Спросить
Войти
ФИЛОСОФИЯ РЕЛИГИИ И РЕЛИГИОВЕДЕНИЕ
УДК 141. 45 : 378 (47 + 57)
М. Ю. Смирнов
Научный атеизм в советском высшем образовании: периодизация и содержание
В статье рассматривается научный атеизм как феномен политической, идеологической и научной жизни советского общества на протяжении 1950-80-х гг. Главным предметом исследования является присутствие научного атеизма в системе советского высшего образования в качестве идеологического фактора, учебной дисциплины и как направления исследований. Автор предлагает и обосновывает периодизацию стадий развития научного атеизма в высшей школе, выявляет специфику каждой из этих стадий, анализирует трансформацию научного атеизма из идеологической дисциплины в постсоветское религиоведение.
The article deals with scientific atheism as a phenomenon of political, ideological and scientific life of Soviet society during the 1950s-80s. The main subject of research is the presence of scientific atheism in the system of Soviet higher education - as an ideological factor, as an academic discipline, as a direction of research. The author offers and substantiates the periodization of the stages of development of scientific atheism in higher education, reveals the specifics of each stage, analyzes the transformation of scientific atheism from ideological discipline to post-Soviet religious studies.
Надо признать, что научный атеизм был основательной, кропотливо и умело сооружаемой конструкцией, по-своему продуманной и стройной. Очевидно, что сейчас - самая пора вести внимательное, спокойное и вдумчивое описание истории и судьбы научного атеизма (и уже есть хорошие опыты такого исследования, российские и зару-бежные1).
© Смирнов М. Ю., 2018
Обостренная критика научного атеизма, бывшая непременным атрибутом дискуссий 1990-х - начала 2000-х годов о положении религии в СССР, почти утихла (хотя рецидивы временами случаются, как это было в ходе полемики об уместности теологии в образовании1). Ей на смену постепенно приходит нарастающее недоумение от причудливой реанимации религиозного фактора в современной России, которая не только свидетельствует о состоявшейся возможности утоления религиозных потребностей, но уже и вызывает настороженность форсированным внедрением религии в разные сферы жизни общества, включая образование. При этом «лекала», которые используются, чтобы кроить новые конфигурации духовной жизни, временами поразительно напоминают инструментарий «системы атеистического воспитания», пусть и в иной идейной маркировке [11, с. 314-321]. Так что, изучая исторический путь и судьбу научного атеизма, можно что-то понять и про нынешнее «религиозное возрождение», в некоторых его явных и/или скрытых параметрах.
Но не только в обнаружении зеркальности религиозного и научно-атеистического факторов может быть интерес исследователя. Не менее важно выяснить и то, какой логикой двигалось создание и развитие мощной системы научного атеизма. Распад его зримой инфраструктуры на рубеже 1980-90-х гг. вовсе не свидетельствует о нежизнеспособности этой конструкции. Научный атеизм создавался под определённые политико-идеологические институции и именно в их рамках был вполне функционален.
Трансформация государства и социальной системы в постсоветское время потребовала реструктуризации идеологических установок, при их явной перемаркировке и создании новой обслуживающей инфраструктуры. При этом оказалось, что элементы прежних конструкций в чём-то пригодны и для идеологических новоделов. И хотя по части тщательности нынешние конструкторы уступают умельцам советского времени, нельзя не заметить периодического по(д)глядывания в опыт предшественников по идеологическому, воспитательному и др. «фронтам». Скажем, намечаемая ныне «теологиК. М. Антонова. - 2-е изд. - М.: Изд-во ПСТГУ, 2015. 264 c.; Smolkin V. A Sacred Space Is Never Empty. A History of Soviet Atheism. - Princeton Oxford: Princeton University Press, 2018. 339 p.
зация» образования и воспитания рискует стать «бессознательной рецепцией» ряда памятных черт советских идеологических созданий, типа «научного коммунизма» и «научного атеизма» [6, с. 78].
Граней у научного атеизма было много - его идеологические, организационные, методические, воспитательные и прочие стороны по-разному затрагивали множество людей в нашей стране, верующих и нерелигиозных. Для полного обзора всего этого требуются очень объёмные усилия. Поэтому резонно ограничиться лишь одной, но яркой гранью бытия научного атеизма - его проекцией в систему образования, то есть в тот сегмент социокультурного пространства, где формировалось теоретическое и, отчасти, практическое отношение к религии в советском обществе.
В высшей школе эту проекцию представляла, прежде всего, учебная дисциплина, которая в разные периоды меняла название (в зависимости от возникавших идеологических и/или научных акцентов, от ведомственной принадлежности вуза, от уровня вуза - институт или университет, от будущей специальности учащихся). Чаще всего дисциплина называлась «Основы научного атеизма», иногда просто «Научный атеизм», при специализированной подготовке (на философских факультетах) мог быть курс «История и теория атеизма» (или «Теория и история атеизма»), в позднесоветское время -«История религии и атеизма».
Данная статья представляет собой первичный очерк периодизации и функционирования научного атеизма в образовательном контексте советской высшей школы, выявление основных периодов и общую характеристику каждого из них.
Период с середины 1940-х до 1954 г. - это непосредственная предыстория институциализации научного атеизма. Одним из, пусть не главных, но интересных сюжетов этого периода остаётся возникновение самого фразеологизма «научный атеизм». Когда и кто персонально ввёл данный фразеологизм в оборот - не столь существенно. Очевидно, что он возник в среде идеологов-профессионалов советского времени, которые ведали проблематикой отношения к религии. Важно, каким смыслом наделялось это название, что за ним подразумевалось. А это уже определялось не индивидуальными особенностями интеллекта идеологических работников, даже увенчанных учёными степенями и званиями, а всем специфическим этосом советского обществознания [1].
Что же касается предположений об авторстве, то оно приписывается разным персонам, чаще всего - Г. Ф. Александрову или Л. Ф. Ильичеву. Можно поискать «претендентов» ещё и в Отделе пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) - КПСС конца 1940-х - середины 1950-х годов, где было достаточно изобретательных специалистов (однако неизвестно, чтобы кто-то из этой когорты сам горделиво заявлял о своем авторстве). Не исключено, что подлинным автором фразеологизма «научный атеизм» мог быть В. Д. Бонч-Бруевич (16 [28] июня 1873 - 14 июля 1955), в 1945-1955 гг. директор ленинградского Музея истории религии. Это ему принадлежала инициатива создания в 1947 г. Сектора истории религии и атеизма в Институте истории АН СССР (усилиями этого Сектора изданы в 1950-1964 гг. 12 сборников «Вопросы истории религии и атеизма»), он стоял у истоков межиздательской книжной серии «Научно-атеистическая библиотека», задуманной им не позднее начала мая 1954 г. (с 1955 по 1965 годы серия выпускалась издательством Академии Наук СССР, с 1969 года - издательством «Мысль»1).
Заметим, что понятие «научно-атеистический» встречается уже в некоторых послевоенных партийных документах начала 1950-х гг. Как показала по своим архивным изысканиям Л. И. Сосковец, в 1951 г. Кемеровский обком ВКП(б) принял постановление «О состоянии научно-атеистической пропаганды в Троицком районе», в 1952 г. Алтайский краевой комитет партии принимает постановление «О серьезных недостатках в научно-атеистической пропаганде в Рубцовском и Кулундинском районах» [12, с. 190]. Возможно, что это название было и в лексиконе учрежденного в 1947 г. Всесоюзного общества по распространению политических и научных знаний (в будущем Всесоюзного общества «Знание»), которое унаследовало ряд функций от упраздненного Союза воинствующих безбожников СССР.
Официальным для того времени было понятие «антирелигиозный». Конституция СССР 1936 г. в ст. 124 провозглашала: «В целях обеспечения за гражданами свободы совести церковь в СССР отделена от государства и школа от церкви. Свобода отправления религиозных культов и свобода антирелигиозной пропаганды признаётся за всеми гражданами» (аналогичный текст был и в ст. 128 Конституции РСФСР 1937 г.). Однако объективно обусловленное событиями Великой Отечественной войны изменение общего курса в отношении пат1 [Электронный ресурс] - ШЬ: Ь«р://риЬ1.ИЬ.ш/АЯСН1УЕ8/К/"№исЬпо-а1е181кЬе8кауа_ЫЫю1ека7_&&КЛВ&&.Ь1т1
риотически настроенных религиозных организаций и верующих советских граждан побуждало смягчать акцент на «антирелигиозном», подыскивая ему менее резкий эквивалент. Просто «атеизм» уже не мог быть таким эквивалентом, это название также не казалось свободным от репрессивного смысла. Тогда и возникла в идеологическом дискурсе «научно-атеистическая» фразеология. Объявление чего-либо научным, в силу высокой репутации науки, создавало благоприятный образ и не вызывало отторжения.
Окончательную легитимацию фразеологизм «научный атеизм» и производные от него получили в 1954 г., после выхода двух партийных документов: Постановления ЦК КПСС от 7 июля 1954 г. «О крупных недостатках в научно-атеистической пропаганде и мерах её улучшения» и Постановления ЦК КПСС от 10 ноября 1954 г. «Об ошибках в проведении научно-атеистической пропаганды среди населения»1.
В первом из этих постановлений (7 июля 1954 г.) научно-атеистическая пропаганда была объявлена «важнейшим участком идеологической работы». Формулировки в документе были весьма жёсткими («церковники и сектанты изыскивают различные приемы для отравления сознания людей религиозным дурманом»). Партийным и советским работникам адресовалась резкая претензия в «ошибочном мнении» о том, что «религиозная идеология стихийно, самотеком изживет себя», и в забвении активной атеистической пропаганды. Были сформулированы 12 пунктов мер «против запущенности антирелигиозной работы», с обширным набор форм и средств пропагандистской деятельности (от популярных лекций до издательского дела и учебно-воспитательного процесса). Строго говоря, «научно-атеистическая пропаганда» в этом тексте по смыслу не различалась с понятием «антирелигиозной пропаганды».
В разъяснение установок этого документа газета «Правда» 24 июля 1954 г. опубликовала редакционную статью «Шире развернуть научно-атеистическую пропаганду». В статье было указано на живучесть религиозных предрассудков как «вредных пережитков капитализма», мешающих части населения активно участвовать в строительстве коммунизма. Осуждению подверглось «примиренческое отношение» партийных организаций к распространению суеверий и предрассудков, которые «духовно калечат и принижают советских
людей». В то же время отмечалось, что «научно-атеистическая пропаганда должна быть развёрнута так, чтобы не оскорблять чувств верующих, а воздействовать на них примером, убеждением, распространением научных знаний»1.
Второе постановление (10 ноября 1954 г.) меняет смысловые оттенки. Оно начинается с указания на необходимость «избегать всякого оскорбления чувств верующих». Осуждаются необоснованный отказ верующим в «политическом доверии», административное вмешательство в деятельность религиозных объединений, а также невежество и безответственность в вопросах атеистической пропаганды. Признается лояльность «служителей церкви в своем большинстве» к советской власти, объявляется «глупым и вредным» ставить советских граждан под политическое сомнение из-за их религиозных убеждений. Однако по-прежнему ориентиром отношения коммунистов к религии объявляется «единственно верное научное мировоззрение - марксизм-ленинизм и его теоретическая основа -диалектический материализм», рассматриваемые как средство «освобождения верующих людей из-под влияния религиозных предрассудков». Из этого следовали установки на просвещение, пропаганду знаний, образование, «дальнейшее повышение культурного уровня трудящихся» в целях преодоления религиозного мировоззрения2.
Таким образом, «научный атеизм» вошёл в официальную лексику документов КПСС. Фразеологизм неустановленного авторства стал обозначением одной из ведущих идеологических установок середины 1950-х гг.
Судя по последовавшим в 1955 г., после названных выше партийных постановлений, программным публикациям авторитетных учёных по вопросам научно-атеистической пропаганды, приоритет получили идеи второго постановления. Предполагалось, что пропагандистская, просветительная и воспитательная деятельность должны иметь научное обоснование, укорененное в марксистско-ленинскую теорию общества. Поэтому идеологически инспирированные фразеологизмы «научно-атеистический» (взгляд, подход), «научно-атеистическая» (критика, пропаганда, агитация), «научно-атеистическое» (воспитание, мировоззрение) и тому подобные слово1 Шире развернуть научно-атеистическую пропаганду. Передовая статья // Правда. № 205 (13138), 24 июля 1954 г. (главным редактором газеты был в это время Д. Т. Шепилов).
сочетания приобретают терминологический характер, возникает их понятийное описание1. При Президиуме АН СССР была создана Комиссия по вопросам научно-атеистической пропаганды для координации деятельности учреждений Академии наук в области истории религии и атеизма2. В связи с тем, что атеистическая пропаганда должна была строиться прежде всего на естественно-научном материале, одна из задач координационной комиссии состояла в том, чтобы объединить работу в этой области гуманитарных и естественнонаучных учреждений АН СССР3.
Понятийный аппарат научного атеизма заметно присутствовал в отечественной общественно-политической лексике на протяжении более тридцати лет, с середины 1950-х до конца 1980-х годов, широко используясь на разных уровнях системы образования и просвещения. Эпитет «научный» как бы удостоверял высокое мировоззренческое качество того, что было экипировано этим эпитетом. Поэтому научный атеизм должен был восприниматься как фундаментальная опора той идеологической стратегии в отношении к религии, которая в послевоенном СССР постепенно заменяла безжалостное «воинствующее безбожие».
Во второй половине 1950-х годов в науке и образовании проблематика религии рассматривалась под углом зрения сложившихся за предыдущие три десятилетия антирелигиозных установок. Теоретическое основание критика религии черпала в ряде положений исторического материализма, которыми религия трактовалась как форма общественного сознания, детерминированная отчасти зависимостью от природной стихии, но прежде всего - социально-классовыми противоречиями, а потому выражающая интересы эксплуататорских слоёв населения.
После провозглашения победы социализма в СССР и перехода к коммунистическому строительству эти тезисы продолжали присутствовать в советских работах о религии, но явно требовали корректи1 Задачи советской этнографии в проведении научно-атеистической пропаганды // Советская этнография. - 1955. - № 1. - С. 3-6 (передовая статья без подписи; главный редактор журнала в то время - С. П. Толстов); Францев Ю. П. Великая сила научно-атеистического мировоззрения // Правда. - 1955. - 30 июня (републикация: Францов Г. П. У истоков религии и свободомыслия. - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1959. - С. 482-489).
ровки в отношении к религиозной ситуации в стране. Связывать религиозность населения в СССР с капиталистической эксплуатацией было невозможно. А массовая реабилитация после XX съезда КПСС показала признание несправедливости репрессий за религиозные убеждения. Функциональная неэффективность сугубо антирелигиозных установок, нацеленных на репрессивное искоренение религии, вынуждала к их существенному пересмотру. После успешного запуска первого искусственного спутника Земли (1957) термин «научный» стал как бы подтверждением правильности теорий и решений, обоснованных научным подходом, исследованием предмета. Поэтому в ходу были ссылки на «отсталость» части населения, сохранявшей «религиозные пережитки», а также указание на использование религии зарубежными противниками для идеологических диверсий.
Нельзя сказать, что произошёл полный поворот от «преследования к исследованию». Постановление ЦК КПСС от 4 октября 1958 г. «О записке отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС по союзным республикам "О недостатках научно-атеистической пропаганды"» обязывало партийные, комсомольские и общественные организации «развернуть пропагандистское наступление на религиозные пережитки советских людей». Государственным учреждениям предписывалось осуществить мероприятия административного характера, направленные на ужесточение условий существования религиозных общин.
Тем не менее, научно-атеистический подход стал новым оттенком в отношении к религии. Он побудил к развертыванию исследовательской деятельности, овладению научными процедурами и инструментарием. Он же обусловил изменение в содержании обществоведческого образования, которое от прямой антирелигиозной ин-доктринации переводилось на путь формирования научно-материалистического мировоззрения.
Первые пробы включения научного атеизма в систему высшего образования начались в середине 1950-х годов. В 1957 г., под руководством и редакцией В. К. Танчера, в Киевском государственном университете был разработан проект Программы курса «Основы научного атеизма» для высших учебных заведений УССР. Есть не очень внятные сведения, что тогда же был введён и сам этот лекционный курс [5, с. 11]. Также в 1957 г. в Ленинграде вышло методическое пособие по курсу «Всеобщая история религии и атеизма»1. Опыт этих
разработок был в последующие годы учтён при составлении типовых программ лекционных курсов по научному атеизму для всей советской высшей школы.
Общая нацеленность программ, которые стали создаваться вскоре для введения научного атеизма в учебный процесс, может быть представлена четырьмя установками: (1) политической (ориентация учащихся на поддержку внутри- и внешнеполитического курса КПСС и Советского государства); (2) идеологической (противостояние чуждому идейному влиянию, в данном случае - религиозному); (3) воспитательной (способствовать формированию непримиримого отношения к религиозным проявлениям); (4) образовательной (дать необходимый минимум знаний о религии для более уверенной критической позиции в отношении к ней). По справедливому замечанию современного исследователя:
«Важно отметить, что под "общественными науками" в документах Министерства высшего и среднего образования СССР (МВиССО СССР) и в массовой философской и образовательной литературе понимаются дисциплины, предназначенные в первую очередь для формирования "правильного", т. е. коммунистического, мировоззрения. Программа этих дисциплин содержала, конечно, сведения об истории и актуальном состоянии общества. Однако первичной была именно воспитательная функция. Слово "наука" использовалось здесь как синоним учебной дисциплины, инструмента образовательного воздействия, а не для обозначения объективного знания о какой-то части окружающего мира» [7, с. 24].
В начале 1959 г. (27 января - 5 февраля) состоялся внеочередной XXI съезд КПСС, главным итогом которого стало провозглашение лозунга о переходе СССР к коммунизму. Строительство социализма было объявлено завершенным и речь отныне шла о том, чтобы приступить к «созданию в стране коммунистического общества». Среди спектра идейно-воспитательных задач, решаемых для достижения этой цели, было обращено внимание на необходимость развития научно-атеистической пропаганды.
Президиум АН СССР 17 апреля 1959 г. издал Постановление «Об усилении научной работы в области атеизма». В документе ставился вопрос о крайней необходимости, в частности, для историков релиупоминается лишь об одной прочитанной в том году лекции - про Д. С. Аничкова как «первого русского историка религии»; скорее всего, речь может идти о лекциях по истории религии и атеизма, читавшихся на философском факультете ЛГУ с 1953/1954 учебного года).
гии, создания фундаментальных трудов о сектантстве, об атеизме и состоянии религии в странах народной демократии. Указывалось, что советские исследователи должны заняться историей атеизма в рабочем движении, критикой «христианского социализма» и «христианской демократии», разоблачением ревизионизма в трактовке атеизма и религии, попыток реакционных кругов стран Востока «использовать религиозные течения для ослабления национально-освободительного движения». В Постановлении также говорилось о необходимости посылки комплексных экспедиций в различные районы СССР для изучения причин сохранения религиозных пережитков среди некоторой части населения, равно как и для изучения сектантства.
Понятно, что весь этот «фронт работ» требовал профессионально подготовленных кадров. Да и вообще обнаружилась острая нехватка адекватных знаний о религии у специалистов разных профилей - выпускников советских вузов.
В 1959 г. создается кафедра истории и теории атеизма в Московском государственном университете им. М. В Ломоносова. В этом же году аналогичная кафедра появилась в Киевском государственном университете им. Т. Г. Шевченко. Под руководством С. Д. Сахарова и В. К. Танчера был разработан проект единой «Программы курса "Основы научного атеизма" для высших учебных заведений СССР», изданный тиражом 50 000 экземпляров1.
С сентября 1959 г. началось преподавание курса «Основы научного атеизма» в высших и средних специальных учебных заведениях СССР (первоначально - факультативное; в МГУ факультативные курсы по этому предмету были введены на всех факультетах с 1960 г.). В 1961 г. под эгидой Института философии АН СССР издается тиражом 100 000 экземпляров учебник «Основы научного атеизма»2.
В 1959-1963 годах появились издания курсов лекций и учебных пособий по истории атеизма и по основам научного атеизма для студентов вузов на русском и ряде других языках народов СССР3. В кон1 Программа курса «Основы научного атеизма» для высших учебных заведений СССР: проект / отв. ред. С. Д. Сахаров, В. К. Танчер / МВ и ССО СССР; Управление преподавания общественных наук. - М.: Госполитиздат, 1959. - 19 с.
В докладе 1963 г. на заседании Идеологической комиссии при ЦК КПСС секретарь ЦК Л. Ф. Ильичев провозгласил «общество без религии» как одну из целей практической политики КПСС [10, с. 6]. Результаты деятельности этой комиссии были изложены в ноябре 1963 г. в документе «О мероприятиях по усилению атеистического воспитания населения»3. В начале 1964 г. (2 января) вышло Постановление ЦК КПСС «О мероприятиях по усилению атеистического воспитания населения»4. Одновременно Ильичев публикует программную статью «Формирование научного мировоззрения и атеистическое воспита-ние»5. Все эти документы 1964 г. стали директивными основаниями для развертывания широкомасштабной системы научно-атеистического воспитания в стране. В частности, это отразилось на состоянии и перспективах научного атеизма в высшей школе.
Был создан Институт научного атеизма Академии общественных наук при ЦК КПСС. В качестве основных направлений его деятельности определялись: координация и руководство всей научной работой
дентов высших учебных заведений УССР. - Киев, 1961. 340 с. (на укр. яз.); Григорь-ян Т. Г. Основы научного атеизма (Пособие для студентов-заочников). Ч. I. Марксистско-ленинский атеизм - высшая форма атеизма. - Баку, 1961. 64 с.; Григорьян Т. Г. Основы научного атеизма (Пособие для студентов-заочников). Ч. II. Современные религии и их классовая сущность. - Баку, 1962. 90 с.; Основы научного атеизма. Пособие для студентов педагогич. вузов и учителей средних школ / редкол.: Г. А. Стельченко (гл. ред.) и др. - Ярославль, 1963. 340 с.; Шердаков Н. И. Лекции по истории атеизма: учеб. пособие для студентов. - Л.: [б. и.] (Лесотехническая академия им. С. М. Кирова), 1963.
в области атеизма, проводимой институтами АН СССР, высшими учебными заведениями и учреждениями Министерства культуры СССР; подготовка кадров высшей квалификации; организация комплексной разработки актуальных проблем научного атеизма; проведение общесоюзных научных конференций и творческих семинаров [4, с. 9-36]. Упорядочивается номенклатура названий и уровней учебной литературы по научному атеизму.
Предписывалось введение в университетах страны, в вузах педагогического профиля и ведомственных вузах министерств культуры, здравоохранения и сельского хозяйства обязательного курса «Основы научного атеизма» в объёме 24 часа.
Смена высшего руководства в стране в октябре 1964 г. не отразилась существенно на принятом общем курсе по формированию научно-атеистической системы. Подтверждением стал ряд директивных документов КПСС, принятых в этот период. Постановление ЦК КПСС «О мерах по дальнейшему развитию общественных наук и повышению их роли в коммунистическом строительстве» от 14 августа 1967 г. содержало установки на «повышение уровня марксистско-ленинского образования», «необходимость более действенной и всесторонней разработки крупных теоретических проблем, создания обобщающих трудов по актуальным вопросам развития общества и современного научного знания», «анализ содержания и форм работы по коммунистическому воспитанию, путей преодоления частнособственнических, религиозных и иных пережитков в сознании и быту трудящихся»1. Особое идейное и мировоззренческое значение научного атеизма подчеркивалось в постановлении ЦК КПСС «Об улучшении атеистического воспитания населения» от 16 июля 1971 г.2
В этот период происходит институциализация научного атеизма в сфере высшего образования. Основными институциями становятся: (1) введение в университетах, педагогических, сельскохозяйственных и медицинских вузах курса «Основы научного атеизма» в качестве обязательной учебной дисциплины, а в остальных вузах - в виде факультативных занятий; (2) учебники и учебные пособия по данному курсу, написанные с учетом специальностей высшего образования;
(3) учебные программы этой дисциплины, разработанные в трех вариантах: основная программа для всех вузов, программа для философских факультетов университетов, программа для педагогических институтов; (4) создание в вузах кафедр, обеспечивающих преподавание «Основ научного атеизма».
Практика формирования в вузах страны системы преподавания научного атеизма показывала, что даже при постоянстве контроля со стороны органов КПСС и наличии обязательных к исполнению руководящих документов, по всем четырем базовым институциям этой системы постоянно возникали сложности в их реализации. Далеко не во всех вузах была возможность создания соответствующих кафедр1 или дополнительной профилизации существовавших кафедр общественных наук. Чаще всего просто отсутствовали компетентные в предмете преподавательские кадры; начавшаяся подготовка научных и научно-педагогических работников в аспирантуре (специальность: 625 -Научный атеизм) стала пополнять эти кадры, но не сняла проблемы их нехватки.
Первые учебные издания для преподавания научного атеизма выглядели, с точки зрения поставленных задач, малоудовлетворительными. Уже в сентябре 1965 г., Институтом научного атеизма -Академией общественных наук (АОН) при ЦК КПСС была подготовлена записка в ЦК КПСС «О научном уровне и практической ценности учебных пособий по основам научного атеизма для высших учебных заведений». В качестве существенных недостатков учебных изданий отмечалось, что:
«многим из них присущи уход в прошлое, отождествление роли религии и церкви в эксплуататорском и социалистическом обществах, слабый учет новых тенденций в религиозной идеологии, сведение процесса модернизации к приспособленчеству духовенства; отмечалось, что не уделяется должное внимание позитивному содержанию научного атеизма» [4, с. 29].
Новые выходившие издания стремились соответствовать образовательным целям и даже отчасти несли отпечаток авторского подхода их составителей2. Однако политико-идеологический посыл научного
атеизма требовал единообразия и однозначной идейно-воспитательной направленности. Аналогичная ситуация была и с учебными программами курса. Критическое отношение официальных инстанций было выражено в Письме Министерства просвещения РСФСР от 24.08.71 г. № 389 «Об усилении атеистического воспитания учащихся общеобразовательных школ и студентов педагогических учебных заведений»1.
Для упорядочения и развития системы преподавания научного атеизма в мае 1972 г. МВ и ССО СССР на базе МГУ провело Всесоюзное совещание преподавателей курса «Основы научного атеизма» (ок. 800 участников). В качестве основных рассматривались вопросы философского, нравственного, естественнонаучного содержания курса «Основы научного атеизма»; опыт и методика преподавания этого курса в вузах и заведениях ССО разного профиля; атеистическое воспитание студенчества; конкретно-социологические исследования по атеизму в вузах [2]. Особое внимание было уделено обсуждению подготовленной к этому времени Программы курса «Основы научного атеизма» для высших учебных заведений (М.: Высш. школа, 1972).
В результате выработанных рекомендаций были составлены программы курса «Основы научного атеизма» в двух вариантах - для высших и для средних специальных учебных заведений2. В их авторских коллективах участвовали: для вузовской программы - Р. Г. Бал-танов, В. И. Гараджа, Н. С. Гордиенко, Ф. И. Долгих, М. И. Конкин, П. К. Курочкин, Э. И. Лисавцев, Б. А. Лобовик, Е. П. Лошкарев, В. Ф. Миловидов, Ю. И. Москалев, М. П. Новиков, Л. В. Сретенский, В. К. Танчер; для программы ССО - П. К. Курочкин, В. Ф. Милови-дов, Ю. И. Москалев, И. Н. Яблоков.
Для обеспечения основной программы курса в 1973 г. был издан учебник «Научный атеизм» для вузов, под редакцией директора Института научного атеизма АОН при ЦК КПСС А. Ф. Окулова, имевМысль, 1970. 231 с.; Григорьян М. М. Курс лекций по истории атеизма: учеб. пособие. -2-е изд. доп. - М.: Мысль, 1974. 309 с.
ший всесоюзный статус («допущено Министерством высшего и среднего специального образования СССР в качестве учебника для студентов высших учебных заведений»)1. В авторский коллектив учебника вошли наиболее заметные на тот период специалисты по научному атеизму: Р. Г. Балтанов, В. И. Гараджа, Н. С. Гордиенко, М. П. Новиков, В. К. Танчер, Д. М. Угринович, И. Н. Яблоков, М. С. Беленький, Г. В. Воронцов, Б. А. Лобовик, М. П. Мчедлов, М. А. Попова, П. И. Пучков, Э. Г. Филимонов, А. Ф. Окулов. Учебник вышел тиражом в 100 000 экз., год спустя (1974) состоялось его второе издание таким же стотысячным тиражом. Тогда же стотысячным тиражом было издано учебное пособие «История и теория атеизма» (1974), написанное в основном авторами из Московского университета, под редакцией М. П. Новикова2.
Можно заметить, что именно в этот период сложился некий алгоритм функционирования научного атеизма в системе высшего образования. Своего рода триггером становились директивные решения ЦК КПСС (в виде открытых или закрытых постановлений), принятые в результате «замера» ситуации с религией в стране. Затем соответствующие идеологические и государственные органы принимали документы, обязывающие в практической деятельности по образованию и воспитанию выполнять партийные установки и определяющие ресурсы для этого. Разрабатывались программы учебных курсов и методические указания. Под эти программы создавались учебники и учебные пособия. Периодически производилась корректировка программ и учебных изданий, чтобы они были созвучны текущим идеологическим задачам. Опыт преподавания научного атеизма и вообще атеистической работы в высшей школе регулярно обсуждался на всесоюзных и региональных мероприятиях, обобщался и использовался для выработки новых форм де?
