Спросить
Войти
УДК 631
к вопросу о кооперации:
практика, гипотезы, анализ
о. в. тарханов,
кандидат технических наук,
академик международной инженерной академии, научный руководитель межведомственной лаборатории Уфимского государственного авиационно-технического университета, директор и главный конструктор Башкирского научно-инженерного центра по технологии переработки органики E-maikgelo-t@yandex.ru
В статье на основе анализа исторических сведений о сотрудничестве людей в разные эпохи и с различными целями показано, что кооперация как явление включает в себя все стороны человеческой деятельности и подвержена диалектическому развитию от примитивных форм до самых современных и развитых, решающих общечеловеческие задачи.
В настоящее время кооперация воспринимается весьма в узком смысле, что ограничивает возможности объективного познания этого явления для целей развития человеческого общества и его безопасности. На преодоление этого устоявшегося мнения и направлено предлагаемое исследование.
Используемое в экономике и быту слово кооперация произошло от латинского cooperatio — сотрудничество [14]. Уже из смысла этого слова, как категории, отражающей совместную деятельность людей, следует, что под кооперацией необходимо понимать любое добровольное объединение людей, осознающих какие-либо выгоды от такого объединения. Исторические исследования свидетельствуют о том, что кооперация в рамках обозначенного смысла возникла в глубокой древности. Многие ее
формы сохранили свое значение до сегодняшнего дня. В пользу этого утверждения свидетельствует ряд аргументов.
В одном из исследований сообщается, что
«общественная организация людей в эпоху палеолита прошла сложный и длинный путь развития. Начальным ее этапом было первобытное стадо — объединение для совместной защиты и нападения, охоты, собирательства. В быт человека внедрялись топоры, зернотерки, ступы... Итак, в бронзовом веке в развитии человечества на территории Казахстана произошли кардинальные изменения. Архаические формы хозяйства и быта неолитической поры сменялись земледелием и скотоводством, временные стойбища — поселениями, каменные и кремневые орудия — высококачественными изделиями из сплавов различных металлов. У племен эпохи бронзы возникла самобытная культура, на базе которой происходило формирование культуры ранних кочевников эпохи железа» [9].
Нетрудно убедиться, что объединение людей для совместной охоты, собирательства, защиты и нападения так или иначе относятся к ранней экономической деятельности, в последующем перерастающей в земледелие и скотоводство, но с сохранением института защиты своей экономической деятельности в случае возникновения внешних
угроз. Таким институтом являлось объединение людей на родственной основе (семья, род, племя, союз племен) с последующим расширением социальной кооперации до государства и союза государств [8].
Послеперестроечное время дает пример возрождения, а значит, и повторения древнего способа объединения людей для примитивной экономической деятельности. Об этом сообщается в публикации с чукотской окраины Российской Федерации: «Увы, нынче праздник Полъя (Праздник кита — праздник чукчей. Празднуется в сентябре в знак добычи кита для пропитания чукчей в современной России — авт.) уже не тот, что был в старину. Почему? «Постаралась» советская власть: долгое время охотиться на китов чукчам запрещали. И когда в середине 90-х годов ХХ века морской зверобойный промысел стали восстанавливать, мало кто помнил, как именно ловить кита, как отмечать торжество» [20]. В слове «постаралась» скрыт некий сарказм, мол, за что боролись, то и получили. Правда, в указанной статье не отмечается, привел ли запрет на охоту на китов к голодомору у чукчей, как они развивались в дальнейшем в различных сферах (грамота, культура, приобщение к среднему и высшему образованию, рост или сокращение численности населения и пр.).
Примерами, подобными приведенным добровольным объединениям людей, в силу одних и тех же закономерностей развития человечества изобилует история любого из современных государств или отдельного народа. Однако в истории есть такие примеры объединения людей, задачи перед которыми выходили за рамки задач семьи, общины или государства. К одному из таких примеров древности относится так называемый орден Тамплиеров. «Тамплиеры (фр. templiers от «temple» — храм, «храмовники»), или Бедные Рыцари Христа и Храма Соломона (лат. Templique Solomonici) — духовно-рыцарский католический орден, основанный на Святой земле в 1119 году небольшой группой рыцарей во главе с Гуго де Пейном после Первого крестового похода. Один из первых по времени основания религиозных военных орденов, наряду с госпитальерами» [6].
Данное объединение не относится к родственной (национальной) форме кооперации. Этот вид кооперации связан с узкорелигиозными задачами католицизма как одной из ветвей христианской религии. Возникло оно на руинах Римской империи. Но, несмотря на особый окрас этой религиозной
кооперации, указанное объединение тамплиеров обладало и экономическими признаками кооперации. Члены ордена добровольно объединялись в свое сообщество, добровольно покидали пределы своих национальных государств, ибо «Орден нередко выполнял функции военной защиты государств, созданных крестоносцами на Востоке, хотя главной целью его учреждения была защита паломников, посетивших Святую землю. В XI—XIII веках орден был очень богат, ему принадлежали обширные земельные владения как в созданных крестоносцами государствах на территории Палестины и Сирии, так и в Европе» [16].
Об экономической деятельности тамплиеров свидетельствует и то, что «самым длительным занятием тамплиеров, их вкладом в разрушение монополии Церкви на ростовщичество было занятие экономикой. Ни одно средневековое учреждение не сделало большего для развития капитализма» [7].
Организация, подобная ордену Тамплиеров, была образована и на территории нашей страны. «Дружины Святого Креста — добровольческие формирования в составе Русской армии адмирала Колчака во время Гражданской войны в Сибири. Формировались для целей защиты Православной веры и борьбы с большевиками в составе действующей армии» [18].
Кооперация так или иначе касалась и других сторон деятельности людей. «В 1843 году в г. Осташкове Тверской губернии было организовано первое в России добровольное пожарное общество. В 1897 году министр внутренних дел утвердил «Нормальный устав добровольной пожарной дружины» [5].
В этом виде кооперации, как видно, активное участие принимало и государство в лице органов исполнительной власти.
К кооперативным движениям в контексте со смыслом термина «кооперация» относятся и политические, а также преступные организации (партии, банды).
Вместе с тем наибольший интерес вызывает кооперация, развитие которой связано с метаморфозами экономического организма по созиданию потребительных и меновых стоимостей, от жизненно необходимых стоимостей в виде пищи и предметов одежды и быта до предметов роскоши, и их распределению.
Основоположниками, идеологами и пропагандистами кооперативно-экономической мысли, как
принято, являются известные социалисты-утописты Р. Оуэн и Ш. Фурье.
Роберт Оуэн (1771—1858), будучи собственником и управляющим текстильной фабрикой в поселке Нью-Ланарк (Великобритания), перестроил производственные отношения почти на социалистических началах, направляя прибыль на улучшение условий жизни и труда рабочих [3]. Оуэн делил прибыль между собой, собственником и рабочими, направляя часть этой прибыли на создание своих магазинов и кабаков, вытесняя с рынка кулаков-барышников и владельцев кабаков.
Успехи в производстве текстиля на фабрике Р. Оуэна вызвали почитание не только в английском обществе. Фабрику посетил великий князь Николай Павлович (будущий император России Николай I) и предложил Оуэну переселиться в Россию вместе с двумя миллионами излишнего британского населения, однако Оуэн отказался [10].
Но социализм на отдельном предприятии не мог противостоять бурной стихии рынка. Эксперимент Оуэна не выдержал кризисных явлений при капитализме и завершился разорением кооперативного промышленного предприятия.
В 1825 г. Оуэн переехал в Америку, купил в штате Индиана 30 тыс. акров земли и организовал коммунистическую производительную общину «Новая гармония». Но община, поглотив 40 тыс. фунтов стерлингов — почти все состояние Оуэна, разорилась из-за наличия в ней иждивенческих членов. В 1829 г. Оуэн вернулся на родину [3].
Общее представление о нововведениях Оуэна изложено в одном из современных исследований: «Р. Оуэн был против отделения промышленного труда от сельскохозяйственного (община организует у себя также и промышленное производство). При общности владения и общем труде не может быть ни эксплуатации, ни классов. Работа распределяется между гражданами в соответствии с потребностями. Считая вслед за французскими материалистамиXVIIIв., что человеческий характер является продуктом общественной Среды, окружающей человека, Р. Оуэн был убежден, что в его новом обществе родится новый человек. Правильное воспитание и здоровая Среда научат его чувствовать и мыслить рационально, искоренят в нем эгоистичные привычки. Суды, тюрьмы, наказания станут не нужны... » [11].
Как видим, социалистические идеи Р. Оуэна, в отличие от утопии Томаса Мора (1478—1535) и
Томмазо Кампанеллы (1568—1639), были проверены на практике.
В 1844 г. в Великобритании (г. Рочдейл) ткачами было организовано первое устойчивое потребительское общество из 28 человек, названное создателями обществом «справедливых пионеров». Именно «Рочдейльские пионеры» сформулировали принципы потребительского кооперирования:
Существенный вклад в развитие теории переустройства общества через кооперацию сделал французский исследователь Шарль Жид (1847—1932) [21].
В отличие от Р. Оуэна, обосновывавшего в теории и практике производственную кооперацию со встроенным в нее распределением благ от производственной и торговой деятельности, Ш. Жид полагал, что замену капитализма на новый общественный строй можно достигнуть поэтапно, используя потребительский интерес человека. При этом на первом этапе кооперация должна охватить торговлю для ликвидации торгового капитала.
Лишь во вторую очередь Ш. Жид предлагал заняться кооперацией в производстве предметов потребления в пищевой и легкой отраслях промышленности.
Наконец, в третью очередь Ш. Жид предлагал через потребительскую кооперацию произвести производственное кооперирование мелких сельхозпроизводителей.
Однако этап потребительской кооперации, позволявший увеличить благосостояние ее членов, превращал организованных потребителей в противников кооперации производственной. Действительно, из опыта Р. Оуэна становится вполне ясным, что
товары производственного кооператива должны быть направлены на максимальное удовлетворение именно членов производственного кооператива. Следовательно, значительно меньшая часть товаров производственных кооперативов может быть направлена на потребление членов потребительских кооперативов. Стало быть, никакого второго этапа производственной кооперации отраслей легкой и пищевой промышленности потребительские кооперативы и торговый капитал в лице его владельцев принципиально не допустят. Но раз не будет второго этапа, то тем более не осуществится и третий этап. При этом за рамками теоретических изысканий Ш. Жида остались вопросы кооперации банковского капитала, добывающей и тяжелой промышленности, включая производство вооружения.
Приведенные доводы о невозможности кооперативного переустройства капиталистического общества подтверждаются примерами из развития кооперации в России, которая возникла в 1860-е гг. [12]. Кооперативы существовали в виде производственных артелей, потребительских обществ, ссудо-сберегательных товариществ, земледельческих ссудно-сберегательных товариществ (в Костромской губернии товарищества были организованы помещиками С. Ф. и В. Ф. Лугиниными).
В 1891г. по инициативе земского деятеля Н. Г. Федорова стали создаваться земледельческие артели в Пермской губернии, которых уже в 1892 г. было 108. В Херсонской губернии под руководством участкового агронома Н. В. Левитского за 1894—1897 гг. было образовано 119 земледельческих артелей.
Характерным моментом в истории земледельческих артелей был факт их недолгого существования, так как «по мере того как крестьяне обзаводились лошадьми и инвентарем, они выходили из артелей, которые, просуществовав несколько лет, распадались». Так, из 119 херсонских артелей к началу ХХ в. распалось 103.
Наряду с земледельческими артелями возникали иные объединения. В 1915 г. была образована вертикальная кооперация Центральное товарищество льноводов (ЦТЛ) во главе с профессором А. В. Чаяновым, которое организовывало скупку льна у крестьян и его перепродажу. В 1917 г. маслодельные артели были объединены в Центросоюз (вертикальная кооперация по сбору молока для переработки в масло). Но оба центральных товарищества по сути своей деятельности не были производственными
кооперативами, а были кооперативами граждан по скупке и перепродаже произведенного крестьянами сырья.
Если обратиться к более раннему периоду, то уже к 1901 г. в России насчитывалось 1 625 кооперативов, из которых кредитных — 837, потребительских — 600, сельскохозяйственных обществ — 137, маслодельных артелей — 51. При этом ни сельскохозяйственные общества, ни маслодельные артели также не являли собой собственно производственные кооперативы. За ними стояли организаторы за-купочно-сбытовых кооперативов по приобретению сырья у крестьян. Но ведь наиболее тяжкий труд и быт во все времена был и есть именно в сельском хозяйстве. В потребительских же кооперативах и маслодельных артелях, исходя из сущности их деятельности, труд был на порядок легче. Процветали эти кооперативы только благодаря присвоению абсолютной ренты, создаваемой в мелкокрестьянском сельском хозяйстве. Именно поэтому только за период с 1881 по 1905 г. в России было образовано 1 198 потребительских кооперативов.
Государство российское не было безучастным наблюдателем кооперативного движения. Так, в 1895 г. был введен основополагающий документ — «Положение о мелком кредите». В 1904 г. при Госбанке было создано Управление по делам мелкого кредита, которое предоставляло ссуды. Более того, вся российская кооперация развивалась при покровительстве государства, под его надзором и контролем. Капиталисты также контролировали фабрично-заводские и железнодорожные потребительские общества. После революции 1905—1907 гг. число потребительских кооперативов увеличилось более чем в 15 раз, а число членов — более чем в 20 раз [12].
Логическим развитием организационных форм кооперативного движения в разных странах явилось его перерастание в общенациональную форму. В России, как отмечено выше, были образованы Центросоюз, Центральное товарищество льноводов и Всероссийский совет рабочей кооперации (1917).
В западных странах централизованная форма кооперации возникла гораздо раньше. В Великобритании в 1863 г. было создано Кооперативное оптовое общество, в 1868 г. — Шотландское кооперативное оптовое общество, в 1869 г. — Британский кооперативный союз; в Швеции в 1869 г. был основан Шведский оптовый кооператив, в США в 1916 г. — Кооперативная лига Соединенных Штатов [12].
В отдельных странах кооперация проникла и в производственную сельскохозяйственную среду. Так, в Италии в области Эмилия-Романья в провинции Мантуя возникли кооперативные общества по коллективной аренде и совместной обработке земли (подобие колхозов в СССР и кибуцев в Израиле).
В западных странах с кооперативными движениями связаны политические партии. Так, в Великобритании, Швеции, Норвегии, ФРГ и Японии значительная часть кооперативов находится под влиянием социал-демократических партий, а в сельскохозяйственных кооперативах значительным влиянием пользуются консервативные партии, часто христианско-социальные [12].
После победы социалистической революции в России был принят декрет ВЦИК и СНК от 12.04.1918 «О потребительских кооперативных организациях». Кооперация согласно декрету привлекалась к закупкам и заготовкам продуктов, их распределению среди населения.
При этом «к 1919 году в результате возросшей активности населения, а также усилившихся продовольственных трудностей количество кооперативов увеличивается до 53 тыс. (из них кредитных — 17,5 тыс., сельскохозяйственных товариществ — 3тыс., молочных артелей — 4тыс., различных производственных — 4тыс.). Только система Центросоюза охватывала в среднем 75 % населения Советской России. В 1918 г. образуется ряд специализированных центров сельскохозяйственной кооперации: Плодоовощ, Союзкартофель, Пенькосоюз, Кооперативное яйцо, Кооперативное зерно, закупочный центр — Сельскосоюз на базе товарного отдела МНБ, а также руководящий орган — Сельскосовет. Однако полностью специализация не завершилась, оставалось много кооперативов со смешанными функциями.
В 1918 году возникло около 1,5 тыс. сельскохозяйственных производственных кооперативов — коммун, артелей, товариществ по совместной обработке земли (ТОЗов). В период «военного коммунизма» происходила реорганизация кооперации на основе декрета СНК от 20.03.1919 «О потребительских коммунах» — ее огосударствление. Организацию сельскохозяйственного производства и товарообмен между городом и деревней взяло в свои руки государство. Поэтому сельскохозяйственная кооперация, по существу, свертывалась или передавалась в подчинение потребительской (членство в которой становится обязательным для
всех граждан), а последняя становится придатком Наркомпрода» [12].
Нетрудно убедиться, что, несмотря на возникновение в социалистической России производственных сельскохозяйственных кооперативов, главной формой кооперации все же оставалась потребительская кооперация, которой охватывалось практически все население советской России. Однако огосударствление потребительской кооперации не привело к росту производства жизненно необходимых товаров, советская власть вынуждена была отказаться от чрезмерной централизации кооперативного движения.
Поиск решений в сложной экономической ситуации 1921—1922 гг. приводит советское правительство к введению Новой экономической политики (нэп). Однако и эта новая политика не привела к существенному росту производства сельхозпродукции (товарности сельского хозяйства).
В качестве предварительного суждения отметим, что кооперация в целом, пройдя гигантский путь развития, к началу ХХ в. явила собой довольно большое количество различных по содержанию кооперативных организаций. При этом лишь в промышленности были весомые подвижки в деле кооперации кустарей. В сельском же хозяйстве развитие производственной кооперации задержалось на примитивных формах, затормаживая поступательное развитие российского общества.
В то же время необходимо отметить, что рассмотрение кооперации внутри экономического организма в изоляции от надстройки государства и наличия в государстве различных политических сил представляет собой неразрешимую сложность. Именно эта сложность являет собой основу для политических спекуляций различных политических сил. Такие силы зачастую не имеют прямого отношения к производству благ и к исследованиям экономического организма, но принимают активное участие в навязывании человеческому обществу различных доктрин обывательского толка. Для достижений своих целей политические силы используют различные способы. Но основным из этих способов является примат мелкособственнической риторики над объективным знанием об экономике, общечеловеческих ценностях, свободе и праве, как будто бы к таким ценностям, правам и свободе не относятся право на труд, пищу, жилище и воспроизводство любого человека. Эта риторика с нюансами партийной идеологии по количеству
партий лишь обеспечивает преимущества в продвижении отдельных представителей в верховную политическую власть или усиливает влияние на эту власть. Одновременно происходит приобщение широкого круга сторонников к присвоению средств производства, прав на пищу и промышленные товары, что создает благоприятные условия воспроизводства общности членов подобной партийной кооперации.
В результате общие кооперативные интересы,
как в случае с начинаниями Р. Оуэна или даже значительно более мощной кооперацией (например, советского народа), приносятся в жертву более мелким интересам, что облегчает борьбу иных цивилизаций за выживание.
Приведенные суждения и сведения о кооперации как о многоликом явлении человеческого общества позволяют дать общую классификацию кооперации как явления, характеризующего то или иное сотрудничество людей (см. рисунок).
Рассматривая сущность отдельных видов кооперации, нетрудно прийти к выводу о том, что кооперация в сфере производства жизненно необходимых благ по смыслу ее полезности не может быть не связанной с целями государства, как основной формы добровольного объединения людей, призванного защищать интересы всех своих граждан. Следовательно, производственная кооперация, в какой бы географической части государства и в каком бы виде деятельности она ни возникала, должна не только служить повышению уровня жизни своих членов, но не направлять свои усилия против главного кооператива всех граждан страны в лице образованного ими государства.
Необходимо отметить, что главной целью кооперативного объединения граждан «государство», независимо от формы общественных отношений, являются защита общих интересов граждан и организация экономической деятельности в масштабах государства. Очевидно, что от имени государства организацией этой защиты и экономической деятельности занимается правительство как высший
ПО ИНТЕРЕСАМ
СОЮЗЫ ЛИТЕРАТОРОВ, ХУДОЖНИКОВ, АРХИТЕКТОРОВ, ТЕАТРАЛЬНЫХ
ДЕЯТЕЛЕЙ, РЕЛИГИОЗНЫЕ, БАНКОВСКИЕ, ВОЕННЫЕ
ОБЩЕСТВА: ДОСААФ, СПОРТИВНЫЕ, ОХРАНЫ ОБЩЕСТВЕННОГО ПОРЯДКА И ПР.
АКЦИОНЕРНАЯ
ПРЕСТУПНАЯ
ПАРТИИ
исполнительный орган. Чем успешнее правительство справляется с решением поставленных задач, тем устойчивее государство. Однако нет никаких оснований для того, чтобы категорию «государство» наделять функцией удовлетворения потребностей своих граждан. Внутри государства граждане объединяются в производственные кооперативы, в которых через свою трудовую деятельность получают доступ к благам, имеющимся в государстве.
Можно утверждать, что развитие государства определяется развитием средств производства в различных видах экономической деятельности (ВЭД) промышленности и сельского хозяйства, кооперацией как внутри ВЭД, так и между различными ВЭД, а также кооперацией и совершенствованием производственных и гражданских отношений. В целом же развитие государства определяется уровнем подлинных знаний, добываемых в мире и отдельном государстве. Следовательно, управленческие задачи решаются тем успешнее, чем больше управленческое решение соответствует объективному знанию. Однако добытые к моменту выработки и принятия решения знания могут устаревать и уже не соответствовать объективной реальности. Тогда имеющиеся знания как не соответствующие реальному положению дел (истине) становятся не знаниями, а заблуждениями. В этом случае управленческое решение может быть положительным лишь случайно.
Следовательно, при оценке исторических событий, связанных с деятельностью управленцев, необходимо оценивать не только декларируемое ими желание добиться лучшего для граждан, объединившихся в кооперацию «государство», но и учитывать степень соответствия решения управленцев уровню имеющихся знаний, а не гаданию на кофейной гуще (волюнтаризм). К сожалению, в силу различных причин решения управленцев в области кооперации сельскохозяйственного производства (действие, бездействие) далеко не всегда приводили к положительным решениям в масштабах государства.
Рассматривая кооперацию в свете законов философии (закона единства и борьбы противоположностей, закона перехода количества в качество, закона отрицания отрицания), можно утверждать, что наиболее устойчивой кооперацией с участием человека является кооперация всего человечества при осознании им цели своего возникновения и существования как цели воспроизводства жизни во Вселенной на отрезке времени, имя которому — бесконечность [17]. Промежуточной формой кооперации является такое государственное объединение людей, которое избавлено от классовых антагонизмов и не преследует целей повышения уровня жизни своих граждан за счет других государств.
Наиболее трудным на пути исторического развития, учитывая важнейшее значение пищи по сравнению с другими благами, для жизни человека является сельскохозяйственная кооперация.
Накануне полной сельскохозяйственной кооперации в России. Как известно, после создания плуга и обзаведения личным тягловым скотом стихийная кооперация нарушалась, образовывая устойчивые семейные хозяйства. Но даже при таком способе ведения хозяйства земледелие в целом по России носило общинный характер и велось подсечным способом. По этому способу земля эксплуатировалась не вечно на одном месте, а путем смены через несколько лет эксплуатации одного места на другое. Отсюда логично возникало общинное владение землей.
Зададим себе вопрос: соответствовало ли общинное земледелие критерию истины — практике? Было ли общинное земледелие достижением крестьянства центральной России (русского крестьянства) как следствие некоего подлинного знания?
Ответ очевиден — общинное земледелие было следствием практики, из которой следовало, что при длительном ведении земледелия на одном месте земля истощается, урожаи на данном участке земли собираются все меньше и меньше.
Следует учитывать, что именно общинное земледелие позволяло общине отстаивать свои права на всю совокупность принадлежащих ей земель.
Стало быть, общинное земледелие в соответствии с канонами науки, в которой практика является критерием истины, было следствием приобретенного знания, в данном случае практического знания как о земледелии, так и о кооперации в деле защиты общинных земель от внешних посягательств, а в широком смысле — прав на воспроизводство крестьян самих себя.
Известно, что с 1906 г. премьер-министр России П. А. Столыпин предпринял реформирование сельского хозяйства через введение частной собственности на землю, полагая, что такая реформа приведет к развитию сельского хозяйства России, отстававшего по показателям от западного сельского хозяйства.
На сегодняшний день можно поставить вопрос о соответствии знанию реформы П. А. Столыпина, утверждавшего, что «правительство, наряду с подавлением революции, задалось задачей поднять население до возможности на деле, в действительности воспользоваться дарованными ему благами. Пока крестьянин беден, пока он не обладает личною земельною собственностью, пока он находится насильно в тисках общины, он останется рабом, и никакой писаный закон не даст ему
блага гражданской свободы____Мелкий земельный
собственник, несомненно, явится ядром будущей мелкой земской единицы. Он трудолюбивый, обладающий чувством собственного достоинства, внесет в деревню и культуру, и просвещение, и достаток» [15].
Вполне ясно, что наиважнейшей задачей своих реформ Столыпин считал подавление революции. На втором месте стояла задача оторвать крестьянина от общины и сделать его мелкоземельным собственником для вроде бы его же (крестьянина) блага.
Надо отметить, что в истории еще никому и никогда не удавалось подавить назревающую буржуазную революцию. В России же с 1906 г. явно назревала именно буржуазная революция, задачей которой, как и в остальных странах Европы, была задача отобрать землю у помещиков (феодалов) и общин для дальнейшего развития сельского хозяйства через капиталистическую собственность на землю. Совершенно ясно, что община выступала крупным коллективным собственником, а крестьяне, находившиеся в общине,
в мелкой собственности на землю не нуждались. Вместе с тем разрушение общинной собственности и раздача ее земель бывшим крестьянам общины могли задержать революцию, устранить хотя бы на время угрозу отъема земли у помещиков, одним из которых был и сам П. А. Столыпин. Одновременно на фоне разделения земель общины можно было бы выкупить (заметим, не отобрать, а именно выкупить) землю у крупных российских собственников для того, чтобы продать — через заем у банков — крестьянам, обрабатывающим землю помещиков. Очевидно, что помещики оставались при своих интересах (при деньгах), а крестьяне помещичьих усадеб превращались бы в мелких собственников по примеру их собратьев в приватизированных общинах.
Описанную реформу, предложенную П. А. Столыпиным, легко оценить на предмет ее соответствия знаниям, полученным на основе практики и экономической теории рассматриваемого периода. Во-первых, мелкая частная собственность не позволяет менять участки в пределах мелкого надела для поддержания урожая на должном уровне. Следовательно, с этой точки зрения, послереформенное земледелие Столыпина явно уступало земледелию общинному в плане получения максимально возможного валового урожая. Поддержать же урожайность на мелких участках с помощью минеральных удобрений Россия начала ХХ в. не могла ввиду отсутствия промышленного производства минеральных удобрений.
Во-вторых, из экономического развития капитализма в XIX в. на селе на Западе было доказано, что производство тем эффективнее, чем крупнее землевладение. Следовательно, и со второй точки зрения разделение российской земли на мелкие участки — экономическая глупость в масштабах государства. В конечном итоге государство от такой реформы только бы проиграло.
С указанных точек зрения реформа П. А. Столыпина не могла привести к экономической мощи царской России, ибо озвученные Столыпиным цели о росте благосостояния мелких крестьян не могли быть достигнуты по объективным причинам. Вместе с тем реформа Столыпина в противовес его декларации о возрождении русского государства и русского патриотизма была направлена именно против экономической мудрости (практики) русского общинного крестьянства как главного носителя генов великих тружеников земли и реальных защитников земли русской, что безуспешно пытался объяснить П. А. Столыпину писатель Л. Н. Толстой.
Единственная цель, которую удалось достигнуть П. А. Столыпину, — это временно задержать буржуазную революцию с 1906 до февраля 1917 г.
Экономическую оценку реформе 1906—1913 гг. П. А. Столыпина можно дать по ее результатам: «На территории 12 уездов, где реформа имела наиболее заметные результаты, из 17 567 хозяйств оказалось 3 384 (19,3 %), «опавших» и выбывших из учета. Среди оставшихся на учете 2 607 хозяйств не имели рабочего скота, 2 364 сдавали свою землю в аренду. Способными наладить рациональное производство были признаны лишь 2 315 (16,3 %) хозяйств» [4].
Таким образом, введение П. А. Столыпиным частной капиталистической собственности на землю практически не дало какого-либо положительного результата, если не считать в качестве такого результата громадное социальное расслоение крестьянства на богатых кулаков (не более 10 % от общего количество крестьян) и разоряющихся крестьян, что способствовало приближению пролетарской революции и выступлению крестьянства на стороне рабочих.
Одновременно реформа П. А. Столыпина у большей части помещиков России (феодалов), в числе которых подавляющее большинство составляли офицеры российской армии и жандармерии, породила иллюзию о единстве целей царской (феодальной) формы правления и целей элиты в их лице — в противовес цели русского народа как носителя общинной кооперации в рамках государства российского. Цена заблуждений известна — длительная гражданская война, гигантское количество жертв и искалеченных судеб.
Известно, что крестьянство стало на сторону революции благодаря известному лозунгу «Землю — крестьянам!». Произошла революция, за лозунгом последовали конкретные дела. Земля в России была национализирована и бесплатно роздана крестьянам. Именно эта раздача земли породила все последующие трудности кооперирования, ибо даже при запрете купли-продажи земли в мелких сотнях тысячах семейных хозяйствах крестьяне в СССР де-факто чувствовали себя вечными хозяевами того, что кормит. А это чувство едва ли не самое сильное из всех собственнических чувств (в этом П. А. Столыпин был абсолютно прав), о чем свидетельствуют многочисленные межевые споры российских садоводов в ХХ в. Таким образом, именно Октябрьская революция породила в СССР невиданное количество мелких семейных крестьянских хозяйств, хозяева которых, уступая кулакам в производстве валовой продукции, вовсе не уступали им в скрытом мелкобуржуазном чувстве «мое».
Напомним, что в России сразу же после революции в течение 4—5 лет если излишний хлеб и был, то был этот излишний хлеб у кулаков. Следовательно, количество производимых на селе продуктов питания большей частью потреблялось самим крестьянским населением, составлявшим 82 % населения советской России. При этом необходимо учесть, что производство промышленных товаров в стоимостном выражении для сельского населения в разоренной гражданской войной стране было не в состоянии уравновесить излишки продуктов питания (прежде всего хлебного зерна, оставшегося у крестьян). Известно, что способность трудиться определяется количеством съеденной пищи. В соответствии с трудовой теорией стоимости для уравновешивания встречных потоков сельхозтова-ров (меновой стоимости в виде продуктов питания, включая зерно) и промышленных товаров (меновой стоимости в виде промышленных предметов потребления и средств производства) необходимо было произвести следующие действия [2]:
• на селе (82 % населения) снизить потребление пищи с одновременным увеличением ее производства и удешевлением для поставок в город,
• городу (18 % населения) произвести такое количество продукции в единицах затрачиваемого труда (потребляемой пищи), которое бы при в шесть раз меньшем потреблении пищи уравновешивало бы продукцию, производимую селом для собственного питания (издержки) и питания городского населения.
Выходит, количество сельского населения составляет 0,82 Н, а потребление пищи сельским населением составляет 0,82 П. Количество производимой селом продукции М равняется (в стоимостном выражении через затраты труда) 0,82 М. Количество городского населения составляет 0,18 Н, количество производимой городским населением продукции составляет 0,18 М. В этом вербальном рассуждении с арифметическими нюансами под П имеется в виду общее количество пищи, съедаемое сельским и городским населением, а под М имеется в виду общее количество
произведенной продукции. Напрашивается очевидный вывод, что даже без учета издержек на производство пищи сельскому населению и без учета издержек в городе на содержание непроизводящего слоя городского населения (управленцы, армия, производители военной продукции, врачи, учителя, школьники, преподаватели вузов, студенты, обслуживающий персонал) 0,82 М никак не может равняться 0,18 М. Стало быть, либо трудовая теория стоимости была неверной, либо решение проблемы уравновешивания встречных потоков меновых стоимостей при указанных обстоятельствах было невозможным.
<