Проблема информационной ценности исповедных ведомостей как исторического источника (на примере московских материалов XVIII В. )

ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 8. ИСТОРИЯ. 2013. № 1

А.И. Федорец

(аспирантка кафедры источниковедения исторического факультета МГУ

имени М.В. Ломоносова)*

ПРОБЛЕМА ИНФОРМАЦИОННОЙ ЦЕННОСТИ

ИСПОВЕДНЫХ ВЕДОМОСТЕЙ КАК ИСТОРИЧЕСКОГО

ИСТОЧНИКА (на примере московских материалов XVIII в.)

Статья посвящена анализу исповедных ведомостей XVIII в. как исторического источника. Автор выявляет информационные возможности исповедных ведомостей, а также основные ограничения, которые необходимо учитывать при работе с ними. Наряду с законодательной основой появления исповедных ведомостей, в статье рассмотрены особенности воплощения законодательных норм в повседневной практике, прослеживается изменение формуляра источника на протяжении XVIII в. — 1860-х гг.

ТИе article covers the problem of analysis of confession books of the XVIIIth century as the primary source. The author explores the information resources of the confession books, and general limits to take into account while working with them. Along with legislative base of the emergence of confession books, the special features of the realization of the law in daily life as well as the change of the form of the source since XVIIIth century to 1860-s are retraced.

Учетные документы, с помощью которых Русская православная церковь собирала сведения о состоянии приходов1, и особенно столь значительная их группа, как исповедные ведомости, — это один из немногих массовых источников по российской социально-политической истории XVIII столетия, причем источник, обладающий большим потенциалом. Как таковой он привлекал внимание многих ученых. Традиционно исповедные ведомости использовались при генеалогических изысканиях. Новый подход к их использованию обозначился в 1960-е гг., когда В.М. Кабузан предложил использовать этот «ценный, хотя и незаслуженно забытый источник» в историко-демографических исследованиях2. Действительно, во второй половине 1980-2000-х гг. появился целый ряд региональ-

* Федорец Анна Ильинична, тел.: 8916-813-87-66; e-mail: fedoretsanna@mail.ru

ных исследований, в которых на основе исповедных ведомостей проводился анализ социально-демографических процессов3.

Тем не менее сколько-нибудь систематической оценки достоверности исповедных ведомостей как исторического источника до сих пор не производилось. В специальной исследовательской литературе, где так или иначе затрагивались исповедные ведомости, содержатся отдельные, весьма разнородные, хотя порой и меткие наблюдения по поводу информационной ценности этого источника. Однако до сих пор системно не ставился вопрос о достоверности и информационной ценности исповедных ведомостей в целом, а также о факторах, способных влиять на степень достоверности в отношении конкретных документальных массивов: обстоятельствах составления документа, составе и уровне стабильности формуляра. Еще только предстоит четко сформулировать основные ограничения, которые необходимо учитывать при использовании исповедных ведомостей в качестве исторического источника. Решению данных задач и посвящена настоящая статья.

С этой целью удобно использовать материал по Москве, так как здесь сохранился крупнейший комплекс исповедных ведомостей, находящихся в основном в прекрасном состоянии4.

Исповедные ведомости московских приходов дошли до наших дней в составе комплекса материалов Московской духовной консистории, органа местного церковного управления; они хранятся в Центральном историческом архиве Москвы (ЦИАМ)5. Самые

ранние из сохранившихся ведомостей по Москве датируются 1737 г., позднейшие — 1865-м6. Московские росписи формировались по сорокам. Сорок — это церковно-административная единица, аналогичная современному благочинию. Исповедные ведомости по входившим в сорок приходам сшивались в единую книгу — ведомость по сороку. Наиболее ранние исповедные ведомости, которые дают информацию по большей части церквей Москвы, — это ведомости за 1737 и 1740—1741 гг. (они охватывают Замоскворецкий, Ивановский, Никитский, Пречистенский и Сретенский сороки)7. Следует учесть, что ведомости самого маленького, Китайского, сорока за весь XVIII в. дошли до наших дней лишь фрагментарно, самые ранние — за 1748 г.

Возникновение исповедных ведомостей шло в общем русле церковных реформ второй половины XVII в. Так, еще Собор 1666—1667 гг принял постановления о необходимости ведения приходскими священниками книг регистрации свадеб, смертей, исповедовавшихся и неисповедовавшихся лиц. Однако первые исповедные ведомости были составлены лишь в 1690 г. по инициативе новгородского митрополита Кирилла. Эта мера была направлена на выявление «скрытых раскольников», которые не ходили исповедоваться в «никонианские» церкви. При Петре I к прежней цели составления ведомостей — проверке религиозной и политической лояльности жителей страны — добавилась новая. Выявленные приверженцы старой веры теперь были обязаны платить повышенные подати, а неисповедовавшиеся — штраф «против доходу втрое».

На протяжении первой половины XVIII века верховная власть последовательно проводила политику по возложению на духовенство обязанностей регистрации населения, в соответствии с интересами государства. В первой четверти XVIII в. ведение исповедных ведомостей стало обязательным для всего белого духовенства страны. В 1716, 1718, 1728 гг. появляются указы, разъясняющие, как должен составляться документ8. Окончательная, более сложная чем прежде, форма составления исповедных ведомостей была выработана во время правления Анны Иоанновны. Она нашла свое воплощение в указе от 16 апреля 1737 г. «О штрафах, положенных с уклоняющихся от исповеди и Святаго причастия и об обязанностях в сем отношении духовных и светских начальств»9.

Указ 1737 г. вводил единый порядок составления исповедных ведомостей, а также определял особенности их формуляра.

Приходские священники должны были составлять исповедные ведомости по приведенному в указе образцу и отсылать их копии в духовное правление не позже Фоминой недели, т.е. не позднее апреля—мая следующего года. После этого ведомости отправлялись из Синодальной области10 в Духовную дикастерию (с 1742 г. она стала именоваться Духовной консисторией), а из епархий — в Архиерейские дома. Там ведомости обобщались в генеральный экстракт11 и отсылались далее в Синод.

Учет жителей велся подворно, поэтому указ предписывал прихожанам исповедоваться исключительно в том приходе, где они проживают12. Впрочем, это положение трудно было полностью реализовать. Горожане, записанные в приходе одного священника, могли иметь духовником священника из другого прихода; отсюда — возможные недоучеты населения. Кроме того, многие горожане, особенно купцы и дворяне, могли на протяжении нескольких месяцев или даже лет отсутствовать по месту жительства. В таких случаях указ предписывал человеку «...исповедываться в тех местах, где он в отлучке будет. и от того священника, у коего он во отъездах исповедается, взять о том свидетельствующее за рукою его письмо, которое, возвратясь в дом свой, объявит приходскому своему священнику», а потом исповедоваться у своего священника вторично, чтобы «.такими отъездами и извинением бывшей во отъезде исповеди не могли прикрываться раскольники»13. Тех, кто не исповедовался три года подряд, автоматически записывали в раскольники.

Указ 1737 г. четко задавал структуру исповедных ведомостей. Каждая исповедная ведомость состояла из нескольких элементов.

Сначала шла исповедная роспись — основная часть документа, в которой подробно расписывались сведения по каждому двору. Указывался владелец двора, члены его семьи (иногда с указанием родства); дворовые люди, они же служители (если они проживали в данном дворе); квартиранты; наемные работники; была также особая категория людей, живущих на дворе из милости, в нее входили престарелые люди и сироты, а также солдатские жены и вдовы. Судя по сохранившимся исповедным ведомостям, это разграниче-

ние жителей двора соблюдалось плохо. Каждый человек был записан под порядковым номером (отдельно для мужчин и женщин) с приведением его имени, отчества, прозвища или фамилии (если она имелась). Указывался также род занятий (фактически эта информация давалась почти исключительно по дворовладельцам, о занятиях и социальной принадлежности остальных жителей двора остается только гадать), пол и возраст. Напротив каждого имени ставилась отметка в одной из трех граф (кто был у исповеди и у причастия; кто только исповедовался, но не причащался — с указанием причины14; кто не был у исповеди).

Росписи следовало вести, «не смешивая чин с чином»: сначала должны были идти священники и члены их семей, потом — военные, приказные, посадские и т.д. На деле принцип расположения людей в порядке их сословной принадлежности соблюдался далеко не всегда.

Сразу после росписи следовала итоговая таблица. Она распределяла прихожан по семи социальным категориям (было бы неправильно говорить о сословиях, так как границы этих категорий не совпадают с сословным делением): «духовные», «военные», «приказные», «разночинцы», «посадские», «дворовые» и «поселяне» (они же «крестьяне»). Внутри этих категорий отдельно дано число взрослых мужчин и женщин, отдельно — детей «мужеска и женска полу». Таблица также разделена на три графы, где отмечалось количество исповедовавшихся и причастившихся, только исповедовавшихся и не бывших у причастия. В конце таблицы, особняком, могли быть приписаны старообрядцы — если таковые были выявлены священником.

Материалом для составления итоговых таблиц служили исповедные росписи, в связи с этим их характеристики как источника в основном совпадают. Но у таблиц есть и свои особенности. Так, представители дворянского сословия могли быть отнесены к одной из трех категорий: «военные», «приказные» или «разночинцы». Категория «разночинцев» вообще крайне интересна: сюда попадают дворяне, дети боярские, городовые, служилые, ямщики, рассыль-щики, сторожа, «архиерейского дому и монастырских разных слу-жеб служители», отставные солдаты (которых правильнее было бы отнести к военнослужащим), а также многие другие группы населения, которых нельзя приписать ни к одной из прочих категорий. Важно помнить о том, что составители ведомостей могут по-разному понимать, каких чинов людей включать в ту или иную категорию. Подобное отсутствие унификации создает путаницу в подсчетах современных исследователей.

Некоторые категории делятся на более мелкие разряды. «Духовные» делятся на протопопов и попов, дьяконов, иподьяконов, певчих, дьячков, псаломщиков и пономарей. «Военные» — на штаб-и обер-офицеров, унтер-офицеров и рядовых солдат. «Приказные» — на секретарей, протоколистов, переводчиков, актуариусов, регистраторов, канцеляристов, подканцеляристов и копиистов. «Посадские» — на собственно посадских и цеховых. В связи с этим бросается в глаза, что в категории «поселян» не выделяется никаких групп: и помещичьи, и дворцовые, и государственные крестьяне оказываются слиты воедино. Точно так же отсутствует разделение на группы такой неоднородной категории, как «разночинцы».

Сразу после итоговой таблицы шло краткое заключение, текст которого был стандартен: там сообщалось, выявлены ли на территории прихода старообрядцы.

Указанные три элемента, в совокупности составлявшие исповедную ведомость, на протяжении длительного времени являлись основными. Однако они не были единственными.

По мнению Б.Н. Миронова, формуляр исповедных ведомостей, заданный указом 1737 г. и подкорректированный в 1742 г., «.с небольшими изменениями просуществовал до 1917 г., когда ведение исповедных ведомостей на территории страны было официально прекращено»15.

Следует отметить допущенную здесь неточность: формуляр на протяжении всего времени ведения исповедных ведомостей изменялся, причем существенно. Так, уже через несколько лет после указа 1737 г. к прежнему формуляру ведомостей добавилась новая важная деталь: метрическая таблица по приходу (в них фиксировалось число жителей данного прихода, вступивших в брак, родившихся или скончавшихся, отдельно мужчин и женщин; метрическая таблица располагалась после итоговой таблицы), а также доношение священника в Московскую Духовную консисторию об отправке ведомости16. И метрические таблицы, и доношения встречаются в исповедных ведомостях вплоть до конца XVIII в., исчезая в веке XIX, что уменьшает информационную ценность источника, но на степень достоверности его основной части не влияет. С 1760-х гг. появляются, а с 1790-х становятся неотъемлемой частью формуляра списки «записных» староверов, и это, несомненно, повышает степень достоверности исповедных ведомостей. Таким образом, только начиная с 60-х гг. XVIII в. исповедные ведомости постепенно начинают справляться со своей основной функцией — с выявлением «раскольников». А в XIX в. появляется еще одно

новшество — реестр лиц, «не бывших у исповеди и Святого причастия во Святую четыредесятницу»; в 1810-х гг. реестр идет после итоговой таблицы, в 1850-х — ставится перед нею17. То есть помимо трех основных элементов, в состав исповедной ведомости могло входить до четырех дополнительных. Все эти изменения нельзя сбрасывать со счетов. К тому же и сам Миронов упоминает о некоторых других изменениях: в 1841 г. из ведомостей исключили такую неоднородную сословную группу, как «разночинцы», после 1861 г. — группу «дворовых»18; это не могло не отразиться на их формуляре. Следовательно, однородными за период с 1737 по 1865 г. можно считать лишь исповедные росписи (т.е. основной элемент документа), в то время как формуляр исповедных ведомостей был подвержен изменениям.

Достоверность источника во многом зависит от обстоятельств его составления. На точность исповедного учета мог оказать влияние целый ряд факторов.

Сбору сведений мешала постоянная миграция населения. Так, переселяясь из одной части города в другую или даже на соседнюю улицу, человек автоматически оказывался приписан к другому приходу. Солдатские жены могли за год сменить 6-7 квартир — и оказаться записанными в 4-5 исповедных ведомостях (в том случае, если за год они исповедовались несколько раз). Многие домовладельцы, сдающие «углы» внаем, отказывались предоставлять священникам сведения о съемщиках жилья и т.п.19 Это, конечно, препятствует созданию адекватной демографической картины Москвы.

Исповедные ведомости должны были составляться каждый год. Однако на практике московские исповедные ведомости XVIII — начала XIX в. не всегда могут дать полную информацию о прихожанах за длительный промежуток времени: отчасти потому, что они составлялись недостаточно регулярно (нередки случаи, когда за тот или иной год отсутствует ведомость по нескольким приходам), отчасти — по причине плохой сохранности источника (в этом случае могла быть утрачена информация по всему сороку). В период царствования Николая I ситуация меняется в корне: именно с середины 1820-х гг. документ начинает составляться ежегодно, и сохранность его резко возрастает. Взяв в руки исповедные ведомости, составленные во второй четверти XIX в. или позднее, можно быть уверенным, что в них есть нужный приход.

Таким образом, документация XVIII в. предоставляет менее полную информацию, нежели позднейшая.

Ограничения в использовании данного источника связаны также со спецификой исповедного учета.

Прежде всего исповедные ведомости дают исчерпывающую информацию почти исключительно по дворовладельцам. Крайне редко приводятся сведения по роду занятий не-дворовладельцев и по их статусу (член семьи, служащий, квартиросъемщик, приживала и т.п.) — особенно в XVIII в.; еще реже указываются их фамилии. Это существенно затрудняет поиск конкретных лиц, не имевших жилой недвижимости на территории города.

С большой осторожностью надо относиться к встречающимся в исповедных ведомостях указаниям на возраст жителей прихода: священник, составлявший документ, в большинстве случаев оценивал возраст прихожан на глаз, не зная точной даты их рождения. Поэтому реальный возраст мог отличаться от приведенной цифры как на один год, так и на 10 лет (особенно, когда речь шла о пожилом человеке).

Еще одна специфическая черта исповедных ведомостей состоит в том, что они фиксировали наличное население приходов. Это означает, что ведомости, с одной стороны, не дают сведений о лицах, на данный год отсутствующих по месту жительства (за исключением дворовладельцев). С другой стороны, они учитывают временно пребывающих в городе лиц разных сословий (особо многочисленная группа здесь — крестьяне, проживающие на помещичьем дворе). Кроме того, за рамками исповедных ведомостей остается все неправославное население. Тем не менее Б.Н. Миронов, сравнивая церковный учет с ревизским и административно-полицейским учетом, приходит к выводу, что его точность была достаточно высока20.

От специфики составления исповедных ведомостей следует перейти к особенностям самого источника. Так, например, нельзя доверять указаниям источника на принадлежность купца к той или иной гильдии: в ряде случаев она отражена неверно.

При использовании исповедных ведомостей нельзя упускать из вида еще один важный факт: для составителей данного документа точкой годового отсчета являлось не начало января (как в светском календаре), а первый день сентября. Период, когда прихожане могли исповедоваться за текущий год, оканчивался 15 августа (по старому стилю), в праздник Успения Божией Матери. Предполагалось, что те, кто не пришел на исповедь в Великий или же Петров пост, должны были это сделать в течение Успенского поста, т.е. по 15 августа. После этого священник составлял чистовой вариант исповедной ведомости по своему приходу, а также создавал ее ко-

пию для отправки в Московскую Духовную консисторию, где отдельные ведомости сшивались в книгу по сорокам. Так, исповедные ведомости за 1784 г. составлены за период с 16 августа 1783 г. по 15 августа 1784 г.

Таким образом, исповедные ведомости имеют ряд особенностей, ограничивающих возможности их применения. Однако, даже с учетом этих особенностей, данный источник обладает весьма высоким информационным потенциалом.

Каковы же основные достоинства исповедных ведомостей как исторического источника? Во-первых, ведомости дают сведения о численном, половозрастном и социальном составе населения. Причем поскольку они составлялись отдельно по каждому городу и уезду, постольку на столе исследователя оказываются данные о численности и социальной структуре православного населения по конкретному городу и уезду, а в конечном счете — по епархиям и по стране в целом. Важно помнить, что исповедные росписи велись погодно. С 1740-1750-х гг., когда Синоду удалось наладить их относительно регулярный сбор (выше уже говорилось, что в ведомостях возможны пропуски за тот или иной год по отдельным приходам; тем не менее с этого момента становится ясна картина расселения жителей по сороку в целом) и присылку из епархий, по ним можно проследить динамику изменений в составе как приходского населения, так и самих приходов. В частности, московские исповедные ведомости дают возможность выявить поприход-ный состав и населенность каждого сорока, а также границы занимаемой им территории на протяжении 1737-1865 гг., с некоторыми перерывами.

Во-вторых, начиная с 1737 г. исповедные ведомости фиксируют лиц обоего пола. Это крайне важно, так как другие учетные материалы рассматриваемого периода начинают фиксировать лиц женского пола с более позднего времени: ревизские материалы — с 3-й ревизии (1763 г.); в метрических же книгах до 30-х гг. XIX в., как правило, не было указано имя матери21. Другое достоинство источника в том, что ведомости охватывают прихожан всех возрастов, включая пожилых и старых людей, живущих во дворах или церковных богадельнях, а также детей до семи лет, т.е. до того возраста, начиная с которого они должны были исповедоваться. Таким образом, исповедные росписи — это уникальный источник, по которому виден полный состав населения двора.

Еще один важный момент: исповедные ведомости учитывали все категории населения — как податные, так и неподатные22. Это дает возможность пополнить данные других источников — в част-

ности, ревизских сказок — при создании модели социального взаимодействия жителей прихода/города/уезда.

К несомненным достоинствам этого источника следует добавить и то, что исповедные ведомости за XVIII в. (по крайней мере по Москве и Московской губернии) сохранились лучше, чем, скажем, метрические книги, которые также велись погодно.

С учетом указанных особенностей исповедные ведомости дают достаточно достоверные, информационно насыщенные, а в некоторых случаях — уникальные данные по истории православного населения. Они могут быть использованы при социально-экономических, культурологических, генеалогических и прочих исследованиях. Привлечение исповедных ведомостей дает богатейший материал для понимания как массовых процессов, так и индивидуальных явлений в жизни русского города XVIII—XIX столетий.

Список литературы

Поступила в редакцию 2 мая 2012 г.