Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 38 (176). История. Вып. 37. С. 16-25.
ИСТОРИЯ росии и ЕЕ РЕГИОНОВ
Д. М. Котышев
ЭВОЛЮЦИЯ ТЕРРИТОРИАЛЬНОЙ СТРУКТУРЫ СРЕДНЕДНЕПРОВСКОГО ПРАВОБЕРЕЖЬЯ В КОНЦЕ X - НА ЧАЛЕ XII ВЕКА
В статье рассматривается один из спорных моментов древнерусской истории - возникновение и развитие территориальной структуры древнерусских земель домонгольского периода. На основании анализа большого объема как нарративного, так и археологического материала на территории Среднего Поднепровья установлено, что волостная структура ядра «Русской земли» начинает формироваться с конца X в. и отражает процесс перехода восточнославянского общества от позднепервобытного краннегосударственному.
История возникновения и складывания территориальной структуры древнерусских земель - один из важнейших вопросов в деле изучения восточнославянского (древнерусского) политогенеза. Возможно ли говорить об общине и волости на основании не только нарративных, но и археологических материалов? В поисках ответа на данный вопрос я постараюсь обратиться к материалам средне-днепровского правобережья - исторического ядра «Русской земли».
Приступая к исследованию, невозможно пройти мимо историографического аспекта проблемы. Вопросы возникновения и эволюции волостной структуры Руси занимали русскую историческую науку еще с XIX столетия. Так, по мнению М. П. Погодина, волостная структура Русской земли восходит к незапамятным временам. «Племена Славянские, - писал он, - со своими городами и волостями разграничивались между собой еще до прибытия к ним Князей Варяго-Русских, и последующие княжества получили границы, так сказать, уже готовые»1. Сходную точку зрения развивал Н. И. Костомаров, усматривая в организации славянских племен основу для последующих земель-княжений2.
Похоже развивалась и идея В. О. Ключевского. Правда, в отличие от своих предшественников, ученый не выводил напрямую организацию «городовых волостей» из племенного быта восточных славян, полагая это явление новой чертой древнерусской истории. «Когда образовалось княжество
Киевское, - писал В. О. Ключевский, - эти древние городовые области вошли в его состав как административные округа, послужившие готовыми единицами областного деления, установившегося на Руси при первых князьях к половине XI в.»3.
Можно констатировать, что на рубеже Х1Х-ХХ вв. в оценке возникновения волости преобладал подход, усматривающий ее генетическое родство с предшествующими родоплеменными структурами. Одним из первых сомнение в правильности подобного подхода высказал А. Е. Пресняков. По его мнению, волости «явились на развалинах племенного быта, не из него вырастали, а его разрушали»4.
Эта весьма плодотворная мысль оказалась надолго предана забвению; после 1917 г. изучение волостной организации древнерусских земель-княжений было возобновлено с позиций классового подхода. При этом шаблоном для изучения истории домонгольской Руси стала модель западноевропейского средневековья.
В рамках указанной модели территория древнерусских земель мыслилась как совокупность разнокалиберных феодальных владений. Характерно, что в своих работах С. В. Юшков категорически возражал против употребления термина «волость», предлагая заменить его понятием «земля-княжение»5. Однако эта инициатива не получила поддержки, а кризис «сенориально-вотчинной» модели древнерусского общества и появление концепции «государственного феодализма» придали новый смысл определению волости.
Теперь она рассматривалась как раннефеодальное образование, вырастающее из распадающихся родоплеменных союзов. В. М. Рычка, посвятивший специальную работу складыванию Киевской земли, полагает, что под волостью подразумевалась сельская округа, тянущая к городу. Ее возникновение исследователь связывает с процессом феодализации, источником которого и являлся город. В дальнейшем, по мнению В. М. Рычки, наблюдается тенденция к объединению волостей в рамках отдельных княжеств. «В летописных текстах, относящихся к концу XI -середине XII в. "волость" выступает преимущественно в подчиненном значении понятия земли-княжения»6.
Сходной точки зрения придерживается А. А. Горский. Волость как структурная единица, по его мнению, сформировалась на основе племенных союзов славян. С конца Х в. они «становятся структурными единицами государства, носившего наименование "Русь", а позже трансформируются в самостоятельные земли»7. При этом ученый разграничивает понятия «земли» и «волости» - по его мнению, «говорить о непосредственной территориальной преемственности "земель" ХП-ХШ вв. по отношению к догосударственным этно-политическим общностям нет оснований». «Земли» - крупные состоятельные княжества XII в., полагает А. А. Горский, уже мало походили в своей конфигурации на союзы "племен" К-Х вв.»8.
Надо отметить, что в послевоенной советской медиевистике сформировалась так называемая эволюционистская концепция происхождения древнерусских городов. Суть ее заключается в постулировании непосредственной преемственности феодальных городов от восточнославянских племенных гра-дов9. Нетрудно заметить, что данный подход советская наука унаследовала от своих предшественников конца XIX - начала ХХ в.
Существует и иная точка зрения, которая отразилась в работах И. Я. Фроянова и учеников его школы. Согласно ей, волости возникают на обломках родоплеменного быта, являясь отражением новых территориальных связей. Как пишут И. Я. Фроянов и А. Ю. Дворниченко, возникновение таких «городских волостей» не имело ничего общего ни с феодальной раздробленностью, ни с
генезисом феодальных отношений, поскольку «в конце X - начале XI века Русь вступает в полосу завершения распада родоплеменно-го строя». По мнению ученых, «...это было время неудержимого разложения родовых отношений, перехода от верви-рода к верви-общине <...> Рождалась новая социальная организация, основанная на территориальных связях»10.
Эти идеи сыграли далеко не последнюю роль в деле отказа от эволюционистской концепции происхождения древнерусских городов. Не случайно и то, что в своей критике И. Я. Фроянов и А. Ю. Дворниченко неоднократно обращались к творческому наследию А. Е. Преснякова, который, как было сказано выше, одним из первых подверг «племенную» теорию происхождения городов критике.
В итоге, к середине 90-х гг. несостоятельность представления эволюции «племенного» города в город древнерусской эпохи стала очевидной. В. П. Даркевич, подводя определенные итоги проблеме изучения древнерусского города, заключил, что «образование городов из аграрных поселений родовых и территориальных общин, объединяемых центрами племенных княжений, ни в одном случае не доказано»11.
Теперь, затронув вкратце основные историографические моменты вопроса, можно обратиться непосредственно к предмету изучения.
Территориальная структура правобережного Среднего Поднепровья представляет собой целую сеть населенных пунктов, формировавшуюся на протяжении нескольких веков. В своей работе я постараюсь коснуться начального этапа истории этой структуры, постараться уловить тот момент, когда на месте «гнезд поселений», характерных для поздне-первобытной фазы развития восточнославянского общества, возникают городские поселения - центры ранней государственности.
Социальный статус среднеднепровских городских поселений, известных благодаря как летописному, так и археологическому материалу, неоднократно становился предметом научных изысканий.
Наиболее распространенной в советской исторической науке являлась точка зрения, согласно которой все укрепленные древнерусские поселения (малые города) являлись центрами феодального властвования. Речь идет о так называемой «замковой теории»
происхождения древнерусских городов12. На основе интерпретации археологических материалов эту теорию активно отстаивали в своих работах Б. А. Рыбаков и В. В. Седов13.
Опираясь на точку зрения И. Я. Фроянова о доклассовом характере древнерусского общества и государства, И. Б. Михайлова посвятила специальное исследование малым городам Южной Руси домонгольского времени. Исследовательница решительно оспорила существовавшую в науке точку зрения на малые южнорусские города как феодальные центры. На страницах работ И. Б. Михайловой сред-неднепровские укрепленные поселения предстают как центры территориальных общин, обладающие широким набором социальных функций14.
Указаннаяточказрения, намойвзгляд, более адекватно подходит к осмыслению имеющихся в наличии фактов. Полифункциональные общинные центры хорошо изучены на материалах обществ ранней древности. На сегодняшний день в науке выработан ряд устойчивых археологических критериев, позволяющих характеризовать это явление. В то же время определение феодального замка не имеет устойчивой совокупности определяющих черт, и говорить о их бытовании в эпоху домонгольской Руси на сегодняшний день нет оснований15.
Говоря о формировании сети поселений в Среднем Поднепровье, необходимо принимать во внимание то обстоятельство, что первые городища возникают на позднее VIII в. и зафиксированы археологически. При этом надо отметить, что при большинстве городищ отмечается наличие «гнезд поселений». Подробно изученные Б. А. Тимощуком на материалах Приднестровья и Прикарпатья16, эти гнезда поселений прослеживаются и в Среднем Поднепровье
Классическим примером может являться Китаевский археологический комплекс, расположенный в 12 км южнее Старокиевской горы, на правом берегу Днепра; он включает в себя городище, селище и курганный могильник. Само городище имеет сложную планировку, система фортификации максимально приспособлена к топографическим условиям: территория городища разделена балками и оврагами на шесть площадок, каждая из которых с напольной стороны окружена рвом и валом.
Наиболее ранние слои городища относятся к VШ-IХ вв., когда оно представляло со-
бой слабо застроенное поселение, аналогичное городищам-убежищам, выявленным в свое время Б. А. Тимощуком17. Из постоянно проживающего населения до начала XI в. отмечены только следы пребывания военного гарнизона. Об этом же говорят и материалы расположенного вблизи курганного могиль-ника18.
Позже, в XI в., рядом с городищем возникает селище, занимающее площадь около 40 га, резко уменьшается число дружинных захоронений на могильнике, на городище все более отчетливо начинают прослеживаться следы ремесленного производства. Таким образом, Китаевская сторожевая крепость приобретает черты пригородного поселения аграрного типа, которое П. П. Толочко, М. П. Кучера, Л. Е. Махновец и И. И. Мовчан отождествляют с летописным Пересечиным19.
Можно предположить, что перед нами -завершающая стадия эволюции архаической территориальной структуры. На наших глазах протекает начало формирования не только городской округи Киева, но и самой земли-волости. Китаевский комплекс здесь - лишь частный пример20. Более масштабную картину мы получим, если обратимся к начальной истории таких населенных пунктов, как Белгород, Вышгород и др.
Белгородское городище расположено на западной околице села Белгородка, что в 23 км к юго-западу от Киева. Белгородская крепость была возведена в 991 г., но еще до того на ее месте существовало какое-то поселение. Раскопками В. В. Хвойки и Н. Д. Полонской в нижних слоях детинца и под крепостными стенами найдены фрагменты раннеславян-ской керамики. Часть обнаруженных жилищ авторы раскопок отнесли к К-Х вв., вместе с найденным в них инвентарем21. В 1958 г. правильность этих наблюдений подтвердил В. Д. Дяденко, раскопавший на территории посада несколько хозяйственных ям с лепной и кружальной славянской керамикой, датированной им Х в. 22 В результате исследований на территории Белгорода, проведенных экспедицией КГУ, стало возможно очертить границы древнейшего поселения, предшествовавшего белгородской крепости. По свидетельству Г. Г. Мезенцевой, оно представляло собой достаточно большое укрепленное городище мы-совой формы (8,5 га), ограниченное с запада Ирпенем, а с севера и юга - глубоким оврагом. С напольной южной стороны выявлены
вал и ров. Первый сильно оплыл, но до сих пор достигает местами двухметровой высо-ты23. В целом, перед нами типичное городище - общинный центр24. Вероятно, как раз с этим местом связано легендарное упоминание резиденции князя Владимира еще в языческие времена Руси.
Вместе с тем, постройка белгородской крепости не явилась только расширением уже существовавшего поселения, но вместе с тем отражала процесс начинавшейся трансформации родоплеменных структур в территориальные. Об этом говорят и грандиозные размеры территории окольного «града», примыкавшего к детинцу с севера и с востока. Низкая плотность его застройки в начальный период существования города позволяет предположить, что, помимо функции «киевского заслона», Белгород выполнял также роль городского средоточия, притягивавшего к себе людские ресурсы, оказавшиеся в эпоху распада родовых ячеек за пределами традиционных рамок жизненного уклада сельских общин25.
Вышгород находился к северу от Киева, вверх по течению Днепра, выше устья Десны. Археологическими раскопками прослежено наличие на городище культурного слоя с материалами VШ-X вв. К сожалению, составить полное представление о славянском городище, предшествовавшему древнерусской крепости, не представляется возможным. Исходя из сообщений ПВЛ и сведений Константина Багрянородного, можно сделать вывод, что указанное городище во второй половине Х в. являлось одним из племенных центров полян, охранявших подступы к Киеву с северо-востока. В этом смысле функции Вышгорода до возведения здесь крепости конца Х в. были идентичны белгородским.
Других крупных славянских городищ в междуречье Ирпеня, Днепра и Стугны, особенно по южным рубежам, не прослеживается. В связи с усиливавшейся печенежской опасностью проблема обороны ядра формирующейся «Русской земли» встала особенно актуально. По свидетельству летописца, «... рече Володимеръ: "Се не добро, еже малъ городъ около Киева". И нача ставити городы по Десне, и по Востри, и по Трубежеви, и по Суле, и по Стугне».
В рамках этой программы укрепления южных рубежей ядра «Русской земли» началось строительство валов и городищ на
Правобережье Днепра. Наиболее значительными были Витянско-Бобрицкий вал, вал в междуречье Стугны - Ирпеня, Ирпеня -Тетерева и Черногородский вал. По словам М. П. Кучеры, «.этим самым было создано сплошное полукольцо защиты Киева с юга и юго-запада шириной по фронту 100 км. С внутренней стороны ближние подступы к Киеву охраняли с юга укрепленные пункты на месте современных Пироговского и Китаевского городищ <...> а с юго-запада - мощная крепость Белгород на Ирпене»26.
Примерно в это же время происходит закладка белгородской крепости, которая стала принципиально новым явлением в древнерусском градостроительстве. Детинец площадью свыше 12 га был окружен линией валов и рвов. Первые имели сложную конструкцию. В их основе находилась система деревянных клетей-срубов на подсыпке из глины. Для придания деревянному каркасу устойчивости с внутренней стороны вала клети были заполнены утрамбованными слоями глины, а снаружи - необожженным кирпичом-сырцом27. Примечательно, что укрепления детинца и окольного города были возведены единовременно и с использованием схожей строительной техники28.
Обращает на себя внимание и качественное изменение принципов фортификации. Если предшествовавшее Белгороду раннес-лавянское городище было укреплено лишь с напольной стороны (остальные направления защищались естественными препятствиями крутым склоном реки и оврагами), то возведенная в конце Х в. крепость была защищена по всему периметру. Остатки укреплений над обрывистым берегом реки сползли вниз, но тем не менее, следы их выявлены раскоп-ками29. Изменилась и внутренняя планировка города. Вместо хаотичного или радиального расположения жилищ, присущего славянским городищам VШ-X вв., застройка белгородской крепости осуществлялась по оси основных улиц, идущих от въездных ворот30.
Схожие с Белгородом и Вышгородом крепости возникают в то же время по берегам Стугны и Днепра. К их числу относятся городище Пирогов, Вита-Почтовая, Васильков и Заречье. Характерным признаком большинства этих городищ является внутриваль-ная срубная конструкция с применением сырцового кирпича - она прослежена в валах Василева и Заречья31. На всех указанных
городищах зафиксирован культурный слой с славянской керамикой Х в. На городище Василькова зафиксированы следы уличан-ской застройки.
Примечательно, что все вышеназванные городища практически синхронны «городу Владимира», возникшему на месте древнейшего киевского городища32. Это дает нам право предположить, что перед нами - начало складывания новой социально-территориальной структуры Русской земли, в частности, собственно Киевской земли-волости. Не случайно М. С. Грушевский, анализируя термин «Русская земля» в его узком смысле, считал возможным употреблять его как синоним Киевской земли33. А. Е. Пресняков характеризовал Киевскую землю в первую очередь как «киевское укрепленное ядро Руси», созданное Владимиром и ограниченное Вышгородом с севера, а Белгородом с запада34.
Так или иначе, мысль ученых сосредотачивалась на территории междуречья Ирпеня, Днепра и Стугны - того самого района, где, как мы убедились, раньше всего начался процесс формирования волостной структуры, выраставшей на развалинах родоплеменной. Рубеж X-XI вв. являет нашим глазам первую фазу этого процесса. Она характеризуется упадком родоплеменных центров, на месте которых возникают поселения качественно иного типа. Это были укрепленные пункты, тесно связанные с метрополией, то есть с Киевом и, в свою очередь, служившие инструментом расширения власти князей на прилегающие земли.
Буквально на наших глазах формируется иерархическая система «город-пригороды», составляющая костяк древнерусской волости как города-государства. И. Я. Фроянов полагает, что «подчиненность пригородов старшим городам устанавливалась в результате колонизации или вследствие завоевания...»35 Применительно к рассматриваемой территории можно говорить как раз о колонизационном процессе. Укрепленные городища становились плацдармами для освоения прилегающих к ним территорий.
Наряду с Белгородом и Вышгородом, выдвинувшимся в первые ряды киевских пригородов, а также городищ, возникших в процессе укрепления Владимиром «киевского ядра» Русской земли, во второй четверти XI в. по южным рубежам Киевщины возникает ряд новых укрепленных пунктов. Под 1032 г. ПВЛ
сообщает: «Ярославъ поча ставити городы по Рси»36. В рамках этого строительного мероприятия была возведена 90-километровая цепь укреплений по левому берегу Роси, а также ряд городищ в междуречье Роси и Днепра. Ключевым пунктом новой оборонительной линии стал город Юрьев, расположенный на месте современного города Белая Церковь37. Не менее значительными населенными пунктами на рассматриваемой территории стали Витачев, Заруб, Канев, Родень, Треполь и Халеп.
Возводимая в Поросье новая линия укреплений включала в себя, кроме городищ, новую линию Змиевых валов. К востоку от Юрьева вал доходил до с. Ракитное, а на запад от тянулся более чем на 80 км, пересекая Каменку, верховья Унавы и достигая Гуйвы38. Кроме чисто оборонительных функций, постройка поросско-днепровских городищ означала расширение пределов Киевской земли. На юге ее граница сместилась от Стугны к Роси, а на западе - от Ирпеня до Тетерева и Гуйвы39. Примыкающие с юго-запада волынские земли, территория по среднему течению р. Горынь и Туровщина в состав собственно Киевской земли включены не были. На этой территории в YX-X вв. существовали местные племенные союзы, средоточиями которых являлись городища этого времени40.
Подчинение этих территорий Киеву явилось политическим мероприятием; слияния территории здесь не наблюдается. Иную картину мы застаем в землях древлян и поросских полян, которые к началу XI в. были включены в состав формирующейся Киевской земли. Результаты археологических исследований говорят об этом со всей очевидностью41. Расширение сети пригородов знаменует собой начало интенсивного освоения сельской округи, прилегающей к городищам - именно XI в. датируется большинство селищ, возникающих в это время42.
Подводя итоги нашим наблюдениям, можно сказать, что к середине XI в. завершается оформление волостной структуры Киевской земли в виде иерархии города и пригородов. Наряду с такими крупными пригородами (Белгород, Вышгород, Василев и др.), появляются пригороды более мелкого порядка (Звенигород, Канев, Треполь). Эта ситуация хорошо осознавалась и современниками. В «Родословии русских князей» читаем: «И преставися Ярославъ, и осташася три сынове
его: вятший Изяславъ, средний Святославъ, меньший Всеволодь. И разделиша землю: и взя вятший Изяславъ Киевъ и Новегородъ и ины городы многы Кыевскыя в пределех»43.
Нетрудно при этом заметить, что структура поселений древнерусского времени генетически не связана с раннеславянской. Даже принцип расселения различен: в VИ-X вв. городища возникают в гуще селищ, являясь их средоточием; в XI в. мы наблюдаем картину иного порядка - основанные городища раскидывают вокруг себя сеть неукрепленных поселений, которые по отношению к городу являются вторичными. Это лишний раз подтверждает тезис А. Е. Преснякова о том, что «городовые волости-земли являлись на развалинах племенного быта, не из него вырастали, а его разрушали»44. К середине века завершился также процесс складывания городских общин в самом Киеве и наиболее крупных пригородах. Это приводит к активизации внутриполитической жизни городской общины, наглядно отразившейся в событиях 1068 г.
Примечания
объединяет термины разного уровня - обозначение территории, составляющей часть государства, и государство в целом». См.: Горский, А. А. Земли и волости // Горский, А. А. Древняя Русь : очерки социального и политического строя / А. А. Горский, В. А. Кучкин, П. В. Лукин, П. С. Стефанович. М., 2008. С. 18.
B. П. Даркевич, которого было трудно упрекнуть в симпатиях к «школе И. Я. Фроянова», отмечал, что «.исходя из ложной предпосылки, что уже в домонгольское время развитие феодализма на Руси происходило в столь же классических формах, как, например, в Северной Франции XI-XШ вв., советские историки объявили город центром феодального властвования». По мнению историка, «в действительности, при отсутствии развитой ленной системы замки на Руси распространиться не могли, и не случайно археология их не знает». См.: Даркевич, В. П. К проблеме происхождения древнерусских городов.
B. А. Пархоменко о том, что Белгород являлся центром, обеспечивающим спокойствие в близлежащих древлянских землях. Б. А. Рыбаков допускал даже, что Белгород в конце Х в. являлся стольным городом древлян, где сидел князь Святослав Владимирович, - см.: Пархоменко, В. А. У истоков русской государственности. С. 50; Рыбаков, Б. А. Древняя Русь : Сказания, былины, летописи. М., 1963.
C. 187. По нашему мнению, интерпретация Белгорода как полянского центра на рубежах покоренной земли древлян довольно интересна, однако для детального обоснования этого тезиса требуется специальное исследование.
// НА ¡А НАНУ. Ф. е. 1978/103. Е. х. 8928. С. 2-6; 2) Отчет о раскопках на городище летописного Василева // НА !А НАНУ. Ф. е. 1983/143. Е. х. 21128. С. 9-11.
41 На территории Древлянской земли археологически выявлено 20 городищ с материалами VIII-X вв. Из них в X-XI вв. продолжают существовать лишь пять, еще на шести жизнь затухает окончательно, с начала XII в. восстанавливается восемь. Вместе с тем, с началом XI в. на земле древлян строится большое число городищ, никоим образом не связанных с племенными «градами»; особенно активно осваивается в XI-XII вв. Потетеревье. Наиболее обширная группа компактно расположенных поселений связана с летописным Горо-деском (Кучера, М. П. Новi даш про городища Житомирщини // Археолопя. 1982. Т. 41. С. 81; Гончаров, В. К. Розкопки древнього Го-родьска // АП УРСР. Ки!в, 1952. Т. 3. С. 133134; Древнерусские поселения Среднего Поднепровья. № 30-32; Звиздецкий, Б. А. Городища IX-XIII вв. на территории летописных древлян : автореф. дис. ... канд. ист. наук. Киев, 1990. С. 6). Канев и Родень - два наиболее крупных городища в Поросье - имеют бинарную структуру (то есть состоят из двух близлежащи?