Спросить
Войти
Страницы истории
ПЕРВЫЕ ГУБЕРНСКИЕ БАНКИ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
ю. л. грузицкий,
профессор кафедры экономической истории Белорусского государственного экономического университета (Беларусь)
С началом перехода к рынку государств, возникших на постсоветском пространстве, заметно возрос интерес историков и экономистов к генезису дооктябрьских банковских учреждений, их роли и месту в экономической жизни общества, а также богатому финансовому инструментарию, накопленному несколькими поколениями банкиров. В России банковское дело, в отличие от ряда западноевропейских стран, фактически берет свое начало в середине XVIII в. с учреждения государственных банков. В последней четверти XVIII в. и до конца 50-х гг. XIX в. в империи активно действовали ведущие докапиталистические казенные кредитные учреждения: Государственный заемный банк, Санкт-Петербургская и Московская сохранные казны, а также приказы общественного призрения. Отдельное место в системе феодального кредита занимали приказы общественного призрения. Именно эти финансовые институты представляли первые губернские кредитные учреждения дореформенного периода, занимавшие свою нишу в государственной банковской сети более 80 лет.
Приказы общественного призрения были учреждены указом Екатерины II в ноябре 1775 г. для попечения и «надзидания» за школами, богадельнями, больницами, приютами. В целях привлечения средств для осуществления благотворительной деятельности им разрешались и банковские операции. Приказы получили право принимать вклады, а также «отдавать деньги в узаконенные проценты на верные заклады» при условии, чтобы заложенная недвижимость находилась в тех же губерниях, где функционировали эти банковские учреждения1.
При образовании приказы получали по 15 тыс. руб. от казны и находились в ведении Министерства внутренних дел. Как и в столичных банках, в
них начали принимать вклады, а также выдавать кредиты, условия которых с начала XIX в. были такими же, как и в Сохранной казне. Первоначально ссуды предоставлялись на год в размере 0,5 — 1 тыс. руб. на одного заемщика с возможностью отсрочки, а впоследствии их продолжительность выросла до 28 лет. Часть свободных средств приказов должна была направляться в Государственный заемный банк для «приращения процентами».
В работах, посвященных феодальным казенным банкам, традиционно акцентируется внимание на их крепостнической сущности2. Оценка докапиталистического кредита как дворянского является доминирующей. Действительно, дореформенные кредитные учреждения преимущественно осуществляли выдачу ссуд помещикам под залог заселенных имений с крепостными крестьянами («ревизскими душами»), что подтверждает статистика. Однако они проводили и другие операции, которым уделяется довольно мало места. Различные источники, а также документы приказов северо-западных губерний России, сохранившиеся в Национальном историческом архиве Белоруссии, свидетельствуют, что эти финансовые институты проводили кредитование и под «незаселенные земли» без «ревизских душ», а также под залог городской недвижимости, промышленных предприятий и др. Эти, а также некоторые другие типично банковские операции приказов не имели выраженного крепостнического характера, что свидетельствует о складывании своеобразной модели банковского дела, являвшейся переходным мостиком к капиталистическому кредиту.
Разрешение на выдачу ссуд под «верные заклады на основании Дворянского банка», предоставленное приказам екатерининским указом от 7 ноября 1775 г., предполагало кредитование и под городскую недвижимость. Приоритетный характер получили ссуды под залог жилых кирпичных («каменных») домов, представлявшие активную операцию, распространявшуюся и на представителей недворянского сословия. В протоколах Белорусского приказа за 1800 г. имеется удовлетворенное «прошение» витебского мещанина И. Боруховича о выдаче ссуды в размере 100 руб. на покупку кирпича для строительства под залог дома, оцененного в 9 тыс. руб. В Витебске такая операция значительно расширилась, когда в мае 1797 г. «обывателям города» было «всемилостли-вейше» выделено 100 тыс. руб., немалая по тем временам сумма, на строительство домов сроком на 8 лет. С 1798 г. до 1812 г. этот губернский приказ оформлял такие кредиты 3.
В мае 1806 г. было принято официальное правительственное решение распространить кредитование под залог «каменных домов, фабрик, лавок и прочих заведений» на представителей купеческого сословия4. И хотя это постановление имело весьма осторожный характер, так как разрешалась выдача ссуд, «от раздачи дворянству остающихся», налицо определенная уступка представителям нарождавшейся буржуазии со стороны самодержавного дворянского государства.
Недостаток кирпичных строений, являвшихся относительно надежным залогом, компенсировался деревянными постойками. В 1802 г., а затем в 1821 г. Киевскому приказу на некоторое время было разрешено выдавать ссуды под залог деревянных домов5. Такие кредиты оформляли в размере половины оценки строения на срок от 1 до 8 лет. В 1828 г. аналогичное разрешение было дано и Кавказскому приказу6. Однако ограничения на принятие в залог деревянных строений, обусловленные сложностью их оценки, проблемами страхования и др., не позволяли повсеместно принимать подобные залоги при выдаче ссуд.
В целом же кредитование под залог городских строений ограничивалась и по времени, и по
размерам, так как в основном разрешался залог «каменных» застрахованных домов на срок не более трех лет. При этом размер ссуды определялся не оценкой заложенного здания, а лишь половиной суммы от его страховки7. Сдерживавшим фактором кредитования под такие залоги было и отсутствие рынка городской недвижимости в дореформенной России. Свидетельством тому являлась установленная процедура оценки кирпичных городских строений в Санкт-Петербурге, которая исходила из стоимости только «несгораемых материалов»: «кирпича 1000 по 13 руб. ассигнациями, бутовой плиты кубичная сажень 28 руб., плиты цокольной погонная сажень по 1 руб., плиты карнизной спускной погонная сажень по 1 руб. 25 коп., цоколя дикого камня погонная сажень по 20 руб.» и т. д. Подобный, «по баллам», механизм оценки был принят и для местных приказов, что зафиксировал «Устав об общественном призрении» 8. Рыночные факторы, определяющие стоимость недвижимости, отсутствовали. В случае невозврата ссуды это нередко порождало проблемы при реализации залога с публичных торгов.
Такая система оценки строений предопределяла сокращение городской ипотеки. К концу 50-х гг. XIX в. в общей сумме капитального долга приказам под «каменные здания» приходилось менее 2 %9. Характерны незначительные размеры таких ссуд по сравнению с традиционным залогом поместий с крепостными крестьянами.
Вместе с тем возникавшие проблемы с размещением привлекаемых средств, а также потребности в ссудах представителей недворянских сословий заставляли приказы общественного призрения прибегать к другим предметам ипотеки. В необъятной Российской империи явно недоставало поместий с крепостными крестьянами, что ограничивало активные операции приказов и требовало расширения форм залога. К тому же не все землевладельцы являлись обладателями крепостных крестьян. Поэтому в балансах некоторых приказов появились кредиты под «незаселенные имения» — «ссуды по особым положениям». Так, для приказа Войска Донского разрешалось кредитование казачества, владевшего имениями, без «ревизских душ», для Грузинского и Кавказского приказов — под залог виноградников, прика7 Банки и другие кредитные установления в России и иностранных землях. СПб., 1840. С. 212.
зов Новороссийских губерний — садов и виноградников10. К моменту прекращения активных операций приказов общественного призрения удельный вес ссуд под «незаселенные имения» составлял 11,5 %11.
При отсутствии кредитных учреждений в большинстве губернских городов приказы общественного призрения заполняли эту нишу, предоставляя банковские услуги также и местным органам власти, но на коммерческой основе. Так, в 1802 г. Витебская городская дума получила кредит в губернском приказе на 4 450 руб. для решения хозяйственных проблем12. В 1828 г. министр внутренних дел дал согласие на финансирование строительства бани в Минске из средств местного приказа в размере 600 руб. серебром «заимообразно на 12 лет за указанные проценты» 13. В 1839 г. Могилевскому приказу было разрешено выдать ссуду на 6 лет губернскому правлению на устройство типографии в размере 5 668 руб. 14. Как видно, финансирование местных социальных программ не всегда было благотворительным и безвозвратным, и в ряде случаев имело рыночный характер.
В процессе постепенного формирования общеимперского рынка ценных бумаг в 1841 г. приказам общественного призрения было разрешено выдавать ссуды под залог «билетов кредитных установлений» 15. В реестре финансовых инструментов Минского приказа за 1851 г., под которые были предоставлены кредиты частным лицам, имеются билеты Санкт-Петербургской сохранной казны, Киевской конторы Коммерческого банка, «серии» государственного казначейства и др. 16. В конце 50-х гг. XIX в., с введением в казенных банках «непрерывно-доходных» вкладных билетов, правительство «для облегчения их обращения» разрешило приказам оформлять кредиты под залог и этих финансовых документов17. Однако вхождение казенных банков в полосу серьезного кризиса не позволило развернуть эту довольно перспективную операцию.
Отсутствие в большинстве своем на местах
кредитных учреждений требовало возложения на приказы самых разных финансовых операций. В этой связи «Устав об общественном призрении», регламентировавший деятельность приказов, разрешил им «принимать от частных лиц уступки за ходатайство по векселям и другим долговым претензиям» 18. В архивных материалах Витебского приказа имеется целый раздел — «дела по денежным искам, переданных на попечение приказа», убедительно свидетельствующий об активной деятельности таких кредитных учреждений в решении вопросов по различным финансовым обя-зательствам19. Подобные операции также способствовали превращению приказов в универсальные банковские институты.
Важной операцией приказов, имевшей бессословный характер, являлся прием вкладов.
Условия депозитных операций были весьма выгодными. Ведь деньги передавались государству, а проценты начислялись по полугодиям и на них тоже начислялись проценты. Известный советский историк банковского дела И. Ф. Гиндин отмечал, что при такой организации сберегательного дела вклад из 5 % годовых удваивался менее чем за 15 лет, а из 4 % — менее чем за 18 лет. Это предопределяло постоянный рост депозитной операции. Если в 1841 г. в приказы поступило во вклады около 7,7 млн руб., то через 10 лет, в 1851 г.,— 15,2 млн руб., т. е. вдвое больше20.
С целью снижения ликвидности привлекаемых средств в 1820 г. было определено, что проценты на вклады будут насчитываться только при условии их размещения в приказы на срок не менее трех лет. Депозиты, востребованные клиентами до этого срока, являлись беспроцентными21. Это положение позволяло приказам более свободно распоряжаться привлеченными ресурсами, размещая их в среднесрочные ссуды.
При взносе денег в приказы вкладчики получали на руки билеты, которые, как и билеты Государственного заемного банка, могли передаваться из рук в руки с надписями, подобно вексельному
индоссаменту. Такие денежные документы впоследствии могли приниматься в качестве залога при казенных поставках, подрядах, по винным откупам, а также за соль, отпускаемую в долг из казенных оптовых магазинов.
К середине XIX в. на губернские приказы общественного призрения была возложена еще одна важная функция — организация провинциальных сберегательных касс для самых широких социальных слоев в целях «народного благоустройства» «для людей небогатых, которых содержание зависит исключительно от их собственного труда». Их учреждение предполагалось по образцу сберкассы при Санкт-Петербургской Сохранной казне, открывшейся в 1842 г. В губернские приказы поступила брошюра о порядке работы этого столичного сберегательного учреждения. Размеры принимаемых в сберкассу вкладов составляли от 50 коп. до 10 руб. серебром22. Такие скромные суммы свидетельствуют о привлечении в кредитные учреждения различных слоев населения империи.
В октябре 1846 г. распоряжением Государственного Совета было разрешено открывать сберегательные кассы при приказах, где имелись для этого необходимость и надлежащие условия. С 1849 г. приступили к операциям сберкассы 38 приказов. В целом по империи в 1852 г. сумма вкладов в них по сравнению с 1849 г. более чем утроилась, составив 490,4 тыс. руб. при среднем размере вклада около 41 руб. Число вкладчиков за этот период выросло с 3 367 до 11 786 чел., среди которых были мелкие чиновники, крестьяне, купцы, мещане. В Новгородской и Казанской сберкассах оказалось более 59 тыс. руб., Виленской — почти 52 тыс. руб., в Витебскую, правда, «несмотря на сделанные местным начальством распоряжения», вкладов не поступило23. Так, приказы способствовали становлению сберегательного дела в стране.
В 1857 г. на местные приказы общественного призрения была возложена ответственная обязанность наблюдения за открывавшимися на необъятной российской периферии городскими общественными банками24. Развивавшийся рынок требовал таких муниципальных кредитных учреждений, действовавших на коммерческой основе, и функции своеобразных кураторов на местах по поручению Министерства финансов вначале выполняли губернские приказы.
К концу 50-х гг. XIX в. казенные банки вошли в полосу неразрешимого кризиса, вызванного нарушением сбалансированности относительно краткосрочных пассивов с долгосрочными активами как по срокам, так и суммам: заемные средства привлекались преимущественно на непродолжительный срок, а размещались в долгосрочные ссуды. К тому же значительная часть поместий уже были заложены в банках, и ссудная операция стала сокращаться. Прирост вкладов, обусловленный развитием частного предпринимательства, бумажно-денежной эмиссией, обгонял кредитные операции. Возможность казенных банков выплачивать проценты по заемным средствам стала проблематичной. Срочно принятые меры: снижение процента по депозитам, попытки их обращения в долгосрочные займы через выпуск «непрерывно-доходных» билетов — вызвали отток вкладов и переход многих вкладчиков со своими сбережениями в сферу акционерного капитала. Судьба крепостнических банков была предрешена. В апреле 1859 г. «высочайшим» повелением был запрещен залог имений во всех государственных кредитных учреждениях25.
В 1859 г. приказы были подчинены Министерству финансов, а через год передали свои дела только что учрежденному Государственному банку Российской империи. Однако с прекращением активных операций они еще около тридцати лет продолжали принимать платежи в погашение ссуд от своих заемщиков. В 1891 г. капиталы приказов передавались в финансовое ведомство империи в виде депозитов26. Так завершилась многолетняя история первых местных губернских банков, сыгравших важную роль в становлении централизованного кредита в российской провинции.
! НИАБ, ф. 333, оп. 4, д. 6330, л. 1.
