Спросить
Войти
БЕРЕГИНЯ*777*СОВА, 2017, № 4 (35)_
УДК 94(470.324)&&1855&& ББК 63.3(2)4
ВОРОНЕЖЦЫ В ОБОРОНЕ СЕВАСТОПОЛЯ 1855 г.
Чесноков Игорь Владимирович,
член Воронежского военно-исторического общества
e-mail: igor_chesnokov@bk.ru
Аннотация. В обороне Севастополя 1854-1855 гг. принимал участие Орловский пехотный полк, куда был включен прежний 18-й Егерский полк, давший начало 124 Воронежскому пехотному полку. За отличие при отбитии штурмов в августе 1855 г. полк получил Георгиевское знамя с надписью «За Севастополь 1854-55 гг.».
VORONEZHTSY IN THE DEFENSIVE OF SEVASTOPOL 1854-1855
Chesnokov I.B.
Abstract. In the defensive of Sevastopol 1854-1855 the Orlovskiy infantry regiment took part a year, where the former 18th Hunting regiment was included, giving beginning 124 to the Voronezh infantry regiment. For a difference at otbitii assaults in August 1855 a regiment got the Georgiyevskoye banner with inscription «For Sevastopol of1854-55 gg «.
Key word: шssacks, yegerya, rusofobiya, bastion, kurtina, redut, kontr-aprosha.
На Бородинском поле возвышается величественный монумент павшим на батарее Раевского воинам 23-й пехотной дивизии, где золотом запечатлены слова благодарности потомков: «124 пехотный ВОРОНЕЖСКИЙ полк - своим доблестным предкам 18 Егерского полка...».
В Российской истории 124-й воронежский полк имеет скрытую «Севастопольскую страницу». Так в 1833 году 18-й Егерский полк был присоединен к Орловскому пехотному полку и послан в Дунайскую армию.
В 1853-1856 гг. Орловский полк принимал участие в обороне Севастополя и за отличие при отбитии штурмов в августе 1855 г. получил
№ ntxorawi
СВОНМЪ ДОБЛЕСТНЫМ!» ЛКДЛАМЪ
\is Егершго полна,
ГЕРОЙСНИ ПА8ШИМЪ НА БАТАРГБ
РАЕВСКАГО
Георгиевское знамя с надписью «За Севастополь 1854-55 гг.».
В 1863 году на базе резервных батальонов Орловского полка был развернут трехбатальон-ный Воронежский пехотный полк за № 124.
Изначально 18-й Егерский полк, прибывший из Омска «по безнужности в Сибири», насчитывал 1 584 человека. Первый и третий батальоны считались действующими, а второй - запасным. При выступлении батальона в поход его егерские роты оставались на своих квартирах, а гренадерская рота выступала, входя в особый Сводно-гренадерский батальон своей дивизии.
Далее полк комплектовался рекрутами из Ельнинского резервного депо, куда поступали рекруты Воронежской, Курской и Харьковской губерний [1].
Если в кампании 1812 года егерский полк выступал под своим 18-м номером, то в Севастопольской обороне он «растворился» в батальонах Орловского полка и в историю героической обороны фактически не вошел.
Тем не менее, наш воронежский полк (пускай и в составе Орловского) вполне заслужил право на должное признание, как пример героического сопротивления русского воинства на левом фланге Малахова кургана.
Крымская война 1853-1856 гг., начатая в Молдавии как демонстрация силы против турок, была превращена в коалиционную войну «демократических сил» Европы против «деспотической» России.
В армиях напавших на Россию государств господствовал полный антироссийский интернационал: рядом с англичанами и ирландцами, шотландцами и французами, итальянцами и турками воевали австралийцы и новозеландцы, поляки и венгры, немцы и швейцарцы, египтяне и тунисцы, казаки-некрасовцы, горцы и экзотические африканские зуавы. События тех лет стали «матрицей» противостояния России с Западом и сценарием современных «гибридных войн».
Базисным трудом советской эпохи является книга Евгения Тарле «Крымская война» (издание 1941-1944 гг.). По Тарле основной причиной Крымской войны стали революционные события 1848-1849 годов, когда в ряде стран Западной и Центральной Европы вспыхнули революции. Они охватили Францию, Германию, Австрийскую империю, итальянские государства. Никогда еще Европа не знала такого обострения борьбы, подобного размаха народных восстаний и мощного подъема национально-освободительных движений.
В революционном ключе Крымскую кампанию оценивал и Карл Маркс. Многие поколения советских историков в угоду идеологии вынуждены были истолковывать ход этой войны по Марксу и Энгельсу. «Если бы Россия оказалась бы победительницей, Николай I наложил бы свою контрреволюционную лапу на весь мир и подавлял бы с жандармской свирепостью не только революционное движение рабочего класса, но и всякое демократическое и прогрессивное движение вообще» [2].
Карл Маркс пугал либеральную общественность русской угрозой:
«Если Россия овладеет Турцией, её силы увеличатся почти вдвое, и она окажется сильнее всей остальной Европы, вместе взятой. Такой оборот событий был бы неописуемым несчастьем для дела революции. Сохранение турецкой независимости или пресечение аннексионистских планов России, в случае возможного распада Оттоманской империи, являются делом величайшей важности».
«Без сомнения, союзный флот способен разрушить Севастополь и уничтожить русский черноморский флот; союзники в состоянии занять и удержать Крым, оккупировать Одессу, блокировать Азовское море и развязать руки горцам Кавказа».
«Во что превратилась бы Россия без Одессы, Кронштадта, Риги и Севастополя, если бы Финляндия была освобождена, а неприятельская армия расположилась у ворот столицы и все русские реки и гавани оказались блокированными? Великан без рук, без глаз, которому больше ничего не остается, как пытаться раздавить врага тяжестью своего неуклюжего туловища, бросая его наобум то туда, то сюда, в зависимости от того, где зазвучит вражеский боевой клич» [3].
Европейские газеты тех лет писали:
«Для Европы предпочтительнее слабая и безобидная Турция, чем всемогущая и деспотическая Россия. Россия в Константинополе - это смерть для католицизма, смерть для западной цивилизации. И однако, именно такая катастрофа висит над нашей головой. Право против насилия, католицизм против православной ереси, султан против царя, Франция, Англия, Европа - против России».
Будущее «русского нашествия» представлялось прессой напуганному обывательскому воображению как нечто в виде нового переселения народов, с пожарами, «гибелью старой цивилизации», с уничтожением всех материальных ценностей под копытами казацких лошадей.
Истерическая русофобия дошла до того, что королева Виктория и её муж Альберт были объявлены русскими агентами.
«Создалась легенда о том, что Альберт изменник, что он куплен императором Николаем. В Лондоне распространялись печатные листки со стихотворениями о «маленьком Але, королевском товарище, который, говорят, обратился в русского».
Наконец стали уже прямо передавать слухи, что и Альберт и Виктория арестованы и будут заключены в Тауэр, тюрьму для государственных преступников. Густые толпы собирались по утрам около Тауэра, поджидая привоза королевы и ее мужа в тюрьму» [4].
Даже Маркс не удержался и объявил русскими агентами верхи английского правительства:
«В парламенте фракции Абердина и фракции Пальмерстона ничем не отличаются одна от другой, кроме языка и способа пресмыкаться перед Россией. Один лидер является приверженцем России, потому что ее не понимает, а другой - несмотря на то, что понимает ее. Первый поэтому является открытым сторонником России, второй - ее тайным агентом».
Заметим, что так говорится о яром русофобе виконте Палмерстоне - министре иностранных дел и премьер-министре графе Абердине - главных идеологах войны.
Еще в марте 1854 года лорд Пальмерстон вручает членам британского кабинета меморандум, который он сам определял как «прекрасный идеал войны». Вот основные идеи этого плана: Аландские острова и Финляндия возвращаются Швеции, которая должна быть втянута в войну против России. Литва, Эстония, Курляндия и Лифляндия на Балтике уступаются Пруссии. Польское королевство восстанавливается как барьер между Германией и Россией, поглощая земли Белоруссии и Украины. Валахия, Молдавия, Бессарабия и устье Дуная передаются Австрии. Крым, Черкесия и Грузия отбираются у России: Крым и Грузия передаются Турции, Черкесия объявляется независимой или соединяется с султаном узами
сюзеренитета. Отчетливо видно, что по этому сценарию Россия должна была быть отрезана от Черного и Балтийского морей и фактически прижата к Уральскому хребту.
Но даже этим не ограничивались замыслы агрессоров. Судя по тому, что театр военных действий охватывал огромные пространства от Балтики до Тихого океана и от северных морей до Кавказа, их планы шли еще дальше. Нападению и бомбардировкам на территории России подверглись Гангут, Аландские острова и Бомарзунд, Або, Свеаборг и Кронштадт на Балтике, Соловки и сожженный архангельский городок Кола на Белом море, Петропавловск-Камчатский и устье Амура на Тихом океане, Одесса и Кинбурн на Черном море, Бердянск, Геническ, Мариуполь, Ейск и Таганрог на Азове, Новороссийск и Анапа, Екатери-нодар, Фанагория и Тамань, крепость Св. Николая, Зугдиди и Сухуми на Кавказе, наконец, Евпатория, Балаклава, Севастополь, Инкерман, Керчь и Еникале в Крыму [5].
В ходе боевых действий в Синопской бухте (18.11.1853) русскими моряками под руководством Нахимова было уничтожено семь фрегатов, три корвета, пароход, два транспорта и один шлюп. Убедившись, что турки не способны для серьёзной войны, 27марта 1854 года Великобритания и Франция объявили войну России.
Синопский бой оказался лишь поводом для европейской агрессии. Даже Маркс писал о ничтожности, по его мнению, этой баталии:
«Основные морские силы Турции остались нетронутыми; она не потеряла ни одного линейного корабля, ни одного парохода...
...победа при Синопе больше обессилила русский флот, чем турецкий. Как только египетский паша узнал о синопской катастрофе, он немедленно отдал приказ о вооружении 6 фрегатов, 5 корветов и 3 бригов с тем, чтобы возместить потери материальной части турецкого флота» [3].
В апреле английский флот начал бомбардировку Одессы и далее продолжил десантно-пи-ратские налеты на форт Бомарзунд в Финском заливе, Соловецкий монастырь в Белом море и Петропавловск-Камчатский в Тихом океане. Англо-французская эскадра захватила остров Уруп на Курилах, объявив сами острова «Ту -манным архипелагом». Война начинала обретать мировой масштаб.
В июне 1854 года Николай I оставил спорные дунайские княжества и отошел обратно в Бессарабию. Однако в болгарской Варне уже сосредоточилось более 80 тысяч союзных войск, которые к началу сентября десантировались в Крыму (Евпатория).
Первоначально силы русской армии в Крыму составляли 22 700 штыков (т. е. 26 батальонов пехоты), 1128 сабель (т. е. 8 эскадронов конницы), 36 орудий и 600 казаков.
Не в силах отразить троекратно превосходящие силы, крымская армия Меньшикова отошла в сторону от Севастополя на Симферополь.
Основные силы русской армии стояли на защите Петербурга, где согласно Марксу планировалось:
«Развязать восстание в Финляндии путем высадки достаточного количества войск и обещания, что мир будет заключен только при условии воссоединения этой области со Швецией. Высаженные в Финляндии войска угрожали бы Петербургу, в то время как флоты бомбардировали бы Кронштадт».
В итоге на Балтике десанты союзников потерпели поражение, многие корабли подорвались на минах. Это сорвало участие в коалиции Швеции и Пруссии. Главы Пруссии Вильгельм и Бисмарк заявляли:
«Так как Пруссия считает более вероятным, что Бреславль будет разграблен казаками, если она выступит против России, чем, что Кельн будет занят французами, если она в самом деле останется нейтральной, то Пруссия склоняется к этому второму решению» [4].
Оборона Севастополя оставалась для командования русской армией на втором плане как некая «сакральная жертва».
В итоге «боцман и матрос» Нахимов, инженер Тотлебен, худородные Корнилов или Истомин с небольшим гарнизоном солдат и матросов, при инерции командования Меньшикова и далее Горчакова 349 дней удерживали Севастополь, прикрываясь, по сути, земляными укреплениями, от 120-тысячной армии западных варваров.
Зимой 1855 года после трезвого осмысления событий Маркс пересмотрел свои взгляды и в газете «New-York Daily Tribune», № 4293, 22 января 1855 г. в качестве передовой появилась статья «Британская катастрофа в Крыму».
«Теперь все признают, что такого превосходства союзных армий над их противниками, какое ранее провозглашалось, не существует. Севастополь оказывается сильнее, Меншиков как генерал - более способным, а его армия - гораздо значительнее, чем предполагалось. Вместо верной и решительной победы французам и англичанам теперь возможно предстоит позорное поражение».
«Защита русских сильно отрезвила победителей в сражении на Альме. На место каждого выведенного из строя орудия в дело вводилось новое. Каждая амбразура, разрушенная в течение дня неприятельским огнем, восстанавливалась за ночь».
«Таким образом, русские имели и имеют достаточно времени для того, чтобы не только восстановить все разрушения, причиненные прежними атаками, но и возвести новые укрепления, - и они это делают с таким рвением, что в настоящее время Севастополь укреплен лучше, чем когда-либо. Теперь, когда различные оборонительные линии одна за другой заняты войсками, когда все большие каменные здания города, находящиеся за последней обводной стеной, превращены в редуты, возможность решительного штурма совершенно исключается».
«Британская армия в Крыму находится в состоянии полной дезорганизации, превратившись, по словам лондонской газеты «Times», в «толпу храбрецов», и что солдаты готовы приветствовать русскую пулю, избавляющую их от всех этих бедствий».
«Байдарская долина открыта для казаков, и союзная кавалерия, совершая налет, могла бы столкнуться с этими грозными противниками».
«Английские газеты пытаются избавиться от необходимости признать ту правду, что Раглан и Канробер, блокировав Севастополь с юга, сами оказались блокированными боевым охранением Меншикова на Черной».
По сути, решение об оставлении южной стороны Севастополя, принятое после первого серьезного поражения в битве на Черной речке 4 августа, и потери Малахова кургана 28 августа просто прекратило лишнее кровопролитие.
Как писал начальник Севастопольского гарнизона барон Дмитрий Остен-Сакен, организовавший эвакуацию:
«Но что приобретет неприятель, положивший перед Севастополем далеко более 120 т.
воинов - цвет Франции и Англии? Груду камней и чугуна.
Грозная северная сторона не допустит его овладеть Северной Бухтою.
Овладение Чоргуном и Байдарской долиной заключит неприятеля в прежнее тесное свое пространство, если он не окончит действий своих в Крыму занятием южного Севастополя» [6].
В русской истории Севастопольская оборона стала символом небывалого сопротивления и стойкости, детали которой воплощены в монументальной панораме «Оборона Севастополя 1854-1855 гг.» (1905) и художественном фильме А. Ханжонкова (1911).
Бывший подъесаул 1-го Донского полка Ханжонков запечатлел на пленку Малахов курган, сохранивший в 1911 году подлинный вид крепости 1855 года. Ханжонков четко организовал передвижения войск, бои и рукопашные схватки, создав у зрителей фильма впечатление, будто они смотрят документальное свидетельство прошедшего. В некоторых кадрах этого фильма можно увидеть боевые действия Орловского пехотного полка.
В марте 1855 года Орловский полк, в составе 9-й пехотной дивизии, из Бессарабии выступил на Одессу, Николаев, Перекоп, Бахчисарай и Севастополь. Командовал полком подполковник Николай Краевский, погибший в августе 1855 года на первом бастионе.
(После смерти подполковника Краевского полком стал командовать полковник Клокачев.)
С 24 апреля полк под руководством генерала Тотлебена участвовал в производстве траншейных работ по обороне Севастополя на редуте Шварца (V Центральный бастион), напротив взятой накануне французами высоты у кладбища. Для усиления обороны сооружались «контр-апроши» - встречные линейные укрепления с закрытыми ходами сообщения, под прикрытием основного бастиона.
В этом бою Орловский полк потерял более половины своего состава, а именно: 8 офицеров убитыми и 12 ранеными. Нижних чинов убито 362, без вести пропало 30 и ранено 627. Вследствие такой огромной убыли приказом Главнокомандующего от 13 мая за № 152 ше-стибатальонный Орловский полк был переформирован в двухбатальонный.
На Братском кладбище северной стороны Севастополя на памятных досках выбиты фамилии офицеров Орловского генерал-фельдмаршала Князя Варшавского графа Паскеви-ча Эриванского егерского полка погибших при обороне города - поручика Ф.Н. Базова, прапорщика П.Д. Ковалева, капитана М.В. Лю-банского, поручика В.Д. Маркевича, капитана И.М. Ревенского, поручика К.А. Рущица, капитана П. П. Самарянова, прапорщика К. С. Фе-дяя, майора К.Э. Урбановича, майора Илиша, майора Барановского, поручика Карганова, поручика Дабелова, подпоручика Жевахова, подпоручика Жукова, прапорщика Теплова.
Французы в это время залегли на отлогостях Килен-Бухты, и генерал Хрулев приказал Орловскому полку выбить их оттуда. Орловцы взяли обратно Забалканскую батарею и преследовали их до половины расстояния от Забал-канской батареи до Селенгинского редута. На Забалканской батарее они тотчас же расклепали орудия и из них открыли огонь по противнику.
Ночью полк был отведен назад, на 1-й бастион. Противник переделал взятые им редуты в свою пользу.
Овладев контр-апрошными укреплениями левого фланга, неприятель продолжал усиленно бомбардировать Корабельную сторону еще три дня, действуя с особенной силой против Малахова кургана [7].
В знаменитом бою 6 июня (отображенном на Севастопольской панораме Рубо) Орловский полк располагался в куртинах около 1-го бастиона.
[Панорама «Оборона Севастополя». В этот день союзники предприняли первый штурм города. Восемь французских и английских дивизий численностью 43 тыс. человек атаковали укрепления Корабельной стороны, которые защищали 24 тыс. российских войск. Панорама
запечатлела разгар грандиозного сражения за город.]
В 3 часа ночи густая неприятельская цепь, поддержанная колоннами, бросилась на 1-й и 2-й бастионы и на промежуточную куртину между ними. Неприятель был встречен с оборонительной линии сильнейшим картечным и ружейным огнем и, понеся громадные потери, отступил в Килен-балку.
Орловский полк принимал самое деятельное участие в отбитии этого штурма и тоже понес большие потери, а именно: 6 офицеров и 200 нижних чинов. За это дело Государь Император пожаловал полку 64 знака отличия Военного ордена. В этот же день неприятель атаковал куртину между 2-м бастионом и Малаховым курганом, а также между ним и 3-м бастионом, но везде был отбит.
Битва на Малаховом кургане вошла в очерк истории Орловского полка, составленного штабс-капитаном К.В. Зеленко (Кременчуг, 1911 г.). Согласно очерку, пехотинцы Орловского полка (в т. ч. воронежские батальоны) большей частью полегли в неравном бою. Из полка выжило лишь 150 человек.
Однако именно это сражение определило безопасный отвод севастопольского гарнизона на Северную сторону Севастополя. Вот краткие фрагменты этого очерка:
«Ко времени штурма 27 августа Орловский полк, будучи в двухбатальонном составе, имел всего около 500 человек (так велики были потери, понесенные им за это время) и находился в резерве четвертого отделения обороны, то есть Малахова кургана. Он был расположен в ближайших к кургану улицах.
Малахов курган в это время был занят полками 15-й резервной дивизии, а в резерве всего четвертого отделения обороны находилась 9-я дивизия, имевшая около 2000 штыков, причем Орловский полк в это время находился на работах на Малаховом кургане, а потому принимал участие в отбитии этого первого натиска. Нужно при этом сказать, что передовые сапы французов находились всего в 12 саженях от контрэскарпа Малахова кургана, а потому такое незначительное расстояние французы перебежали моментально и вскочили на бруствер, прежде чем защитники успели занять банкет. Произошла свалка: французы лезли в амбразуры и вступали в бой с малочисленными
защитниками, и таким образом через полчаса весь Малахов курган был в руках французов, и в нашей власти оставались только горжа и часть площадки позади нее, куда отступили остатки гарнизона. В это время туда прибыл генерал-майор Лисенко. Взяв несколько рот Орловского, Брянского и Елецкого полков, он атаковал неприятеля. Французы сначала подались было назад, но, имея на своей стороне огромное численное превосходство, отбили наших с большим для них уроном. Вскоре после этого туда прискакал генерал-лейтенант Хрулев, а за ним бегом Ладожский полк. Наскоро устроив отряд из Орловского, Ладожского и Брянского полков, генерал Хрулев снова атаковал французов. Последние подпустили нашу колонну на близкое расстояние и дали по ней в упор несколько залпов. Вся головная часть колонны пала на месте, а генерал Хрулев был ранен и большинство офицеров было убито. После этого остатки этого отряда отошли к горже. В это время генерал Лисенко еще раз попытался выбить французов. Ему удалось привести в порядок людей и составить отряд из Орловского и Елецкого полков. Став во главе этого отряда, он смело повел его в атаку, но был смертельно ранен. Тем не менее, наши солдаты ворвались в проходы между траверсами, и внутри кургана начался рукопашный бой. Но на стороне французов было такое огромное численное превосходство, что отряд был вынужден отступить.
Приняв начальство над отрядом после смертельно раненного генерала Лисенко, генерал-майор Юферов при этом был окружен с несколькими солдатами противником. Прижавшись спиной к траверсу, этот генерал несколько минут отчаянно отбивался от французов, предлагавших ему сдаться, пока не пал смертью героя. После этого наши атаки здесь прекратились, и бой затих, и таким образом в начале третьего часа все укрепление Малахова кургана перешло в руки противника. Орловский полк при этом потерял около 70% своего состава и под ружьем теперь насчитывал едва 150 человек. В 4 часа к Малахову кургану прибыл генерал Шепелев и принял начальство над войсками Корабельной стороны. Прибыв к месту боя, он нашел, что войска крайне утомлены и расстроены и что французы уже прочно утвердились на Малаховом кургане, а потому отвел остатки 9-й и 15-й дивизий в улицы Ко рабельной слободки. Главнокомандующий же князь Горчаков, убедившись в невозможности отбить Малахов курган, отдал приказ ночью отступить на Северную сторону.
Отступление наших войск с Южной стороны на Северную началось в 7 часов вечера и длилось всю ночь. При этом в укреплениях были оставлены охотники от пехоты и артиллерии для поддержания огня с целью замаскировать отступление. Там же были оставлены команды для порчи орудий и станков и для взрыва пороховых погребов по сигналу ракет, пущенных с малого бульвара. Неприятель не преследовал, ибо был слишком потрясен нравственно, опасался взрывов, и, наконец, из уважения к мужеству и стойкости русских войск.
С 10 ноября по 16 марта 1856 года он стоял на Инкерманской позиции, а с 16 марта по день заключения мира, то есть по 20 марта, на позиции при реке Каче.
За оказанные полком подвиги мужества и храбрости в Дунайскую кампанию и во время обороны Севастополя 1-й, 2-й, 3-й и 4-й батальоны Высочайшим приказом от 30 августа 1856 года пожалованы Георгиевскими знаменами с надписью «За Севастополь в 1854-55 гг.» с
сохранением 1-му и 2-му батальонам прежней надписи под орлами: «1770-1850».
Всего за войну убито: офицеров - 16, унтер-офицеров - 59 и рядовых - 1256.
Ранены же были почти все. Все это показывает, как геройски вел себя полк в эту войну, внушая к себе уважение даже со стороны врага.
ГНЕ ВЧ1Т1РН ро^СЕЭ дрш тнр Г.«;УКА;Ч В
Британские войска, и Крымская война. Терпеливые герои». Карикатура из лондонского журнала «Панч>: (1556 г.) Один оборванный английский солдат другому:
— Ну что: Джек! Есть хорошие новости из дома. Мы получим медаль. — Это очень мило. Может быть, когда-нибудь мы получим шинель, к которой можно будет её приколоть
Литература:
Малов-Гра, А.Г. Путь доблести и славы 18-го Егерского полка в 1812-1814 гг. // Военно-исторический журнал. - № 6. - 2009.
История СССР под ред. К.В. Базилевич, Г. А. Новицкого. Учебное пособие для слушателей ВПШ при ЦК ВКП(б). - 1946 г.
К. Маркс, Ф. Энгельс. - Т. 10.
Евгений Тарле. Крымская война. - М.: АСТ, 2005 г.
Балаклава, флот
Крымская война
Расположение Орловского полка
Панорама позиции ОП
Фуршет
