«Дневник занятий в 1832 г. » востоковеда О. М. Ковалевского

5. Бурятская АССР в цифрах (1923-1973 гг.): Юбил. ст. сб.- Улан-Удэ: Бурят. кн. изд-во, 1973. - С.16.

Новолодская Мария Сергеевна - соискатель кафедры истории Отечества Бурятского государственного университета, Улан-Удэ, ул. Ранжурова 6, тел. 89246536405, mariya-novolodskaya@yandex.ru

Novolodskaya Mariya Sergeevna - competitor, department of history of homeland, Buryat State University, Ulan-Ude, Ranzhurova str.6, tel. 89246536405.

УДК 950:39 О.Н. Полянская

«ДНЕВНИК ЗАНЯТИЙ В 1832 г.» ВОСТОКОВЕДА О.М. КОВАЛЕВСКОГО КАК ИСТОЧНИК ПО ЭТНОГРАФИИ МОНГОЛОЯЗЫЧНЫХ НАРОДОВ

Статья написана при поддержке программы «Касса Мяновского» Польской академии наук

Статья посвящена одному из трех известных Дневников востоковеда О.М. Ковалевского, который хранится в библиотеке Вильнюсского университета. Записи Дневника были сделаны ученым в 1832 г. во время завершающего этапа его научной командировки по Восточной Сибири(1828-1833).

O.N. Polyanskaya

«DIARY OF EXERCISES IN 1832» BY O.M. KOWALEWSKIY, THE ORIENTALIST,

AS THE SOURCE ON ETHNOGRAPHY OF MONGOLIAN PEOPLES

The article is devoted to one of O.M. Kowalewskiy’s Diaries from the library of University in Vilnus. The orientalist wrote this Diary in 1832 during the final stage of his scientific trip to the Eastern Siberia (1828-1833).

Зародившись в конце XVII - начале XVIII в., российское востоковедение постоянно успешно развивалось, проходя этапы зарождения, становления, наивысшего подъема. Успехи этой науки особенно значительными были в 19 столетии. В этот период востоковедение функционировало как самостоятельная наука - со сложившейся источниковедческой базой, своей тематикой, обоснованными методами исследования и профессиональными кадрами. Все основные востоковедные отрасли были представлены в России. Российским ученым принадлежал приоритет в изучении ряда проблем в разных востоковедных отраслях, в том числе и монголоведении. Среди многообразных проявлений российского востоковедения особое место занимало творчество плеяды талантливых ученых, отличавшихся глубокими знаниями и широкими интересами. Только перечень их имен, навечно вписанных в историю науки, дает представление об уровне научного востоковедения в России, среди которых и Осип Михайлович Ковалевский (1801-1878) - ученый, известный фундаментальными трудами в области монголоведения. Работы по монгольской филологии, истории, этнографии, буддизму О.М. Ковалевский создавал на основе богатейшего материала, собранного им в период научной командировки в Восточную Сибирь, забайкальским бурятам, а также Монголию и Китай (1828-1833). Его педагогическое, научное и эпистолярное наследие представляет огромный интерес для истории востоковедения в России и Европе, а также для современных языковедов, историков, этнографов, искусствоведов и религиоведов. О.М. Ковалевский был не только прекрасным знатоком культуры и языка, но и страстным собирателем монгольских, китайских, маньчжурских, тибетских рукописей и ксилографов. Научный и просветительский интерес О.М. Ковалевского к памятникам письменности, предме-

там материальной культуры, культовой атрибутики народов Внутренней Азии нашел научноисследовательское продолжение у ученых и просветителей XX в., научные результаты которых углубили знания обо всех сферах жизнедеятельности и культурного наследия монголоязычных народов.

Дневники О.М. Ковалевского представляют собой яркий образец замечательной традиции путевых заметок в отечественном востоковедении. Сегодня известно нахождение трех дневников Осипа Михайловича, в которых отражена его научная командировка 1828-1833 гг. Дневники рассредоточены по разным архивам Казани, Санкт-Петербурга, Вильнюса. Архивное наследие монголоведа остается интересным, именно оно позволяет объективно оценить его вклад в мировую науку. Дневники из архивохранилищ Казани и Санкт-Петербурга - это материалы, собранные по дороге в Китай и обратно в Россию, которые на сегодня опубликованы с подробными комментариями, что сделало их доступными широкому кругу исследователей этнографии монголов и бурят[1]. Дневник (с 9 октября по 11 декабря 1830 г.) находится в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки в Санкт-Петербурге. На первом листе документа есть название (написанное самим О. Ковалевским): «Дневник, веденный во время путешествия с XI Миссией в Китай 9 ок.-11 дек.1830 г. Описание виденных мест и китайских обычаев». Из чего следует, что он охватывает только часть его путешествия по Востоку - от Кяхты до Пекина и описание особенностей социально-политического устройства Китая.

Прожив в Пекине семь месяцев, О.М. Ковалевский вернулся в Россию с предыдущим, десятым, составом Российской духовной миссии, путь которой пролегал по той же самой Дарханско-Аргалинской дороге. На обратном пути из Пекина в Кяхту, который продолжался с 6 июня до 3 сентября 1831 г., он также вел Дневник, который имеет вид объемного тома, озаглавленного им по-польски: «Б21епшк 2а1х^шеп. 1830-1831», что означает «Дневник занятий». В настоящее время он хранится в Национальном архиве Республики Татарстан. Это автограф на польском, русском, французском, английском, немецком и монгольском языках, объединяющий разнородный материал, где кроме путевых заметок есть записи периода пребывания ученого в Пекине до 6 июня 1831 г., дневниковые наброски, сделанные им с сентября 1831 г. вплоть до января 1832 г, т.е. по возвращении в Забайкалье.

Третий Дневник ученого за 1832 г., еще не введенный в научный оборот, находится в научной библиотеке Вильнюсского университета, в фонде О.М. Ковалевского [2]. Документ содержит материалы о бурятах, о деятельности самого О.М. Ковалевского среди забайкальских бурят уже после возвращения его из Пекина. Автор нигде не указан, но почерк угадывается О.М. Ковалевского: мелкий, бисерный, очень четкий; формат книги - 12*20 мм, в кожаном переплете, записи сделаны чернилами. Дневник насчитывает 370 страниц, первая запись сделана в мае 1832 г. Первые 110 страниц занимает хронология «ханов, царствовавших в разных местах вселенной» - это перевод «Чихула кэрэг-лэкчи». Далее идет подробный рассказ о монгольской книге «Дурбанъ унэнъ» [3]. «Последователи Шигемуния весьма уважают книгу монгольскую «Дурбанъ унэнъ» о четырех истинах, раскрытых Шегемунием», - написал О. Ковалевский в начале повествования о книге [3]. Дневник содержит немного информации о китайском календаре [4], написан на русском языке, однако есть вставки на английском [5] и монгольском языках [6]. Несколько листов рукописи остались не заполненными, видимо, предназначались автором для каких-либо дополнений [7].

Дневник содержит много интересных конкретизирующих материалов, что неслучайно. Вернувшись из Китая, монголовед попросил разрешения ученого совета Казанского университета продлить его с А.В. Поповым командировку среди забайкальских бурят с целью усовершенствования своих знаний в монгольском языке, дополнить материалы для русско-монгольского и монгольско-русского словарей, уточнить сведения о влиянии буддизма на мировоззрение бурят, более досконально изучить обряды бурят, продолжить переписку монгольских книг. Достаточно много времени он провел среди селенгинских бурят. «Для продолжения моих занятий монгольским языком переселился я из Троицкосавска в Селенгинск к английскому миссионеру г. Юиллю, надеясь найти здесь больше удобных средств и пособий по смежности с кочевьями бурят» так О.М. Ковалевский начинает один из основных разделов своего «Дневника о занятиях в 1832 г.» [8].

Важной темой в материалах О.М. Ковалевского является буддизм, начиная с истории его распространения, легенд, связанных с этим событием в истории человечества [9], заканчивая разными проявлениями буддийского учения в обыденной жизни бурятского народа.

Значительное внимание востоковед уделял институту ламства, убеждаясь на разных примерах, что от них зависела правильность представления народа о вере. Благодаря одним из них, подвергавших себя лишениям, буддизм получил широкое признание - это отшельники, с которыми Осип Михайло-

вич знакомился при каждом выпавшем ему случае. Во время занятий весной 1832 г. путешественник познакомился с Дзакирокчи ламой, который в предшествующем их встречи году провел шесть месяцев в уединении с целью «очищения от грехов посредством чтения св[ятых] книг, размышления, покаяния, поста, удаления от людей и всякого мирского соблазна» [10]. Как отмечал О. Ковалевский, что, по общему отзыву и бурят, и русских, знающих этого ламу, он вел «примерную жизнь, посвящая все время чтению книг и божественному созерцанию, ... сколь он гнушается поведения своей собра-тии лам.» [11]. С осуждением поведения лам соглашался и ученый, указывая прежде всего на возрастающее число буддийского духовенства: «ужасный разврат лам, наводняющих Забайкальский край, числом до 15/т[ысяч], должен обратить на себя внимание отеческого нашего правительства! Светские буряты, обремененные содержанием столь огромного количества празднолюбивого духовенства, не имеют спокойствия в семейном быту. Мало ли было примеров, что хозяин по прибытии в его юрту ламы, оставлял дом и жену в распоряжении гостя?» [12]. О.М. Ковалевский обращал внимание правительства России и на образование ламаистского духовенства, которое оставляло желать лучшего. По его верному убеждению, «для получения духовных степеней назначить условия на, пр[имер], совершенное знание тибетского, монгольского языков.» [13]. Проблема образованности лам заключается в недостаточной их подготовке, знакомые ему хувараки, прожив у ламы пять лет, не умели читать по-тибетски. «Это доказательство, [тому] как мало ламы заботятся о просвещении, даже будущих своих наследников. Ученики у них не что иное, как служители, коих обязанность состоит в том [чтобы] ходить за скотом, возить дрова, доить коров и т.п., а изучение правил веры есть дело последнее.» [14]. «Правда [и то], что здесь нет ни одного Тибетского училища для приготовления и образования духовенства. », однако из этого положения можно найти выход, был убежден ученый, подобное училище можно открыть за счет «кумиренных имуществ и легко назначить учителя из среды лам» [15], среди которых наряду с существующей безграмотностью были и высоко нравственные, образованные духовные лица.

Переписывать монгольские книги ему помогали священнослужители разного ранга. «Посетил меня в полдень (авт.: 12 июля 1832 г.) главный тайша Селенгинских родов и . представил мне младшего своего брата и одного бурята с Иро реки с тем, чтобы употребить их при переписке книг. Потом прибыл и Гэлунъ Норбо Баиров - ширету лама Дзагустайский со своим учеником. С большим вниманием рассматривали они собрание монгольских книг. Но главным предметом их уважения была рукопись Минджул Гэгэна.» [16].

Осип Михайлович предлагал целый комплекс мер по урегулированию численности лам и их повсеместному влиянию на «чад степных». Ламы, обладающие «столь сильным влиянием на чернь», запрещали посещать занятия английских миссионеров, проповедующих веру Христа среди забайкальских бурят. По мнению востоковеда, это одна из основных причин неудач христианских миссионеров в Забайкалье, наряду с этим он называл «необразованность слушателей», употребление письменного языка в . толковании истин христианской веры, мало понятного для бурят, «поверхностное знание (авт.: миссионерами) буддизма». «Бурят дремлет, слушая проповеди миссионерской». «Не зная основательно местной веры, можно ли ослабить ее действие?» [17] и далее проводит параллели с деятельностью иезуитов в Китае [18].

Буддизм, распространяясь среди бурят, приспосабливался к местным традициям и обычаям, об этом О. Ковалевский писал неоднократно в своих работах и в рассматриваемом Дневнике, немало страниц уделил религиозной политике в крае. «5-го (авт.: июня) приглашен я был посмотреть освещение Обо на Тамчи Тала, где кочуют прихожане Кулуннорских дацанов. Прежде удалось мне видеть сей священный обряд у хоринцев; но желая еще возобновить сию величественную картину народного, ежегодно в определенное время повторяемого празднества, надеюсь найти в кочевьях селен-гинских, близ жилища Хамбо Ламы, более полноты и блеска, предпринял путь к берегам Темника» [19]. Этот эпизод записи монголоведа свидетельствует как раз о соседстве, взаимопроникновении народного обряда освещения места поклонения божествам и буддийского ритуала с участием самого главы буддийской церкви в Забайкалье: «при звуке духовной музыки совершили молебствие освещения хлеба и творога. Хлеб был рассыпан на холмы, а творог был поставлен пред образом Бисман Тэг-рия, покровителя скотоводства, а потом разделен между присутствующих лам» [20]. Даже только на основе этого фрагмента документа можно понять, что это явление повсеместно распространено, что в свое время и обеспечило мирное распространение буддизма среди бурят.

Характерной особенностью материалов ученого является тщательный подход к экспедиционной работе. В результате, обращаясь к бытовой, духовной и религиозной обрядности бурят, О.М. Кова-

левский очень точно, в деталях рисует их этнографические особенности. При этом исследователь очень внимателен к характерным национальным чертам и к их изменениям под влиянием других культур.

Празднество по освещению Обо не только демонстрировало величие, значимость буддийских религиозных обрядов: «За колесницею хамбо везли зонты, далее ламы и прихожане обоего пола верхом заключали церемониальную когорту. Картина редкая и оригинальная! ... Сжатые ряды лам, подобно кровавому (авт.: были в одеждах из шелка ярко красного цвета) облаку, медленно продвигались за своим повелителем» [21]; но и демонстрировало красоту, удаль, мастерство бурятского народа. Особенно О. Ковалевский восхищался бурятскими женщинами, в данном случае наездницами: «Женщины отличались богатством своих нарядов и статностью быстрых иноходцев под красивыми коврами и седлами. Степные наездницы вместо серег имеют большие серебряные кольца с длинными каменными подвесками. Четыре косы черные как тушь, отпущенные по две в ряд.., отягощенные дорогим убором розовых кораллов. Чело украшено богатою повязкой (татур), осыпанной кораллами и перлами (авт.: жемчужинами), выказывающейся из-под шапки, коей околыш покрыт бобровым или собольим мехом. Алая кисть шелковая украшает верхушку оной. Серебряные зарукавья (богобчи) едва приметны из-под обшлага. Платье из черного бархата, цветной шелковой материи или парчовое. Потупленный взор иногда обращают они на спутников с милой улыбкой простоты и откровенности. Нужно ли описывать искусство в верховой езде сих чад степных, почти им врожденное?» - восклицал путешественник [22]. Подобных красочных описаний в дневнике О.М. Ковалевского достаточно много, можно с уверенностью говорить о том, что Дневники ученого - богатейший источник по этнографии монголоязычных народов. Подтверждением этому служат страницы из «Дневника занятий в 1832 г.», посвященные подробному описанию свадебных обрядов селенгинских бурят [23], обрядов похорон [24], бытовой культуры и взаимопроникновению культуры бурят и русских [25], праздников, где проходили и религиозные обряды, и песни, и спортивные состязания, которые монголовед сравнивал с олимпийскими играми, причем в пользу народного праздника бурят [26] .

Дневник, о котором мы говорили в данной статье, его интересные материалы о бурятах, их жизни во всех ее проявлениях свидетельствуют о большом интересе к народам Востока, а О.М. Ковалевский, как ученый кропотливо и досконально изучивший материальную и духовную культуру монголоязычных народов, познакомил с ней Европу. Яркие зарисовки, сделанные ученым во время командировки, подтверждают его дальнейшие убеждения, которые он озвучил в 1837 г. в речи «О знакомстве европейцев с Азией», произнесенной в торжественном собрании Императорского Казанского университета: «. в Азии, как и в Европе, нет утомительного однообразия и неподвижности народной», что каждый народ вносит свою лепту в единый процесс развития истории и культуры человечества».

Примечание

Английские миссионеры Роберт Юилль, Эдуард Сталибрасс и Вильяи Сван приехали в Бурятию еще в 1819 г. по поручению Лондонского библейского общества с целью христианизации местных народов. Перевели с латинского на монгольский язык книги, составили грамматику монгольского языка, пытались обучить некоторых бурят грамоте. Первая встреча О. Ковалевского и Р. Юилля состоялась 19 апреля 1829 г. во время первого приезда ученого к забайкальским бурятам вместе со своим спутником, студентом Казанского университета А.В. Поповым и иркутским учителем монгольского языка А.В. Игумновым. Их встречи были неоднократными.

Полянская Оксана Николаевна - кандидат исторических наук, доцент кафедры всеобщей истории Бурятского государственного университета, Улан-Удэ, ул. Смолина, 24а.

Polyanskaya Oksana Nikolaevna - candidate of historical science, associate professor, department of general history, Buryat State University, Ulan-Ude.

УДК 94 (571.54) О.Э. Мишакова

КЯХТА: ОТ КАРАВАННОЙ ТОРГОВЛИ ДО ПОРТО-ФРАНКО.

ИЗ ИСТОРИИ ТОРГОВЫХ ОТНОШЕНИЙ РОССИИ И КИТАЯ В ХУШ - ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ Х1Х вв.

Статья посвящена формированию торговых отношений России и Китая за полтора столетия, показана роль Кяхты в развитии этих отношений и установлении государственных границ.

O.E. Mishakova

KYAKHTA: FROM CARAVAN TRADE TO FREE PORT.

FROM HISTORY OF TRADE RELATIONS BETWEEN RUSSIA AND CHINA IN THE ХУШ-th - FIRST HALF OF THE ХК-th CENTURIES

The article is devoted to formation of trade relations between Russia and China for the period of a century and a half, and the role of Kyakhta in the development of these relations and an establishment offrontiers is shown.

В рамках статьи актуализируется значение торговли в развитии внешнеэкономических связей России с Китаем и показывается «дипломатическая» роль Кяхты в этих отношениях.

Хронологически заявленная тема охватывает полтора столетия, т.е. период с первой четверти XVIII в. - момента основания Троицкой крепости и торговой слободы Кяхты, времени развития казенной караванной и начала приграничной торговли с Китаем и Монголией, следовательно, определения здесь четких границ России - и до начала 60-х гг. XIX в., что связано с появлением новых европейских чайных торговых путей и установлением в 1861 г. для Забайкалья порто-франко, повлекшее за собой значительные изменения как во внутренней приграничной, так и во внешней торговле. С этой поры торгово-экономическая роль Кяхты постепенно начинает снижаться.

Интерес к изучению кяхтинской торговли возник еще в первой трети XIX в. Различные аспекты рассматривались не только дипломатами и профессиональными историками, но также политологами и экономистами. Так, например, в 1830-1832 гг. в Кяхте работала экспедиция Департамента иностранных дел во главе с востоковедом членом-корреспондентом Петербургской Академии наук П.Л. Шиллингом. Экспедиция должна была обследовать состояние торговли между Россией, Китаем и Монголией, а также положение местного населения. У теоретика политической экономии Карла