Светское образование в Поволжском крае

УДК 294.3 ББК 86.2/3

Е.В. Сартикова СВЕТСКОЕ ОБРАЗОВАНИЕ В ПОВОЛЖСКОМ КРАЕ

Аннотация. В статье рассматриваются особенности развития школьного образования в Калмыцкой степи и в национальных районах Поволжья в начале ХХ века и формирования государственной политики по отношению к нему. Царская администрация поощряла христианское миссионерство. Не только в Калмыкии, но и в других национальных районах Поволжья внедрялась педагогическая система Н. И. Ильминского.

E.V. Sartikova

SECULAR EDUCATION IN THE POVOLZHYA REGION

Annotation. In this article described the features of development of school education in Kalmyk steppe and in national areas Povolzhya in the beginning ХХ of century and formation of state politics in relation to it(him) are considered(examined). The imperial administration guided in the cultural - educational activity by interests russification of politics, encouraged christian mission. Not only in Kalmykia, but also in other national areas Povolzhya, the pedagogical system of N. Ilminskiy.

Царская Россия в области народного образования была самой отсталой страной в Европе. В 1897 г. грамотное население России составляло всего лишь 21,1 % [14, С. 308]. Оренбургская губерния по грамотности занимала двадцать пятое место среди 50 губерний Европейской России; грамотных здесь насчитывалось 20,4 % всего населения губернии. В Уфимской губернии было 16,7 % грамотных [14, С. 309]. Грамотное население Уфимской губернии по национальному составу распределялось следующим образом: татар - 20,3 %, башкир - 18,3 %, русских - 16 %, чувашей - 5,7 %, марийцев

- 3,3 %, удмуртов - 1,9 % [3, т. XIV, С. 61]. Узовень грамотности населения Мордовии был почти в два раза ниже, чем в целом по России, соответственно 11,9 % и 21,1 % [9, С. 26-27]. Грамотность удмуртов в 1916 г. составляла среди мужчин 14,7% [13, С. 267], а марийцев - в 1897 г. в Казанской губернии лишь 18,34 % среди мужчин и 2,19 % среди женщин [4, С. 259]. По данным Первой Всеобщей переписи населения Российской империи 1897 г., грамотных во всей Калмыцкой степи было 3,7 % [3, т. II, С. 1]. Среди калмыков, составлявших 95,3 % всего населения Калмыцкой степи, грамотных в общей сложности было 2,6 % [3, т. II, С. 50]. Таким образом, грамотность нерусских народов Поволжья находилась на чрезвычайно низкой ступени.

Для подъема культурного уровня населения Поволжья необходимо было создать систему народного просвещения. Эта проблема имела государственный характер. Вопрос о введении в стране обязательного всеобщего обучения был выдвинут в ходе революции 1905-1907 гг., но только в 1911 г. законопроект принят III Государственной

думой [1, С. 98]. Устанавливалась обязательное начальное бесплатное образование для детей от 8 до 11 лет. Однако выполнение этой задачи возлагалось на земские учреждения, это говорило о том, что финансовое обеспечение этой программы не имело под собой государственной основы [1, С. 98].

Образовательная политика России осуществлялась посредством организации институтов религиозного, а также светского образования, призванных распространять русский язык. Основным каналом проникновения грамоты в среду нерусских народов Поволжья были церковно-приходские школы. Не только в Поволжье, но и в других районах Юго-Восточной России, внедрялась педагогическая система миссионера Н.И. Ильминского. Среди нерусских народов Поволжья распространялись так называемые «братские школы», которыми руководило Казанское миссионерское общество «братство святого Гурия» [17]. В целях подготовки учителей для миссионерских школ в Казани была открыта центральная крещенотатарская школа, а в 1872 г. - инородческая учительская семинария [18, С. 407].

Чтобы понять задачи в деле просвещения народов бывшей Российской империи, необходимо выявить не только общие черты развития народностей Поволжья в дореволюционный период (политическое бесправие коренного населения, сохранение патриархально-родовых пережитков, экономическая и культурная отсталость и т. д.), но и увидеть особенности этого процесса (оседлый или кочевой образ жизни, наличие или отсутствие письменной традиции и т. д.). Поэтому образовательная политика царского правительства для исследуемых народов осуществлялась разными путями.

С учетом этнических особенностей того или иного народа соответственно и строилась вся работа миссионеров. Решение этих задач формировало круг методов их деятельности: устройство миссионерских станов, пунктов, школ, училищ для новообращенных, обучение русской грамоте, подготовка священнослужителей и миссионеров из числа представителей коренного населения и т. д. [11, С. 3-4].

Изучение истории возникновения школ в национальных окраинах, в частности, в Калмыцкой степи, свидетельствует о том, что царская администрация занималась организацией обучения «инородцев» в основном для того, чтобы вести подготовку толмачей-переводчиков и служащих.

Еще в 1847 г. правительством России было принято «Положение об управлении калмыцким народом», призванное способствовать и становлению народного образования. В документе указывалось на необходимость подготовки чиновников, переводчиков, низовых работников для местной администрации, а также специалистов в области сельского хозяйства, ремесленников и т. п.

Поэтому назрела насущная необходимость учреждения специального двухклассного калмыцкого училища в Астрахани, главной задачей которого были распространение в среде калмыков русского языка и подготовка переводчиков. Открытие училища состоялось 1 декабря 1849 года. Это была первая светская школа для калмыков, официально разрешенная правительством. Ее учебный план представляет немалый интерес. В неделю давалось по 48 уроков (по 24 в каждом из двух классов). По предметам этот общий лимит учебного времени распределялся следующим образом: русский язык - 14 уроков (29,2 %); арифметика - 10 уроков (20,8 %); калмыцкий язык

- 6 уроков (12,5 %); история и география - 8 уроков (16,6 %); черчение и рисование - 4 урока (8,3 %); чтение - 2 урока (4,2 %); садоводство и огородничество - 2 урока (4,2 %); гимнастика - 2 урока (4,2 %) [2, ф. и-9, оп. 4, д. 887, Л. 158].

Нельзя не признать достоинств такой структуры предметов. Прежде всего, очевидна основная специализация - изучение русского языка, что отвечало основно-

му назначению училища: готовить переводчиков для оказания помощи русскому и местному населению объясняться друг с другом (разумеется, для профессионального перевода требовался более высокий уровень). Вместе с тем обнаруживается и стремление дать учащимся элементарное общее образование. Также обращает на себя внимание введение в программу преподавания родного языка, которым каждый школьник владел и до училища. В данном случае речь шла о привитии некоторых навыков грамотной калмыцкой речи. Наконец, культурно-прикладное значение имели и ознакомительные занятия по земледелию.

Министерство народного просвещения России в своей деятельности руководствовалось концепцией углубления «инородческого образования через самих же просвещенных инородцев». Был взят курс на формирование социальной прослойки, состоящей из представителей коренного населения, которые, участвуя в деятельности органов власти на местах, могли бы стать опорой правительству, вели бы культурновоспитательную работу среди своего народа, в том числе и в качестве учителей в школах для калмыков.

Такую же политику царское правительство проводило по отношению к другим народам России: казанских татар, чувашей и т. д. К примеру, помимо Астраханского калмыцкого училища, приблизительно в те же годы по инициативе Министерства народного просвещения и при содействии местных сил были учреждены еще пять «инородческих учительских учреждений» - в Казанском и Оренбургском округах: Казанская учительская семинария, Симбирская центральная чувашская школа (во главе со знаменитым просветителем чувашского народа И.Я. Яковлевым), Бирская инородческая учительская школа, Казанская крещено-татарская школа и Уфимская школа (башкирская).

Как отмечал историк образования Н.Ш. Ташнинов, «несмотря на ограниченность своих учебных программ, калмыцкая центральная школа, основанная в Астрахани в 1849 году, сыграла положительную роль, став предвестницей открытия новых улусных и женских школ, курсов по подготовке фельдшеров и т. п.» [19, С. 37].

В 1902 году, с переходом Калмыцкой степи в ведение земского отдела Министерства внутренних дел, в развитии начального образования среди калмыков произошли некоторые изменения. Согласно разработанному губернатором М.А. Газенкампфом плану развития образования в Калмыцкой степи, необходимо было при сохранении существующих улусных училищ открыть два новых такого же типа в Александровском и Харахусовском улусах с пансионом на 25 воспитанников в каждом из них, допуская при этом во все улусные училища и приходящих детей; исключительно же для последних открыть училища там, где калмыки жили оседло. Для обучения девочек он предлагал открыть отделения на 10 человек каждое под заведованием помощниц учительниц с жалованьем в 180 рублей в год.

Часть этого проекта в 1904-1905 учебном году была осуществлена. Так, в северной части Малодербетовского улуса зайсанг Талтаев построил дом для размещения в нем училища на 25 приходящих мальчиков. В аймаке Тукчинеры зайсангом Арлуевым также был построен небольшой дом для училища на 20 приходящих мальчиков. Во всей Калмыцкой степи к началу 1906-1907 учебного года функционировали 1 двухклассное училище, 6 аймачных и 6 улусных школ. Ежегодно на содержание калмыцких училищ, без учета аймачных, расходовалось 13000 рублей, что в среднем составляло 2571 рубль на одно учебное заведение. Ведение хозяйственных дел в улусных училищах определялось особой «Инструкцией для руководства по содержанию улусных школ в Калмыцкой степи Астраханской губернии» (1892 г.) [16, С. 72]. Соглас-

но «Инструкции...», воспитанников должны были обучать: правилам ламаистской религии; чтению на русском и калмыцком языках, письму на обоих языках, а также переводам с одного языка на другой; чистописанию; четырем действиям арифметики.

Преподавание вышеперечисленных предметов в улусных училищах велось по «Примерным программам», утвержденным министром народного просвещения 7 февраля 1897 года. Среди тех, кто занимался обучением и воспитанием калмыцких детей в улусных училищах, были Л.Е. Балахина, Т.Д. Юркова, М.П. Скионевская и другие. Только во второй половине XIX в. стали предприниматься меры, направленные на развитие женского образования в Калмыцкой степи. Открытие первого калмыцкого женского училища на 20 воспитанниц состоялось 1 февраля 1868 г. в Астрахани. Желающих учиться в нем оказалось немало. Средства отпускались на его содержание из калмыцкого общественного капитала. Количество обучающихся девочек доходило до 50 человек.

В начале ХХ века в калмыцких улусах стремление к просвещению стало приобретать все более массовый характер. Под давлением обстоятельств правительство вынуждено было принять меры к расширению сети начальных школ в улусах и отдельных аймаках. В дополнение к улусным школам открывались родовые школы. К концу 1910 года, например, в Малодербетовском улусе насчитывалось уже 10 таких школ. Современные исследователи родовые школы называют народными потому, что они создавались стихийно, по желанию калмыцкого народа. Если первоначальное название этих школ как «родовых» исходило от представителей учреждений попечительства над калмыками, то «народными» они стали называться потому, как пишет В.В. Килганов [6, С. 16], что эти школы создавались на основании «приговоров» (решений) народных сходов, но с разрешения правительства. Народные школы открывались в небольших населенных пунктах - хотонах и аймаках, откуда происходит еще одно их название - «аймачные». К сожалению, в других улусах народные школы открывались не в таких масштабах, в этом отношении Малодербетовский улус стоял особняком. По данным архивных документов, в 1913 г. на территории калмыцких улусов, входивших в состав Астраханской губернии, насчитывалось 23 школы и одно училище (калмыцкое - в Астрахани). В них обучалось всего 605 детей, в числе которых было 69 девочек. Большинство воспитанниц (53) приходилось на две женские школы, открытые в Ма-нычском и Малодербетовском улусах [2, ф. и-9, оп. 5, д. 26, Л. 43].

Источниками содержания калмыцких школ и интернатов при них служили: средства из общественного калмыцкого капитала и плата, вносимая воспитанниками, находившимися на неполном пансионе. Денежные средства на содержание улусных школ, интернатов при них и народных школ отпускались из сумм общественного калмыцкого капитала по установленной смете, а содержание аймачных школ и интернатов при них обеспечивалось аймачными обществами.

Число учащихся с каждым годом увеличивалось, хотя и незначительно.

Если в 1903 г. всего учащихся было 139 человек, то через 5 лет их насчитывалось 360, а к 1914 г. - уже 645 человек. Но по-прежнему среди учащихся было мало жен-щин-калмычек. Немалый интерес представляет социальный состав учащихся дореволюционных школ. Характерным обстоятельством являлось то, что в улусных школах в основном учились дети из малоимущих семей, которых считали лишним ртом, нередко - также сироты.

Таким образом, в дореволюционной Калмыцкой степи сложившимся и наиболее распространенным типом начальной светской школы являлась улусная школа с интернатом, в которой, в отличие от существовавшей в России трехлетней начальной

школы, курс обучения продолжался 4 года. Только такие школы давали возможность детям кочевников получить образование и воспитание, способствовали переходу народа к оседлости.

Земствам пришлось практически заново организовывать начальное народное образование на местах. Например, до середины 1880-х гг. на территории мордовского края активно шел процесс преобразования сельских школ, которые открывались крестьянскими обществами и содержались на их средства, в земские школы. Затем, до середины 1890-х гг., наблюдался спад земской активности в школьном деле, обусловленный правительственной политикой в области начального народного образования, которая заключалась в широком распространении церковно-приходских школ, выступавших в качестве противовеса земским училищам. К началу ХХ в. земским учреждениям мордовского края удалось создать устойчивую школьную сеть. Однако темпы ее развития значительно отставали от темпов развития в целом по стране, что было связано с общегосударственной политикой. Началом введения на территории Мордовии всеобщего обучения следует считать 1911 г., хотя Темниковское земство приступило к его осуществлению еще в 1907 году. Это связано с тем, что реальная финансовая помощь от правительства стала поступать лишь с 1911 г., что позволило начать широкомасштабное школьное строительство, без которого нормальное развитие школьной сети было бы нереальным [9, С. 24-25].

В пореформенное время в Мордовии заметно расширяется сеть школьного образования. С 1865 по 1910 гг. число начальных школ возрастает в 6 раз, а учащихся в них - в 12. Кроме начальных школ в Мордовии имелось 50 семилетних и средних общеобразовательных учебных заведений, ремесленных и сельскохозяйственных училищ [5, С. 291].

К 1917 г. здесь функционировало до 850 всех типов учебных заведений, из них 11 гимназий, реальных училищ и учительских семинарий; 10 прогимназий и высших начальных училищ; более 30 ремесленных и сельскохозяйственных школ. В них обучалось около 60 тыс. человек.

Несмотря на определенные сдвиги в области просвещения, школьная сеть не удовлетворяла потребности населения. Многие дети школьного возраста из-за нехватки мест оставались за порогом школы. В 1913/14 учебном году в Инсарском уезде поступили учиться только 44,4 %, Краснослободском - 40 %, Наровчатском - 48,7 % и Саранском - 45,1 % детей школьного возраста. Средние учебные заведения для детей трудящихся были недоступны из-за высокой платы. По данным всеобщей переписи населения Российской империи 1897 г. в средних учебных заведениях страны (в том числе технических и военных) молодежи из Мордовии обучалось 3644, в высших

- 196 человек. Из этого числа на долю крестьянского сословия приходилось в средних учебных заведениях 6,1 %, в высших - 3,6 % [5, С. 291]. В Мордовии «братских школ» не было. М. Е. Евсевьев писал, что система Ильминского «к мордве ... совсем не применялась, так как последняя считалась совершенно обрусевшей». Однако влияние этой системы сказалось и на обучении мордвы [5, С. 295].

Начало школьного образования на территории расселения удмуртов связано с распространением христианства. В удмуртских уездах Вятской губернии более доступными были церковно-приходские школы. Они ставили своей целью заучивание молитв, внушение детям религиозных чувств и обучение элементарным навыкам чтения и письма. Преподавание в ряде школ велось на удмуртском языке. Для этого на северном и южном его диалектах издавали переводы религиозных книг, буквари, задачники и книги для чтения. Учителей для удмуртских школ готовила открытая по инициативе

Н. И. Ильминского Казанская учительская инородческая семинария [10, С. 490].

К 1911 г. в Оренбургской и Уфимской губерниях на 2 844 начальные школы было три учительских семинарии (Оренбургская, Челябинская и Благовещенская), одна учительская школа и шесть педагогических курсов. В них в общей сложности обучалось 445 человек, в том числе 15 башкир и татар. К 1913 г. в этих двух губерниях функционировали 34 общеобразовательных учебных заведения, в которых обучалось 11117 человек. Потребность начальных школ в учителях удовлетворялась не более, чем на 15 % [8, С. 16].

Развитие образования в Марийском крае значительно отставало от потребностей экономики, культуры. Школ грамоты с 2-3-летним сроком обучения также было мало. Обучение детей осуществлялось в основном лишь в начальных училищах. Большинство крестьянских детей было лишено возможности получить даже начальное образование. Серьезным препятствием в этом являлось отсутствие материальных возможностей для большинства бедняков. Более или менее полное начальное образование получали лишь дети зажиточных слоев населения [4, С. 259].

Значительную часть учебных заведений в Марийском крае составляли церковноприходские, миссионерские и школы «Братства святителя Гурия». Они были преимущественно одноклассными (с двухлетним сроком обучения). Школы «Братства святителя Гурия» занимались переводом и распространением церковных книг, учебников, организацией школ [4, С. 259].

Грамотность населения Казанской губернии по-прежнему оставалась низкой. Она занимала 44 место среди 50 губерний дореволюционной Европейской России. Необходимым элементом происходивших в начале ХХ века положительных изменений в системе образования было появление и распространение учебных заведений не мусульманского, не религиозного типа, а совершенно новых, светских образовательных учреждений. Это - русско-татарские школы, реальные училища, представлявшие собой некую альтернативу мектебе и медресе при мечетях. Как сказано выше, первая русско-татарская школа появилась в Казани в 1872 году при активном участии Каюма Насыри. На рубеже XIX и XX веков такие школы появились в ряде других городов. Так, в 1907 г. русско-татарская школа открылась в Саратове. Ее основателем, бессменным директором и фанатически единственным учителем в ней был Бурганутдин Сулейманович Юскаев, приехавший в Саратов после окончания Казанской учительской школы [15, С. 193].

На Втором (январь 1906 г.) и Третьем (август 1906 г.) мусульманских съездах вопрос об обновлении национального образования занимал весьма значительное место. Была разработана и одобрена программа реформы национальной школы. В соответствии с ней следовало создать единую систему, состоящую из четырех ступеней: начальная школа (срок обучения 4 года), вторая и третья ступени (по три года, дающие среднее образование) и высшая ступень «галлия», дающая высшее образование (3 года). Однако реализация данной программы натолкнулась на большие трудности административно-правового, материального, организационного характера. Абсолютное большинство мусульманских учебных заведений продолжало состоять из одной, низшей ступени. Даже знаменитые казанские медресе, Апанаевское и Марджани, осуществляли обучение только в объеме среднего образования [15, С. 191]. Казань являлась крупным университетским центром, но доступ в университет детям трудящихся, особенно нерусских национальностей, фактически был закрыт. За 115 лет существования университета до революции его окончило два-три десятка татар, представителей господствующих классов, и еще меньше лиц из среды других нерусских народностей края. Бурный рост промышленности, приобщение все более широких

слоев татарского общества к новым, индустриальным формам производства и труда вызвали к жизни учебные заведения профессионально-технического образования. В 1911-1913 годах в Казани, Оренбурге, Самаре, Перми, Чите открылись профессиональные школы для татар, как правило, функционировавшие при мусульманских благотворительных обществах [15, С. 194].

Рассматривая содержание научно-образовательного наследия ислама Койчуев А. А.-Дж. писал: «.в мусульманском мире приобщение к светским знаниям (пусть часто даже и поверхностное) стало делом общественного престижа и эстетической оценки, этот мир, несомненно, ставил подобные знания очень высоко. Цивилизация мусульманского востока была отмечена гораздо большим распространением светских знаний и научных открытий, чем западноевропейская культура той поры. Успехи этой цивилизации станут еще очевиднее, если вспомнить, что именно она помогла западноевропейским книжникам последующих столетий постепенно эмансипироваться от господства теологии и выдвинуть из своей среды великих гениев эпохи Возрождения и нового времени» [7, С. 132].

Таким образом, в начале ХХ в. в Поволжье повсеместно развивалась сеть школ и училищ Министерства народного просвещения, где получали начальное образование дети крестьян любой национальности. Кроме того, открывались новые гимназии, реальные училища и кадетские корпуса, где могли обучаться дети зажиточных родителей, независимо от национальности. Основная специализация светских школ

- освоение русского языка. Царская администрация, руководствовавшаяся в своей культурно-просветительской деятельности интересами русификаторской политики, поощряло христианское миссионерство. В Поволжье внедрялась педагогическая система миссионера Н.И. Ильминского.

Важным фактором при разработке системы школьного образования в национальных районах Поволжья являлся уровень социально-экономического и культурного развития нерусских народов региона. С одной стороны, существование патриархального уклада жизни, низкая грамотность народностей, бедность сельского населения, конфессиональное многообразие усложняли процесс просвещения народов Поволжья. С другой стороны, близость к жизни русского населения, к крупным промышленным городам создавали предпосылки для роста грамотности местных жителей.

В Поволжье наблюдались и свои особенности, которые по-разному сказывались на развитии школьного образования: оседлый или кочевой образ жизни, наличие или отсутствие письменной традиции и т. д. Так, казанские татары опережали другие народы края по степени вовлеченности в капиталистические отношения и социальной дифференциации. Одной из особенностей татарского образования начала ХХ в. стало широкое развитие женского образования. По обеспеченности школами и учителями татары в начале ХХ в. занимали одно из первых мест в стране. В случае с просвещением мордвы и марийцев приходилось учитывать их дисперсное расселение по многим губерниям Восточной России и диалектные особенности составляющих их субэтносов [12, С. 68]. Астраханское губернское управление калмыцким народом и улусные управления пришли к выводу, что кочевой характер жизни степняков делает необходимым создание интернатов при калмыцких школах.

Образовательная политика царского правительства была противоречивой: все просвещенческие действия были частью русификаторской политики царизма. Однако её нельзя рассматривать только как «реакционную» и «колониально-русификаторскую». Материалы исследования свидетельствуют о том, что власти способствовали распространению грамотности среди населения Поволжского края, в том числе и женщин.

А освоение русского языка способствовало повышению культурного уровня народов, росту грамотных людей и активности коренного населения. Обращает на себя внимание также преподавание родного языка, которым владел на бытовом уровне каждый школьник. В данном случае речь шла о привитии некоторых навыков грамотной речи. Русская интеллигенция выступала за развитие народного образования, просвещение народов Поволжья. Она хорошо понимала нужды коренных народов, их стремление к знаниям и всеми доступными им средствами и мерами поддерживала это стремление.

Список литературы