Спросить
Войти
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 5 (59), СЕНТЯБРЬ-ОКТЯБРЬ 2007
- СПб.: Типография А.П. Лопухина, 1909. — 166 с.
УДК 947
К рубежу ХХ-ХХ1 вв. в отечественной исторической науке сложились отдельные направления, которые рассматриваются как перспективные. Одним из них является «новая локальная история».
Возрастающая роль регионального фактора приводит к необходимости изучения региона как самостоятельной социокультурной единицы, где под термином «регион» понимается часть страны с единообразными и относительно автономными социальными, экономическими и культурными условиями [1, с. 59]. Этапы и особенности становления российской концепции локальной и региональной истории, равно и соответствующих ветвей историографии требуют специального изучения, поскольку это тесно связано с поисками новых способов познания сложных объектов и процессов, с конструированием междисциплинарных исследовательских моделей [2, с. 4].
Появление интересующего нас направления в науке относится к 60-м гг. XX в., когда «новая локальная история вела интенсивную «колонизацию» всего сельско-городского континуума, последовательно замещая старые модели исторического краеведения» [3, с. 14].
Цель данной публикации — показать принципиальные отличия «новой локальной истории» от кра-
БЕЛОНОЖКО Елена Петровна, доктор исторических наук, профессор, заведующая кафедрой теологии социально-теологического факультета.
Дата поступления статьи в редакцию: 28.06.2007 г.
© Белоножко Е.П.
Е. В. СОКОЛОВА
Филиал Омского государственного педагогического университета в г. Таре
введения и проиллюстрировать возможности этого направления для изучения культурного пространства малых городов Омского Прииртышья в советский период.
На рубеже 80-х и 90-х гг. XX в. Ч. Фитьян-Адамс [Цит. по: 3, с. 10] писал, что в результате длительного историографического процесса от локально-ис-торических исследований стали ждать не иллюстрации единства национальных процессов, а скорее свидетельства их многовариантности. Таким образом, локальная история стала средством углубления понимания отдельных национальных процессов на более низких, но все еще приемлемых уровнях исторического обобщения. То есть академическая локальная история стала рассматриваться как респектабельное интеллектуальное занятие в первую очередь из-за ее соответствия дезинтегрированной форме историографии.
Потребность в новой локальной истории, по мнению М.Ф. Румянцевой [4, с. 274], проявилась в ситуации, когда государство перестает быть субъектом исторического процесса и в силу этого не может уже в полной мере обеспечить идентификацию индивидуума в историческом пространстве за счет создания метанарративов национально-государственного уровня. Оформление нового направления в истори-
« НОВА Я ЛОКАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ»
И ИЗУЧЕНИЕ КУЛЬТУРНОГО ПРОСТРАНСТВА МАЛЫХ ГОРОДОВ ОМСКОГО ПРИИРТЫШЬЯ В СОВЕТСКУЮ ЭПОХУ
В статье сделана попытка проанализировать возможности одного из перспективных направлений современной науки — «новой локальной истории» — для изучения культурного пространства малых городов Омского Прииртышья в советский период. Методологические подходы «новой локальной истории» рассматриваются в сравнении со сложившимися традициями краеведения. В публикации приводятся конкретные выводы, полученные в ходе исследования, которые иллюстрируют возможности изучения малых городов Омского Прииртышья через проблемное поле «новой локальной истории».
ческой науке неразрывно связано с ростом интереса к краеведению. М.Ф. Румянцева в качестве одной из причин актуализации краеведения называет поощрение его государством как научной и образовательной дисциплины. Это существенно повлияло на активизацию краеведческой деятельности, материал которой, на наш взгляд, служит базой «новой локальной истории». Вопросы взаимоотношений исторического краеведения с «новой локальной историей» находились среди ключевых в работе III Интернет-конференции, проведенной НОЦ «Новая локальная история» в 2005 г. [5, с. 7].
Исходя из этимологии понятия «локальный», т. е. местный, не общий [6, с. 342; 7, с. 264; 8, с. 322], можно утверждать, что «локальная история» есть местная история, история одной местности, края. Это сближает рассматриваемую область научного знания с краеведением.
Н.М. Дмитриенко [Цит. по: 9, с. 96], опираясь на совокупность проведенных ранее исследований, выделила следующие особенности локального подхода как неотъемлемой компоненты методологии «Новой локальной истории», которые созвучны идеям краеведов:
— выявление частного, особенного, неповторимого, характерного только для данной местности;
— территориальная ограниченность объекта изучения;
— усиленное внимание к фактам и к источникам;
— комплексный подход к объекту изучения, целостность его изображения;
— включение объекта изучения в общий контекст региональной, российской и мировой истории;
— эмоциональное, уважительное отношение к жившим в прошлом людям и описываемым событиям.
Но, важно отметить, что предмет и методы краеведения и «новой локальной истории» все же отличаются. Под краеведением понимают изучение края в совокупности общественно-политических, экономических и природных явлений, а также явлений в области культуры, хотя и выделяют специально историческое краеведение [См., например: 10, с. 12]. Предмет новой локальной истории, на наш взгляд, наиболее конструктивно определила М.Ф. Румянцева [4, с. 272]. Под предметом новой локальной истории, исследователь понимает субъект исторического действия, не тождественный государству, и его существование как в историческом (собственно историческое знание), так и в коэкзи-стенциальном (социокультурная или социологокультурологическая составляющая) пространстве. Конструирование такого субъекта должно дать новую основу для самоидентификации индивидуума и для толерантного отношения к Другому именно в силу понимания его как Другого на базе компаративных подходов, свойственных новой локальной истории. М.Ф. Румянцева отмечает: «Краеведение и новая локальная история осмысливаются нами как два оппонирующих типа локальных/региональных исследований — интровертный и экстравертный соответственно. На этой основе выявляется значение новой локальной истории как концептуальной основы преодоления ксенофобии и воспитания толерантного мировосприятия» [4, с. 273].
Одной из характеристик краеведения, по мнению С.О. Шмидта и М.П. Мохначевой, является его междисциплинарность. Об этом же говорит в своих работах Д.С. Лихачев, причисляя краеведение к типу комплексных наук, которые соединяют в себе сведения различных областей знания. Объединяющее
начало Д.С. Лихачев видит в том, что все сведения относятся к одной местности [11].
Таким образом, историческое краеведение, становясь пространством пересечения различных методологических подходов, максимально сближается с исследовательскими практиками «новой локальной истории». Т.А. Булыгина и С.И. Маловично [5] считают, что это в конечном счете приведет к постепенному замещению исследовательских практик краеведения методами «новой локальной истории». Данное высказывание кажется нам спорным, поскольку первостепенную задачу краеведения мы видим в сборе местного фактологического материала, а методология «локальной истории» предполагает вплетение такого материала в общегосударственный контекст. В связи с этим стоит согласиться с пози-циейМ.Е. Колесниковой [12], которая предлагает достойно оценить и использовать уже накопленный местными исследователями опыт.
В рамках изучения локальной истории выделяется город, поскольку предстает как синтез отдельных элементов, позволяющих рассматривать его в общегосударственном контексте.
Но с изучением малого города связан ряд определенных трудностей. Одну из существенных проблем, связанную с отсутствием в современной историографии разработанной классификации и типологизации городов, высказывает О.А. Тяпкина [9].
За основу в своем исследовании мы взяли типологию городских поселений, предложенную Е.Л. Шуваловым, где ведущим классифицирующим признаком является группировка городов по их величине (людности). Между величиной города и выполняемыми им функциями, как убедительно доказывает Е.Л. Шувалов, существует прямая зависимость. Состав и объем выполняемых функций определяет число жителей, которое сосредотачивается в городе.
Е.Л. Шувалов предлагает делить города на 5 групп: малые — с населением до 50 тыс. жителей, средние — от 50 до 100 тыс. жителей, большие — от 100 до 250 тыс. жителей, крупные — от 250 тыс. до 1 млн жителей, крупнейшие — свыше 1 млн жителей. Граница между городами указанных групп определена им на основе функциональной структуры городов. В частности, граница в 50 тыс. человек обусловлена тем, что города с такой людностью имеют недостаточно развитую функциональную структуру и городское хозяйство, один общегородской центр, малоэтажную застройку, меньшую занятость трудоспособного населения [13, с. 154].
Говоря о территориальных рамках исследования, следует вслед за О.А. Тяпкиной отметить, что одной из главных задач локальной истории является включение изучаемого объекта в общий контекст региональной и общероссийской истории, что требует выделения общих особенностей и создания модели развития всей совокупности похожих объектов» [9]. Поэтому научный интерес для нас представляют малые города Омского Прииртышья.
Понятие «Омское Прииртышье» является распространенным в среде исследователей. Этим понятием условно обозначают территорию, тяготеющую в Омску не только в политическом и экономическом плане, но также в социально-куль-турном. Данное понятие употребляется как в исторической монографической литературе, так и в сборниках по изучению флоры, фауны, географии региона, в периодической печати, научно-популяр-ных изданиях. Исследователи отождествляют Омское Прииртышье с географическими границами
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 5 (59), СЕНТЯБРЬ-ОКТЯБРЬ 2007
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 5 (59), СЕНТЯБРЬ-ОКТЯБРЬ 2007
современной Омской области и Среднего Прииртышья [См. например, 14, 15, 16].
Исходя из этого, в рамках наших интересов находятся города: Тара (год перевода в разряд городов - 1584), Тюкалинск (год перевода в разряд городов - 1823), Исилькуль (год перевода в разряд городов - 1945), Калачинск (год перевода в разряд городов - 1952), Называевск (год перевода в разряд городов - 1956) [17, с. 129].
Учитывая наработки новой локальной истории и современного краеведения, рассмотрим малые города Омского Прииртышья как культурный феномен. Для этого представим культурно — цивилизационный ландшафт данных поселений как систему учреждений культуры, которые обеспечивают условия создания, сохранения, трансляции и воспроизводства культурных ценностей города, развития его культурной жизни [18, с. 21] и тем самым формирует его культурный облик. Основными элементами такой системы будем считать: Дома культуры, детские школы искусств, краеведческие музеи, картинные галереи, кинотеатры, клубы, памятники, парки и скверы.
В результате проведенного исследования мы получили следующие результаты.
Малые города Омского Прииртышья представляют собой особый тип поселений с преобладанием сельского образа жизни и сельского типа застройки. К этому, отчасти, приводит аграрная направленность деятельности горожан, которая характеризуется неравномерной загруженностью трудом в течение года, ограниченным культурным выбором, спецификой промышленных и обслуживающих предприятий [19, с. 524]. Важно также отметить, что некоторые из рассматриваемых поселений до середины 1950-х гг. не имели статуса города.
Данное положение характерно для многих малых городов государства. «Малый город типичен для страны, и более трети городов попадает в эту категорию. В них живет 30 % горожан... Малый город обычно является центром довольно крупного сельскохозяйственного района, в котором сосредоточены социально-культурные учреждения, обслуживающие прилегающий район» [20, с. 249].
В советский период на территории Омского Прииртышья формируется новый тип малого города, с новыми символами и ценностями. В этом процессе можно выделить два этапа.
Первый этап — это этап накопления символов культуры, который связан с открытием первых Домов культуры, кинотеатров, музеев, библиотек, возведением мемориалов и памятников. Он охватывает 1920 — 1950-е годы.
Второй этап — это этап оформления культурного пространства города, связанный, прежде всего, с политикой культурного строительства. Он охватывает 1950 — 1980-е годы.
Ведущими тенденциями в развитии культуры Западной Сибири, как и в России в целом, в советский период становятся попытки принципиально изменить, переконструировать, культурное пространство, включить массы в культурное творчество, создать символические памятные места, которые должны формировать новые духовные ценности сибиряков и унифицированную инфраструктуру советской культуры в регионе [18, с. 135]. Эти тенденции находят свое выражение и на территории Омского Прииртышья. Так, в обозначенный хронологический период возникает сеть учреждений культуры, направленных на создание, сохранение, транс-
ляцию и воспроизведение культурных ценностей.
Но, по мнению ряда исследователей [См., например, 20], в малых городах, труднее решается проблема благоустройства, недостаточно развита социальная инфраструктура, имеется меньше возможностей для всестороннего развития личности.
Одним из ведущих факторов, оказавших существенное влияние на формирование культурного пространства малых городов Омского Прииртышья являются исторические особенности территории. Например, Тара и Тюкалинск сохранили ряд исторических памятников, которые впоследствии стали одним из градообразующих элементов.
Любому малому городу присуще особое свойство — историческая многослойность. Города являются своеобразными аккумуляторами истории. Даже в городах, построенных по историческим меркам не так давно, можно различить пласты истории, отмеченные сменой стиля, переходом на застройку домами нового типа, изменением масштаба улиц и площадей, новыми мемориальными местами и памятниками, отражающими настроения общества и идеологические установки времени [21, с. 44].
Патриотический подъем в послевоенной стране также явился одним из факторов, повлиявших на формирование культурного пространства рассматриваемой территории. Это, в первую очередь, выразилось в открытии памятников, посвященных Великой Победе. Собранные в рамках краеведческих традиций материалы по данной группе памятников позволяют представить их внешний облик и определить их место в культурном пространстве города. Последним чаще всего выступала центральная площадь города. Методологические подходы «новой локальной истории» позволяют нам сделать выводы о некотором единообразии названной группы памятников. Так, прослеживаются следующие общие черты. Памятники символизируют мужество, стойкость и героизм народа и, как правило, представляют собой скульптуру воина-осво-бодителя, которая возвышается над площадью. На постаментах имеются надписи, свидетельствующие о вечной памяти потомков. Скульптуры располагаются в скверах Победы, где рядом можно увидеть плиты с именами погибших героев, горит Вечный огонь, к памятникам возложены венки.
Таким образом, памятники Победы не только выполняют функцию отдельного символа культурного пространства, но несут на себе огромную эмоциональную нагрузку, играют немалую роль в жизни горожан.
В целом, в России общее количество малых городов (с населением до 50 тыс. чел.) сохраняется многие годы в интервале 710 — 715 единиц с числом жителей до 16 млн человек. В 1970 г. часть из них вошли в особый «Список городов и других населенных мест РСФСР, имеющих культурные памятники, градостроительные ансамбли и комплексы, являющиеся памятниками национальной культуры, а также сохранившиеся природные ландшафты и древний культурный слой земли, представляющий историческую ценность» [21, с. 44].
В первой половине XX в. отмечается неорганизованный, местами хаотичный характер застройки городов. Но тем не менее делаются первые попытки создания общей градостроительной системы.
Так, например, в 1936 г. архитектор Харьковской конторы «Союзтранспроект» Иван Бутенко составил «Генеральный проект планирования и рекон-
струкции Называевска». Проект был рассчитан на перспективу до 1950 г., но Великая Отечественная война 1941-1945 годов внесла серьезные изменения в его реализацию, которая началась только в конце 1950 — начале 1960-х гг.
В качестве основы официальной концепции архитектурного и градостроительного проектирования СССР был избран конструктивизм, рассматривавший архитектурное сооружение в качестве материально-пространственного воплощения процессов жизни и деятельности, но сведен он был к еще более упрощенному функционализму, позволявшему вводить унифицированные оценки,а значит, управлять градостроением и архитектурой «по шаблону». Именно здесь, по мнению А.С. Сенявс-кого [22], следует искать истоки «безликости» большинства советских городов.
Это отразилось на градостроительстве малых городов Омского Прииртышья. В 1960-е гг. формирование городов рассматриваемой группы во многом определялось градостроительной политикой массового строительства. Одной из важнейших задач было обеспечение населения благоустроенным жильем. Создавались крупные массивы однообразной застройки, которые, отчасти, определяли облик городов.
Таким образом, можно сделать следующий вывод. «Новая локальная история» предоставляет значительные возможности для изучения малого города как своеобразного культурного пространства, представляющего собой часть общего сложного государственного образования.
Нужно отметить, что подобные проекты имеют большое практическое значение в научном и образовательном плане. Полученные результаты позволяют проиллюстрировать возможности «новой локальной истории» при изучении малых городов и выявить существенные отличия данного направления от сложившихся краеведческих практик. Кроме того, они позволяют в полном объеме реализовывать региональный компонент в образовании, разрабатывать и внедрять практикумы исследовательского характера.
Библиографический список
- 292 с.
- С. 10 - 19.
- С. 271 - 275.
на, С.И. Маловичко //Новая локальная история: Сб. науч. ст. Вып. 3. - Ставрополь, 2006. — С. 7 — 18.
- 72 с.
— Омск: Омский гос. ун - т, 2001. — 372 с.
СОКОЛОВА Евгения Валерьевна, старший преподаватель кафедры истории и гуманитарных дисциплин.
Дата поступления статьи в редакцию: 26.04.2007 г.
© Соколова Е.В.
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 5 (59), СЕНТЯБРЬ-ОКТЯБРЬ 2007
