Транскультурные традиции Северо-Западной Сибири в эпохи неолита и раннего металла

Вестник Томского государственного университета. История. 2016. № 4 (42)

УДК 902.03(571.121) Б01: 10.17223/19988613/42/17

Е.А. Васильев

ТРАНСКУЛЬТУРНЫЕ ТРАДИЦИИ СЕВЕРО-ЗАПАДНОЙ СИБИРИ В ЭПОХИ НЕОЛИТА И РАННЕГО МЕТАЛЛА

Более двух тысяч лет на Севере Западной Сибири существовали удивительно устойчивые и своеобразные традиции, обозначенные нами как «длинные» и «транскультурные». На сегодняшний день можно говорить о трех подобных культурных феноменах: особом стиле в орнаментации керамики, наличии оригинальных по форме ладьевидных сосудов, своеобразном каноне в изображении птиц на стенках глиняных горшков. Они почти не связаны с культурой жизнеобеспечения, но неотделимы от мифа, ритуала, искусства. Есть основания полагать, что традиции маркируют не только культурный, но и этнокультурный ареал.

Север Западной Сибири относится к числу таких регионов, где география определяет историю и культуру в гораздо большей степени, чем где бы то ни было. Эта территория характеризуется суровыми, а в арктической части экстремальными для человека условиями обитания. С учетом этого обстоятельства, вплоть до середины 1970-х гг. некоторые археологи склонны были рассматривать приполярные, а тем более заполярные области Западной Сибири как маргинальные ареалы южных культурных феноменов, своеобразные резервации, где доживали свой век этнокультурные группы, вытесненные на негостеприимную окраину более продвинутыми конкурентами.

Реальное археологическое открытие СевероЗападной Сибири, случившееся за последние 40 лет, продемонстрировало не только существование здесь оригинальных и достаточно развитых культур, но и позволило поставить проблему особенностей северного культурогенеза. Одна из них - наличие особых региональных традиций, которые могут быть определены как «длинные» и «транскультурные». Длинными эти традиции обозначены в силу значительной продолжительности во времени. Некоторые из них сформировались в неолите (конец У-1У тыс. до н.э.) и сохранялись вплоть до периода ранней бронзы (первая половина II тыс. до н.э. За более чем двухтысячелетний период сменились не только археологические эпохи, но произошли существенные культурные трансформации, основными субъектами которых были культуры чэс-тый-ягская (культурный тип, неолит) [1. С. 59-60; 2. С. 19], ясунская (энеолит) [3. С. 112-114], сартыньин-ская и вары-хадыта (ранняя бронза) [4. С. 40-62; 5. С. 212-214].

Арктические и субарктические территории между Уралом и нижней Обью (включая правобережье) развивались преимущественно, но не исключительно эндогенно, демонстрируя скорее динамичные, чем застойные или консервативные тенденции. Тем более ярким феноменом представляется наличие ряда традиций, сохранявшихся во всех или нескольких из перечисленных культур и потому определенных как «транскультурные».

Число традиций, обозначенных нами как «длинные» и «транскультурные», невелико, что естественно и не требует особых комментариев. На сегодняшний день можно говорить о трех подобных культурных феноменах: особом стиле в орнаментации керамики, наличии оригинальных по форме ладьевиденых сосудов, своеобразном каноне в изображении птиц на стенках глиняных горшков, содержательный план которых составляли не менее устойчивые мифологические образы и персонажи.

Понятие стиля, при всем разнообразии его определений, все более оказывается востребованным в отечественной археологии. С помощью этого понятия реализуется запрос на характеристику культурных явлений через признаки, не всегда поддающиеся формально типологическому анализу, но понятные посвященным. Стиль в данной работе, применительно к исследованию древней орнаментики, - это, во-первых, воспроизводимость на протяжении длительных периодов времени; во-вторых, характерность и своеобразие; в-третьих, предпочтение набору особых орнаментальных мотивов и композиций при нейтральности к способам нанесения декора. Если прибегнуть к этимологически прозрачной метафоре, то стиль - это не столько почерк, сколь определенная манера расстановки слов в предложении.

Отдельные элементы северного стиля уходят корнями в неолитическую эпоху. Значительную долю орнаментальных композиций поселения Чэс-тый-яг составляют сложные геометрические узоры из ромбовидных фигур, нанесенных волнистыми прочеречными линиями (рис. 1, 1). Развитие своеобразного геометризма - ключевая тенденция в эволюции стиля, основы которого сложились в энеолитическое время в рамках ясунской культуры. Абсолютно большая часть ясунского декора выполнена в технике печати с использованием искусственных (гребенчатые и фигурные штампы) и естественных (челюсти, кости животных и рыб) орнаментиров. Безусловными композиционными доминантами выступают геометрические мотивы: усложненные зигзаги, сложно структурированные треугольные фигуры, крупные шестиугольники-«соты». Но основополагающей структурной единицей являлся ромб. Он многочислен и разнообразен в пропорциях и оформлении, формирует самостоятельные мотивы и вписывается в качестве элемента в более крупные и сложные фигуры.

Рис. 1. Керамика, орнаментированная в стиле северного «сотового» геометризма: - поселение Чэс-тый-яг; 2 - Ясунское поселение; 3-4 - поселение Вары-хадыта II

Рис. 2. Ладьевидные сосуды: 1 - поселение Чэс-тый-яг; 2 - Ясунское поселение; 3-4 - поселение Вары-хадыта II

и I к £ АД.* Д/./4 МММ/ гП^У^ и * г &^тг*V. и лрПГТ / I д {д д I Ж IV /V V V V / V * щ &

ШШ^ - К А 1! А ада ■

ч » V V V V V V

А Д^Й А № А Д А А Д А д ;{д I у у "у Пт^& V V V V V V V V V V1

: д А А А А А Д Л А А А А у У V V V у V V у; \/ у у 4

Рис. 3. Сосуды с орнитоморфными изображениями: 1 - Ясунское поселение; 2 - поселение Малый Атлым-1; 3 - поселение Вары-хадыта II

Расцвет стиля и обретение им абсолютной уникальности пришлось на ранний бронзовый век. В орнаментации культур сартыньинской и вары-хадыта при сохранении всего ранее выработанного фонда геометрических мотивов эксклюзивными и определяющими становятся сложнейшие композиции, составленные из многоугольников-«сот» (рис. 1, 3, 4; 2, 4). Для ясности: при всей своей оригинальности шестиугольники-соты эпизодически и единично проявляются в орнаментальных системах разных эпох и культур, но только в культурах раннего бронзового века Северо-Западной Сибири они являются массовыми и структурно определяющими. Именно они маркируют тот изысканный и своеобразный декоративный феномен, который мы обозначаем как стиль специфического (сотового) северного геометризма.

Не менее яркой длинной и транскультурной традицией является практика изготовления оригинальных керамических емкостей, классифицируемых нами как ладьевидные сосуды. В отличие от других лесных территорий Северной Евразии, где подобные изделия исключительно редки, в западносибирских арктических и субарктических культурах доля ладьевидных сосудов необыкновенно высока и колеблется от 10 до 15%. В неолите традиция выглядит вполне сформировавшейся: на поселении Чэс-тый-яг ладьевидные сосуда многочисленны, морфологически однообразны и близки к предполагаемому прототипу - реальным лодкам - каноэ (рис. 2, 1). В энеолитическую эпоху остроугольные модели лодок трансформировались в блюда с овальным устьем (см. рис. 2, 2), и лишь незначительная часть изделий сохраняла классическую форму. Декор чэс-тый-ягских и ясунских ладьевидных сосудов стилистически идентичен орнаментам стандартных емкостей, а композиционные отличия заданы их формой (см. рис. 2, 1, 2).

В культурах раннего бронзового века ладьевидные сосуды не только репрезентативны (всего более ста единиц), но замечательно разнообразны. Наряду с емкостями, имеющими овальное и остроугольное устье, здесь представлены абсолютно эксклюзивные блюда сложной конструкции с вариативно оформленными венчиками [6. С. 5-9]. Удивительное для первобытного гончарства разнообразие форм сочеталось с изысканной геометрией сотовых композиций (см. рис. 2, 3, 4) и скульптурными элементами в виде фигурок или головок животных (см. рис. 2, 3) либо округлых выступов-налетов (см. рис. 2, 4). Впрочем, жесткой связи между двумя традициями (ладьевидными сосудами и стилем северного геометризма) не фиксируется. В культуре вары-хадыта, многокомпонентной по происхождению, часть овально-подпрямоугольных блюд декорирована в иной изобразительной манере.

Третья из обозначенных традиций - особая иконография орнитоморфных изображений - наименее продолжительна и охватывает только эпоху энеолита и ранний бронзовый век. Водоплавающие птицы - одни

из излюбленных персонажей в первобытном искусстве Северной Евразии, а среди изображений на керамике они абсолютно доминируют. При этом известно тяготение этого образа к определенной географической зоне (леса Финляндии, Восточной Прибалтики, европейской части России, Урала, Западной Сибири) и единому хронологическому периоду (неолит - ранняя бронза) [7. С. 36-45]. В пределах обозначенной территории обычно выделяют три центра сосредоточения орнитоморфов: озерные края Финляндии, междуречье Оки и Волги, горно-лесное Зауралье [8. С. 46]. Западная Сибирь оценивается как область, где подобные сюжеты редки [9. С. 86]. Последнее утверждение нуждается в корректировке. На сегодняшний день на Севере Западной Сибири известно более десяти изображений водоплавающих птиц. С учетом слабой изученности региона подобный показатель позволяет предполагать наличие самостоятельного нижнеобского очага (традиции) орнитоморфных изображений на керамике. И решающее значение здесь имеет даже не численность, а особая «манера письма».

«Орнитоморфная» изобразительная традиция зародилась и развивалась в рамках представленного орнаментального стиля, являясь его своеобразной эманацией. Основными инвариантными элементами, из которых формировалось тело птицы, были ромбы и шестиугольники-соты (рис. 3). Наиболее ранние (ясунские) изображения состояли из одиночных ромбов (см. рис. 3, 1), а поздние (сартыньинские, вары-хадыта) конструировались из тех же ромбов и шестиугольников, сформированных в сложносоставные фигуры (см. рис. 3, 2, 3).

Вне всякого сомнения, сосуды с птицами имели особый статус. Мы склонны рассматривать их как пластические и графические идеограммы, вместившие в себя важнейшие мифологические тексты. Следовательно, стилистическое единство изображений - это не только указание на общее культурное пространство, но и доказательство выработки единых мировоззренческих представлений.

Таким образом, более двух тысяч лет на таёжных территориях между Обью и Уралом к северу от устья Иртыша существовали удивительно устойчивые (сильные) и оригинальные (иногда уникальные) традиции. Они проявились в тех сферах древнего бытия, которые почти не связаны с культурой жизнеобеспечения, но неотделимы от мировоззренческих представлений, ритуальных практик, изобразительного искусства. Духовная культура в гораздо большей степени, чем материальная, связана с речевыми коммуникациями. Поэтому есть основания полагать, что традиции, которые мы квалифицировали как длинные и транскультурные, маркируют не только культурный, но и этнокультурный ареал.

Понятие «этнокультурный ареал» применительно к анализу древних культур Северной Евразии обосновано В.Н. Чернецовым [10. С. 10-17]. Оно предполагает, вопервых, доказанную генетическую связь нескольких археологических культур в пределах одной территории, а во-вторых, их увязку, хотя бы гипотетическую, с той или иной языковой семьей. В контексте выполненного исследования первый алгоритмичный шаг сделан, и линия преемственности от неолита до раннего бронзового века обозначена описанными традициями. Шаг второй будет обдуман, его результаты планируются к публикации.

Литература

С. 59-60.

Изд-во Том. ун-та, 1984. С. 5-17.

С. 36-45.

исторический вестник. Екатеринбург : УрО РАН, 1997. № 4. С. 46.

Vasilev Eugeniy A. Tomsk State University (Tomsk, Russia). E-mail: eavasilev@mail.ru

TRANSCULTURAL TRADITIONS OF NORTH-WEST SIBERIA IN NEOLITHIC AND EARLY BRONZE AGE.

REFERENCES

Soviet archeology in the light of the 27th Congress of the CPSU]. Proc. of the All-Soviet Conference. Suzdal, 1987. Moscow: Nauka. pp. 59-60. (In Russian).

Perevalova, E.V. (eds) Arkheologicheskoe nasledie Yugry [The Yugra archaeological heritage]. Ekaterinburg; Khanty-Mansiysk: Charoid. pp. 16-40.

genesis]. In: Makarov, N.A. Nosov, E.N. (eds) Trudy III (XIX) vserossiyskogo arkheologicheskogo s"ezda [Proceedings of III (XIX) All-Russian Archaeological Congress]. Vol. 1. St. Peterdburg; Moscow; Velikiy Novgorod: RAS. pp. 112-114.

cultural belonging of the monuments of the early metal era in the North Sosva basin]. In: Glushkov, I.G. et al. (eds) Etnokul&turnye protsessy v Zapadnoy Sibiri [Ethno-cultural processes in Western Siberia]. Tomsk: Tomsk State University. pp. 40-62.

and problems kulturogeneza North-Western Siberia in the early Bronze Age]. In: Makarov, N.A. Nosov, E.N. (eds) Trudy III (XIX) vserossiyskogo

arkheologicheskogo s"ezda [Proceedings of III (XIX) All-Russian Archaeological Congress]. Vol. 1. St. Peterdburg; Moscow; Velikiy Novgorod: RAS. pp. 212-214.

Lower Ob]. In: Lukina, N.V. (ed.) Iskusstvo i folklor narodov Zapadnoy Sibiri [The art and folklore of the peoples of Western Siberia]. Tomsk: Tomsk State University. pp. 5-17.

Kratkie soobshcheniya Instituta arkheologii. 131. pp. 36-45.