Спросить
Войти
ИСТОРИЯ
Северное Причерноморье
И.Ю. Шауб
ИЗ ИСТОРИИ ИССЛЕДОВАНИЯ РЕЛИГИОЗНОЙ ЖИЗНИ ОЛЬВИИ ДОГЕТСКОЙ ЭПОХИ
Автор рассматривает историю исследования культов и религиозных представлений ольвиополитов до середины I в. до н.э. Эти исследования, преимущенно посвященные культам Ахилла, Аполлона и Диониса, можно разделить на две группы. В одних работах доказывается отсутствие разницы между религиозной жизнью обитателей Ольвии и греков Средиземноморья. Другие исследователи прослеживают в ольвийской духовной жизни влияние варварского окружения. К этим исследователям относится и автор.
Уже первый исследователь истории Ольвии В.В. Латышев1 затрагивал проблематику ольвийских культов. Однако первая специальная работа на эту тему была написана английской исследовательницей Дж. Хирст (Херст)2. Поскольку статья Хирст создана на основе очень небольшого имевшегося к тому времени археологического материала, она в значительной степени устарела. То же можно сказать и об очерке ольвийских культов Э. Миннза3, поскольку, рассматривая данную тему, английский ученый опирался главным образом на исследования своей соотечественницы.
Из дореволюционных отечественных исследователей интерес к проблематике ольвийских культов проявил только И.И. Толстой4. Целый ряд аспектов религиозной жизни ольвиополитов осветил на основании изучения нумизматических материалов П.О. Карышковский5. Культам отдельных божеств, прежде
всего Аполлона и Зевса, посвятила свои статьи Е.И. Леви6; Н.А. Лейпунская& проанализировала культы Аполлона и Ахилла. Различные стороны религиозной жизни сельского населения ольвийской округи кратко рассмотрели в своем коллективном труде С.Д. Крыжицкий. С.Б. Буйских, А.В. Бураков и В.М. Отрешко8.
Несмотря на то, что Ю. Г. Виноградов никогда специально не занимался ре-
лигиозными вопросами, он часто затрагивал их как в своих истори-
ко-политических9, так и в эпиграфических штудиях10 (особенно в сотрудниче-
стве с А.С. Русяевой11). Вопросы религии в своих статьях, посвященных оль-вийским граффити12, затрагивали и В.П. Яйленко13, и А.В. Лебедев14.
В.П. Яйленко посвятил специальную главу культам Березани по данным граф-
фити в своей книге, посвященной греческой колонизации15.
Колоссальная работа по изысканию, сбору и систематизации материала, относящегося к религиозной жизни ольвиополитов, проведена А.С. Русяевой16.
Однако, преклоняясь перед титаническим трудом, проделанным киевским археологом, невозможно умолчать о том, что большинство работ А.С. Русяевой
(за исключением тех, которые написаны в соавторстве с Ю.Г. Виноградовым) перегружены банальностями и отличаются весьма низким уровнем теоретиче-
ского осмысления богатейших ольвийских находок17. Вследствие этого, к сожалению, как предложенные А.С. Русяевой интерпретации отдельных памятников, так и ее мнения относительно целого ряда явлений религиозной жизни
обитателей Северного Причерноморья античной эпохи приходится рассматри-
вать весьма критически .
Большое место отведено ольвийским государственным культам в монографии М.Е. Бондаренко «Государственные пантеоны древнегреческих полисов Северного Причерноморья»19. Как следует из ее заглавия, автор, собрав все известные ему опубликованные материалы, попытался реконструировать государственные пантеоны греческих колоний Северного Причерноморья. Однако, поскольку М.Е. Бондаренко сознательно не углубляется в предмет своего исследования20, оно имеет весьма формальный характер; отсюда и выводы ученого далеко не всегда звучат убедительно. В то же время, необходимо отметить,
что данный труд молодого исследователя21 является наиболее полным собранием археологических источников о государственных культах греческих полисов Северного Причерноморья, в частности - Ольвии.
Свое видение религиозной жизни ольвиополитов автор этих строк изложил
в соответствующей главе своей монографии22, а также нескольких статьях23.
Замечательная книга И.И. Толстого «Остров Белый и Таврика на Евксин-
ском Понте»24, где были обобщены результаты его многолетних исследований,
и не менее блестящая рецензия на нее М.И. Ростовцева25 положили начало исследованию культа Ахилла, интенсивное поклонение которому являлось наиболее яркой отличительной чертой религиозной жизни ольвиополитов. Ахиллу посвящено специальных работ более, чем какому-либо другому религиозному персонажу античного Причерноморья. Главным вопросом культа Ахилла здесь является наличие в его образе варварских черт, которые одни исследователи
вслед за И.И. Толстым игнорируют или отрицают26, а другие, следуя за
М.И. Ростовцевым, допускают или прослеживают27.
Уже первый исследователь культа Ахилла в Причерноморье Г. Кёлер вполне логично предположил, что этот культ имел здесь местную подоснову28. Рецензируя замечательную книгу И.И. Толстого «Остров Белый и Таврика на Евк-синском Понте», в которой, однако, вопрос о негреческих элементах в почитании Ахилла даже не был затронут, М.И. Ростовцев высказал гипотезу о существовании догреческого культа Белого острова, «так близко связанного с
Фракией, с культом верховного фракийского божества, одновременно божества небесного и хтонического, победителя зла, которого в эллинистическое и римское время чтили во Фракии и как героя, и как бога, изображая его чаще всего как героя-всадника»29. Предположение великого русского историка поддержал В.Д. Блаватский , однако без существенной дополнительной аргументации. Размышляя в том же ключе, Н. В. Пятышева предположила, что на Левке «было
обиталище, может быть, мифическое, какого-то гигантского змея, которого бо-
готворили местные племена, задолго до прихода сюда греков» .
По мнению М.Ф. Болтенко32, причерноморский Ахилл был связан со скифскими религиозными представлениями.
В своих многочисленных работах за «эллинскую чистоту» причерноморского
Ахилла активно борется А.С. Русяева. Не желают видеть в образе причерноморского бога негреческих черт также Х. Хоммель34, А.А. Курбатов35,
Н. Эрхардт36, П.Д. Диатроптов37.
Не соглашаясь с абсолютизацией некоторых выводов М. Ф. Болтенко, авторы наиболее обстоятельной работы об Ахилле на Левке С. Б. Охотников и А.С. Островерхов «не могут принять и безусловную категоричность» Русяевой.
Напоминая о том, что «работами ряда отечественных и зарубежных исследователей... показано определенное сходство на уровне индоевропейского единства ряда скифских и греческих богов и культурных героев», Охотников и Островер-хов указывают, что «чисто эллинские по своему происхождению и характеру культы и святилища могли ассоциироваться у варварского населения с соответ-
ствующими местными божествами и сакральными местами»38.
Попыткой подвести итог многолетнему изучению ольвийского культа Ахилла явился сборник статей под редакцией Й. Хупе39. Автор обстоятельной рецензии на издание Хупе А.В. Белоусов, признавая несомненные достоинства
данной книги, справедливо отмечает ее явную неполноту как в источниковед-
ческом, так и в интерпретационном плане .
Несмотря на большое количество работ, посвященных Ахиллу, целый ряд аспектов его культа и особенно связанных с ним мифов остается во многом неясным. Так, еще никто, кажется, не обращал внимания на удивительное сходство сюжета посмертного перенесения Ахилла его матерью Фетидой на остров Левку (поднятый богиней из моря) (Arrian. PPE. 32) с мифом о сокрытии ею же своего сына на острове Скиросе (Apollod. III. 8). Исчезновение персонажа ми-фопоэтически означает его временную смерть41. Таким образом, уже в данном случае у Ахилла явно просматриваются черты, свойственные умирающему и воскресающему божеству.
Супругой Ахилла на Левке античные авторы чаще всего называют Елену или Ифигению; но в этом качестве упоминаются также Медея, Геката и Поликсена. Образы этих персонажей сохранили естественные черты, связывающие их с богинями, которые являются ипостасями Великой богини Эгеиды, — в первую очередь, Артемидой и Кибелой. Поэтому вполне естественно ожидать, что в образе и культе Ахилла должны были сохраниться черты, восходящие к доэллин-скому супругу Великой богини — умирающему и воскресающему вегетативному божеству, — и они действительно прослеживаются. Этими чертами являются: связь с растительностью (граффити с изображением растений, сообщения
античных авторов о священных деревьях, росших вокруг храма Ахилла на Левке, посвящение Ахиллу шишки) и плодородием (оттиск перстня с изображени-
ем змеи в наиске, многочисленные изображения змей и фаллических фигур на граффити; судя по надписям, яркие черты божества плодородия наличествовали и у Ахилла Понтарха), но главное — связь со сферой смерти.
Все вышеизложенное, на наш взгляд, позволяет утверждать (вопреки господствующим мнениям), что Ахилл в своих истоках был богом, скорее всего, — умирающим и воскресающим божеством, спутником Великой богини эгей-ско-малоазийского круга. Что касается удивительного своеобразия причерноморской мифологии и культа Ахилла, то оно явно было обусловлено не только воскрешением архаических пластов образа этого бога, но и несомненным влиянием на этот образ местной варварской среды.
Наряду с Ахиллом из тех божеств, которым поклонялись ольвиополиты, наи-
больший интерес исследователей привлекают к себе Аполлон и Дионис. Аполлон — верховный бог ранней Ольвии, начало изучению культа которого положил
И.И. Толстой, - первоначально почитался здесь как Врач (Иэтрос). Происхождение этого культа, характерного только для понтийских колоний и отсутствующего в Средиземноморье, Ю.Г. Виноградов объясняет гипотезой, согласно которой этот культ был предписан специально для милетских колонистов Дидим-ским оракулом42. С этой гипотезой солидаризируются Н. Эрхардт43, Ф.В. Шелов-Коведяев44 и А.С. Русяева45. На вопрос о том, почему в Ольвии и других понтийских колониях возник данный культ, попытался ответить И.Ю. Шауб, предположив, что эпиклеза Врач появилась здесь у Аполлона под воздействием культа местного божества с соответствующими (шаманскими) функциями46.
Находки орфических граффити пробудили интерес к ольвийскому культу Диониса47. Этот культ наряду с орфической спецификой, по мнению И.Ю. Шауба, имел здесь весьма архаические черты48.
Орфизм, по мнению А.С. Русяевой, проник в Ольвию в V в. до н.э. из Афин49. Однако Е. Пенкова обоснованно предполагает, что орфизм пришел в Ольвию из Милета в VI в. до н.э.50, причем явно на хорошо подготовленную почву. Об этом наглядно свидетельствует существование уже в первой половине V в. до н.э. официального культа Вакха, адептом которого стал скифский царь Скил (НА. IV, 79)51.
Таким образом, исследование культов и религиозных представлений оль-виополитов догетской эпохи можно четко разделить на две группы в соответствии с подходом исследователей к своему материалу. В одних работах присутствует стремление доказать отсутствие существенной разницы между религиозной жизнью обитателей Ольвии и эллинов Средиземноморья. В других — ольвийская религиозная специфика прослеживается во влиянии варварского окружения на духовную жизнь греков-колонистов.
Завершая наш историографический обзор, приходится констатировать, что, несмотря на немалое количество исследований, посвященное религиозной жизни ольвиополитов, состояние ее изученности остается довольно фрагментарным. В.И. Денисова совершенно обоснованно утверждает, что существует «необходимость расширения базы источников по Ольвии и насыщения ее но-
выми документальными материалами, без чего дальнейшая разработка различных аспектов истории этого античного центра может свестись к своего рода метафизической игре»52.
ПРИМЕЧАНИЯ
TO THE HISTORY OF THE STUDIES OF OLBIAN RELIGIOUS LIFE IN THE PREGETIC EPOCH
I.Yu. Shaub
The author reviews the history of studies concerning the cults and religious views of the citizens of Olbia to the middle of the 1st century BC. These studies, primarily dedicated to the cults of Achilles, Apollo and Dionysos, can be divided in two groups. The first group of studies argues for the lack of difference between the religious life of Olbiopolites and the Mediterranean Greeks. The studies of the second group trace the influence of barbaric milieu in the spiritual life of Olbia. The author belongs to the latter point of view.
