Спросить
Войти
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 2 (66) 2008
УДК 947
А. А. КИЕНКОВ
Московский государственный областной педагогический институт
ПРОБЛЕМА
ЛИКВИДАЦИИ ПАТРИАРШЕСТВА И СОЗДАНИЯ СВЯТЕЙШЕГО СИНОДА В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ XIX в.____________________________________
Историография одной из важных проблем церковных реформ Петра I — ликвидация патриаршества, создание Святейшего Синода входит в круг актуальных вопросов отечественной науки. Обращение к историографическому освоению тем в XIX в. дает возможность более глубоко взглянуть на обозначенные проблемы и современные взаимоотношения государства и церкви.
В конце ХХ — начале XXI вв. усиливается роль Православной церкви в жизни России. В связи с этим растёт объективная необходимость научной разработки важнейших проблем взаимодействия церкви, государства и общества. В этом плане важен анализ богатейшего опыта русской исторической науки XIX — начала XX вв. Цель предлагаемой работы: определить специфические особенности рассмотрения русской исторической наукой одного из важнейших аспектов церковных реформ Петра I — ликвидации патриаршества и создания Святейшего Синода.
Задачи работы:
Уже в XVIII веке определилось направление, в рамках которого учёные и публицисты были склонны давать позитивную оценку всем деяниям Петра I, истолковывать их как исторически необходимые и видеть у них лишь положительные последствия. Такой взгляд нашёл отражение в труде И. И. Голикова1. По его мнению, патриархи российские стремились унизить власть царскую. Пётр уже после смерти Адриана замыслил уничтожить патриаршество как высокое духовное достоинство, не совместимое с самодержавием. «Но как все сословия государственные были, так сказать, привязаны к сему достоинству, то должен был монарх дать простыть в них жару сему, а посему и отлагал время от времени избрание нового патриарха под разными видами...»2. Когда же население, наконец, привыкло к новым порядкам, государь публично уничтожил патриаршество, а на его месте установил соборное правление под названием Правительствующего Синода. Тем самым Пётр принял на себя титул верховного главы церкви. Автор научного труда всячески превозносит этот шаг как проявление мудрости российского государя.
В отличие от И. И. Голикова, Н. М. Карамзин в «Записке о древней и новой России» высказал своё отрицательное отношение к этому деянию Петра I. По его мнению, Пётр уничтожил патриаршество как опасное для неограниченного самодержавия, в то
время как духовенство никогда не противодействовало ни княжеской, ни царской власти. Если в допетровское время духовенство могло учить народ добродетелям, вещать истину государям, то с уничтожением патриаршества у духовенства была отнята свобода. С точки зрения учёного, церковь, подчиняясь мирской власти, теряет свой священный характер. Усердие к ней слабеет, а вместе с тем слабеет и вера. По мнению Н. М. Карамзина, взаимодействие церкви и государства должно основываться на добровольном союзе. «Явная совершенная зависимость духовной власти от гражданской предполагает, что первая бесполезна, или, по крайней мере, не есть необходима
для государственной твёрдости»3.
Взгляды Карамзина на проблему ликвидации патриаршества долгое время оставались неизвестными широкому русскому обществу. «Записка» впервые была опубликована в 1837 году, однако из этого и последующих изданий XIX в. было исключено всё, что касается критики учёным петровской церковной реформы. Вероятно, таких взглядов на отмену патриаршества придерживались и иные учёные, а также церковные деятели, но из цензурных соображений они не решались высказаться открыто.
Особый взгляд на отмену патриаршества нашёл отражение в статье А. С. Xомякова «О старом и новом», написанной в 1839 г. По мнению мыслителя, не следует обвинять Петра I в порабощении церкви. «Независимость её была уже уничтожена перенесением внутрь государства патриаршего престола, который мог быть свободен в Царьграде, но не мог быть свободен в Москве»4. Назначение патриарха в России всегда зависело от светской власти. Свобода церкви в России была ограничена задолго до Петра I. Таким образом, в своей политике по отношению к церкви Пётр выступил не как новатор, а как продолжатель действий предшествовавших русских государей.
А. И. Герцен рассматривал ликвидацию патриаршества как часть глубокой революции в государственной и общественной жизни, которую провёл сверху Пётр I. Проблему петровских церковных реформ мыслитель затронул в книге «О развитии революционных идей в России» (написана в 1850 г., опубликована в 1851 году на немецком языке). Герцен утверж-
дал, что восторжествовавшие в России со второй пол.
XVI в. принципы государственного и общественного устройства, пришедшие с Византии, порождали застой. Разрушение Петром псевдовизантийского строя было необходимо для страны, но породило неоднозначные последствия.
По мнению мыслителя, «Патриарх никогда не обладал верховными правами, не был полностью независим от царя, но он сообщал известное единство церкви. Однако Пётр менее всего являлся главой церкви, власть его была совершенно светской. Он никогда не выходил за пределы действительности, и, сведя на нет влияние церкви, больше не думал ни о церкви, ни о религии.»5.
Обращает на себя внимание тот факт, что в научных исследованиях первой пол. XIX в., где рассматривались разные аспекты церковных реформ, проблема ликвидации патриаршества затрагивалась относительно редко. По-видимому, это объясняется тем, что она была тесно связана с рядом острых общественных вопросов того времени (например, с вопросом о праве государства контролировать духовную жизнь общества). Потому обмен мнениями в прессе и печати по вопросам, связанным с петровской церковной реформой, во время правления Александра I и Николая I был возможен только в рамках официальной идеологии. Важно отметить, что упоминаемые выше труды Карамзина, Xомякова, Герцена были опубликованы лишь через много лет после их написания.
В конце 50-х — начале 60-х годов XIX в. резко увеличивается публикация научных трудов по проблемам петровских церковных реформ. Но лишь со второй половины 60-х годов в печати начали активно выходить исследования, в которых так или иначе затрагивались вопросы, связанные с ликвидацией пат-риаршества6.
В исторической науке конца 60-х — первой половины 80-х гг. XIX в. высказывались разные мнения о том, когда Пётр решил ликвидировать патриаршество. С точки зрения одних исследователей (И. Чистович, Н. Розанов, Н. М. Костомаров, В. Попов, А. Г. Брик-нер и др.), государь принял это решение сразу после смерти патриарха Адриана. В этом случае правление местоблюстителя С. Яворского следует рассматривать как подготовительный период к преобразованию церкви на новой основе. Такой вывод близок мнению И. И. Голикова. По мнению других исследователей (И. Я. Образцов, Н. Востоков), Пётр окончательно решил ликвидировать патриаршество только после 1718 г. Назначение в 1701 г. местоблюстителя, а не патриарха эти исследователи связывали не с долгосрочными планами Петра, но с определённым стечением исторических обстоятельств. Отсюда следует вывод, что Пётр после смерти Адриана в течение ряда лет не исключал возможность назначения нового патриарха. С.М. Соловьёв утверждал, что на вопрос о том, когда Пётр решился ликвидировать патриаршество, вообще невозможно дать определённого ответа.
Причиной ликвидации патриаршества авторы ряда научных трудов считали стремление Петра I покончить с ситуацией, когда в глазах народа глава церкви воспринимался как равный государю (И. Чистович, Н. М. Костомаров, В. Попов). Другой причиной было опасение Петра, что единоличный глава церкви может превратиться в руководителя оппозиции реформам и тем самым затруднить их проведение (Н. М. Костомаров, П. Знаменский, В. Попов, А. Г. Брикнер). С. М. Соловьёв связывал ликвидацию
патриаршества со стремлением Петра I решить проблемы, накопившиеся в русской церковной жизни и объективной невозможностью сделать это силами самой церкви. Некоторые исследователи связывали перемены, происшедшие в русском церковном управлении в 1701 году, также и с мерами Петра, направленными на секуляризацию церковного имущества (И. Я. Образцов, М. И. Горчаков). По мнению И. Чистовича, Н. Розанова, Н. Востокова, образование Св. Синода было связано со стремлением государя ввести церковь в общую систему государственного управления как одну из его ветвей, приблизить формы организации церковного управления к тем, которые оформились в светской власти к 1720 г.
Большинство исследователей того времени признавали, что Св. Синод в системе управления занял место патриарха и получил власть, равную патриаршей. Н. Розанов отмечал, что после учреждения Св. Синода Пётр вернул ему всё, что прежде отошло от духовного ведомства к гражданскому, за исключением лишь некоторых дел. Об этом же писал и П. Знаменский.
Ряд исследователей обращали внимание на то, что в первые годы существования новой формы церковного правления Сенат рассматривал Синод как орган власти, который находится гораздо ниже его по положению. Синоду приходилось отстаивать свои права во взаимоотношениях с Сенатом.
Н. Востоков и В. Попов отмечали, что для Духовного Регламента характерна неудовлетворительная регламентация дел или предметов ведомства.
Обращает на себя внимание то, что в научных трудах 60-х — 80-х гг. XIX в. постепенно усложняется взгляд на церковные реформы Петра I, укрепляется понимание их неоднозначности и противоречивости. Одновременно растёт критическое отношение ко многим аспектам реформ.
Новые тенденции во взглядах на ликвидацию патриаршества и создание Св. Синода проявились в научном труде Н. И. Кедрова7. С точки зрения учёного, Духовный Регламент следует считать именно литературным произведением. Для него характерны недостаток систематичности, частые повторения одного и того же, неполнота, потребовавшая впоследствии многих дополнений.
По мнению Кедрова, Регламент базировался на принципиально разных источниках. С одной стороны, это Священное писание, канонические постановления Православной Вселенской церкви, с другой стороны — идеи европейского рационализма и современного Регламенту гражданского законодательства. Это порождало острые противоречия в Регламенте. Необходимость реорганизации церковной жизни в 1720-х гг. учёный связывал с тем, что благодаря многочисленным реформам в государственном управлении церковь очутилась в совершенно новом для себя положении: полумирской характер с неё был снят, общее неопределённое участие церкви в делах государственного управления прекратилось.
Весь смысл церковных реформ Петра I, по мнению Кедрова, заключался в том, чтобы сообщить административному строю церкви такое устройство, при котором она развивалась бы в гармоничном единении с государством.
Учёный обращал внимание на то, что нигде в законодательных актах того времени нет какой-либо мысли о верховенстве государя в делах церкви. То, что впоследствии светская власть подмяла Синод, не было заложено ни в законодательстве, ни в планах Петра I.
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 2 (66) 2008 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 2 (66) 2008
В последнее десятилетие XIX века в научной литературе проблема отмены патриаршества обсуждается активнее, чем раньше. Острее ставятся вопросы о каноничности преобразований Петра в церковном управлении, об источниках Духовного Регламента, о характере взаимоотношений государства и церкви после осуществления реформы.
Н. Л. Заозерский в научном труде отмечал, что в Древней Руси церковь существовала относительно независимо от государства8. С образованием Русского централизованного государства церковь попала под его контроль, который активизируется в
XVII — XVIII вв. Петром I была установлена новая форма церковного правления, которую автор научного труда называл церковно-синодальной.
Заозерский утверждал, Синод был навязан церкви. Он стал церковно-государственным органом управления. Его члены получали полномочия из двух источников — от церкви и от государства. Такой мерой в числе прочих преследовалась цель укрепить силу и значение церковной власти, однако достигнутые при этом выгоды породили ряд неудобств с церковной точки зрения.
По мнению автора, наиболее совершенной формой церковного устройства в России следует считать соборно-патриаршескую.
Острую дискуссию вызвала статья, опубликованная в 1891 г. в апрельском номере Русского вестника под литерой 79. Автор статьи расценивал уничтожение патриаршества как самозащиту государства, против внутренних своих врагов, прикрывавшихся именем церкви.
По мнению автора, церковные реформы Петра были реорганизацией системы ктиторства. Государство пыталось приблизить формы ктиторства к порядкам, существовавшим в стране с древних времён, несколько видоизменив их исходя из ситуации
XVIII в. Пётр I дал определённую форму и узаконил то, что постепенно формировалось в нашей стране под влиянием объективного исторического развития.
С резкой критикой этой статьи выступил Афанасий Васильев в своей публикации10. Он утверждал, что Регламент в нарушении канонических правил отнимает у архиерейства всякую свободу, ставит его в рабскую зависимость от духовного коллегиума. Пётр I присвоил себе положение в церкви несравненно большее, чем можно соединить с понятием ктиторства. Церковную реформу автор связывал в первую очередь со стремлением Петра I к тому, чтобы и в церкви его произвол был законом, со стремлением властвовать не только над телами, но и над душами подданных.
В своей статье «Реформа Петра Великого по высшему церковному управлению» В. Белогостицкий даёт негативную оценку осуществлённой Петром I реформе11. Признавая справедливым мнение, что она была во многом подготовлена предшествовавшим развитием церкви, автор утверждал, что Пётр в укреплении власти государства над церковью пошёл намного дальше, чем его предшественники. При Петре происходит отмена старой формы церковного правления и установление новой. Преобразования Петра были вызваны несвойственными православию стремлениями государства господствовать над церковью, однако сущности православия они не изменили. Автор согласен с высказанным ранее в литературе мнением о том, что Синод не имел в глазах народа такого значения как патриарх.
Более резкую оценку Св. Синоду даёт профессор Т. В. Барсов в своей книге12. «Святейший Синод в его прошлом», СПб, 1896 г.
Автор утверждал, что «В планах преобразователя трудно указать иную цель, кроме принятого намерения ограничить ведомство церкви и стеснить его влияние»13, Барсов очень высоко оценивал период патриаршества в истории русской православной церкви, отмечал, что он был самым богатым явлениями во всех областях церковного благоустройства. По утверждению автора, церковь никогда не высказывала претензий на то, чтобы подчинить себе государство, а потому патриаршество не представляло для него опасности. Соборность приписывалась Синоду только по форме, но не по существу организации. Механизмы деятельности нового органа власти резко противоречили каноническим правилам. Автор отмечал, что церковная реформа Петра имела только отрицательные последствия: церковные дела утратили прежнее течение и жизненность, контроль государства стеснил свободные проявления церковной сферы.
Наряду с научными трудами, содержавшими резкую критику петровских церковных реформ в 90-е годы XIX в. появляются исследования, которые оценивают эти реформы положительно.
В рецензии на книгу Т. В. Барсова протоиерей профессор М. И. Горчаков высказал несогласие с рядом его выводов. По мнению Горчакова, Пётр совершенно не имел намерения ограничить ведомство церкви. Напротив, Государь обнаруживал самые благорасположенные отношения к Св. Синоду и даже готовность расширить его ведомство. Устройство Синода соответствовало принципам государственного и церковного права, а авторитет церковного правительства всегда высоко стоял в сознании и в отношении к нему всех членов русской церкви. Президент Духовной коллегии был поставлен в такое положение, что к его силе и значению ничего не прибавилось бы, если бы ему был дан титул патриарха.
Мнение о том, что отмена патриаршества имела положительное значение для русского общества, нашло отражение также в статье великого философа и мыслителя В.С. Соловьёва14. «Византизм и Россия». Учёный утверждал, что не Пётр I унизил авторитет церкви и подавил свободу народной жизни, но это произошло намного раньше, потому что в России, как и ранее в средневековой Византии, для церкви на первое место встали обычай и обряд. Церковное управление превратилось в отрасль государственного ещё задолго до начала XVIII века. В этих условиях включение церкви как одного из ведомств в общий состав государственного управления на одинаковых началах с остальными отвечало истинному положению вещей. Реформа церковного управления также была связана и с тем, что Пётр I ясно осознал необходимость самостоятельного церковного авторитета не как ограничения, а как восполнения самодержавной власти. Это была одна из естественных, правдивых, а потому и прочных реформ Петра I.
В 1900 году выходит в свет капитальный научный труд обер-секретаря Святейшего Синода, приват-доцента Санкт-Петербургского университета С. Г. Рун-кевича «Учреждение и первоначальное устройство правительствующего Синода». Показывая всю сложность и неоднозначность реформ церковного управления, предпринятых Петром I, Рункевич утверждал, что они были исторически оправданы.
Введение междупатриаршества автор научного труда связывал с необходимостью упорядочения церковного управления и суда. Рункевич отмечал, что положение русской церкви в период междупатриаршества «было с исторической точки зрения естест-
венным как возмездие со стороны государства за предшествовавшее вмешательство церкви в область государственной жизни. С точки зрения канонической, это положение было неправильным, как неправильно, впрочем, и положение в предшествовавшее время, хотя формы управления были соблюдены»15. Однако незаконное вмешательство государства в церковную жизнь ослабило силу церкви, вследствие чего сказалось расстройством и в самом государстве.
Организацию Синода автор связывал со стремлением государства устроить церковное управление таким образом, чтобы правительство церковное шло рука об руку с правительством государственным по пути преобразования сложившегося строя жизни. Учреждением Синода был положен предел вмешательства Сената в ненадлежащую ему духовную область. Установился порядок, при котором Синод был равен Сенату. Церковное правительство приняло патриаршее наследие в полном объёме всего круга дел.
По мнению Ф. В. Благовидова, автора книги «Обер-прокуроры Святейшего Синода в XVIII и в первой половине XIX столетия»16, личные начала, лежавшие в основе старой московской администрации, начали постепенно заменяться коллегиальными ещё задолго до Петра I. Коллегиальная форма правления лучше всего отвечала стремлениям государя поставить церковное правление в непосредственную зависимость от верховной власти, в то время как личное начало могло быть чрезвычайно опасным для государства.
В исторической науке 90-х гг. XIX в. шли споры о соотношении Синода и Сената в общей системе государственной власти. По мнению большинства исследователей, в законодательстве Петра I была изначально заложена идея юридического равенства Синода и Сената. Однако Сенат, опираясь на то, что уже намного ранее он получил большую власть над обществом, попытался поставить Синод в зависимое от себя положение. В острых конфликтах с Сенатом и иными светскими властями Синоду удалось в основном отстоять свои права. По мере того, как отношения высших органов власти обретали устойчивость, эти конфликты стали затухать. Такой точки зрения придерживались С. Г. Рункевич, Т. В. Барсов, И. И. Ольшевский, Ф. В. Благовидов и ряд других авторов. С точки зрения В. Белогостицкого, Синод, несмотря на своё сопротивление, изначально попал в подчинённое положение к Сенату.
В завершение следует отметить, что основные подходы к оценке отмены патриаршества и созданию Св. Синода по-видимому сложились в русской науке не позднее первой половины XIX в. Дальнейшие исследования представляют собой развитие этих подходов, обогащение их новыми идеями и выводами. Показателен тот факт, что в трудах исследователей конца XIX в. находят отражение взгляды, сходные с теми, которые встречаются у И. И. Голикова, Н. М. Карамзина, А. С. Xомякова.
Обращает на себя внимание тот факт, что если в публицистических трудах конца XIX в. часто встречаются самые крайние оценки петровских реформ (абсолютное восхваление, либо полное их отрицание), то в научных исследованиях того времени это имеет место намного реже. Почти все авторы трудов (как бы они не относились к реформам) обращают внимание на существование у них определённых предпосылок, на неоднозначность и противоречивость их результатов. Сложно заметить какую-либо разницу в подходах к оценке церковных реформ между светской и церковной историографией. По-видимому, это
объясняется их активным взаимодействием в то время.
В целом же в исторической науке XIX в. прослеживается постепенное усложнение взглядов на церковные реформы Петра в целом и на отдельные их аспекты. Это происходит из-за роста объёма исторической информации, имевшейся в распоряжении науки, и из-за одновременного усложнения исторического опыта русского народа.
Понимание сложности и неоднозначности церковных реформ Петра I, очевидно, оказало влияние на общественное сознание русского общества. Вероятно, это сказалось и при решении вопросов о реформировании управления Русской православной церковью, обсуждавшихся на государственном уровне в XIX веке, в начале XX века, в частности вопроса о восстановлении патриаршества.
Дискуссия по проблеме ликвидации патриаршества продолжилась и позднее, однако после 1930 г. значительная часть богатого научного опыта XIX — начала XX вв. была предана незаслуженному забвению. Между тем интересные мысли, имеющие большое значение для углубления понимания современной наукой сложности и неоднозначности процесса исторического развития России, как представляется, содержатся в очень многих исследованиях, относящихся к разным научным направлениям XIX в.
Примечания
’Голиков, И.И. Сравнение свойств и дел Константина Великого, первого из римских христианского императора со свойствами и делами Петра Великого, первого российского императора, и происшествий, в царствование обоих сих монархов случившихся, — М.,1810.
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 2 (66) 2008 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 2 (66) 2008
КИЕНКОВ Алексей Александрович, аспирант кафедры истории.
Статья поступила в редакцию 08.02.08 г.
© А. А. Киенков
УДК 947.083(571.1) о. В. КАЛАШНИКОВА
Омский государственный педагогический университет
ДОСУГОВАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ ПОВСЕДНЕВНОЙ ЖИЗНИ ГОРОДСКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ ЗАПАДНОЙ СИБИРИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX в.________________________
Статья посвящена исследованию повседневного досуга сибирской городской интеллигенции; выявлена его структура, а также предпочтения интеллигенции в организации
своего свободного времени.
Для современной гуманитарной науки характерно обращение к исследованию повседневной жизни. Мир повседневности — реальный человеческий мир, то, что окружает человека, с чем он сталкивается каждый день. Частью повседневности является и досуг.
Тема досуга и развлечений городских жителей уже становилась объектом исследования, но это были либо общие работы[1], либо работы, посвященные преимущественно чиновникам и купечеству[2]. Учитывая, что современные исследователи признают зависимость свободного времени от социальной страти-фикации[3], представляется целесообразным изучить досуг различных слоев населения, в том числе интеллигенции; под интеллигенцией в данной работе мы будем понимать работников образования и медицины.
Под досугом понимают совокупность видов деятельности, предназначенных для удовлетворения физических, духовных, социальных потребностей людей в свободное время[4]. Исходя из этого можно говорить о триединой функции досуга: отдых и восстановление, развлечение и общение, развитие различных способностей.
Виды досуга подразделяют на «серьезный» и «несерьезный» («обычный», «случайный»).
Канадский социолог Р. А. Стеббинс определяет серьезный досуг как устойчивые занятия любителя или участника общественной (само)деятельности, которые увлекают человека многочисленными возможностями и свойственной им комплексностью (то есть наличие множества длительных преимуществ — самореализация, духовный рост, самовыражение, чувство достижения, повышение самооценки, чувство принадлежности к общности и самовознагражде-
ние). Все занятия и занимающихся ими любителей относят к следующим категориям: коллекционеры; любители, увлекающиеся разными областями искусства; участники (само)деятельности; изготовители и ремесленники («умелые ручки»); участники спортивных состязаний, игр и турниров[5]. При этом два последних типа досуговых занятий, как правило, не входили в число интересов интеллигенции.
Такой вид досуга как коллекционирование предполагает систематизированное собирание каких-либо предметов. Многие врачи, учителя предпочитали собирать вещи, имевшие отношения к их профессиям или представляющие интерес с точки зрения изучения Сибири. Так, «Тобольские губернские ведомости сообщали, что «С. К. Кузнецов приобрел значительную коллекцию свитков и дел, много лет собиравшуюся одним из томских старожилов. ... Все документы, главным образом, касаются Томска и Тобольска с приписанными к ним острогами и заключают в себе весьма любопытные подробности о внутренних распорядках этих городов, положении служилых и иных людей, а особенно инородцев» [6]. Xорошая этнографическая и археологическая коллекция была у А.В. Адрианова. Таким образом, составляя коллекции, интеллигенция ориентировалась, прежде всего, на научную ценность вещей, предметов.
В конце 50-х — начале 60-х гг. XIX в. интеллигенция проводила свободное время в общении, собираясь в чьем-нибудь доме. В Омске, например, подобным центром являлся дом советника Главного управления Западной Сибири Я.Ф. Капустина. На подобное времяпрепровождение указывал и учитель томской гимназии Д. Кузнецов: «У нас с большим успехом составляются домашние сходки и кружки» [7]. Постепенно
