неграмотности в регионе, то есть сравнительно немного и тех, кого требовалось переучить. Для них открыли курсы с правом сдачи экстерном экзамена на получение аттестата грамотности на новом тюркском алфавите. В ЦА было гораздо легче провести замену старого арабского алфавита новым, чем, например, в Турции, ещё и потому, что не в интересах советской власти было переводить на латиницу большое число книг, изданных на арабской графике. Не так много было в крае и типографий, которые надо было переоснащать.
Концентрация необходимых материальных ресурсов, полномасштабное применение административного ресурса, активная агитационная кампания и низкий образовательный уровень населения — всё это позволило провести латинизацию языков в сжатые сроки. Если доверять данным официальной статистики, то переход к латинской графике ускорил процесс ликвидации безграмотности и малограмотности. Применение для этой цели арабского алфавита дало удвоение грамотных в ЦА за семь лет; после перехода на латинский алфавит число грамотных за тот же срок увеличилось уже в 6 раз33. В Киргизской ССР в 1939 году доля грамотных была 79 % населения, тогда как в 1926 году — только 15 %34. Но расходы на образование росли ещё более быстрыми темпами; так, в той же Киргизии они поднялись с 592 тыс. рублей в 1924 году до 28 млн 581 тыс. в 1934 — более чем в
«...Учащиеся не овладевают в достаточной степени основами наук (родной язык, математика, география, обществоведение и история), весьма плохо читают и зачастую не понимают прочитанного, плохо усваивают арифметические действия с целыми числами, не умеют читать географические карты <...> Низкое качество преподавания приводит к тому, что учащиеся
Можно предположить, что тут мы видим негативные последствия латинизации, хотя при заданных в те годы темпах ликвидации неграмотности качество получаемого образования, вероятно, падало бы и без перевода на латиницу. Но если вопрос о плюсах и минусах латинизации в образовании остаётся спорным, не вызывает сомнений, что прочие цели сил, заинтересованных в реформе, прежде всего политические и идеологические, были достигнуты.
Кириллизация: символ единства народов, укрепление унитарного государства, попытка алфавитной гомогенизации
Ещё больше вопросов и споров, чем латинизация, вызывает последовавший вскоре перевод латинизированных алфавитов народов СССР на кириллическую графику. Эта реформа стала планироваться в 1936 году, а осуществлялась в 1940—1941 годах. Для её подготовки и реализации в каждой из республик ЦА были созданы правительственные комиссии. Новый алфавит, созданный на основе русского варианта кириллицы, ускоренными темпами был внедрён в систему образования, в делопроизводство, литературу и СМИ.
Рассмотрим более подробно, как это происходило, опять-таки на примере Киргизской ССР. В 1940 году правительство республики приняло постановление, в котором говорилось37:
«Все правительственные издания на киргизском языке, периодические (газеты, журналы) и непериодические (научные труды, сборники и т. п.), все документы должны печататься согласно своду правил по новой киргизской орфографии».
По существу, то был приказ о немедленном практическом переходе на новый алфавит. Примечательно, что проект перевода киргизской письменности с латиницы на кириллицу был принят Верховным Советом Киргизской ССР 31 января 1941 года, то есть задним числом, после начала практической реализации реформы. Чтобы успеть в кратчайшие сроки, не жалели средств. Этим, скорее всего, объясняется, почему вдруг резко подскочили расходы на социально-культурные нужды: например, в бюджете Киргизской ССР на 1939 год они увеличились в сравнении с 1929/30 учебным годом в 34 раза!38
За основу кириллических письменностей был взят русский алфавит. Даже порядок букв в нём и буквы для обозначения звуков, ранее вообще отсутствовавших в тюркских языках (например, щ, ц, ф) сохранили неизменными, равно как и такую специфическую его черту, как наличие йотированных гласных (ё, ю, я). В отличие от алфавитов, введённых в ходе латинизации, в кириллических алфавитах царил графический разнобой вследствие их ускоренного внедрения. Так, для одних и тех же звуков немотивированно использовались различные буквы39.
В отличие от латинизации, перевод на кириллицу был спланирован только политической элитой, без какой-либо инициативы или поддержки «снизу». Ко второй половине 1930-х годов революционный потенциал в стране был исчерпан, советское общество находилось под полным контролем государства. Фактически перевод на кириллицу знаменовал отказ политического руководства СССР от курса на всемирную революцию и замену его курсом на «построение социализма в отдельно взятой стране». А ощущение приближения новой мировой войны ускорило решение о реформе и вынудило максимально сократить время её проведения. При этом, разумеется, в официальных документах и СМИ утверждалось, что власти страны лишь «удовлетворяют просьбу советских и партийных организаций... о переводе письменности... с латинизированного на русский алфавит»40.
И всё же не стоит считать процесс перевода алфавитов на кириллицу своего рода «контрреформой», и только. Официально кирилли-зация объяснялась необходимостью унификации алфавитов тюркских народов СССР: дескать, в латинизированной версии они всё равно отличаются друг от друга, а кириллица это исправит. Писали и
говорили и о технических преимуществах кириллицы по сравнению с латиницей в смысле дальнейшего подъёма культуры, о том, что переход на неё станет важным шагом на пути укрепления единства на-родов страны. Все доводы можно свести к двум: кириллица — способ алфавитной гомогенизации и символ единства народов. Но главная причина новой реформы не была публично заявлена Кремлём. Со второй половины 1930-х годов в руководстве СССР возобладала установка на расширение сферы функционирования русского языка, на укрепление его доминирования на культурном, информационном, образовательном и научном пространстве страны. Это косвенно подтверждается употреблением в официальных документах о переводе на кириллицу термина «русский алфавит», а не какого-нибудь другого, более нейтрального. Можно также напомнить, что 13 марта 1938 года ЦК ВКП(б) и СНК СССР приняли постановление «Об обязательном изучении русского языка в школах национальных республик и областей»41. Насколько важным это считалось, видно хотя бы по тому, что даже количество часов русского языка в национальных школах определялось специальным дополнительным постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 19 июля 1938 года за личной подписью И.В. Сталина и В.М. Молотова42.
В СССР к тому времени русский язык действительно стал широко востребованным за пределами русского этноареала — как язык не только межнационального общения, но и администрации, образования, науки и культуры. Это хорошо понимали и элиты, и в значительной мере население республик, что способствовало быстрому проведению кириллизации. ЦК КП(б) Киргизской ССР в 1940 году констатировал43:
«За последние два года изучение русского языка значительно продвинулось вперёд не только среди учащихся всех возрастов, но и среди взрослого населения. Тяга к изучению русского языка со стороны киргизского народа колоссальна. Надо пойти навстречу этой тяге, в частности, при помощи перевода киргизской письменности на русский алфавит, что, безусловно, облегчит изучение русского языка».
Таким образом, хотя в случае с переводом на кириллицу нет оснований говорить о какой-либо «самодеятельности масс», нельзя одновременно утверждать, что этот перевод совершенно не отвечал запросам по крайней мере части титульного населения в советских республиках, в особенности запросам тех, кто жил в городах и был занят в сфере управления, науки, образования и промышленности. Как,
впрочем, нельзя утверждать и то, что смена алфавита не вела к усилению зависимости от центральных властей в финансовом, культурном и информационном аспектах и к дальнейшему увеличению культурной дистанции между «кирилизованными» народами и их родственниками по другую сторону советской границы.
Релатинизация: символ независимости, движение к этносу-государству, новая попытка модернизации
В 1991 году СССР распался, на политической карте мира появились 15 новых независимых государств. В них, однако, осталось много «советского», В ТОМ числе — способы проведения государством ЯЗЫКОВОЙ политики, языковых реформ и экспериментов. Русский язык (вместе с его носителями) стали выдавливать, заменяя его национальным — титульным для каждой республики. Логика властителей «национализирующихся государств»44 проста: каждый их гражданин обязан знать и использовать в повседневной жизни государственный язык. При этом политики не учитывают мнения и желания самих граждан, их права и свободы, потребности развития социума и экономики. Одновременно во всех государствах ЦАстали проводиться мероприятия, акцентирующие общественное внимание на традиционной культуре титульных этносов и её актуальности в условиях независимости. Наконец, ещё до получения независимости возникла идея вернуть титульным языкам латинскую графику. Причины стремления к релатинизации очевидны: символический отказ от советского прошлого в виде кириллицы; демонстрация независимости и стремления к модернизации и вестернизации; расчёты на ускоренное вхождение через новый латинизированный алфавит в мировое сообщество. Не меньшее значение имели намерения элит огородить информационное и культурное пространство своих «национализирующихся государств» «алфавитно-язы-ковым железным занавесом», ослабить позиции русского языка и его носителей.
В ЦА релатинизация была осуществлена в Узбекистане и Туркменистане, собираются её провести в Казахстане. В стороне от процесса остались Кыргызстан и Таджикистан. Пионерами же релатинизации на всём постсоветском пространстве стали Молдавия и Азербайджан.
Раньше других, ещё в «советском» 1989 году, был переведён с кириллицы на латиницу молдавский язык. Это объяснялось тогдашним
национально ориентированным руководством Молдавии необходимостью «воссоединения» молдавского языка с румынским, диалектом которого молдавский нередко объявляется. При этом в молдавских школах Приднестровья до сих пор по-прежнему используется кириллица.
В Азербайджане вопрос о релатинизации письменности был поднят в начале 1990-х, когда страной правил Народный фронт. Политический смысл перехода был ясен: правящая элита надеялась на максимальное сближение с Турцией, а поскольку азербайджанский и турецкий языки близкородственны, латинская письменность повышала открытость Азербайджана для нового «старшего брата», снимала барьеры при коммуникации. 25 декабря 1991 года был принят Закон Азербайджанской Республики «О восстановлении азербайджанского алфавита с латинской графикой»45. Гейдар Алиев, придя в 1993 году к власти, не отменил, но затормозил переход на латиницу. Указ об окончательном переходе на неё он подписал только в июне 2001 года, когда, согласно выдвинутому Алиевым-старшим принципу «одна нация — два государства», страна перешла к равноправному диалогу с Турцией. Но даже после указа некоторые оппозиционные газеты отказывались поначалу расставаться с кириллицей46.
Практические результаты релатинизации хорошо видны на улицах Баку: почти вся реклама — на латинице. По мнению председателя местного журналистского объединения «Новое поколение» Арифа Алиева, шаг этот, «очень нужный и важный, но недостаточно подготовленный» , может привести к резкому сокращению числа читателей газет и журналов; кроме того, релатинизация больно ударила по русскоязычным жителям страны. Иначе считает член госкомиссии по языку ректор Бакинского Славянского университета профессор Кя-мал Абдуллаев; по его мнению, несмотря на «технические сложности», выгоды от реформы более весомы: она сблизит Азербайджан с мировой культурой47.
Туркменистан. В ЦА релатинизация алфавитов началась с этой страны. В ней мнение населения не только не учитывалось, но даже и не зондировалось, всё решалось единолично главой государства. 25 июня 1993 года президент С. Ниязов подписал постановление № 1380, утвердившее Государственную программу по внедрению в жизнь нового алфавита туркменского языка48. Спустя год, 29 сентября 1994 года появилось за его подписью постановление № 1956 с планом и графиком выполнения правительством практических мероприятий по введению нового алфавита в учебных заведениях. Перевод на новый латинский алфавит намечалось завершить в течение трёх лет, а начать обучение на нём с 1995/96 учебного года. Для дос-
тижения этой цели министерство образования Туркменистана должно было до 31 декабря 1994 года подготовить рукописи учебников с использованием нового алфавита туркменского языка для первого и пятого классов общеобразовательных школ на основе новых учебных программ для девятилетней средней школы и представить их в Комитет по печати при правительстве Туркменистана для издания. Тиражировать новые учебники разрешалось только после согласования с Высшим советом по науке и технике и с Национальным советом по развитию культуры и искусства (оба совета — при Президенте Туркменистана). Контроль над выполнением постановления возлагался на Государственный организационный комитет, руководивший работой по переходу49.
Одновременно с переводом письменности на латинскую графику была проведена, и не один раз, чистка туркменского языка от русизмов и интернационализмов. В результате из него исчезли слова «акт», «гражданин», «документ», «командировка», «комиссия», «материалы», «медицина», «орган», «президент», «протокол», «социальный», «территория», «форма» и др. Причём из-за отсутствия в туркменском языке точных соответствий устраняемым словам в ходе замены последних фактически происходила замена смыслов: гражданина сменил подданный (решат), орган власти — учреждение (эдер), комиссию — группа (.топар) и т. п. Параллельно с релатинизацией были закрыты все русскоязычные СМИ за исключением газеты «Нейтральный Туркменистан». По состоянию на 2002 год в Туркменистане было 13 государственных газет, из них 12 — на туркменском языке и «Нейтральный Туркменистан» — на русском50. Частных же СМИ в Туркменистане вообще нет.
Вытеснение русского языка и русскоязычных граждан из разных сфер политической и общественной жизни привело к катастрофическим последствиям. Массированная «коренизация» кадров не просто лишила рабочих мест многих высококвалифицированных специалистов из числа русских или обрусевших туркмен, ранее занимавших высокие должности в образовании или здравоохранении, — она негативно повлияла на качество жизни всего общества. Ибо вакуум, образовавшийся после их изгнания, до сих пор не удалось заполнить51. Совокупный эффект языковой реформы и других мероприятий по «туркменизации» общества выразился в глубоком падении уровня образования, здравоохранения, науки, культуры и искусства. Выросло поколение молодёжи, не имевшее доступа к достижениям мировой системы образования, науки и культуры и не знающее собственной дореформенной литературы.
Большой интерес для понимания последствий релатинизации туркменского языка представляют следующие наблюдения профессионального этнографа Сергея Демидова52:
«С середины 80-х годов, с началом перес?
