Спросить
Войти
Николай Цыремпилов
Конституционная теократия Лубсан-Самдан Цыденова: попытка создания буддийского государства в Забайкалье (1918-1922)
Nikolay Tsyrempilov
The Constitutional Theocracy of Lubsan-Samdan Tsydenov: an Attempt to Establish a Buddhist State in Transbaikalia (1918-1922)
Nikolay Tsyrempilov — Department of History of Buryatia of Buryat State University (Ulan-Ude, Russia). tsyrempilov@gmail.com
The paper examines causes and circumstances of the establishment of a Buddhist theocratic state by Lubsan-Samdan Tsydenov, an outstanding figure of Buryat Buddhism. Drawing upon some hitherto unedited Tibetan, Mongolian and Russian sources, the paper undertakes a detailed reconstruction of the events in Siberian Transbaikalia in the period of the Russian Civil War. An analysis of the personal notes by Tsydenov and the text of the Constitution of Kudun Buddhist state shows that "Kudun theocracy" was a syncretic fusion of the traditional Buddhist understanding of the Buddhist "Dharmic state" and modernist conceptions of republicanism and constitutional democracy. The Kudun theocracy should also be interpreted as a response of the Buddhist circles to the attempts of the Buryat secular nationalists to build the Buryat statehood based upon the idea of national self-determination. The Kudun project shows that Buddhism could serve as a foundation for state-building at the age of the early 20th century Russian political crisis.
Работа выполнена при финансовой поддержке Министерства образования и науки РФ в рамках базовой части госзадания в сфере научной деятельности (Проект № 3797: «Археографические и 1Т методы в исследованиях частных архивов Байкальского региона: создание цифрового фонда исторических источников»)
Цыремпилов Н. Конституционная теократия Лубсан-Самдан Цыденова: попытка создания буддийского государства в Забайкалье (1918-1922) // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. 2015. № 4 (33). C. 318-346. Tsyrempilov, Nikolay (2015) "The Constitutional Theocracy of Lubsan-Samdan Tsydenov: an Attempt to Establish a Buddhist State in Transbaikalia (1918-1922)", Gosudarstvo, religiia, tserkov& v Rossii i za rubezhom 33(4): 318-346.
Введение
ВО ВТОРОЙ половине XVII века, когда первые буддийские ламы из Тибета и Монголии уже начали свою проповедь среди бурятских племен, Забайкалье по условиям Нерчин-ского договора вошло в состав Российского государства. Во многом относительно мирное принятие забайкальскими бурятами российского подданства объяснялось обещаниями представителя царской короны Федора Головина религиозной свободы бурятам-буддистам1. Обещание это было сдержано, но в целом историю бурятской буддийской общины в Российском государстве нельзя назвать простой. Безуспешные попытки имперских администраторов вытеснить буддизм с территории России, предпринимавшиеся в XVIII веке и едва не приведшие к массовому исходу бурят в Монголию2, сменились екатерининской политикой религиозной терпимости и утилитаризма, а в эпоху Александра I и Николая I власти, смирившись с присутствием буддизма в пределах своих границ, приняли ряд последовательных мер с целью поставить под контроль численность и ареал распространения буддийского духовенства3. Еще в правление Екатерины II дела бурятских буддистов были вверены созданной для этих целей администрации во главе с Бандидо Хамбо-ламой4. Буддийские первосвященники осуществляли руководство штатным буддийским духовенством и сетью монастырей. Во второй половине XIX века взаимоотношения буддийских лам с чиновниками стабилизировались, но были годы, когда они омрачались кратковременными конфликтами5.
Система бурятского самоуправления в Российской империи вплоть до начала XX в. осуществлялась по родоплеменному принципу. Все буряты были отнесены к тем или иным степным думам, основным органам родового самоуправления, подчинявшимся гу1. Подгорбунский И. Буддизм, его история и основные положения его учения. Иркутск, 1901. С. 167.
бернским правительствам6. Горизонтальные связи между думами были слабы, что не способствовало выработке единого этнического сознания бурят. Между тем, сеть буддийских монастырей во главе с канцелярией Бандидо Хамбо-ламы была единственной системой, заключавшей в некое единство большую часть бурятской этносфе-ры. Вероятно, с этим связано то, что ни один представитель бурятской родовой элиты не мог соперничать по своему влиянию и авторитету с Хамбо-ламами, которые представляли всех буддистов региона, в то время как родовые головы представляли только членов своей родовой общности. Буддизм со своей централизованной системой управления и четко выраженным центром представлял серьезную альтернативу родовому самоуправлению, и общебурятские интересы эффективнее реализовывались внутри этой системы.
В начале XX в. оформляется и выступает на сцену третья сила в лице светской бурятской интеллигенции, представители которой получали образование в европейских университетах и становились носителями модернистских идей национализма, автономии и национального самоопределения. Они мыслили уже не родовыми, а общеэтническими категориями, и большая их часть смотрела на буддизм как на «убежище национального духа, национальной индивидуальности и солидарности»7 и силу, способную консолидировать разрозненные бурятские племена.
Революция и гражданская война дали шанс бурятским националистам реализовать свои идеи на практике. В своих попытках бурятские автономисты пытались заручиться поддержкой со стороны буддийского духовенства. Однако бурятские буддийские деятели относились к панэтническим или националистским устремлениям своих сородичей с осторожностью и недоверием. Бандидо Хамбо-лама Гуро-Дарма Цыремпилов и Агван Доржиев оказали прямую поддержку силам реставрации. На переговорах с Колчаком они обещали Верховному правителю вести «пропаганду против революции и социализма»8. Часть буддийского духовенства прямо противопоставила себя революционному движению и деятелям национального движения, при этом парадоксальным образом заимствуя весьма прогрессивные идеи из их арсенала.
XX века. Иркутск: Издательство Иркутского университета, 1986. С. 40-41.
Indiana University.
Особое место в этой истории занимает проект Кудунской теократической республики, инициатором которого стал один из ярчайших представителей бурятского буддийского духовенства Луб-сан-Самдан Цыденов. Государственный проект Цыденова особо интересен тем, что сочетает в себе идеи дхармического государства, во главе которого стоит просветленное тантрийское божество, и модернистские принципы государственного устройства республиканского типа.
В этой статье я попытаюсь дать объяснение причинам, по которым обычный бурятский лама пришел к идее буддийской теократической республики, восстановить ход его мыслей и упорядочить последовательность событий, приведших к возникновению этого государственного проекта. Мои интерпретации будут основаны на круге малоизвестных до сих пор источников, среди которых особое место занимает машинописная рукопись сотрудника Антирелигиозного музея г. Верхнеудинск (Улан-Удэ) Ц. М. Очиржапова «Теократическое балагадское движение и бандитизм по Хоринско-му аймаку в 1917-1927 гг.»9 В этом объемном очерке, напечатанном на печатной машинке (92 страницы), автор скрупулезно описывает ход событий, имевших место в Хоринском аймаке Забайкалья в обозначенный им временной период. Несмотря на его ожесточенную предвзятость в оценке деятельности Лубсан-Самдана Цыденова и его сподвижников, изложенная автором хронология событий и масса важных деталей представляются мне достоверными. По счастливому обстоятельству в руки ко мне попала рукопись проекта конституции государства Лубсан-Самдана Цыденова на монгольском письме10, которая проливает свет на то, какое политическое устройство задумывали его основатели. Я также использовал в данной работе записи Цыденова, которые он делал во время нескольких своих тюремных заключений в Верхнеудинске в 1921 году. Эти записи, выполненные на тибетском, монгольском и русском языках, включают различного рода выписки о государственных устройствах в различных частях мира, цитаты из буддийских сутр, жалобы и петиции в судебные органы11. Мною также использованы материалы, касающиеся более ранних лет жизни Цыденова, — ти9. Рукопись хранится в личном архиве автора. Далее: Очиржапов.
бетский текст его поэмы, описывающей торжества в честь интронизации Николая II, состоявшиеся в 1896 году, в которых Цыденов принял участие в качестве настоятеля Кудунского дацана и члена бурятской делегации12. Я выражаю особую благодарность своим коллегам Гончог Нямочиру, сотруднику Музея Богдо-гэгэна в Улан-Баторе, Цырен-Ханде Владимировне Очировой, директору Музея истории Бурятии им. М. Н. Хангалова (2005-2007 гг.), и До-ржо Дугарову за помощь в поиске важных источников.
На пороге Гражданской войны
Автономисты и антиаймачники. Февральская революция 1917 года запустила в Забайкалье процесс самоорганизации бурят и движение за автономизацию. Созванный в апреле революционного года Первый общебурятский съезд учредил Бурятский национальный комитет (Бурнацком), который определил задачу реорганизации булучных и волостных управлений13 и замены их на новые территориальные администрации по образу и подобию военно-административных единиц, введенных маньчжурами в Монголии еще в XVII веке, — сомонов (стрел), хошунов (знамен) и аймаков (дивизий). Основной движущей силой движения за автономизацию бурят стали так называемые бурятские буржуазные националисты, наиболее известными представителями которых были социал-демократ Элбэг-Доржи Ринчино (1888-1938), общественный деятель Михаил Богданов (1878-1919), известные ученые Базар Барадин (1878-1937), Цыбен Жамцарано (1881-1942), Даши Сампилон (1891-1938), буддийский лама и дипломат Аг-ван Доржиев (1856-1938) и другие14. Эту группу нельзя было назвать единой, но в целом ее члены сходились в необходимости
обеспечения административной и культурной автономии в составе новой России. Обособленную от них группу составляли так называемые стародумцы (позднее антиаймачники), или сторонники реставрации Устава Михаила Сперанского от 1822 года15. Стародумцы, в ряды которых входили бывшие чиновники Степных дум16 и часть буддийского духовенства, считали отмененную на стыке веков систему бурятского самоуправления отвечающей главным потребностям и чаяниям бурят. Лидером группы ста-родумцев был бывший тайша Хоринской Степной думы Эрдэни Вамбоцыренов17. К этой же группе примыкала часть бурятского буддийского духовенства, которая также решительно выступала против каких-либо изменений в многолетней системе бурятского светского и духовного самоуправления.
Создание органов бурятской автономии. Вопрос о реставрации Степных дум был поднят стародумцами во время работы Первого общебурятского съезда, который состоялся в Чите в первые месяцы после Февральской революции 1917 года. Тогда Э.-Д. Ринчино удалось уговорить стародумцев не включать этот вопрос в резолюцию Съезда. Вместо этого Съезд постановил рекомендовать создать бурятскую автономию с делением ее на аймачные, хошунные и сомонные территориальные единицы иерархического подчинения. Высшим управляющим органом автономии стал Бурятский национальный комитет. В Хо-ринском аймаке Бурнацкомом было организовано 11 хошунов по числу родов, входящих в состав хоринских бурят-монголов18. Во время обсуждения резолюции Съезда небольшая группа де-путатов-стародумцев во главе с настоятелем Кудунского (Кижин-гинского) дацана Гэнином Цыремпиловым и бывшим хоринским зайсаном19 Бурнобадарой Далаевым выразила публичное недовольство использованием военной терминологии в наименова15. Устав «Об управлении инородцев», разработанный в 1822 году сибирским генерал-губернатором М. М. Сперанским, определял систему управления неславянскими народами Сибири, в том числе бурятами, на основе начал самоуправления.
нии территориальных единиц бурятской автономии. Она показалась им пугающей и предвещающей грядущую военизацию бурят-монголов20. Очевидно, претензии к наименованиям территориальных единиц были лишь внешним проявлением недовольства стародумцев ситуацией поворота Бурнацкома в сторону автономизации. Тогда на недовольство кижингинцев участники Съезда большого внимания не обратили. Многие видные представители стародумцев получили должности в аймачных, хошунных и сомонных управлениях, а лидер стародумцев-консерваторов Эр-дэни Вамбоцыренов вошел в состав Хоринского аймачного комитета общественной безопасности. Компромисс между различными группами бурятских активистов, казалось, был найден.
Однако вскоре соперничество между автономистами и старо-думцами вылилось в тяжелое противостояние. 17 июня 1917 года Временное правительство приняло постановление о введении земских учреждений в Сибири. Это означало крах надежд стародумцев, которые полагали, что теперь бурят-монголы снова остаются беззащитными перед властью русского большинства. Виновными в этом провале были объявлены автономисты, в частности Э.-Д. Ринчино, который во время работы Первого съезда убедил депутатов не поднимать ходатайства о восстановлении Степных дум. Напряжение еще более усилилось, когда в результате выборов, организованных в Забайкалье 18 января 1918 года, в состав земских гласных были включены почти исключительно представители автономистов. Стародумцы на выборах не сумели вовремя консолидироваться и выдвинуть своих кандидатов, тем более что голосование проводилось по сформированным заранее спискам. В среде консервативно настроенных бурят заговорили о засилье представителей бурятской национальной интеллигенции в органах власти21.
Движение против призыва и консолидация антиаймачников. Приход к власти Семенова знаменовал новую волну противостояния антиаймачников со сторонниками автономии. Бурнацком, преобразованный в Бурятскую народную думу, во главе с Даши Сампилоном, в октябре 1918 года обращается к атаману Семенову с ходатайством об организации автономии для бурят22. Однако для Семенова приоритетной задачей являлся призыв бурятской молодежи в ряды собственных вооруженных сил — Цаган
Цагда, или Белой Гвардии23. Для представителей Бурнардумы вопрос об автономии фактически встал в зависимость от успеха кампании по военному призыву. Семеновцы пытаются уверить бурят в том, что призыв в Цаган Цагда не является военным призывом, поскольку буряты призываются а) на 6 месяцев, что существенно меньше срока для остального населения; б) призывники из числа бурят будут нести службу в пределах бурятских аймаков и исключительно для охраны внутреннего порядка. Однако эти аргументы на большинство бурят не подействовали, и требование о призыве ими было категорически отвергнуто24. Однако атаман Семенов не думал отступать от идеи их привлечения к службе в рядах Цаган Цагда. Но и в среде бурят настроения против призыва еще более усилились, когда в январе 1919 года по бурятским аймакам прошел слух о том, что известный буддийский лама-отшельник из Кижинги Лубсан-Самдан Цыденов собирается создать теократическое правительство с целью защиты бурят-буддистов от насилий Гражданской войны.
Сумасшедший святой
Многообещающее начало. Лубсан-Самдан Цыденов родился в 1850 году в улусе Кижинга Хоринского ведомства. Еще в детстве Цыденов был отдан в Кижингинский (Кудунский) монастырь, где через некоторое время начал обучение на цаннидском (философском) факультете, продолжив его в резиденции Бандидо Хамбо-лам — Тамчинском дацане. С раннего детства у него проявилась склонность к учебе, благодаря чему он получил монастырскую ученую степень габжи25. Источник26 сообщает об особой приверженности Цыденова к медитативной практике. Цыденов характеризовался современниками как человек замкнутый, склонный к уединению, ограниченным контактам с окружающими и воздержанию в обыденной жизни. Однако необычайная личная ха23. Бартанова А. Образование Бурятской Автономной Советской Социалистической Республики. С. 36-37.
ризма и исключительная ученость подняли авторитет Цыденова в среде верующих, что позволило ему принять участие в выборах на должность настоятеля Кудунского монастыря. В других источниках сообщается о том, что он якобы мечтал о своем назначении настоятелем Кудунского монастыря и даже имел претензии на престол Бандидо Хамбо-ламы, высшей административной должности буддийской церкви Восточной Сибири. Тем не менее, тогда в конкурентной борьбе Цыденов проиграл другому претенденту, пользовавшемуся, как утверждается, поддержкой действовавшего тогда Хамбо-ламы Чойнзона Иролтуева. В качестве некоторой моральной компенсации за это поражение Иролтуев включает Цыденова в состав бурятской делегации на коронацию Николая Второго в 1896 году. Если верить этим сведениям, включению Цыденова в состав делегации содействовали и авторитетные представители хоринской родовой аристократии27.
Скандал на коронации. В марте 1896 года делегация на почтовых лошадях отправилась в г. Красноярск, откуда по Сибирской железной дороге продолжила путь в Москву28. Светские и религиозные представители Забайкальских бурят приняли участие в церемонии коронации Николая Второго в Успенском соборе Московского Кремля и последовавших за ней пышных торжествах в Москве и Санкт-Петербурге. Во время торжественной церемонии коронации Цыденов отказался преклонить колени, что не только поставило всю бурятскую делегацию в неловкое положение, но и привело к расследованию данного инцидента Министерством внутренних дел. Сам Цыденов объяснил свой поступок тем, что ему как полному монаху дана привилегия не преклонять колени пред царем, что «неучастие его в данном поклонении не является преступным деянием, что поклонение буддийской делегации, в частности хамбо-ламы Иролтуева как гылуна29 и главаря буддийского духовенства Сибири, является отступлением от закона Винаи30 и служит позором»31. Тем не менее, как и все члены де27. Жигмидон Б. Контрреволюция под маской теократизма (Балагатчина) (рукопись) // Национальный музей Республики Бурятия. Временный фонд. Инв. № 422. С. 2.
легации, 20 августа 1896 года Самдан Цыденов был награжден серебряной медалью для ношения в петлице на Андреевской ленте32.
Восторженный монархист? Еще более уникальное и важное свидетельство о том, какое влияние оказала на Лубсан-Самдана Цыденова встреча с Европой, мы видим в пространной поэме на тибетском и монгольском языках, посвященной интронизации Николая Второго.
Можно предположить, что Самдан Цыденов действительно мог отказаться от следования церемониалу, сославшись на упомянутые в очерке вполне резонные аргументы. Это тем более вероятно, если мы примем во внимание известную нам принципиальность и неординарность кудунского отшельника. Тем не менее, на страницах своего произведения Цыденов трижды простирается перед монаршей особой, декларируя тем самым свое отношение к императору как к фигуре сакральной. Самдан Цыденов не был готов к церемониальному поклонению перед императором в конкретной ситуации, но внутренне царь как носитель власти вполне соответствовал объекту его поклонения. Так или иначе, но нам представляется вполне естественным предположить, что человек, написавший столь значительное и торжественное произведение, посвященное блеску, великолепию и священности монархической власти, пусть лишь частично относящейся к буддийской цивилизации, почитал священной монархию как таковую. Известие о расстреле царской семьи было распространено российскими газетами летом 1918 года, и можно догадаться, какое впечатление могло оно произвести на человека, считавшего императора божественной персоной. Могла ли в его глазах быть легитимной любая другая власть, будь то Временное правительство, Советы, органы власти бурятской автономии или атаман Семенов? Уничтоженную монархию могла заменить только другая монархия, обладающая прямыми атрибутами сакрально-сти, — власть просветленного божества.
Эта идея, по всей видимости, появилась в голове у Цыденова осенью 1918 года, когда конфликт между представителями Бурнардумы и антиаймачниками по вопросу о военном призыве достиг острой фазы. Противникам призыва и автономизации не хватало единого лидера и альтернативной идеи, которая могла бы быть противопоставлена движению автономизации Бу32. В личном фонде С. Цыденова хранится официальное наградное свидетельство
на его имя [ЦВРК ИМБТ, д. 636, л. 5].
рятии. Идея буддийской теократии была уже весьма популярна в среде верующих буддистов, ибо перед их примером стояли живые примеры Далай-ламы или Джебцун-Дамба-хутухты, стоявших на вершине теократий Тибета и Монголии. Лично или через своих приближенных Лубсан-Самдан Цыденов передает эту идею авторитетным кижингинским антиаймачникам, которые начинают действовать.
Как строилась Кудунская теократия
Приглашение на престол. В условиях административного хаоса, воцарившегося по всей России в годы Гражданской войны, кредитные товарищества и потребительские общества часто были единственными структурами, выполнявшими какие-то организационные функции. В Кижинге кредитное товарищество фактически стало той площадкой, на основе которой создавался проект конституционной теократии Лубсан-Самдана Цыденова. В январе 1919 года члены правления Кижингинского кредитного товарищества были созваны на внеочередное закрытое заседание. Речь на этом заседании шла не о финансовых делах, а о вопросе политической важности: выходе Кижинги из состава Хоринско-го аймака и создании на территории бывшего Бодонгутского со-мона государства на принципах теократии33. Инициаторами дела стали местные жители С. Генинцыбенов, Г. Гармаев, Д. Иролту-ев и С. Гончикдараев, которые получат в будущем теократическом правительстве видные посты. Активисты предложили членам товарищества организовать церемонию поднесения ламе Лубсан-Самдан Цыденову мандалы34 с просьбой взойти на престол религиозного главы государства и обеспечить местным бурятам-буддистам защиту от военного призыва и вообще от политики Бурятского национального комитета. По решению собрания в среде кижингинских бурят начинается агитация за поддержку коллективного письменного прошения и организуется сбор средств для пожертвований будущему правителю.
Структура государства. Цыденов дает инициативной группе инструкции по вопросам составления конституции учреждаемого
государства, в соответствии с которой должны быть сформированы его основные институты, и созыву учредительного собрания. В созданную конституционную комиссию входят 22 человека, среди которых в основном высокопоставленные ламы Кудунского дацана и чиновники из волостного/сомонного управления35. 4 мая 1919 года проект Конституции Теократического государства Ку-дунской долины, состоящий из 36 пунктов, был закончен. В проекте оговаривается структура светских административных органов государства, официально получившего имя «Эрхэтэ Балгасан Улус», что можно перевести как «Суверенное государство бала-гатов». Под термином «балагат» создатели государства понимали крупнейшую административно-территориальную единицу, в которую входили тосхоны, которые примерно соответствовали бывшим сомонам. Балагаты же соответствовали хошунам. Территориальных образований, соответствовавших аймакам, в новом государстве попросту не существовало36.
Согласно основному закону37, Кудунское государство находилось под верховным управлением Йогачари Номун Хана, Цог Тугульдур Дармаранза38 Лубсан-Самдан Цыденова. Он управляет государством по праву человека, реализовавшего в себе тан-трийское божество Ямантака и выполняющего волю последнего. Следующим во властной иерархии Кудунской теократии было представительное собрание — Великий суглан (уеке с1уи1уап)39. Депутаты в Суглан избираются прямым тайным голосованием из расчета один депутат от ста избирателей. Избирательным правом наделялись жители старше 15 лет обоих полов. Депутаты Су-глана, в свою очередь, выбирают членов президиума. В юрисдикции Суглана находится государственный бюджет и назначение размеров жалованья.
В непосредственном подчинении у Дармаранзы находятся президент, вице-президент и кабинет министров. Все выбранные должностные лица должны были утверждаться Дармаранзой.
Важные правительственные решения также должны были утверждаться Дармаранзой, однако решения по текущим делам в рамках оперативного управления президент принимал самостоятельно. Соответственно, правительственные распоряжения проходили согласование у президента.
В состав теократии входило 11 балагатов. Их управления (balayad-uniakiruy-a) находились под руководством глав администраций (balayad-un ejen) и их помощников. Должностные лица балагатского уровня также выбирались жителями балага-та на срок в два года. Тосхоны, из которых состояли балагаты, в свою очередь, управлялись даргами (daruy-a), которые избирались на один год. Балагатские собрания, на которых избирались главы балагатских администраций, должны были проходить при участии не менее двух третей избирателей. Назначать ли жалованье должностным лицам также решали сами избиратели.
Третьей ветвью власти являлся балагатский суд, который возглавлялся главой администрации балагата и двумя выборными судьями-шуленгами (siйlengge). Для охраны внутреннего порядка вводилась должность надзирателя (caydayaci) и его помощника, в подчинении которых находились балагатские стражи порядка (amuYulang-i Мжуаф.
Одновременно с утверждением конституции Лубсан-Сам-дан Цыденов, ныне именующийся теократическим главой и Ламой Дармаранзой, объявил о созыве Великого Суглана 14 мая 1919 года (первого года по летосчислению Балагатского государства) в местности Шалсана в долине реки Кудун40. В назначенную дату было избрано и собрано 102 депутата, которые утвердили рабочий вариант конституции, объявили о создании нового государства и приняли решение преподнести мандалу Лубсан-Самдану Цыденову с просьбой его возглавить. Кроме того, в качестве официального наследника царя-деспота41 Лубсан-Самдана Цыдено-ва был назначен его ближайший ученик Доржи Бадмаев. После
окончания первого заседания Великого Суглана его члены в полном составе направились в местность Халцагай Толгой для вручения Лубсан-Самдан Цыденову мандалы с просьбой о вступлении на трон. Избранные Сугланом должностные лица тут же принимают присягу и приступают к своим обязанностям42.
Столкновение с реальностью. В первых числах мая правительство вновь созданного государства собирается на свое первое заседание. В этот же день по приказу Григория Семенова в Хо-ринский аймак прибывает управляющий Верхнеудинским уездом полковник Корвин-Пиотровский. Одновременно с этим из Читы в Хоринский аймак командируется казачий офицер Рабданов с вооруженным отрядом. Оба доверенных подчиненных атамана Семенова имели приказ произвести расследование происходящего в аймаке и при необходимости подвергнуть аресту инициаторов сепаратистского движения43. В связи с тем что теократическое государство Лубсан-Самдана Цыденова было организовано на принципах ненасилия, а в составе его правительства отсутствовало военное ведомство, оно фактически оказывалось беззащитным перед любыми вооруженными силами. Единственным способом самозащиты, имевшимся в арсенале подданных Бала-гатского государства, были обращения и воззвания. Так, узнав о приближении семеновских отрядов, члены правительства теократического государства шлют одну за другой депеши в Читу в Бурятскую Народную Думу и лично атаману Григорию Семенову с требованием оставить в покое созданную теократию44. В то же время среди населения распространялось убеждение, что благодаря чудесной силе Дармаранзы все его противники, разумеется, будут посрамлены и обезврежены, их оружие превращено в безделушки, а резиденция Цыденова будет окружена чудесно возникшими укреплениями45. Между тем отряды полковника Кор-вина-Пиотровского и Рабданова соединяются и направляются прямиком в урочище Халцагай-Толгой, к тому времени переименованное в Соемпкус. Вместе с ними сюда же прибывают должностные лица аймачной администрации — член аймачной думы Дул Цыденов и управляющий уездом по Хоринскому аймаку Эр-
дэни Вамбоцыренов46. Последний при этом находился в весьма стесненном положении, поскольку был сторонником и последователем Цыденова, однако в данной ситуации представлял аймачную администрацию, признанную атаманом Семеновым.
После двукратного ультимативного требования добровольной сдачи властям Лубсан-Самдан Цыденов вынужден был подчиниться. Он сам и ряд членов его правительства были подвергнуты аресту. Часть министров и других высокопоставленных чиновников успела скрыться в отдаленных улусах и лесных заимках. В связи с этим арестам и допросам были подвергнуты их родные, во время которых семеновцы допускали насилие и телесные наказания. Офицер Рабданов осмелился даже наказать розгами ламу Кижингинского дацана Галсанова за его пособничество в деле побега настоятеля дацана Гынина Цыремпилова. Впоследствии из-за этого эпизода Корвин-Пиотровский вынужден был отстранить от служебных обязанностей некоторых подчиненных Рабданова47.
В келье Цыденова был устроен обыск с целью выявления документов или предметов, относящихся к делу. В ходе обыска, как сообщается в источниках, в келье среди прочего были обнаружены корона с изображением ваджры и человеческого черепа, дневники с реестром лиц, внесших пожертвования, буддийская религиозная литература, библиотека книг и журналов на европейских языках, а также пояс с электрическими лампочками, который Цыденов якобы приобрел в Петербурге и использовал для оказания воздействия на верующих48.
Спустя несколько дней Лубсан-Самдан Цыденов, его приближенный Доржи Бадмаев и ряд членов его правительства были препровождены в Верхнеудинскую тюрьму и допрошены. В частности, как сообщают нам наши источники, Цыденов на допросе заявил о следующем:
В связи с свержением царизма и образованием Временного Правительства во многих местах России создавался ряд новых государств, объявивших независимое их существование, [...] что создало между ними раскол и вражду, междоусобицу, анархию, мобилизацию, объ46. Очиржапов. Л. 12-13.
I, 516): лл. lr-2v и Очиржапов. Л. 21.
явление друг другу войны и т. д. Как передавали мне прибывающие поклонники буряты, жалуясь на действия бурятской интеллигенции, на стремление их к призыву бурятской молодежи на службу в цагды для охраны создаваемой по инициативе их национальной автономии и т. д. [...] В данном случае я вынужден провозгласить себя царем-деспотом теократического государства, преследующего цели борьбы против призыва и войны, за мир на основе специальных правил, предусмотренных в религиозных догматах, уповая на то, что буряты-буддисты, как избегающие автономного строя, влекущего за собою привлечение их к военной службе, будут стоять за мою идею, что данное государство будет охранено сверхъестественной силой бога-хранителя и что идеи не будут опровергнуты окружающим русским населением как пострадавшим в результате войны и междоусобиц. Но несмотря на это, я считаю свою инициативу заблуждением, объясняемым моей старостью, политической неосведомленностью и нахождением в изолированном от общества созерцании во времена упомянутых выше событий49.
Это заявление Цыденов подкрепил официальным призывом к своим подданным и членам организованного им правительства более не считать его своим царем и перейти в подчинение властей правительства атамана Семенова. Этот призыв остановил начавшееся уже движение населения других бурятских аймаков, таких как Батанай-Харганатский, Хуацайский, Чикойский, Селенгин-ский, Оронгойский, в подданство к Самдану Цыденову.
Этих объяснений и добровольного отречения от власти со стороны Цыденова семеновским властям было достаточно. Очевидно, они опасались ухудшения отношений с бурят?
