Российское иностранное предпринимательство (1725 - 1761 гг. )

Страницы истории

российское ИНОСТРАННОЕ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВО (1725 - 1761 ГГ.)

Иностранные купцы во внешней торговле России.

Торгово-промышленная картина послепетровской России может претендовать на полноту и достоверность только при определении роли и места в ней иностранного капитала и коммерсантов. Успешное завершение Северной войны и получение выхода на Балтийское побережье превратило Россию в морскую державу и усилило ее деловые контакты со странами Западной Европы. Морская торговля России с Европой была более развита, чем сухопутная. Представительство иностранных купцов в России зависело от многих факторов. К ним можно отнести уровень развития экономики, кораблестроительства и мореплавания европейских стран, продолжительность и интенсивность дипломатических контактов, степень создания режима благоприятствования. К не менее важным факторам можно отнести стремление европейских стран к развитию торговых отношений с Россией и заинтересованность, а также степень выгодности взаимных экспортно-импортных поставок. Наконец, на интенсивность развития внешней торговли оказывал заметное влияние военный фактор. С враждебными государствами контакты сокращались или прекращались, а с союзническими расширялись.

Иностранные купцы, приезжающие в Россию, редко относились к категории богатых собственников. Чаще всего они выступали агентами и корреспондентами крупных западных компаний, нередко созданных специально для торговли с Россией. В первой половине XVIII в. определяющими для России были два внешнеторговых направления — балтийское и северное.

Ведущее место в развитии торгового партнерства России и европейских государств стал играть Петербург, основанный в 1703 г. и превратившийся

л.а. Муравьева,

кандидат исторических наук, доцент кафедры социально-политических наук Финансовая академия при Правительстве рФ

стараниями властей в главный порт Российской империи. Новая столица империи постоянно строилась, развивалась и превратилась в наиболее удобный порт для всех судов, поэтому ведущая роль города Петра только укреплялась и после смерти основателя. Регулярные данные о внешнеторговом обороте Петербургского порта появились в 1742 г., когда перед Коммерц-коллегией была поставлена задача их систематизации и обобщения. В 1740-е — начале 1750-х гг. 99 % судов Петербургского порта приходило в адрес иностранных купцов, со второй половины 50-х до начала 60-х гг. эта цифра понизится до 84 % [1].

Приоритетное развитие Петербурга и запретительные меры в отношении Архангельска привели к ограничению торговых отношений с Голландией и упрочению позиций Англии в прямом и посредническом товарообороте. При преемниках Петра I английские купцы еще более укрепили свои позиции. Развитие русско-английских торговых отношений определялось не только размером, но и структурой оборотов. Имеющиеся данные за 1701-1735 гг. подтверждают пассивный баланс Англии в торговле с Россией. Англия старалась вывозить из России материалы, необходимые в кораблестроении. В 30-40-е гг. Англия закупала в России 2/3 всей пеньки и половину льна, необходимые ей для развития корабельной отрасли. Заметными экспортными английскими товарами были также смола, деготь, смольчуг, доски. Все эти товары купцы других стран либо приобретали в небольшом количестве, либо не закупали совсем. В обмен на нужные ей товары Англия поставляла России сукно. Вот почему отечественные купцы так активно лоббировали поставки сукна из Англии, хотя качество прусского было выше [2].

Стремление Англии преодолеть отрицательный баланс в торговле с Россией увенчалось успехом и подписанием в 1734 г. между двумя странами договора «о коммерции и дружбе» сроком на 15 лет. С российской стороны в его подписании участвовали А. И Остерман, А. М. Черкасский, П. П. Шафиров. Это был первый в истории России торговый договор с другим государством. В преддверии русско-турецкой войны он расценивался как невыгодный для отечественного купечества. Английское правительство всячески добивалось от России особых прав в торговой сфере. Документ предусматривал ряд привилегий для английских купцов. В отличие от других купцов они платили пошлину не ефимками, а русскими деньгами, при ввозе сукна, необходимого для русской армии, уплачивали только одну треть от установленного пошлинного тарифа. Английские купцы находились в юрисдикции Коммерц-коллегии, а не магистратов и ратуш, как их иностранные коллеги. Такое подчинение помогало англичанам оперативно решать все дела, оберегало от борьбы с русскими купцами и ставило их в преимущественное положение перед другими иностранными коммерсантами.

В ответ на предоставление льготных условий договор содержал пункт о том, что русские купцы также имеют привилегии на территории Англии. На самом деле здесь была определенная уловка, так как права русских купцов не должны были противоречить британскому законодательству, что ограничивало их торговые возможности. Русские купцы платили в Англии особые пошлины и имели право торговать товарами, произведенными в России и привезенными на русских или английских судах. В отношении английских купцов это исключение касалось судов, но не товаров, поэтому англичане получали возможность вести посредническую торговлю с третьими странами на территории России. С таким неравноправным положением русских купцов мирились, так как в реальной жизни русские купцы почти не бывали в Англии.

На интересах русских купцов больше сказывалось положение договора о праве англичан вести торговлю с Ираном и Закавказьем по территории России. На этом торговом направлении русские купцы конкурировали с армянскими торговцами, теперь к ним прибавились английские. Давая подобные разрешения, власть преследовала фискальные цели, рассчитывая на увеличение грузопотока из стран Ближнего Востока и размеров пошлины. Проездная пошлина для англичан устанавливалась в размере 3 %. Масштабные перевозки наладить не

удалось. Сказалось отсутствие опыта и сложность организации транзита на обширных территориальных пространствах. Первая партия товара отправилась через 8 лет после подписания договора. В 1746 г. Россия отказалась от этого пункта в договоре, поскольку английский уполномоченный перешел на сторону иранского шаха и принял участие во враждебных действиях против России. В итоге самое весомое преимущество договора для англичан состояло в их более выгодном положении перед купцами других стран. Россия неслучайно ставила именно Англию в преимущественное положение. Англия была не только ее самым активным торговым партнером, но и единственной страной, в торговле с которой преобладал экспорт, а не импорт товаров. С другими странами торговля имела слабое положительное сальдо, а с некоторыми — и отрицательное. Из 112 торговых судов, прибывших в Петербург в 1742 г., 82 принадлежало англичанам. В 1755 г. англичане сосредоточивали в своих руках 53 % всего товарооборота этого главного порта России [3]. Россия была заинтересована в заключении с Англией нового торгового договора, разработка которого началась в 1761 г. Купцы многих стран интересовались его основными положениями и даже прибегали к подкупу канцеляристов. Купец Фрост, заплатив канцеляристу Комиссии о коммерции золотой червонец, попросил ознакомить его с проектом договора. Чиновник посетил просителя, но не застав дома, вернул договор в канцелярию. Дело о выносе из комиссии проекта русско-английского договора рассматривалось в Юстиц-коллегии [4]. Новый договор с Англией сроком на 20 лет был подписан в 1766 г. В целом гегемония Англии на русском рынке не только была препятствием развитию торговых отношений с другими государствами, но и сдерживала инициативу русских купцов, что приводило к падению активного торгового баланса.

Численность купцов из других европейских стран постепенно снижалась и к середине века составляла лишь одну треть товарооборота Петербургского порта. Второе место после англичан занимали голландские купцы, но их представительство неуклонно уменьшалось. Это было связано с переносом главного российского внешнеторгового направления из Архангельска на Балтику и с общим упадком роли и значения Голландии как торговой страны. Если в начале 40-х гг. к голландским купцам прибывало до 40 судов, то к середине 50-х гг. эта цифра уменьшилась вдвое [5]. Но уменьшение доли голландских купцов не сказалось на уровне

судоходства между Петербургом, Амстердамом и вторым портом Голландии — Роттердамом. Конкуренцию голландским купцам составляли англичане, немцы и уроженцы Южной Европы.

Третью позицию стабильно занимали купцы различных земель раздробленной Германии, но их удельный вес также понижался. Во второй четверти XVIII в. гамбургских купцов заметно потеснили купцы Ганзейских городов и, прежде всего, столицы, Любека. На их долю стало приходиться более половины товарооборота немецких купцов в Петербурге [6]. Позиции гамбуржцев потеснили также купцы из Киля, Ростока, Гданьска и внутренних земель Германии Саксонии, Пруссии, Силезии.

Через Гамбург и Любек в Россию прибывали немецкоязычные купцы из Швейцарии. К середине века их насчитывалось в Петербурге до 10, и их доля во внешнеторговом обороте русской столицы составляла 1,5 %. Урегулирование датско-российских отношений привело к увеличению представительства датских купцов. Торговые контакты со Швецией периодически прерывались ведением войн. Только с середины 50-х гг. в России увеличивается число кораблей, прибывших из шведских портов, и начинают действовать шведские коммерческие фирмы. В эти же годы в Петербурге появляются французские коммерсанты, но их операции не отличались большими масштабами. Более частыми стали появления итальянских коммерсантов в балтийских портах. Торговля со странами Пиренейского полуострова осуществлялась с 20-х по 50-е гг. XVIII в. исключительно через англичан. С середины века торговля начинает вестись напрямую.

В 1727 г. разрешили свободный ввоз товаров в Архангельск и свободное их распространение внутри России. Первыми возобновили торговлю в больших масштабах голландские купцы, которые сразу поставили вопрос об уменьшении торговых пошлин, так как пошлины в Петербурге составляли 3 %, а в Архангельске — 7 %. Сохранение некоторых привилегий для Петербурга сковывало оживление торговых связей в Архангельске. По своим масштабам торговля в Архангельске в несколько десятков раз уступала Петербургской. Окончательно торговые права Петербурга и Архангельска были уравнены в 1762 г.

С начала 20-х до начала 60-х гг. XVIII в. иностранным коммерсантам приходилось действовать в Архангельске в условиях разного рода ограничений и при наличии монополии во внешней торговле у высокопоставленных русских вельмож. Обращение голландских купцов с просьбами в Коммерц-коллегию о разрешении заключать контракты с русскими купцами о поставке товаров к северному порту оставались без ответа. В 1725 г. доля голландцев и торговых фирм с их участием составляла 75 % всего иностранного товарооборота Архангельска. На немецких купцов приходилось 23 %, а английских купцов было 3 человека. В 1741 г. доля голландцев составляла 82 %, немецкие купцы закупили 17 % стоимости экспортных товаров, деятельность британцев по-прежнему была минимальной [7]. Во второй половине века приоритетные позиции в архангелогородской торговле перешли к немецким купцам. Другими портами Русского Севера, куда заходили иностранные купцы, были Онега, Кола и Пустозерск. В 1728 г. подтвердили разрешение о свободе отпуска хлеба и товаров из Риги, Нарвы и Ревеля. Так началось возрождение северных и балтийских портов.

Главными коммерческими партнерами иностранных торговцев на территории России были русские купцы. Элита иностранного коммерческого мира благодаря своим финансовым возможностям, деловым контактам и знанию конъюнктуры рынка предпочитала иметь дело с таким партнером, как государство. Многим удавалось закрепиться при дворе и стать доверенными лицами придворных вельмож и монарха. Такое положение помогало им получать льготы и выгоды для ведения торговой деятельности. Такая практика, правда несколько в сокращенном виде, продолжалась и при преемниках Петра I. В 20 — 30-е гг. иностранцы продолжали в больших количествах поставлять для русской армии сукно, так как отечественные мануфактуры не производили его в должном объеме и надлежащего качества. Наиболее ожесточенную борьбу за обладание выгодным подрядом на поставку сукна вели английские, немецкие и голландские купцы. Первоначально все получили такую возможность. Затем своих конкурентов потеснил голландец Е. Мейер. Он получил подряд на поставку в Россию 100 тыс. аршин английского сукна, а за это ему было предоставлено право вывозить из Архангельска смолу. В 1726 г. право на поставку уже 300 тыс. аршин сукна перешло к прусской берлинской компании, что происходило на фоне ухудшения русско-английских отношений. В 30-е гг. англичанам удалось взять реванш, и их поставки сукна сравнялись с немецкими. Практика привилегий некоторым иноземцам вновь расширилась в годы правления Анны Иоанновны. Англичане Шифнер и Вульф получили практически монопольное право на экспорт из России поташа и железа с сибирских и олонецких заводов [8].

При Елизавете Петровне поставки сукна в Россию заметно снизились, и на этом рынке господствовали англичане. Благодаря своей близости к высокопоставленному сановнику и главному реформатору в экономической области П. И. Шувалову иностранцы получали доступ к выгодным подрядам. Одним из наиболее заметных коммерческих советников был англичанин В. Гом. Он получил концессию на заготовку леса в бассейне реки Онеги и право вывоза древесины за границу. Свою коммерческую деятельность он сумел продлить и после смерти своего покровителя П. И. Шувалова. Гом действовал с большим размахом. Он возводил пильные мельницы, корабельные верфи. Для вывоза древесины на Белом море был построен порт Онега. На все были потрачены громадные государственные средства. В конечном итоге Гом обанкротился, так как заготовленный лес не смог реализовать за рубежом и вернуть деньги в казну. Все лесные промыслы перешли в собственность и управление государства [9].

Главным направлением внешней торговли России была морская связь со странами Западной Европы. Но это не означало отсутствие взаимодействия с другими как европейскими, так и мировыми странами. Например, тесная сухопутная торговля поддерживалась с Речью Посполитой. Польские купцы часто посещали оживленные ярмарки в пограничных с Россией городах Левобережной Украины, где закупали большие партии товара, привезенные русскими купцами. Далее эти товары попадали в Польшу, Силезию и Саксонию. Некоторые купцы Восточной Европы переселялись в русские города. Для евреев обязательным был переход в православную веру. В середине века из Польши прибыли и записались в местное купечество и ремесленники в Калуге — 31, в Торопце — 25, Смоленске — 22, Рославле — 20, в Брянске — 8, Ржеве — 11 человек [10]. Более активной стала деятельность фирм и торговых домов стран Юго-Западной Европы. Наиболее многочисленная колония греков обосновалась в городе Нежине. В середине XVIII в. их самоуправляющаяся община насчитывала около 100 человек, не считая приезжающих греков для совершения только торговых операций.

Астрахань оставалась российскими воротами на Восток. Ее красочные торги и базары пестрели представителями Ирана, Закавказья, Средней Азии и сказочной Индии. С их помощью не только поддерживались связи России с восточными странами, доставлялся экзотический товар, но и

осуществлялась транзитная торговля с Западной Европой. Восточные купцы также стремились выйти за границы Астрахани и проникнуть внутрь России, тем самым создавая конкуренцию российским купцам. В 1734 г. доля русских купцов на восточном направлении составляла 16 %. Лидировали иранские и закавказские купцы (42 %). К середине века картина меняется, и доля русских купцов поднимается до 80 %. В основном рост происходил за счет перехода армянских купцов, всегда имевших в Астрахани большую колонию, в российское подданство. Армянская Джульфинская компания держала приоритет в транзитной торговле по русской территории в страны Западной Европы, начиная с XVII в. и по 40-е гг. XVIII в. Перевозили армянские купцы иранский шелк-сырец и нередко посещали Петербургский и Архангельский порты. К середине века роль Компании в транзитной торговле упала ниже 30 %, но возросла роль астраханских армян, перешедших в российское подданство. Они сохраняли связь со своими соотечественниками, но при этом хорошо разбирались в местных условиях коммерции. Значительной оставалась и роль индийских купцов, торговавших в основном иранским товаром и за многие десятилетия хорошо изучившие конъюнктуру российского рынка. В отличие от западноевропейских купцов они фактически свободно проникали на внутренний рынок, поощряемые российским правительством. Восточных купцов можно было встретить на ведущих российских ярмарках в Поволжье, Москве и Петербурге [11].

Иностранные купцы на внутреннем рынке России. Иностранным купцам в России разрешалось торговать оптом в портовых городах. Их заветная мечта состояла в проникновении на внутренний российский рынок непосредственно к центрам производства экспортных товаров. Они хотели самостоятельно, а не через русских агентов закупать необходимые для вывоза русские товары и иметь привилегию на их экспорт. Надежным барьером для проникновения иностранных купцов на русский рынок служил Новоторговый устав 1667 г. На проезд по территории страны иностранцы должны были иметь специальную жалованную грамоту или уплачивать высокие проезжие пошлины в размере 10 % от стоимости товара. В первой четверти XVIII в. из сотни иностранных купцов на внутренний рынок известно проникновение 12 купцов.

В 1731 г. вышел новый указ о торговле иностранных купцов во внутренних городах России. Он сохранял ряд принципов Новоторгового устава,

но в то же время дополнялся новыми статьями, в силу чего его назвали «указом о свободной торговле всякого звания иноземцев в России» [12]. На самом деле торговля иностранцев на территории России обставлялась многочисленными препонами. Иностранные купцы могли вести только оптовую торговлю и при этом иметь дело непосредственно с представителями купеческого сословия, не вступая в контакты с разночинцами и крестьянами. Высокие проезжие пошлины также сохранялись. Доставив товар в порт и уплатив все необходимые пошлины, купцы, желавшие самостоятельно торговать внутри страны, тут же уплачивали проезжие пошлины. Но в отличие от русских купцов они вносили их ефимками по принудительному курсу в размере 50 копеек за один ефимок. Действительный курс ефимок был выше в два раза, что делало проезжие пошлины для иностранных купцов выше, чем для своих. Закупленные товары иноземцы также оплачивали ефимками по тому же принудительному курсу плюс установленные пошлины по тарифу [13]. Такие суровые финансовые меры заставляли иностранцев продавать привезенный товар оптом в портовых городах, а внутри страны его распространяли российские купцы. Ограничения послепетровской эпохи не способствовали появлению на внутреннем российском рынке иностранных коммерсантов.

Все большее число иностранцев в XVIII в. обосновывалось на постоянное место жительства в городах России. Конечно, предпочитали оседать в столице и Москве как центрах ремесла, промышленного производства и торговли с большими потребительскими рынками. Жили и в других городах, например в Вологде. Они не занимались торговлей, а представляли коммерческие и финансовые интересы иностранных фирм и своих торговых партнеров. В середине XVIII в. в Москве действовала английская фирма «Джон Томпсон и Рованд», которая поддерживала тесные связи с Петербургом. В ее компетенцию входило ведение судебных дел, решение вопросов контрактации товара.

При Елизавете Петровне заметно увеличился приезд квалифицированных работников из Франции. «Утечка мозгов» встревожила французское правительство. Несмотря на вводимые запреты, активный выезд французов в Россию продолжался и во второй половине XVIII в. В Москве мастера-иноземцы в конце 20-х гг. составляли 1 %, в конце 30-х гг. — почти 2 %, а к концу века — более 3 % ремесленного населения [14]. В Петербурге еще в первой четверти XVIII в. сложилась шведская

община. Газета «Санкт-Петербургские ведомости» выходила не только на русском, но и на немецком языке.

Права и возможности иностранцев для занятия торгово-предпринимательской деятельностью заметно расширялись при принятии ими российского подданства. Особенно эта мера была актуальна для непосредственно проживавших на территории России. Принятие российского подданства способствовало их ассимиляции в России и медленному слиянию с русскими купцами. Этот процесс еще в XVII в. определял промежуточный статус иностранных купцов как «московские торговые иноземцы». К концу первой четверти XVIII в. это понятие устарело. Началась выработка новых законодательных норм, определявших положение иностранцев на территории России. Все разрозненные указы 20-40-х гг. в обобщенном виде нашли отражение в Торговом уставе 1755 г.

Иностранцы могли вступать как в «вечное», так и во временное подданство. Только вечное подданство уравнивало иностранцев с русскими купцами в ведении торговых операций. Временное подданство разрешало право розничной торговли, т. е. открытия лавок, магазинов, винных погребов в городе проживания. На других территориях они уплачивали такие же проезжие пошлины, как и остальные иностранцы. Все получившие подданство платили подати в казну и подобно российским купцам должны были выполнять служебные обязанности. Правда, от служб можно было освободиться за 50 руб. ежегодного взноса, чем иностранцы охотно пользовались. Записавшиеся во временное подданство могли вернуться на свою историческую родину, уплатив десятую часть нажитого в России капитала. Известны данные о переходе в русское подданство более 30 иностранцев, проживавших в Москве. Половину из них составили немцы из разных земель Германии, на втором месте — французы — 9 человек. Только пять из всех перешли в вечное подданство, так как подолгу проживали в Москве. Основная масса иностранцев, пожив в России 2-3 года, записывалась во временное подданство. Известен случай записи в вечное подданство в 1757 г. в Вологде. Им стал голландец А. Дебас, предки которого поселились в России в середине XVII в. [15]. Большинство иноземцев-москвичей записывалось в первую гильдию, а жители Петербурга — во вторую.

Чаще всего в российское подданство переходили средние и мелкие торговцы. Главная мотивация этого шага состояла в более широких возможностях

заниматься розничной торговлей в собственных лавках и магазинах. Самыми распространенными товарами были галантерея, мебель и вина.

Еще одной мотивацией по принятию подданства было стремление расширить рамки предпринимательства и сочетать торговлю с производственной деятельностью. Правда, количество предприятий, основанных иностранцами, резко сократилось по сравнению с петровской эпохой. В провинции их почти совсем не было, в Москве они еще появлялись, а в Петербурге и его окрестностях из 104 мануфактур 41 принадлежала иноземцам [16]. Промышленные предприятия заводили не только иностранные купцы, но и зарубежные ремесленники. Бывшие мастера и подмастерья основывали небольшие предприятия по производству предметов первой необходимости. Голландцы заводили канатные дворы, англичане открывали канатные, стекольные, сахарные заводы. В 1750 г. в Петербурге из 10 канатных заводов 2 принадлежали британской династии Гарднеров, обосновавшейся в России еще в первой четверти XVIII в. Стараниями Гард-нера-младшего был основан в деревне Вербилки близ Москвы фарфоровый завод. В текстильной промышленности первенствовали англичане. Британцы Чемберлен и Козенс основали в Петербурге первую ситцевую фабрику. В 1753 г. текстильная мануфактура англичан появилась в Красном селе под Москвой с обладанием права монопольного производства ситца на 10 лет. Объем выпускаемой продукции вырос со 120 тыс. аршин ткани в 1756 г. до 1360 тыс. аршин в 1762 г. Англичанин Ботлер основал в 1755 г. в Москве шпалерную фабрику и получил исключительное право на производство полотняных и бумажных шпалер. Очень часто промышленные предприятия иностранцев переходили от одного владельца к другому, в основном также иностранцу. Немало специалистов оружейных заводов, рудознатцев и металлургов прибывало из Англии, Саксонии, Брауншвейга, Голландии и Гамбурга на Урал. С ними заключался контракт сроком на 3-5 лет. В течение XVIII в. на заводах ведомства Екатеринбургского горного правления работали около 600 специалистов из Германии. Каждое десятилетие на Урал и в Сибирь пребывало 10 новых иностранных мастеров [17].

Самое большое недовольство изменением статуса иноземных коммерсантов выражали российские купцы. Увеличение числа иноземцев в портовых и внутренних городах грозило им потерей монополии на посреднические коммерческие услуги для крупных иностранных торговцев. Их

обращение с челобитными в правительство не имело действия. Более активная запись в российское подданство наблюдалась во второй половине XVIII в.

кредитное предпринимательство. Многие иностранцы, постоянно проживающие в российских городах, занимались ростовщичеством. К совершению кредитных операций прибегали представители всех национальностей. Бурное развитие торговли в России сдерживалось отсутствием кредитных учреждений. Наконец, в 1754 г. в России появились первые банки, но и они не решили полностью стоящих проблем. Дворянский банк кредитовал только дворян, а Коммерческий или Купеческий банк был создан для кредитования купцов, торгующих в Петербургском порту. Он давал ограниченные ссуды и просуществовал с 1754 по 1782 г. Российским купцам ничего не оставалось, как обращаться за помощью к своим иностранным партнерам. Те охотно предоставляли кредиты. Кредит существовал в двух формах — товарной и денежной.

Товарный кредит предоставлялся для реализации партий импортного товара на российском рынке. В таком случае русские купцы получали товар в долг, а расплачивались после его продажи. Денежный кредит предполагал получение определенных сумм для закупки экспортных товаров по всей территории России. Поставка требуемых товаров в определенные сроки означала погашение долга. В первой четверти XVIII в. сделки даже между коммерсантами заключались по архаической схеме, бытующей еще в XVII столетии. При совершении сделки оформлялись заемные кабалы, регистрировавшиеся в крепостных конторах с привлечением поручителей и свидетелей. Только в 1720 г. государство официально признало и закрепило более современную форму сделок. Они получили название контрактных. Ареал их распространения ограничивался Петербургским портом. От кредитной сделки контрактную отличало не только указание участников, денежной суммы и срок возврата долга, но и точное определение партии товаров и срок их поставки. Контракты регистрировались на таможне. Контрактный вид сделок заключался, как правило, с купцами, проживавшими в местах производства экспортных товаров. Особенно широко в обиход эти сделки вошли со второй четверти XVIII в. Кредиторы, заключая контракт на поставку определенного товара, оплачивали либо всю стоимость партии, либо 60 % или 2/3 стоимости товара. Стоимость товара на месте была на 3 — 4 рубля ниже, чем в порту. Прибыль кредитора могла

составить от 30 до 40 %. Этот процент превышал прибыль по денежным ссудам. В случае срыва поставки должник приобретал заказанный товар по ценам в порту.

При такой организации дела в стороне оставались крупные столичные купцы, господствовавшие на внутреннем рынке. Им хотелось играть роль посредников между иноземцами и местными купцами при совершении контрактных сделок. Однако закон допускал сделки только между иноземцами и российскими купцами. В годы царствования Елизаветы Петровны российские купцы, наконец, получили четкий ответ на свой запрос. С 1746 г. разрешалось совершение сделок между русскими купцами при условии продажи товара в Петербургском порту с уплатой внутренних пошлин. Только в 60-е гг. это право распространилось и на купцов, ведших торговлю на севере, в том числе и в Архангельске. В решении вопроса о контрактах наглядно можно проследить столкновение интересов иностранных торговых фирм и элиты российского купечества.

Контракты заключались в основном на поставку пеньки, льна, леса. Несколько позднее прибавились пшеница и воск. Контракты на поставку товаров заключала примерно одна четвертая часть иностранных индивидуальных коммерсантов и торговых фирм, действовавших в России. Как правило, это были фирмы, стабильно работающие на русском рынке многие десятилетия. В зависимости от вида товара коммерсанты предпочитали заключать контракты в определенном городе. В 96 % случаев при совершении контрактных сделок денежные суммы выдавались вперед, что наглядно характеризует данные договоры как выдачу денежного кредита на поставку товаров. Круг иностранных партнеров ограничивался купцами примерно 19 городов. Сделки на особо крупные суммы с иностранцем могли заключать несколько купцов одного города. Основная масса денег доставалась представителям наиболее известных и крупных купеческих семей. Круг заемщиков по сравнению с первой четвертью XVIII в. заметно сузился в социальном отношении. Если в начале века среди заемщиков было немало торговых крестьян, то в 40-х гг. их нет среди поставщиков товара. Купцам удалось сосредоточить посреднические операции с иноземцами на внутреннем рынке исключительно в своих руках. Прибыльность для иностранцев от операции по выдаче денег в долг под поставку товаров определить весьма затруднительно. Она зависела от времени и сроков заключения сделок,

от рыночной конъюнктуры и цен на товар, от расторопности и опытности заемщика. В целом прибыль могла исчисляться от долей процента до 15 % [18]. Для коммерсантов вопрос прибыли не был первостепенным. Прежде всего, они были заинтересованы в получении в обозначенный срок необходимого для реализации товара, который они отгружали и направляли своим зарубежным партнерам. Для надежности заключения сделок все чаще прибегали к услугам маклеров, которые условия договоренностей фиксировали в специальных книгах. В случае срыва поставок русский купец платил иноземному партнеру неустойку в размере причиненных убытков.

Хотя источники и фиксируют увеличение числа этих сделок со второй четверти XVIII в., все-таки главную массу товара иноземцы закупали в порту. Развитию контрактной системы мешали многочисленные объективные и субъективные причины. Они состояли в невозможности на 100 % гарантировать непременность поставок по природно-климатическим и территориальным причинам. К тому же Россия отличалась неустойчивостью конъюнктуры внутреннего рынка, а законодательство — неэффективностью судебной процедуры по взиманию долга. Для того чтобы себя обезопасить, кредитор повышал процентную ставку по кредиту, что никак не могло устроить русских купцов. Перечисленные причины консервировали старые формы торговли. Купцы на весь капитал закупали товары внутри России и в портах продавали их иностранцам. Это еще раз подтверждает, что отечественные купцы прочно держали нити внутренней торговли в своих хозяйственных руках.

Не всегда заключение торгово-кредитных сделок заканчивалось благополучно. При срыве поставок иностранные кредиторы обращались с исками в суд на предмет претензий к поставщикам. Среди судебных дел встречаются иски индивидуальных коммерсантов и торговых фирм. Многие дела оказывались очень запутанными, длились по нескольку лет и не всегда разрешались благополучно. Иногда хватало лишь угрозы об обращении в суд для благоприятного разрешения инцидента. Конфликты возникали не только по поводу срыва поставок, но и по причине недовольства качеством и количеством закупленного товара. В связи с этим при приобретении крупных товарных партий всегда оговаривалось процентное содержание товара высшего качества и низшего сорта. Отдельно речь шла об упаковке, транспортировке и условиях хранения товара. Нередко заказчики предъявляли претензии

по всем статьям. Иногда это делалось намеренно в целях получения неустойки с русского купца, но чаще всего требования были справедливы. Иногда иностранцы, договариваясь между собой, совершали махинации с деньгами и документами в адрес российских купцов. В процессе тяжбы местные органы самоуправления старались занять сторону своих купцов, интересы иноземцев защищала Коммерц-коллегия.

При продаже товаров в кредит все шире начали применяться нормы вексельного обращения, давно известные на Западе. Проявление Вексельного устава 1729 г. узаконило такой тип сделки и в России. Теперь вместо записей в крепостных конторах при совершении сделок выдавали вексель (от немецкого Wechsel — обмен) — письменное долговое обязательство строго установленной законом формы, выдаваемое заемщиком (векселедателем) кредитору (векселедержателю). При оформлении векселя не требовалось ни поручителей, ни свидетелей. Вексель играл роль не только долгового документа, но мог быть средством платежа и способом перевода денег из разных мест. С середины XVIII в. обращение векселей становится в России обычным делом. В вексельном обороте участвовали и дворяне. По ним у иностранцев они получали чаще всего деньги и тогда дающий выступал в роли ростовщика, реже — получали товары.

Устав предусматривал наличие двух типов векселей (товарный и финансовый) и совершение разнообразных вексельных операций. Самыми распространенными были сделки двух лиц — кредитора и должника. Простой вексель выдавался на руки кредитору, и при неуплате долга тот в десятидневный срок мог опротестовать вексель у нотариуса и обратиться в суд. Другой вид оформления векселя совершался при участии третьего лица, которому он передавался. На обороте векселя делалась пометка об этом. В вексельном праве такая надпись называлась индоссаментом, а сама операция — индор-сированием векселя (от итальянского in dorso — на спине, на обороте). На практике чаще пользовались термином передаточная надпись. «При индорсиро-вании векселя получивший его (индоссант) обычно выплачивал определенную сумму, равную его номиналу, или меньше, в зависимости от надежности векселя. Векселем можно было расплатиться за товар, погасить собственный долг и т. д. В этом случае тот, кто получал вексель, оказывал кредит тому, кто уступал документ, но деньги или уплату в иной форме он должен был получить с лица, выдавшего вексель», — пишет В. Н. Захаров [19].

Следующий вид векселя давал возможность переводить денежные суммы в другое место. Переводной вексель (иначе тратта) представлял собой письменный приказ одного лица другому об уплате определенной суммы денег третьему лицу. К такому способу прибегали, когда нужно было перевести нужную сумму из одного города в другой. Помимо использования услуг почты в операции участвовали четыре человека. Получивший тратту мог акцептировать (признать) ее и расплатиться, а мог и опротестовать. Операции по переводному векселю совершались в короткие сроки. Иностранные купцы использовали все виды сделок и выступали не только кредиторами, но и заемщиками. Деньги они занимали у других иностранцев и подчас у русских купцов. Количество иноземцев-должников продолжало расти во второй половине века.

Большая часть вексельных операций совершалась иностранными купцами в Москве и Петербурге. На долю иноземцев приходилось до одной трети всех вексельных кредитов Петербурга. В кредитных сделках участвовали купцы всех национальностей, как отдельные, так и представители торговых фирм. Поскольку Вексельный устав носил сословный характер, то среди вексельных должников не встречались крестьяне и почти не было разночинцев. Основная масса кредитных средств обращалась в торговле. Большая часть ссуд доставалась столичным купцам. Провинциальных купцов чаще всего кредитовали коммерсанты английского и немецкого происхождения. Иногда иностранные коммерсанты пользовались кредитом друг друга. Наиболее активными на Московском рынке были английские и немецкие купцы, хотя по активности и масштабу деятельности им не уступали