Спросить
Войти
5. От Рима к Третьему Риму. Миграции. Формирование Российского государства. - М.: ИРИ РАН, 2015. - 342 с.
В.П.Любин
Опубликованные в двух номерах научного журнала «Береги-ня-Сова-777» работы отечественных и зарубежных ученых отражают современный уровень исследований по тематике «Фашизм и правый радикализм». Авторский коллектив составляют ученые из России, Германии, Франции, Великобритании, США, Австралии, Италии, Испании, Португалии, Греции, Венгрии, Болгарии, Бразилии, Аргентины и Чили. Подобное издание можно рассматривать как комплексное междисциплинарное исследование, к осуществлению которых в последнее время призываются ученые разных отраслей гуманитарных и социальных наук, в том числе профессиональные историки, политологи, социологи, культурологи.
Во введении (отв. редакторы д-р ист. наук А. А. Галкин, канд. ист. наук А. А. Богдашкин) отмечено: «В историографии различных стран мира ведутся активные дискуссии о типологии праворадикальных сил и антидемократических режимов межвоенной эпохи» (038, с. 9). Нет единого мнения о том, какие диктаторские режимы следует характеризовать как фашистские. Значительная часть исследователей считают нецелесообразным использовать категорию «фашизм» при классификации диктатур межвоенной эпохи, так как политические режимы в Италии, Германии, Испании, Португалии и ряде других стран существенно отличались друг от друга. Многие до сих пор придерживаются теории тоталитаризма.
В издании публикуются статьи авторов, придерживающихся различных подходов к пониманию фашизма и правого радикализма. В первой части публикуются общетеоретические статьи российских и зарубежных историков об этих движениях как международном явлении и о формах, которые они приняли в странах Западной Европы. Вторая часть содержит материалы о фашистских и праворадикальных партиях, о характере диктаторских режимов в странах Восточной Европы и Латинской Америки, а также о проявлениях правого экстремизма в англосаксонском мире.
В статье А. А. Галкина (Институт социологии РАН), автора ряда монографий о германском фашизме, подчеркивается, что при оценке фашизма необходим подход, который бы, не игнорируя ни социальные связи фашистских движений, ни различия между партиями и режимами праворадикалистского толка, относимыми обычно к фашистским, сумел бы вычленить и объективно оценить объединяющие их родовые черты и общественно-политические функции и тем самым установить порождающие их причины.
Широко распространены также гипотезы, как бы растворяющие фашизм в более широком явлении - тоталитаризме. В их основе лежит представление, что фашизм не располагает существенными чертами, которые принципиально отличали бы его от других тоталитарных партий, движений и режимов, не считающих себя фашистскими и даже решительно отвергающих фашизм. В качестве признаков, позволяющих отнести соответствующие движения и режимы к числу тоталитарных, обычно называют: стремление к установлению жесткой, иерархически структурированной власти, проповедь беспрекословного подчинения авторитету вождя, оправдание применения крайних форм принуждения для обеспечения в стране стабильности и порядка, введение однопартийной системы, ставка на абсолютный этатизм и идеологическую монополию (там же, с. 13).
Возникли эти гипотезы в либерально-демократических кругах западноевропейских стран, при этом решалась не столько научная, сколько политико-идеологическая задача: выведя за скобки различия между правыми и левыми оппонентами, использовать тем самым негативное отношение в обществе к экстремизму как таковому. При практическом анализе фашистского феномена почти сразу же становится ясно, что «чрезмерное расширение понятия делает невозможным определение специфики явления и обстоятельств, которые обусловливают его возникновение, возвышение и падение» (038, с. 13). Автор рассматривает и ряд других гипотез об истолковании фашизма.
А. А. Галкин предлагает собственную гипотезу, согласно которой фашизм представляет собой иррациональную, неадекватную реакцию разнородных массовых групп населения на острейшие кризисные процессы, разрушающие устоявшиеся экономические, социальные, политические и духовные структуры, свойственную, при определенных обстоятельствах, обществам современного типа. Эта реакция формируется при наличии определенной совокупности правоконсервативных ценностей. Поэтому для понимания феномена фашизма, как и родственных ему явлений, следует, «с одной стороны, тщательно проследить динамику экономической и социально-политической ситуации в рассматриваемых сообществах, а с другой - уяснить происходящее с комплексом ценностей, совокупность которых принято определять как идеологию консерватизма» (там же, с. 14).
Отвечая в конце статьи на вопрос: есть ли перспективы у правого радикализма в России, А.А. Галкин констатирует, что скорее всего у праворадикальных групп таких шансов нет, но поскольку их деятельность внешне вписывается в систему устоявшихся процедур, сущность праворадикалистских взглядов перестает восприниматься как что-то неприемлемое, облачаясь в мантию легитимности. «Соответственно, расчищается поле для маневрирования фашизоидных и фашистских движений с менее традиционалистским, более обновленческим фасадом» (там же, с. 21).
В статье Джеффа Эли (Мичиганский университет им. Карла Порта) подчеркивается, что процесс осмысления фашизма проходил в три этапа: в 1960-е годы преобладали теории тоталитаризма и «массового общества» и данный вопрос в основном рассматривался с точки зрения политологии, в 1970-е годы превалировало смешение исторической социологии, теории государства и эмпирической социальной истории, и наконец, начиная с 1990-х годов, тон стали задавать ученые, имеющие отношение к литературным дисциплинам, кинематографии, эстетике и культурологии.
Общая тенденция состояла в отходе от социальной истории в сторону культурологических подходов. В настоящее время фашизм рассматривается не как следствие общественного и политического кризиса, а «в контексте культурного кризиса современности» (038, с. 22). Данная статья Дж. Эли задает тон всему исследованию, все эти подходы развиваются и углубляются.
В статье А.А. Богдашкина «Советская и постсоветская историография о причинах установления фашистских диктатур в странах Западной Европы» дается широкая панорама взглядов российских ученых, исследовавших причины зарождения фашистских режимов - диктатуры Муссолини в Италии и Гитлера в Германии, а также диктатуры Салазара в Португалии и Франко в Испании. Охватывая хронологически внушительный период от 1920-х до 2010-х годов, автор анализирует различные взгляды, которые высказаны в работах отечественных исследователей. Статья снабжена внушительным списком литературы, включающим более 150 работ (там же, с. 65-69).
Профессор А. Кошта Пинту (Лиссабонский университет) посвятил свою работу истории создания авторитарных институтов в диктаторских государствах Европы в межвоенный период и главным образом такому явлению, как корпоративизм, ставший, по его мнению, «средством гибридизации институтов диктатур фашистской эпохи» (там же, с. 72). Статья профессора Каса Мудде (университет Джорджии) названа «Популистские праворадикальные партии в современной Европе». Автор приводит результаты голосования на недавних выборах в разных странах Европы за такие партии, которые варьируются в пределах от 1,2 до 29,5% (там же, с. 94).
Эта тема продолжена в статье видного немецкого политолога, профессора К. фон Байме (Гейдельбергский университет) «Популизм и правый экстремизм в партийных системах эпохи постмодерна». Он рассматривает предысторию, определения, критерии и стадии развития популизма, проводит сравнительный анализ популизма с левым и правым экстремизмом, определяет их общие черты и различия (038, с. 101-109). Оценивая угрозу устоям современного общества со стороны популизма, фон Байме отмечает, что такой признанный мыслитель, как Хабермас, видит в популизме «самую серьезную угрозу гражданскому обществу, коли традиционные идентичности начинают защищаться на популистский манер». «Эта опасность сегодня больше, чем опасности классического модерна с его эсхатологически-революционными идеологиями трансформаций», заключает немецкий политолог (там же, с. 108).
Особенностям итальянского фашизма посвящена статья д-ра ист. наук З.П. Яхимович (Институт социологии РАН) «Происхождение итальянского фашизма и его путь к власти». Автор подчеркивает, что «восприятие фашизма как особой формы режима, государственности, социума, политической культуры и идеологии является весьма значимой и дискуссионной проблемой» (там же, с. 110). Важной целью фашизма было не допустить распространения в Италии и Европе «большевистской заразы», разгромить рабочее движение - коммунистическую и социалистическую партии, профсоюзы, сокрушить идеи классовой солидарности и интернационализма. Одновременно наносился удар по либерализму, демократическим силам. Фашизм бросал вызов гуманизму, пацифизму, либеральному конституционному праву.
В статье Джулии Альбанезе (Падуанский университет) «Поход на Рим и завоевание власти фашистами» показывается, что это событие было важной вехой в истории страны. Предпринятые фашистами после захвата власти преобразования внесли «существенный вклад в уничтожение духа и буквы либеральных учреждений, сохранявшихся до того времени» (там же, с. 125). Статья Лючии Чечи (Римский университет Тор Вергата) посвящена католической церкви в Италии в первые годы после установления фашистского режима. «Защита притязаний католической церкви, ее пространства и прерогатив - вот высший интерес, которому Святой престол подчинил свою политику в отношении фашизма», пишет автор (там же, с. 127). В работе профессора Симоне Дуранти (Сиенский университет) «Система образования и пропаганда в фашистской Италии» отмечается, что в стране была создана целая система пропаганды, воздействовавшая на политические воззрения обучавшихся школьников и студентов (там же, с. 140-149).
Статья профессора политологии Франклина Хью Адлера (колледж Макалестер в Сент-Поле, США) посвящена повороту итальянского фашизма к расизму в 1938 г. и холокосту в Италии. «Единой концепции фашистского расизма не существовало, - замечает автор, - это была сложная и противоречивая смесь биологических, духовных и политических компонентов, используемых различными субъектами в различных контекстах и в разные временные промежутки» (038, с. 157).
Завершающая эту часть статья канд. ист. наук В.К. Коломий-ца (Институт социологии РАН) названа «Фашизм в исторической памяти современности: итальянский вариант» (там же, с. 164-172). В работе приводятся документальные свидетельства восприятия фашизма как исторического феномена, говорится о неофашистском движении в Италии.
Следующий блок статей посвящен исследованиям феномена нацизма. В статье «Германские элиты и захват власти нацистами в 1933 г.» профессор истории Эндрю Дж. Боннел (университет в Квинсленде, Австралия) пересматривает оценку роли германских элит в захвате Гитлером власти. Автор считает, что захват власти нацистами в 1933 г. нельзя понять без оценки причин роста социальных конфликтов в Веймарской республике и мотивов германских элит, сделавших выбор в пользу формирования коалиции с нацистской партией (там же, с. 173).
В работе канд. ист. наук, профессора Б.Л. Хавкина (РГГУ) «Германский национал-социализм» предпринята попытка определить сущностные черты германской разновидности фашизма. Он заключает, что «германский национал-социализм был наиболее агрессивным и последовательным выражением теории и практики фашизма» (там же, с. 192). Автор статьи «НСДАП и немецкая "народная общность" в 1933-1945 гг.» Армин Нольцен, редактор журнала «Исследования по истории национал-социализма» (Варбург, Германия), характеризует эволюцию партии НСДАП, подчеркивая, что партия и созданный ею режим стремились опереться на сотрудничество с населением. Он анализирует структуру «Третьего рейха», его идеологию и военную экспансию, приведшую гитлеровский режим к краху (там же, с. 207).
В работе д-ра ист. наук Л.Н. Бровко (ИВИ РАН) «Протестантизм и национал-социализм» анализируется история отношений
между протестантской Немецкой евангелической церковью и нацистским государством. Автор приходит к выводу, что история Немецкой евангелической церкви во времена нацизма в 1933-1945 гг. «показывает несовместимость националистических, шовинистических, расистских идей с универсальной сущностью христианства» (038, с. 208).
Выделяющаяся среди помещенных в сборнике материалов своей фундаментальностью и аналитичностью работа д-ра ист. наук В.И. Дашичева (Институт экономики РАН) названа «Европа в завоевательных планах германского фашизма» (там же, с. 221-238). Автор цитирует одного из нацистских деятелей, оберфюрера СА Б. Каше, так очертившего в 1936 г. в специальной записке границы империи Германии в Евразии: «Цель будет достигнута, если за Уралом мы выйдем к линии Обь - Иртыш - Тобол, и если граница оттуда пройдет к Аральскому морю и вдоль западного побережья Каспийского моря, через южную границу Грузии, через Черное море, на Днестре и вдоль Карпат, через Чехию к восточной части Австрии, вдоль южной границы на Базель, и если на севере границами будут Балтийское море, старая финская граница и Ледовитый океан. То, что на западе немецкая граница будет установлена севернее линии Базель - Бордо - Бискайский залив и достигнет открытого моря, это только вопрос времени» (там же, с. 235). «К великому счастью, все эти изуверские планы преобразования Европы и закабаления европейских стран рухнули в результате героического сопротивления советского народа» - замечает Дашичев (там же, с. 235).
В статье канд. ист. наук, доктора истории Н.С. Лебедевой (ИВИ РАН, Лодзинский университет, Польша), «СССР и Нюрнбергский процесс» раскрывается роль СССР в подготовке и проведении самого крупного в истории человечества судебного процесса -суда народов над главными военными преступниками Второй мировой войны, прослеживаются разработка и вынесение приговора, его приведение в исполнение. Нюрнбергские нормы, и юридические, и моральные, прочно вошли в общественное сознание. Они и ныне служат делу борьбы с фашизмом, агрессией, национальной нетерпимостью и терроризмом, торжеству международного права и права личности на свободу и безопасность, считает Лебедева (там же, с. 250).
В статье канд. ист. наук Н. Н. Поташинской (Институт социологии РАН) «Пий Х11 и фашизм» рассмотрены позиции Ватикана и его политика по отношению к фашизму, союзникам и противникам Гитлера, а главное - к холокосту. Историк приходит к выводу, что папа Пий Х11 (Пачелли) никак не мог быть ни фашистом, ни «папой Гитлера». Его «молчание» о холокосте, по ее мнению, представляется оправданным, потому что он делал для спасения евреев все, что мог. Тем не менее данная тема остается открытой до тех пор, пока весь соответствующий материал не окажется доступным для изучения, подчеркивает Поташинская (038, с. 265).
Далее в журнале помещены статьи о фашистских режимах Португалии и Испании: «Кризис либеральной демократии в Португалии и "новое государство" Салазара», автор - Марио Ивани, доктор истории Лиссабонского университета (Португалия); «Век фашизма в Испании (1918-2014)», автор - Хавьер Касалс Месегер, профессор Университета Рамона Льюля (Барселона, Испания); «Испанская фаланга, фашистские диктаторы и гражданская война (1936-1939)», автор - Франсиско Моренте, ассоциированный профессор Независимого университета Барселоны (Испания).
Моренте считает, что события в Испании развивались по тому же сценарию, что и в Италии, за исключением гражданской войны, которая, в свою очередь, создала условия для сотрудничества испанского фашизма с другими крайне правыми силами, для мобилизации населения, свержения парламентской демократии и создания нового национал-синдикалистского, т.е. фашистского государства. Помощь зарубежных диктаторов, Гитлера и Муссолини, оказала влияние на положение самого Франко, укрепление созданного им режима (там же, с. 296).
В статье «Австрофашизм между Муссолини и Гитлером» д-р ист. наук О.И. Величко (Институт социологии РАН) подчеркивает, что наступательная политика немецкого национал-социализма привела к аншлюсу Австрии и ликвидации австрийского суверенитета. Австрофашизм, несмотря на то что многие исследователи (Э. Нольте, Ф. Карстен, Г. Клингенштайн, Е.В. Котова) не признают его настоящей фашистской диктатурой, «заключал в себе самые разнообразные составные антидемократических и авторитарных движений», а сама сущность австрофашизма характеризуется австрийскими историками и политологами «как содержащая структурные элементы сословного государства система господства образца фашистской Италии» (038, с. 300, 308).
В работах профессора Кевина Пэссмора (Университет Кардиффа, Великобритания) «Транснациональная история фашизма и национал-социализма на примере Франции» и профессора Майкла Б. Лафлина (Университет Северного Огайо) «Историография французского фашизма: "Национальный фронт" - аватар сегодняшнего дня?» речь идет о французском варианте фашизма. Любое высказывание относительно фашизма в современной Франции должно учитывать дебаты вокруг все еще спорных вопросов, касающихся самой природы и существования фашизма в этой стране, считает Лафлин. Поэтому, с его точки зрения, анализ историографии является важнейшим фактором «установления возможного присутствия сегодня фашизма в такой французской партии, как Национальный фронт» (там же, с. 328).
Статья профессора Боба Мура (Шеффилдского университет, Великобритания) названа «Фашизм в нидерландских землях (19191945)» и посвящена политическим группировкам профашистского толка и их идеологии в Нидерландах, Бельгии, Люксембурге. Немецкая оккупация «продемонстрировала, что местные фашистские лидеры не в состоянии реализовать ни одну из своих политических целей, так как немецкие власти оттеснили их на обочину политической жизни», констатирует Мур (там же, с. 341).
Фашистским движениям в скандинавских странах посвящены статьи Сальваторе Гарау (Лондонского университета), «Преддверие норвежского фашизма: радикализация городского правого национализма в Норвегии между двумя мировыми войнами»; канд. ист. наук Е.В. Коруновой (Исторический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова) «Современные неонацистские тенденции в общественной жизни Швеции в зеркале национал-социализма 1920-1930-х годов»; д-ра ист. наук, профессора Ю.М. Килина (Петрозаводский государственный университет) «Крайне правый радикализм в Финляндии в 1920-1930-е годы».
В статье Килина подчеркивается, что основой идеологии финских правых сил являлись крайняя русофобия, милитаризм и экспансионизм, а академическое сообщество, профессура и студенчество, прививало эти правые идеи всему финскому обществу (там же, с. 381). По мнению Коруновой, в нынешней Швеции набирают
силу новые национал-социалистические и ультраправые течения, способные в будущем стать дестабилизирующим фактором в политической жизни страны. «В стране вновь заработала машина нетерпимости и ксенофобии, управление которой взяли на себя неонацистские движения и партии» (038, с. 378). Анализируя проявления правого национализма в межвоенный период в Норвегии и Дании, Гарау констатирует, что быстрая радикализация в Норвегии, происходившая после окончания Первой мировой войны вплоть до 1933 г., подготовила почву для создания в 1933 г. своего фашистского движения «Национальное единение» под руководством Вид-куна Квислинга. «Расползание» мелких фашистских движений в 1920-1930-е годы не ограничивалось Норвегией, они были и в Швеции, и в Дании (там же, с. 366).
Во вторую часть публикации материалов проекта вошли три раздела: «Фашизм и диктаторские режимы в странах Восточной Европы», «Фашистские и праворадикальные движения в англосаксонском мире», «Фашизм и диктаторские режимы в странах Латинской Америки». Ее завершает Заключение, написанное тремя авторами (А.А. Галкин, А.А. Богдашкин, Р. Йоменс).
Первый раздел открывается обобщающей статьей профессора политологии и культурологии Роберта Биделё (университет в Суонси, Уэльс), в ней проанализировано положение профашистских политических движений и партий в странах Центрально-Восточной Европы и на Балканах в 1918-1940 гг. Автор отмечает, что для данного региона в то время была характерна «этническая мобилизация», которая привела к крайне негативным результатам (039, с. 8).
Общий настрой исследований по названной тематике и ее сопряжение с историей данного региона лучше всего отразила в своей работе д-р ист. наук И. С. Яжборовская (Институт социологии РАН). Она пишет в своей работе: «Как только запускались механизмы глобальных антагонизмов ХХ в., территории лимитрофов Центрально-Восточной и Юго-Восточной Европы оказывались в центре военных катаклизмов, на стыке интересов супердержав, передела территорий и сфер влияния» (там же, с. 103). Полученная после Первой мировой войны многими странами этого региона независимость, учитывая, что нередко они были многонациональными, заострила в них национальный вопрос. Его нерешенность вызывала к жизни проявления национализма и появление в этих странах профашистских партий и движений. «Нацистско-фашистская политика многократно усилила национализмы, антагонизировала довоенные национальные конфликты», - считает Яжборовская (039, с. 108). В историографии, как отмечается в заключении, данный феномен получил название «периферийного фашизма» (там же, с. 299), черты и особенности которого еще не исследованы до конца.
Особый раздел посвящен фашистским движениям в англосаксонском ареале. Авторами статей выступают здесь Стивен Вуд-ридж (Кингстонский университет, Лондон) - «Расовый фашизм в Британии»; доктор политологии Джулиан Ричардс (Центр безопасности и разведки Букингемского университета) - «Подъем ультраправого экстремизма в современной Великобритании и в континентальной Европе»; профессор Найджел Копси (Центр по изучению фашизма, антифашизма и постфашизма Тессайдского унверситета, Мидлсборо, Великобритания) - «Потерпел ли крах британский фашизм?»; канд. ист. наук В.И. Дуров (Военный учебно-научный центр Военно-воздушной Академии им. проф. Н.А. Жуковского и Ю.А. Гагарина, Воронеж) - «Был ли фашизм в Ирландии? Исследование ирландского правого радикализма 30-40-х годов ХХ в.»; заслуженный профессор Леонард Вайнберг (университет Невады, США) - «Крайне правые в Соединенных Штатах Америки».
Как европейские, так и американские правые радикалы озабочены одним и тем же, пишет Вайнберг, они выступают против «глобализации». Оппозиция ООН, свойственная американским правым, похожа на растущее негативное отношение европейских крайне правых к решениям чиновников Европейского союза. Для тех и других характерна ксенофобия по отношению к мигрантам. Не исключено, что политика крайне правых в США и Европе будет сближаться, прогнозирует американский ученый (там же, с. 208).
С распадом Советского Союза, пишет в статье «Изучение латиноамериканского фашизма в советской и постсоветской историографии» канд. ист. наук Е.Д. Строганова (Институт социологии РАН), ситуация в историографии в корне изменилась. В мире почувствовали свободу праворадикальные и фашиствующие элементы, которые стали активизироваться в разных странах. «Это заставляет нас вернуться к исследованию такого явления, как фашизм, чтобы найти верные методы борьбы с ним» (там же, с. 295). Однако
эта проблематика до сих пор вызывает острые дискуссии в международной историографии, подчеркивает Строганова.
Подводя в заключении итоги исследования, инициаторы проекта подчеркивают, что в опубликованных работах речь идет не только о сходстве, но и о различиях между движениями и режимами. Споры ученых неразрывно связаны с тем, что в исследованиях используются различные определения фашизма, когда выделяются разные отличительные черты этого феномена. Они надеются, что в дальнейшем им «удастся продолжить комплексное изучение этих и других вопросов, затронутых в рамках данного проекта» (039, с. 301).
В.П. Любин
АРХЕОЛОГИЯ
В монографии канд. ист. наук Г.Е. Дубровина (Институт археологии РАН) на основании исторических и археологических источников рассмотрены вопросы истории одного из районов средневекового Новгорода - Плотницкого конца. Автор также рассматривает на этом материале ряд общих вопросов истории Новгорода. Книга состоит из введения, двух частей (содержащих четыре главы), заключения и 10 приложений.
Средневековый Новгород, как отмечает во введении автор, представлял собой «объединение (федерацию) самоуправляющихся городских районов - концов», расположенных на двух берегах реки Волхов (с. 5). Изначально существовали три «старых» конца (Не-ревский, Людин и Славенский). Первоначально они, как считает ряд ученых, были отдельными поселками племен, обитавших на этой территории. Результатом их объединения стало появление единого Новгорода («нового» относительно этих трех поселков), а их старейшины положили начало новгородскому боярству. По археологическим данным, освоение этих территорий начинается в X-
