Эгалитарное пастушеское общество versus воины-кочевники? Попытка реконструкции социальной структуры ямной и катакомбной культур

№2. 2010

Э. Кайзер

Эгалитарное пастушеское общество versus воины-кочевники?

Попытка реконструкции социальной структуры ямной и катакомбной культур.*

E. Kaiser.

Egalitarian Pastoral Society Versus Nomadic Warriors? An Attempt to Reconstruct the Social Structure of the Yamnaya and Catacomb cultures.

In the 20th century the society of the Yamnaya culture-historical entity, in particular, was often assumed to have involved mounted warriors who attacked populations in the Balkans and Carpathian Basin. This claim has not been contradicted due to lack of evidence in graves. The following article contrasts the features of the burials of the Yamnaya Culture with those of the Catacomb Culture as found in the northern Pontic area, in order to achieve a basis for the social interpretation of the members of both cultures. It can be shown that burials of the Yamnaya Culture differ through the complexity in grave construction (if the grave consists of two parts, its dimensions, the existence of a barrow above the grave etc.). The rather constant regime in Yamnaya graves seems to represent the burials of members of an egalitarian society, whereas the number and variability of grave inventories increases during the Catacomb Culture, especially in the Ingul Culture. Yet, evidence of mounted warriors in both culture-historical entities is still lacking.

E. Kaiser.

Societatea egalitara a pastorilor fata de ostasi nomazi? O Tncercare de a reconstrui structura sociala a culturii iamnaia si culturii catacombelor.

Tn secolul al XX-lea deseori se presupunea ca Tn societatea entitatii cultural-istorice Iamnaia au fost implicati osta§i-calareti care atacau populatiile din Balcani §i bazinul Carpatic. Aceasta afirmatie nu a fost contrazisa din cauza lipsei de probe din Tnmormantari. Acest articol contrapune caracteristicile mormintelor din cadrul culturii iamnaia cu cele ale culturii catacombelor descoperite Tn zona Nordului pontic, sa stabileasca temeiul pentru interpretarea sociala a membrilor ambelor culturi. Aceasta poate fi demonstrat prin faptul ca mormintele culturii iamnaia se deosebesc prin complexitatea constructiilor funerare (daca un mormant este alcatuit din doua parti, dimensiunile acestuia, existenta unei movile deasupra mormantului etc.) Regimul destul de constant Tn mormintele culturii Iamnaia pare sa reprezinte Tnmormantarile membrilor unei societati egalitare, Tn timp ce create cantitatea §i variabilitatea inventarului funerar Tn perioada culturii catacombelor, Tn special, Tn cultura Ingul. Cu toate acestea, deocamdata lipsesc dovezile prezentei osta§ilor-calareti Tn ambele entitati cultural-istorice.

Э. Кайзер.

Эгалитарное пастушеское общество versus воины-кочевники? Попытка реконструкции социальной структуры ямной и катакомбной культур.

В XX веке нередко высказывалось предположение, что в обществе, представленном ямной культурой, существовали конные воины, неоднократно вторгавшиеся на территорию Балканского полуострова и Карпатского бассейна. Это утверждение никем особенно не оспаривалось по причине отсутствия соответствующих признаков в погребениях. В данной статье сопоставляются характеристики погребений ямной и катакомбной культур в Северном Причерноморье с целью найти основания для интерпретации социальных структур обеих культур.

&Данная статья является слегка измененной версией немецкой лекции, которая состоялась на международной конференции «Социально-археологические перспективы: Общественные изменения 5000—1500 до н. э. между Атлантическим океаном и Кавказом» (15.—18.10.2007) в Киле. Статья была ориентирована на западноевропейский круг коллег, но мы все же надеемся, что и для восточноевропейского круга читателей она также представляет интерес. Сердечно благодарю за дискуссию и корректуру госпожу док. ист. Бибу Тержан, Любляна и док. фил. Катарину Мюллер, Цюрих. Док. ист. Игоря Манзура, благодарю за любезное приглашение опубликовать данную статью в журнале Stratum plus.

© E. Kaiser, 2010.

© Перевод статьи с немецкого языка: И. В. Манзура, 2010.

№2. 2010

Погребения ямной культуры отличаются по сложности погребальных конструкций (одно- или двухчастное сооружение, его размеры, наличие кургана над могилой и т.д.). Относительное однообразие предметов инвентаря в могилах ямной культуры, по всей видимости, говорит в пользу существования эгалитарного общества. В то же время, количество и разнообразие погребального инвентаря увеличивается в период катакомбной культуры, особенно в ингульской культуре. Тем не менее, доказательства присутствия конных воинов в обеих культурах по-прежнему отсутствуют.

Введение: Тезисы о всадниках и мобильных скотоводах

«Курганы были окружены каменными кольцами или рвами. Захоронения были бедными, за исключением важных персон, как правило, мужчин, которые были снабжены молоточ-ковидной булавкой из кости или меди, круглой медной пластиной, спиралевидным височным кольцом или серьгой из меди или серебра, бусами или ожерельями из медных проволочных пронизей и собачьих зубов, кремневыми наконечниками стрел, медными узкочеренковыми кинжалами (мышьяковистая медь), медными шильями, иногда плоскими медными топорами и кремневыми кинжалами или ножами. В курганах в изобилии встречались остатки очагов, следы огня, а также жертвоприношения людей и животных».

атЬийпБ 1979: 256—2571

«При рассмотрении военного потенциала населения степи в эпоху энеолита и ранней бронзы мы должны отметить полное отсутствие каких-либо признаков воинственного духа кочевников в погребальном обряде. Первые наборы оружия (лук, связка стрел и боевой топор, сопровождаемые деталями повозки) появляются только в средней бронзе».

ЯазБатакт 1999:154

Культуры медного и бронзового веков степного пояса Восточной Европы были соотнесены, в первую очередь М. Гимбутас, с процессом распространения индоевропейцев. В этом процессе исследовательница выделяла три или четыре волны военных миграций, начиная с раннего медного века и вплоть до периода ранней бронзы, в течение которых вторгшиеся в Карпато-Балканский регион

конные орды из степного пояса испепелили и уничтожили культуру местных оседлых земледельцев (Гимбутас 1979). Последняя волна была связана с носителями ямных культурных традиций. Выводы М. Гимбутас о военной миграции представителей степных культур в значительной степени основываются на присутствии многочисленных ямных захоронений в Карпато-Балканском регионе, а также на заметных культурных изменениях в Юго-Восточной и Центральной Европе, но не на военном снаряжении в составе погребального инвентаря. Напротив, автор отмечает, как указано выше, бедность захоронений ямной культуры. Некоторые характерные предметы, как сообщается, сопровождают мужчин, однако их социальный статус в работах М. Гимбутас четко не оговаривается.

В 60-е годы XX века в советских исследованиях оформилось представление о том, что в солончаковых степях бассейна Нижней Волги уже в период ямной культурно-исторической общности возникла особая форма скотоводства, основанная на круглогодичном мобильном образе жизни пастушеских групп (Шилов 1964). Эта точка зрения стала преобладающей, когда впоследствии на поселении Дереивка (Украина), относимом к сред-нестоговской культуре позднего медного века, были найдены многочисленные кости лошадей. Считалось, что кости принадлежат домашней лошади, которая использовалась для верховой езды (Те1е^п 1986). С ее помощью открылась возможность контролировать более крупные стада, а также создались предпосылки для выгона скота на дальние расстояния. Одновременно нашел поддержку тезис о существовании воинственных степных всадников, и, в отличие от М. Гимбутас, некоторыми авторами были выявлены некие проявления воинского статуса в захоронениях медного века (напр., см. Те1е^п 1986: 109). Это, в свою очередь, подразумевало бы существование определенной социальной дифференциации в рассматриваемых культурах, в рамках кото№2. 2010

Таблица 1.

Упрощенная хронологическая схема для III тыс. до н.э. в степной зоне Восточной Европы между Прутом и Северским Донцом

до н.э. Северо-Западное Причерноморье Регион между Днепром и Днестром Северное Приазовье (Днепр и Северский Донец)

рой в составе общин выделялись, по крайней мере, представители воинской прослойки. В то же время, при анализе погребений данного периода Ю. Я. Рассамакин приходит к уже упомянутому выводу, что, по крайней мере, в погребальном обряде энеолитических культур отсутствуют какие-либо свидетельства о существовании институциализированных воинских групп, и этот вывод в равной степени относится к захоронениям ямной культуры. Автор достаточно ясно высказывается против наличия четко оформленного военного потенциала в пределах энеолитических культур восточноевропейских степей, но считает, что таковой можно распознать в следующей за ямной общностью катакомбной культуре.

Строго следуя классификации E. Сервиса, в этой культуре уже могло существовать стратифицированное общество с наследственной лидерской позицией, сложившееся на основе традиций энеолитических и ямной культур, которые, в свою очередь, находились, по крайней мере, с точки зрения эволюционного подхода, на уровне сегментированного общества. Следовательно, при переходе от ямной к ка-такомбной культуре должны были произойти значительные социальные изменения. Но к этому аспекту мы еще вернемся ниже.

В русскоязычной литературе теоретические разработки по классификации социальной структуры преисторических обществ представлены достаточно хорошо. 2 За два последних десятилетия появились две монографии по социальным отношениям в ямной и катакомбной культурах, которые привле2 См. введение в работе С. Ивановой с приведенной там литературой (Иванова 2001: 8—17).

каются и в настоящей работе (Пустовалов 1992; Иванова 2001). Помимо того, были опубликованы многочисленные статьи по отдельным аспектам социального устройства, посвященные вопросам определенной профессиональной специализации, отраженной в погребальном обряде, или особым предметам погребального инвентаря, к примеру, повозкам. Прежде чем перейти к реконструкции социальной структуры в III тыс. до н. э., необходимо кратко рассмотреть хозяйственные отношения в Северном Причерноморье в этот период.

Система жизнеобеспечения в ямной и катакомбной культурах

В III тыс. до н. э. на территории между Карпатами и Уралом размещались две культурные общности, которые в начале XX века по особенностям погребальных конструкций были обозначены В. А. Городцовым как ям-ная и катакомбная культуры. Начало северопричерноморского варианта ямной культуры принято относить к концу IV века до н. э., а завершение его развития — к 2500/2400 годам до н. э. (табл. 1). Сооружение катакомбных погребений раннего этапа на основе новых калиброванных дат началось в XXVIII в. до н. э. (Govedarica et э1. 2006). С середины III тыс. до н. э. на территории между Днестром и Прутом за раннекатакомбной и позднеям-ной культурой следует ингульская культура, которая продолжается до 2000/1900 гг. до н. э. Ее развитие завершается с появлением культуры многоваликовой керамики, или культуры Бабино.

Представленные здесь хронологические границы для обеих культур, несмотря на их несколько упрощенный характер, все же кажутся вполне приемлемыми для настоящего обзора и позволяют избежать детального рассмотрения данного вопроса (табл. 1). В той же мере, не имеет смысла подробно останавливаться на многочисленных региональных вариантах ямной и ката-комбной культурно-исторических общностей. Основное внимание будет сконцентрировано на территориях Северного и Северо-Западного Причерноморья.

Что касается вопроса о системе жизнеобеспечения, во введении уже отмечалось, что с шестидесятых годов прошлого века преобладала точка зрения, что население обеих культур вело кочевой образ жизни. Хотя эти представления за последние десятилетия существенно видоизменились, однако почти полное отсутствие поселений является основанием для многих исследователей предполагать, что жизнеобеспечение населения базировалось, главным образом, на скотоводстве и в гораздо меньшей степени на земледелии, если таковое вообще имелось. 3 Вместе с тем, основания для подобного вывода во многом связаны с недостаточным уровнем исследований.

По селения этого времени имеются, но кроме широко известного памятника Михайловка на Нижнем Днепре со средним и верхним слоями ямной культуры (Лагодовська и др. 1962; Коробкова, Шапошникова 2005), они изучены весьма незначительно. Многие из последних исследований этой категории памятников основываются на поверхностном осмотре; раскапывались также отдельные небольшие поселения, однако при этом практически никогда не применялись современные методы поселенческой археологии, и даже стандартные исследования по палеоботанике и археозоологии проводились редко или недостаточно (Morales Muniz, Antipina 2003). 4 Поселения с тонким культурным слоем в основном определяются как сезонные стоянки, другие причины незначительной толщины культурного слоя принимаются во внимание лишь изредка.

№2. 2010

Другие аспекты хозяйственной деятельности для III тыс. до н. э. рассматриваются лишь частично. К примеру, это касается металлургии, которая в течение десятилетий исследовалась в Москве Е. Н. Черных при помощи спектрального анализа. Согласно мнению исследователя, в конце IV тыс. до н. э. произошли значительные изменения в использовании сырья, поскольку в этот период медь лишь в небольшом количестве продолжала поступать с Балкан, тогда как в основном стало использоваться сырье из кавказских месторождений (СЬетукЬ 1992: 143—148). Вместо чистой меди стали широко использоваться мышьяковистые сплавы, прежде всего, для изготовления массивных инструментов. Связанное с этим мнение, что северопричерноморские металлические изделия преимущественно представлены импортами или, по крайней мере, выполнены по кавказским образцам и из кавказского сырья, долгое время считалось неопровержимым, что давало возможность постулировать тесные обменные отношения между степным и кавказским населением. Отчасти кавказские культуры служили даже в качестве хронологического репера для расположенных северо-западнее степных культурных объединений, хотя первые известны и исследованы значительно хуже вторых. Л. А. Черных не так давно выдвинула многочисленные аргументы против такого рода построений и уверенно привела довольно много свидетельств существования самостоятельной металлообработки в ареале ямной и катакомб-ной культур, хотя состояние исследований еще не позволяет привести достаточное число доказательств в пользу использования местных рудных залежей Северного Причерноморья (СегпусЬ Ь. 2003).

Этих кратких комментариев вполне достаточно, чтобы показать, что еще многие аспекты в развитии ямной и катакомбной культур являются малоизученными. Поселения представляют собой большой исследовательский пробел, практически не привнося какие-либо данные для реконструкции хозяйственной деятельности общественных структур III тыс. до н. э. В захоронениях иногда встречаются кости животных, однако их подбор в погребальном контексте обусловлен какими-то ритуальными нормами и адекватно не отражает специфику скотоводческого хозяйства. Свидетельства обменных отношений также прослеживаются слабо, принимая во внимание упоминавшиеся сомнения относительно циркумпонтийской металлургической провинции с сырьевой базой на Кавказе, как это трактуется Е. Н. Черных. При современном

№2. 2010

Рис. 1. Карта Северного Причерноморья в районе проведения раскопок между Орджоникидзе и Чкалово.

состоянии исследований на какие-то обменные операции указывают только сырье, готовые изделия и/или полуфабрикаты, однако что именно в качестве продуктов обмена поступало из степной зоны на Кавказ, остается предметом не более чем отвлеченных дискуссий.

Реконструкция социальной

структуры ямной культуры

Таким образом, для социально-исторических интерпретаций в нашем распоряжении остаются исключительно погребальные комплексы исследуемых культур. В отношении ямной культуры многоопытный Н. Я. Мерперт еще в 1978 г. подчеркивал, что практически отсутствуют данные о конкретной структуре их племенных объединений, как он их обозначал (Мерперт 1978: 62). Правда, на основе общих наблюдений, таких как концентрация ямных курганов в небольших определенных ареалах, заселение в этот период практически всей европейской части степного пояса, очень однообразный погребальный обряд, высокие грунтовые насыпи над захоронениями и т. п., исследователь делает вывод о наличии крупных племенных объединений, состоявших из подвижного скотоводческого населения. Н. Я. Мерперт был также убежден в том, что скотоводческая экспансия в Западное Причерноморье имела агрессивный и наступательный характер, но, с другой стороны, в отличие от некоторых других авторов, он выступал против трактовки этих событий как широкомасштабных нашествий в виде после -довательных волн, что более соответствует эпохе средневековья (Мерперт 1978: 58).

На основе курганных могильников на р. Ингул, восточном притоке Южного Буга, Н. Д. Довженко и Н. А. Рычков попытались провести классификацию всех погребальных конструкций ямной культуры (Довженко, Рычков 1988). При этом они рассчитали объем могильных ям, соотнесли эти показатели с другими параметрами, такими как центральное или периферийное расположение погребения, наличие курганной насыпи и т. д. При помощи различных статистических методов им удалось разделить 98 проанализированных комплексов на три группы, которые, по их убеждению, отражают общественную структуру из трех классов наподобие той, что описана в Ригведе.

Хотя такие прямые параллели кажутся более чем сомнительными, все же использование величины могильной ямы в качестве критерия

№2. 2010

Рис. 2. Курганные группы между Орджоникидзе и Чкалово.

трудовых затрат по отношению к погребенному выглядит вполне оправданным. Ямные погребения исключительно бедны с точки зрения инвентаря и в остальном довольно единообразны, как это уже отмечал Н. Я. Мерперт. Как продемонстрировал С. Шпренгер для среднеевропейского раннего бронзового века, совокупность определенных критериев в состоянии отразить баланс социальных характеристик индивида, погребенного в соответствующей могиле (Sprenger 1999: 11). Из числа этих критериев для ямной культуры наиболее важным можно признать особенности погребальных конструкций, которые по сложности устройства позволяют рассчитать трудовые затраты на их сооружение.

В 45 курганах, раскопанных в 1979— 1992 гг. между Орджоникидзе и Чкалово, к северу от Каховского водохранилища (Южная Украина) (рис. 1; 2), были открыты около 200 ямных и более 130 катакомбных погребений (Bunjatjan u. a. 2006: 144, Abb. 1). По ряду причин они представляют собой подходящую базу данных для исследования социальной структуры культурных объединений III тыс. до н. э., основанного на признаках погребального обряда.

анализ. Курганы, сооружавшиеся на протяжении нескольких этапов и объединенные в группы, могут представлять собой могильник отдельной общины. Анализ погребального обряда и инвентаря продемонстрировал — по крайней мере, для культур бронзового века — определенное сходство захоронений рассматриваемого региона. Это позволяет сделать вывод об определенном единообразии погребальных обычаев, которые отличают одни области от других.

Среди комплексов ямной культуры 5 преобладают индивидуальные погребения, и в 15 случаях были выявлены парные захоронения. Десять других комплексов на основе стандартно оформленной могильной ямы,

№2. 2010

под вопросом / кенотаф 14

Рис. 3. Возрастное распределение в погребениях ямной культуры в курганных группах между Орджоникидзе и Чкалово на основе археологических определений (п = 209).

наличию инвентаря, а также определенного устройства могилы могут быть отнесены к категории кенотафов. Еще в пяти могилах были обнаружены отдельные, очень плохо сохранившиеся человеческие кости, которые могут интерпретироваться как остатки обычного погребения.

Антропологические определения по рассматриваемым курганным могильникам не опубликованы. В отдельных случаях авторами раскопок приводятся половые определения для взрослых индивидов, наряду с этим, на основе археологических данных, указывается, идет ли речь о взрослых или малолетних индивидах (рис. 3). Приведенное здесь соотношение соответствует, с незначительными отклонениями, аналогичным показателям в других локальных подразделениях ямной культурно-исторической общности и указывает на дефицит малолетних. Половые определения на других курганных могильниках подтверждают среднее соотношение мужчин и женщин 2:1, что, видимо, свидетельствует о выборочном захоронении только части населения ямной культуры, главным образом, взрослых мужчин.

В размещении скелетов, одном из самых важных признаков погребального обряда, преобладает скорченное положение на спине (44%). Практически равные доли, соответственно около одной четверти, приходятся на положение на левом и правом боку (№ко1оуа 2006: 17, Diagr. 3).6 Долгое время преобладало мнение, что скорченное положение на спине хронологически является более ранним признаком, тогда как в более поздних ямных погребениях стало практиковаться скорченное положение на боку. Вместе с тем, засвидетельствованы стратиграфические ситуации, которые не подтверждают эту последовательность, в силу чего было выдвинуто предположение, что отличия в положении погребенных отражают существование различных этнических групп в пределах ямной культурно-исторической области (ср. Иванова 2001: 48).

Как уже указывалось, погребальный инвентарь содержится только в небольшом количестве комплексов. В то же время, погребальное сооружение присутствует в большинстве случаев, представляя собой комплекс, в котором можно различить несколько элементов:

• Одно- и двухчастное сооружение, состоящее из верхней впускной ямы и вырытой в ее центре собственно могильной камеры, по краям которой остаются уступы.

№2. 2010

основное насыпь под ямки в погребение погребением погребениях

ь с уступом/без перекрытия__1_

а с уступом/с перекрытием__

□ без уступа/с перекрытием 17

■ без уступа/без перекрытия

всего

Рис. 4. Корреляция определенных признаков могильных конструкций и одно- и двухчастных погребений ямной культуры (п = 195).

• Размеры сооружения, причем двухчастная конструкция из-за наличия впускной ямы значительно больше, чем простая могильная камера.

• Перекрытие могильной ямы деревянными балками, каменными плитами и/или тростником.

• Перекрытие погребального сооружения земляной насыпью, или курганом.

• Наличие вертикально установленных столбиков.

Зависимость размеров впускной ямы от высоты кургана была установлена различными исследователями. Вследствие этого, чем выше была уже существующая курганная насыпь, тем больших размеров должна была достигать впускная яма, чтобы обеспечить прочность стен (№ко1оуа 2006: 16). Если следовать этим рассуждениям, кажется вполне возможным, что для впускных погребений могли сознательно выбираться крупные курганы, особенно в том случае, когда преследовалась цель задействовать наибольшие трудовые затраты на сооружение этих погребений.

Для классификации вторичных курганных досыпок какие-либо критерии не выделяются (рис. 4). 35 впускных погребений с простыми ямами были перекрыты грунтовой насыпью, лишь ненамного больше, чем двухчастные сооружения. Основные погребения всегда перекрывались курганной насыпью, что опять-таки требовало более высоких затрат энергии.

Столбовые конструкции в погребениях встречаются относительно редко и, очевидно, связаны с перекрытием, которое поддерживалось столбиками (рис. 4). Немногочисленные комплексы с ямками от столбиков, но без перекрытия, являются свидетельством того, что

№2. 2010

Рис. 5. Гистограмма размеров площади могильных камер ямной культуры (п= 195; по вертикали — число погребений; по горизонтали — размеры площади).

яма могла покрываться непрочным органическим материалом, например, тростником.

Вследствие того, что не всегда приводятся точные данные о глубине погребальных сооружений, особенно для впускных ям двухчастных конструкций, их размеры оцениваются только по основанию. Гистограмма — данные относятся к собственно могильной яме, у двухчастных сооружений к нижней части — показывает нормальное распределение от маленьких к большим могильным ямам (рис. 5). Размеры сооружений, очевидно, обусловлены возрастом погребенных индивидов, так как только одно детское погребение отличается более крупными размерами по отношению к средней величине 1,47 м2 (рис. 6). Это погребение 2 из кургана 5 группы Чередникова Могила, в котором отсутствует инвентарь (Bunjatjan u. a. 2006: 90, Abb. 42: 3). Парные захоронения в основном также размещались в крупных сооружениях, которые соответствуют средней или значительно большей величине. В десяти парных захоронениях находился, по меньшей мере, один ребенок или юноша.

Выше было оговорено, что насыпи воздвигались в равной степени над одно- и двухчастными погребениями ямной культуры. Вместе с тем, при сопоставлении площади впускных ям двухчастных конструкций обнаруживается тенденция, согласно которой над особенно крупными сооружениями часто возводилась

отдельная курганная насыпь (рис. 7). Таким образом, размеры могильного сооружения, по-видимому, в значительной степени зависели от возраста погребенного, но существовали и другие факторы, которые могли привести к увеличению трудовых затрат на сооружение погребального комплекса.

Еще одним элементом погребений III тыс. до н. э. является оформление пространства погребальной камеры, к чему можно причислить устройство подстилки, на которую укладывали умершего, использование охры и наличие костей животных (рис. 8). Эти признаки отсутствовали лишь в 37 комплексах, тогда как почти половина погребений содержала подстилку, а в 122 могилах выявлена охра. Вместе с тем, в оформлении могильных комплексов отсутствуют явные доказательства далеко зашедшей социальной дифференциации, вследствие чего в дальнейшем исследовании этим показателям не уделяется особое внимание.

Шестьдесят пять процентов погребений ямной культуры не содержат какой-либо инвентарь. В тех комплексах, в которых имелся инвентарь, преобладает керамика, при этом только пятая часть погребений содержит по одному сосуду. Все категории погребального инвентаря из других материалов встречаются лишь в единичных случаях (рис. 9); предметы из кости подразделяются на украшения и орудия труда. Украшение из меди

Рис. 6. Соотношение между размерами погребальных камер и возрастом погребенных в ямной культуре (п=195): 0 — возраст погребенного неизвестен или кенотаф, 1 — взрослый, 2 — юноша, 3 — ребенок, х — многократное захоронение.

№2. 2010

обнаружено только в одном комплексе. В данных погребениях представлены характерные категории инвентаря, известные во всем регионе между южным Бугом и Днепром; к ним относятся костяные молоточковидные булавки, украшения из меди или пронизи из кости, кремневые отщепы, реже небольшие ножи или шилья из меди (Шапошникова 1985: 346—347, рис. 98). 7

Две из пяти молоточковидных булавок находились в погребениях подростков, тогда как три другие булавки сопровождали погребения взрослых индивидов (Bunjatjan u. a. 2006: 181, Abb. 38: 3, 6; 209, Abb. 66: 1, 2, 4; 264, Abb. 121: 2, 7; 273, Abb. 130: 2, 3; 299, Abb. 156: 4—8). Более точным выводам препятствует отсутствие антропологических определений, поскольку определенные категории инвентаря не дифференцируются по половым признакам. В настоящее время продолжается дискуссия относительно того, что молоточковидные булавки являются атрибутами лишь взрослых

женщин или/или несовершеннолетних индивидов; к тому же, отсутствует единое мнение касательно их функциональной принадлежности. В силу того, что стержень булавок в основном является относительно толстым, а конец часто притупленным, костяные экземпляры вряд ли могли служить в качестве заколок для одежды. С другой стороны, поскольку нередко эти изделия обнаруживаются вместе с костяными пронизями, просверленными клыками и т. п., их можно, вероятно, рассматривать как часть ожерелья.

В равной степени остается неясным, являются ли небольшие ножи исключительно принадлежностью мужских погребений. В рассматриваемых курганных могильниках были обнаружены только два таких ножа. 8 Еще одно медное орудие представлено долотом с деревянной рукояткой (Bunjatjan u. a. 2006: 184, Abb. 41: 2, 3). Наряду с этим, в погребении 6 кургана 7 в группе Завадские Могилы была обнаружена медная пластинка

№2. 2010

Рис. 7. Соотношение между размерами погребальных камер и характером курганной насыпи в ямной культуре (п=195): 0 — досыпка отсутствует; 1 — вторичная насыпь; 2 — локальные досыпки.

с иглой (Bunjatjan u. a. 2006: 209, Abb. 66: 1, 2, 4). Если сопоставить материал, из которого изготовлены предметы погребального инвентаря, и размеры могильных конструкций, можно опять-таки обнаружить определенную тенденцию (рис. 10). Интересно отметить, что все изделия из мышьяковистой бронзы были открыты в крупных могильных сооружениях. Только одна небольшая могильная яма, которая размещается на левом нижнем окончании графика, содержала детский скелет со спиралевидной височной подвеской из серебра, которая является единственной находкой такого рода на рассматриваемых могильниках. В то же время, аналогичные предметы, как мы увидим дальше, относительно часто встречаются в ямных погребениях других регионов. Каменные и кремневые артефакты (последние в основном представлены отщепами) также встречаются в крупных могильных сооружениях. Данная тенденция проявляется еще очевиднее, если учитывать только двухчастные могильные ямы и оценивать их размеры. Погребения с костяными изделиями и керамикой известны здесь заметно реже и также попадаются в небольших могильных ямах.

В дополнение ко всему следует отметить, что взаимозависимость между количеством погребального инвентаря и размерами могильной ямы фактически не прослеживается.

На основе приведенных выше наблюдений можно заключить, что главным индикатором социальной позиции погребенного выступает, прежде всего, могильная конструкция и трудовые затраты на ее сооружение. Более крупные сооружения чаще перекрывались дополнительными насыпями, что означало еще больший уровень израсходованной энергии для соответствующего социума. Можно также отметить, что во многих случаях размеры могильных ям определялись возрастом умерших. Вместе с тем, следует подчеркнуть, что в целом вполне представительная база данных, состоящая из 200 ямных комплексов в могильниках между Орджоникидзе и Чкалово, все же не вполне достаточна, чтобы выявить устойчивую тенденцию в корреляции между затратами энергии на сооружение погребений и другими признаками погребального обряда.

Для сравнения можно привлечь данные из монографии С. В. Ивановой, в которой учтено более 2100 погребальных комплек№2. 2010

Рис. 8. Распределение различных признаков в оформлении погребальных камер в ямной культуре (п = 195).

Рис. 9. Распределение предметов инвентаря из различных материалов в погребениях ямной культуры (п = 195).

сов Северо-Западного Причерноморья, при этом для одной седьмой части погребений приводятся антропологические определения (Иванова 2001: 26, 123). В широком смысле работа Ивановой подкупает своей методологической ясностью, даже если в каком-то отношении она и придерживается определенных исследовательских традиций. Так, повозки и шлифованные каменные топоры определяются как инсигнии власти, тогда как к оружию причисляются кремневые топоры. Небольшие ножи и шилья из мышьяковистой бронзы без каких-либо объяснений были отнесены к категории ритуальных орудий (Иванова 2001: гл. 3).

Примерно в 17% погребений ямной культуры между Прутом и Днестром был обнаружен некерамический инвентарь, что в точности соответствует данным по ямным захоронениям в курганах у г. Орджоникидзе. Погребальный инвентарь был разделен по категориям артефактов и соотнесен с конструк№2. 2010

Рис. 10. Соотношение между размерами погребальных камер и предметами инвентаря из различных материалов в ямной культуре (п=195): 0 — инвентарь отсутствует, 1 — керамика, 2 — металл, 3 — кость, 4 — камень/кремень, 5 — раковина, 6 — другие материалы.

циями и размерами могильных комплексов. Посредством последующего анализа была обнаружена, в общем-то, не вызывающая сомнений взаимосвязь между возрастом и полом погребенных, инвентарем и соответствующими трудовыми затратами на сооружение погребений. Значительная выборка проанализированных погребений позволила также установить зависимость размеров погребальных сооружений от половозрастных различий, а также их соотношение со столбовыми конструкциями, которые присутствуют почти исключительно в мужских погребениях. Почти все артефакты также обнаружены в мужских погребениях, в силу чего их инвентарь является более разнообразным; исключение составляют лишь предметы украшения и кремневые отщепы. Орудия труда почти полностью отсутствуют в женских могилах. Даже право на погребение в большей степени распространялось на мужчин: на 161 мужских захоронений приходятся лишь 74 женские могилы (Иванова 2001: 123 и сл., рис. 27—30).

В итоге С. В. Иванова делает попытку построить на аналитических результатах различные тернарные социальные модели. Автор

интерпретирует могилы индивидов с повозками или каменными топорами как усыпальницы членов узкой лидерской прослойки, за которой следует некий аристократический слой, состоявший из служителей культа и ремесленников. При этом приблизительно 80% составляют погребения, которые не содержат какие-либо диагностирующие признаки. Проведенный анализ обнаруживает зависимость распределения предметов инвентаря от половозрастной дифференциации и в дальнейшем подтверждает, что трудовые затраты на сооружение погребения были весьма различными и зависели не только от возраста умершего, но и от других факторов. Однако разнообразие погребального инвентаря затрудняет или делает практически невозможным выявление этих факторов.

По нашему мнению, собственно говоря, только комплексы с повозками могут быть убедительно интерпретированы как захоронения персон с особым социальным статусом, хотя они так