Об одной историографической легенде: начало изучения русского бумажного штемпеля

Д. о. цыпкин

об одноЙ историографической легенде: начало изучения русского бумажного штемпеля1

Предлагаемая читателям статья — первая из серии работ, посвященных истории и методологии изучения русского бумажного штемпеля и запланированных для публикации в альманахе «Фотография. Изображение. Документ». Целью настоящего исследования является рассмотрение первого этапа в изучении штемпельной маркировки русских бумаг. Последующие очерки должны осветить историографию этого вопроса вплоть до настоящего дня, а также представить методологические основы экспертного исследования штемпельных оттисков на исторических бумагах.

Причиной, побудившей нас подготовить отдельную публикацию о возникновении в отечественной науке об исторических документах интереса к штемпелю как к производственной маркировке (знаку) бумаги, стало бытующее в среде археографов и палеографов устойчивое представление о том, что штемпель — полистный оттиск слепого тиснения на писчебумажной продукции2 — впервые был «представлен» исследователям и начал каталогизироваться в справочниках по бумаге исторических документов в 1952 г. Сократом Александровичем Клепиковым (1895-1978). Безусловно, публикации Клепикова: статья «Филиграни и штемпели бумаг русского производства xvш-xx вв. (Дополнение к работам К. Тромонина, Н. Лихачева и Н. Резцова)» 1952 г. [9], монография «Филиграни и штемпели на бумаге русского и иностранного производства хуп-хх вв.» (основанная на уточненном и значительно дополненном материале предыдущей статьи) 1959 г. [10] и статья «Штемпели на бумаге русского и иностранного производства х1х-хх вв. (Дополнение к таблице, опубликованной в 1959 г.)» 1968 г. [12] до сих пор являются основными трудами по истории русского бумажного штемпеля. Фундаментальная роль названных работ, с точки зрения объема представленного в них справочного материала (описаний штемпельных марок), бесспорна. Вплоть до самого недавнего времени эти работы определяли вектор каталогизации и изучения бумажного штемпеля как формы товарно-производственной маркировки. Можно с полным правом присоединиться к мнению В. П. Бударагина о том, что в отечественной науке С. А. Клепиков сделал для массового осознания исследователями значения бумажного штемпеля то же, что сделал Н. П. Лихачев для осознания значения филиграней в изучении исторических документов [4, с. 71-72]. Однако приписывать Клепикову начало изучения штемпелей в России нет никаких оснований — это не более чем историографическая легенда. Легенда, которая была создана самим С. А. Клепиковым, написавшим в 1952 г., что «печатных работ по русским штемпелям до настоящего времени не существует» [9, с. 58], и повторившим это утверждение в монографии 1959 г.3. В дальнейшем все специалисты, непосредственно занимавшиеся вопросами истории русского бумажного штемпеля, продемонстрировали свое согласие с этими взглядами4. Однако первая отечественная публикация, содержащая данные о штемпельной бумаге и при этом уже носившая характер справочника, увидела свет за пятнадцать лет до статьи Клепикова 1952 г.— в 1937 г. Речь идет о фундаментальном труде Льва

Борисовича Модзалевского (1902-1948) и Бориса Викторовича Томашевского (1890-1957) «Рукописи Пушкина, хранящиеся

в Пушкинском Доме: научное описание» [30]. К сожалению, эта работа оказалась фактически за пределами поля зрения исследователей, занимавшихся бумажной маркировкой. Правда, о наблюдениях Модзалевского и Томашевского над бумагой пушкинских автографов рассказал в 1956 г. в учебнике «Русская палеография» Л. В. Черепнин [39, с. 534-535, 539]. Можно даже сказать, что по меркам универсального учебного пособия по русской палеографии, исследованию бумаги в «Рукописях Пушкина» Черепнин уделил достаточно серьезное внимание, перечислив «разновидности» «сортов» бумаги, выделенных авторами, отметив некоторые их выводы и, среди прочего, упомянув о том, что Модзалевский и Томашевский рассматривали и бумажные штемпели, но их роль в становлении изучения штемпельной маркировки бумаги в «Русской палеографии» никак не отмечена и оттенена фигурой С. А. Клепикова. В результате упоминание «Рукописей Пушкина» Л. В. Черепниным не имело последствий ни в историографии изучения штемпеля, ни в представлении этого вопроса в разнообразных учебниках по специальным историческим дисциплинам, затрагивающим проблематику изучения бумаги. Достаточно отметить, что в новейшем пособии А. В. Сиренова «Датировка рукописей по маркировочным знакам бумаги», где речь идет, в том числе, и о штемпелях [31, с. 35-37], труд Л. Б. Модзалевского и Б. В. Томашевского в списке литературы, по традиции, не упомянут [31, с. 57-59] 5.

В «Рукописях Пушкина» описанию бумаги уделено значительное место. Сами составители следующим образом объяснили это обстоятельство: «Особенности собрания Пушкинского Дома, состоящего из отдельных листков различного происхождения, обусловили то, что именно академическое собрание пушкинских автографов дает наиболее полную картину бумаги, которой пользовался Пушкин. Естественно, что именно при описании собрания Академии наук и положено основание изучению сортов бумаги, на которой писал Пушкин» [30, с. XIV]. В этом замечании указан и основной предмет интересов Модзалевского и Томашевского при анализе бумаги, а именно — её сорт. Определение «сорта» ни в коем случае не сводилось составителями описания только к данным бумажной маркировки (филиграней и штемпелей), а основывалось на сочетании показаний маркировочного знака, технологических характеристик бумаги и листоотливной сетки (для бумаг ручного отлива), характеристик отделки бумаги, формата и размера листов. В результате была разработана сложная система классификация бумаги, представленная в справочнике следующим образом: «Все сорта бумаги разделены на три основных группы: бумага верже, бумага машинная (без вержировки) с водяными знаками, бумага без водяных знаков. Подразделения сделаны по цвету на бумагу белую и бумагу синюю (в том числе и голубую), а внутри этих подразделений бумага сгруппирована по характеру ее обреза: с обыкновенным обрезом, с золотым обрезом и без обреза. Для бумаги без водяных знаков отделена

бумага, имеющая оттиснутый штемпель фабрики (двух фабрик: Гончарова и казенной Петергофской) и не имеющая штемпеля. В результате бумага сгруппирована в следующие группы:

I. Верже белая с обыкновенным обрезом.

II. Верже белая с золотым обрезом.

III. Верже белая без обреза.

IV. Верже синяя с обыкновенным обрезом.

V. Верже синяя с золотым обрезом.

VI. Верже синяя без обреза.

VII. Белая бумага с водяным знаком с обыкновенным обрезом.

VIII. Белая бумага с водяным знаком с золотым обрезом.

IX. Белая бумага с водяным знаком без обреза.

X. Синяя бумага с водяным знаком с золотым обрезом.

XI. Белая бумага без водяных знаков со штемпелем с обыкновенным обрезом.

XII. Белая бумага без водяных знаков без штемпеля с обыкновенным обрезом.

XIII. Белая бумага без водяных знаков без штемпеля с золотым обрезом.

XIV. Белая бумага без водяных знаков без штемпеля без обреза.

XV. Голубая бумага без водяных знаков со штемпелем с обыкновенным обрезом.

XVI. Голубая бумага без водяных знаков без штемпеля с золотым обрезом.

XVII. Бумага специальная (вексельная и гербовая).

Внутри этих групп бумага дана по первому размеру, в порядке от малых размеров к большим; для удобства сопоставления с существующими описаниями сорта разделены заголовками, указывающими принадлежность бумаги к трем основным типам форматов: малый почтовый, большой почтовый и писчий лист. Не принадлежащие сюда форматы, тетрадочный и альбомный, оговорены особо» [30, с. Х-Х1]. Для выделения «сортов» учитываются данные «об оттенках или плотности бумаги», правда, как отмечают авторы, «сведения эти ограничиваются самой общей характеристикой» [30, с. XII], а также маркировочные знаки бумаги (филиграни и штемпели). В результате формируется комплексное описание каждого выделенного «сорта» пушкинской бумаги, а сами описания группируются в единую таблицу [30, с. 296-337], первой графой которой является порядковый номер «сорта».

Схему определения «сорта» по системе Л. Б. Модзалевского и Б. В. Томашевского можно представить следующим образом. Первичная группировка бумаг осуществляется по типу производства: ручной (бумага «верже») или машинный отлив6, после чего определяется цвет бумаги — белая или синяя. Далее выявляется отсутствие или наличие маркировочного знака и его характер — филигрань или штемпель. Затем бумаги группируются по такой характеристике их отделки, как «обрез» (с обрезом или без обреза), и по характеру обреза, когда он наличествует

(с обыкновенным обрезом или с золотым обрезом), после чего уже внутри выделенных групп происходит классификация бумаг по потребительским «форматам»: почтовый формат (с вариантами — большой или малый), «формат писчего листа», «тетради и альбомы». Кроме названных, существует ещё одна особая сортовая группа — «специальная бумага», которую не имеет смысла детально рассматривать в рамках данной статьи и которая состоит из: а) вексельной бумаги и б) гербовой бумаги. После того как произведена первичная группировка бумаг, в составе полученных групп и подгрупп выделяются непосредственно «сорта» бумаги (обозначаемые в классификации Модзалевского и Томашевского порядковыми номерами от 1 до 258), к каждому из которых относится бумага одного или нескольких документов из собрания пушкинских рукописей Пушкинского Дома. Параметрами, по которым внутри групп (и подгрупп) определяются непосредственно «сорта», являются:

- точный формат листа (длина и ширина листа в мм) 7;

- метрическая характеристика сетки и направление «вержировки» (для бумаг ручного отлива) 8;

- цветовые оттенки бумаги, имеющие следующие градации: для «белой бумаги»: белая, белая пожелтелая, сероватая, серая, «белая сильно подсиненная» и белая с желтым обрезом;

для «синей бумаги»: синяя, бледносиняя, голубая, голубоватая, зеленоватая;

- характеристики толщины бумаги, из которых особо оговариваются только: «тонкая» и «очень тонкая», в остальных случаях (бумага которых, очевидно, должна оцениваться как «нормальная») характеристики толщины в таблице отсутствуют;

- качественные характеристики бумаги, из которых специально отмечаются только: «грубоватая», «грубая», «низкого качества», «плохого качества», т.е. отклонения от условного «стандарта» выделки (случаи соответствия которому в пушкинских бумагах специально в таблице не отмечаются)9;

- дополнительные (уточняющие) «сортовые» характеристики бумаги (специально отмеченные в таблице только в ряде случаев): белая альбомная, белая тонкая тетрадная («из тетради»), оберточная10;

- маркировочный знак бумаги — её производственная марка (с учетом его расположения на листе).

Эта дифференцированная система описания бумаги документов стала тем инструментом, с помощью которого Модзалевский и Томашевский осуществляли определение и описание того, что они назвали «сортами» бумаг пушкинских рукописей. В результате в документах А. С. Пушкина из собрания Пушкинского Дома ими было выделено без учета «специальных бумаг» 250 «сортов», использовавшихся поэтом в период 1813-1837 гг. [30, с. 296-336]. Для сравнения отметим, что в первой специальной справочной работе С. А. Клепикова о бумаге, вышедшей в 1952 г., для писчебумажной продукции русского

Пример организации табличного описания бумаги рукописей А. С. Пушкина

№ по пор. Формат Оттенок Водяной знак описания Годы Примечание

XI. Белая бумага беа водяных знаков с оттиснутым через оба листа выпуклым штемпеле!

с обыкновенным обрезок

/199X1311 \ 200ХШ/

в) Большой почтовый формат

Белая Штемпель в левой верхней углу: 235,664 в овале буква „Г" ва графленом гори-эснтальном поле; по овалу текст; сверху: „Фабрика А. Гончарова", снизу: „Калужс. губ. Мсдын. укз.".

Си. >Ь 165.

производства 1727-1915 гг. на основании учета только маркировочных знаков (филиграней и штемпелей) было выявлено всего 392 «разновидности» бумаг (вариантов маркировки) [9, с. 72-92, 94-103]. На этом примере видно, что Л. Б. Модзалевский и Б. В. Томашевский использовали гораздо более «чуткий» подход к дифференциации бумаги исторических документов, чем тот, которым пользовался Клепиков, отталкивавшийся только от маркировки бумаги.

Чтобы показать как «работает» этот подход составителей «Рукописей Пушкина» приведем два примера. Так, для штемпельной маркировки, описанной Модзалевским и Томашевским как: «в овале герб Гончаровых на щите (изображение на щите не оттиснулось) с наметом; в нашлемнике 3 страусовых пера; по овалу наверху надпись: "Фабрика А. Гончарова"; внизу: "Калужс. губ. Медын. уЪз"», выделяются три «сорта» (обнаруженные в 9 документах), которые сокращенно можно охарактеризовать следующим образом: 1) белая бумага без водяных знаков большого почтового формата с обыкновенным обрезом (№ 179 в таблице описания бумаги) — зафиксировано использование А. С. Пушкиным в 1836 г.; 2) голубая бумага без водяных знаков большого почтового формата с обыкновенным обрезом (№ 246) — зафиксировано использование А. С. Пушкиным в 1836 г.; 3) голубая бумага без водяных знаков малого почтового формата с обыкновенным обрезом (№ 245) — зафиксировано использование А. С. Пушкиным в 1835-1836 гг. [30, с. 229, 335, 336]. В рамках штемпельной маркировки, охарактеризованной как: «в овале двуглавый орел с широко расправленными крыльями; по овалу геометрический орнамент; под орлом буквы: "И: П: Б: Ф:"», выделяются пять сортов, выявленных в 28 документах и требующих для своего различения уже более расширенной характеристики: 1) белая бумага без водяных знаков большого почтового формата (252 х 208 мм11) с обыкновенным обрезом: (№ 173) — зафиксировано использование А. С. Пушкиным в 1832 г.; 2) белая бумага без водяных знаков большого почтового формата (255 х 200 мм12) с обыкновенным обрезом: (№ 176) — зафиксировано использование А. С. Пушкиным в 1829-1831 гг.; 3) белая (тонкая) бумага без водяных знаков большого почтового формата (от 252 х 199 мм до 254 х 203 мм13) с обыкновенным обрезом (№ 174) — зафиксировано использование А. С. Пушкиным в 1830 и 1832 гг.; 4) белая (тонкая) бумага без водяных знаков большого почтового формата (от 257 х 218 мм до 260 х 220 мм14) с обыкновенным обрезом (№ 178) — зафиксировано использование А. С. Пушкиным в 1832 и 1834 гг.; 5) белая бумага без водяных знаков формата писчего листа с обыкновенным обрезом, штемпель расположен в верхнем правом углу15 (№ 181) — зафиксировано использование А. С. Пушкиным в 1834-1836 гг. [30, с. 329, 330]. Из приведенных примеров видно, что разработанная Л. Б. Модзалевским и Б. В. Томашевским система выделения и описания «сортов» бумаги пушкинских автографов (состоящая из 9 параметров для бумаги «верже» и 8 для остальных типов бумаги), в соответствии с которой в табличной форме был описан каждый «сорт», позволила авторам осуществить значительно более «узкую» группировку бумаг, чем та, которую они могли бы получить только на основании показаний маркировочных знаков. Важно отметить: сам маркировочный знак не играет в системе табличного описания бумаг в «Рукописях Пушкина» какой-то особой, экстраординарной роли, а фиксируется лишь как один из равноценных параметров этого описания. Правда, на уровне справочного аппарата к описанию бумаги ситуация меняется: здесь маркировке отводится ведущая роль как средству первичного «распознавания» бумаг. В книге Модзалевского и Томашевского к «Описанию бумаги» приложено два указателя — «Водяные знаки на автографах Пушкина» [30, с. 339-343] и «Фабрики, изготовлявшие бумагу, которой пользовался Пушкин» [30, с. 343-344]. Оба эти указателя построены на материале маркировочных знаков.

Как уже отмечалось, составители «Рукописей Пушкина» интегрировали описание полистной маркировки (филигра-ней и штемпелей) в общее описание «сорта» бумаги, который

и являлся предметом анализа в разделе «Описание бумаги» их справочника. При этом само понимание сорта бумаги имеет у авторов свою ярко выраженную специфику. Возможно, Л. Б. Модзалевский и Б. В. Томашевский были знакомы с характерной для русской промышленности пушкинской эпохи системой сортов писчебумажной продукции16. Например, такие сортовые категории из «Прейскуранта Императорской Петергофской бумажной фабрики 1818 г.», как: «почтовая бумага большого формата тонкая», «почтовая бумага большого формата толстая», «почтовая бумага малого формата тонкая», «почтовая бумага малого формата толстая» или «писчая лучшая» и «такая же толстая» [25, с. 22-23], безусловно, напоминают элементы системы «сортов» бумаги рукописей А. С. Пушкина17. Однако никаких указаний по этому поводу в «Рукописях Пушкина» мы не встречаем, и для утверждения о том, что они ориентировались на «историческое» пониманием сорта, у нас нет оснований. Ещё меньше оснований предполагать, что Модзалевский и Томашевский могли отталкиваться от современной им классификации сортов отечественной бумажной промышленности, введенной общесоюзным стандартом (ост) «Классификация и номенклатура бумажной продукции» 1935 г. [33, с. 197-222]. Для понимания того, чем является «сорт» как предмет анализа в работе Л. Б. Модзалевского и Б. В. Томашевского, необходимо учитывать, что объектом исследования при изучении бумаги рукописей для этих авторов было её индивидуальное потребление — структура и динамика потребления бумаги А. С. Пушкиным. При этом «сорт» бумаги в понимании составителей «Рукописей Пушкина» становится своеобразным «рабочим» термином, который обозначает минимальный дискрет в структуре её индивидуального потребления. Естественно, речь идет о качественных, а не о количественных характеристиках бумаги (стопа, десть, лист, часть листа и т.п.), а за стремлением максимально «узкого» определения границ каждого сорта стоит задача наиболее точного выявления отдельных «микропартий» бумаги, употреблявшихся А. С. Пушкиным в различное время и/или для решения различных задач18. Выделение таких «сортов-микропартий» построено на сочетании контроля функциональных характеристик бумаги (почтовая, писчая и т.п.), её технологических свойств (толщина, белизна, характеристики сетки и т.п.) и показаний маркировочных знаков (производитель, время производства). Понимание сорта, представленное в «Рукописях Пушкина», можно условно назвать «археографическим» (в отличие от «бумаговедческого»19), так как оно непосредственно вытекало из наблюдения бумаги в рамках археографической обработки массива пушкинских документов, являлось конгениальным задаче их описания в целях историко-филологического исследования. Модель и техника анализа и описания бумаги, реализованные Л. Б. Модзалевским и Б. В. Томашевским в работе с документами из собрания Пушкинского Дома, были рассчитаны на профессионального археографа, не обладающего специальными познаниями в области технологического анализа бумаг, техники и технологии бумажного производства, не имеющего каких-либо специализированных средств исследования и аналитического оборудования, кроме миллиметровой линейки и собственных органов чувств. Однако при этом у исследователей была установка на максимально подробное описание бумаги документов (её «сортов») «со стороны качества». Так, отмечая, что в их работе «наименее точной следует признать характеристику бумаги без верже и без водяных знаков», поскольку «в этом отношении собрание Академии наук недостаточно для окончательной классификации», составители «Рукописей Пушкина» предложили программу по дальнейшему совершенствованию технологического описания бумаги пушкинских документов. Эта программа предполагала, что «в дальнейшей разработке вопроса следовало бы уточнить приемы характеристики плотности бумаги, оттенков цвета (степени пожелтения, более или менее однообразной в пределах одного сорта, и пр.), мелкой сетки, приобретаемой бумагой в процессе машинного производства,

степени чистоты бумажной массы («узлы», посторонние примеси, пятна и т.п.)». При этом справедливо указывалось на то, что «эти вопросы, возникающие уже при изучении бумаги начала XIX в., приобретают особое значение для последующего времени, по мере распространения машинных способов изготовления бумаги и появления суррогатов тряпичной массы» [30, с. XIII].

В выделении и описании «сортов» бумаги рукописей А. С. Пушкина характеристика маркировочных знаков, как уже отмечалось, не играет ключевой роли, а используется лишь как один из элементов системы разнообразных параметров анализа и описания бумажного листа. Установка на выявление и описание сортов (какое бы значение ни вкладывалось в это понятие) предполагала отсутствие интереса к индивидуализирующим признакам филиграни или штемпеля, листоотливной формы, так как «сорт» — это в любом случае групповое понятие: своего рода обобщенная «модель»20. Не интересуясь конкретным маркировочным знаком как изображением, закрепленном на отдельной листоотливной форме, или отдельной штемпельной матрицей, Модзалевский и Томашевский сосредоточили свое внимание на содержании этого знака, «очищенном» от специфических признаков его выражения в конкретном графическом варианте или в исполнении конкретного маркировочного инструмента, т.е. непосредственно на производственной марке.

Производственная марка бумаги — это обозначение происхождения бумаги от того или иного производителя, которое в наиболее полной своей форме может быть представлено как сочетание (устойчивая композиция) эмблематической части — некоего символического изображения (герба, геральдического знака, символического сюжета и т.п.) — и буквенно-цифровой части. При этом буквенно-цифровая часть марки может иметь «подвижные» элементы, изменение которых не изменяет саму марку (например, характеризующий качество номер бумаги или указание на её стоимость). Наглядное представление об обязательном «составе» производственной марки русской бумаги пушкинского периода дает сенатский указ от 18 октября 1778 г. «О делании всякой бумаги с означением фабричного клейма и года, в которой делана», в котором сказано, что «на некоторых бумажных фабриках делается бумага без герба той фабрики, без имени и фамилии фабриканта, и не означается года, которого делана». Для устранения этого обстоятельства всем «содержателям бумажных фабрик» было приказано «в делаемой всякого сорта бумаге класть свои особыя от других клейма, а равно изображать на оной тот год, когда делана» [19, с. 755, № 14.810]. По самой своей природе производственная марка — это знак21: система знаков и символов, организованных в единый «сюжет», все элементы которого имеют свою семантику22. Соответственно, любая производственная марка представляет собой своего рода закодированный (с помощью знаков и символов) текст, сообщающий о месте производства продукции, производителе, сортовых характеристиках и т.д.23. Поэтому очевидно, что марка не только может быть описана словесно, но и должна иметь именно текстовое описание, как, например, герб в геральдике. Производственная марка — это содержание, получающее свое выражение: во-первых, в тех или иных (меняющихся во времени) графических вариантах марки24, которые в любой ситуации должны рассматриваться как своего рода художественное явление (явление промышленного дизайна своей эпохи) с учетом его связи с существующей в том или ином месте и в тот или иной период модой, общими стилистическими установками, художественными традициями25; во-вторых, в исполнении каждого такого графического варианта марки конкретным мастером в конкретных инструментах маркировки и/или в используемых для их производства графических «прототипах» (например, трафаретах) 26.

Каталогизируя маркировочные знаки бумаги пушкинских рукописей, Л. Б. Модзалевский и Б. В. Томашевский стремились, очевидно, к описанию именно производственных марок. При этом особое внимание они уделяли буквенно-цифровой части марки.

В связи с этим исследователи отмечали: «следует обратить внимание на то, что в большинстве случаев только буквы дают твердое основание для отожествления сортов бумаги. Что же касается гербовых изображений, то лишь некоторые гербы или орнаменты употреблялись определенными бумажными фабриками (герб Гончаровых, гербовое изображение с буквами "ао" фабрики А. Ольхина и некоторые другие); вообще же существовало несколько излюбленных гербовых изображений, одинаково встречающихся как на русских, так и на иностранных бумагах разных фабрик, (например, гербовое изображение с девизом Pro Patria)» [30, с. XII]. Правда, здесь же следует уточнение: «однако в некоторой мере и гербовое изображение может служить для определения сорта» [30, с. xii]. В описании бумаги рукописей Пушкина приведены следующие характеристики русских бумажных штемпелей: 1) «в овале двуглавый орел с широко расправленными крыльями; по овалу геометрический орнамент; под орлом буквы: "И: П: Б: Ф:"» [30, с. 329]; 2) «в овале двуглавый орел под императорской короной на спице, выходящей из щитка на груди орла; в правой лапе молнии, в левой венок; по овалу рамка из пунктира; под орлом буквы "Имп: П: Б: Ф:"» [30, с. 329]; 3) «в овале под императорской короной, в двух скрещенных внизу ветвях с буквами под ними: "Имп: П: Б: Ф:"» [30, с. 329]; 4) «в овале f¡í под императорской короной, в венке» [30, с. 328]; 5) «в овале герб Гончаровых на щите (изображение на щите не оттиснулось) с наметом; в нашлемнике 3 страусовых пера; по овалу наверху надпись: "Фабрика А. Гончарова"; внизу: "Калужс. губ. Медын. уЬз."» [30, с. 329]; 6) «в овале буква "Г" на графленом горизонтальном поле; по овалу текст: "Фабрика А. Гончарова"; внизу: "Калужс. губ. Медын. уЬз."» [30, с. 328]; 7) «овальный штемпель с буквой "Г" под дворянской короной на заштрихованном поле; на краю овала наверху: "Фабрика А. Гончарова". Внизу: "Калужс. губ. Медын. уЬз."» [30, с. 327]. Все они являются описаниями именно производственных марок27, хотя и не всегда «строгими»: такие уточнения, как «по овалу геометрический орнамент», «по овалу рамка из пунктира», «на графленом горизонтальном поле» или «на заштрихованном поле» (в отношении изображения буквы «Г»), относятся к детализации описания, соответствующему уровню графических вариантов марки. Однако эти уточнения незначительны: они в целом не меняют сам тип описания, а отсутствие «строгости» лишь указывает на то, что Модзалевский и Томашевский не занимались специальной разработкой какого-то жесткого формуляра описания бумажной маркировки и лишь в общих чертах определили тот уровень информации о ней, который был, на их взгляд, достаточным для обеспечения выявления «сортов» бумаги28. Поскольку в «Рукописях Пушкина» под «сортами» понимались «микропартии» бумаги в системе её потребления одним индивидуальным потребителем для личных целей и в пределах относительно узкого временного отрезка (1813-1837) [30, с. 296337], то для обеспечения выявления таких «сортов», в целом, вполне хватало уровня информации производственной марки29. Говоря об отсутствии у исследователей пушкинских документов «строгости» в описании маркировки бумаги, нельзя не отметить складывающегося впечатления, что, сосредоточив столь большое количество усилий на детальном исследовании бумаги автографов Пушкина, они буквально «избегают» любого использования какого-либо филиграноведческого или бумаговедческого опыта. Томашевский и Модзалевский, например, не выказывают никакого интереса к факту существования «исторически сложившихся» сортов бумаги (таких, как Pro Patria); у них полностью отсутствуют какие-либо упоминания о существовании бумаго-ведческой и филиграноведческой библиографии, включая труды таких ученых, как Н. П. Лихачев или Н. А. Резцов30. Мы не ставим перед собой цель выяснить, чем определялся выбор подобной позиции: была ли она вызвана неосведомленностью авторов в этой области (что представляется очень маловероятным) или явилась результатом принципиальной, осознанной установки. Отметим только, что методологический подход составителей

«Рукописей Пушкина» к рассмотрению бумаги можно назвать не просто археографическим, а, скорее, «феноменологическим». Суть его заключается в том, что вся необходимая информация о бумаге извлекается непосредственно из самого объекта исследования, каковым является массив пушкинских автографов, путем его прямого непосредственного детального наблюдения без обращения к каким-либо справочным или другим дополнительным материалам. В результате весь массив бумаг анализируется исходя из «себя самого»: его составляющие становятся исходным справочным материалом для понимания и интерпретации как всего массива в целом, так и отдельных его элементов. Такой подход, с одной стороны, предполагал очень высокую детализацию параметров описания бумаги при условии их доступности для простого «визуального» контроля неспециалистом, а с другой — предполагал отказ от обращения к технологии и истории бумаги и бумажного производства. Могущий сначала показаться «дилетантским», такой исследовательский взгляд объясняется установкой именно на анализ потребления бумаги конкретным лицом. Это — своего рода попытка встать на позицию заинтересованного потребителя, который не являлся специалистом в области писчебумажного производства и бумаготорговли, но был внимателен к разнообразным потребительским качествам бумажного продукта и к его функциональной специфике 31. С точки зрения конечной задачи работы Л. Б. Модзалевского и Б. В. Томашевского — создания у читателя их труда объективного, точного и максимально подробного представления о рукописях А. С. Пушкина, такой принципиально «некомпетентный» «феноменологический» подход к анализу бумаги документов, хотя неизбежно и имеет серьезные недостатки32, но представляется вполне понятным методологическим решением, так как в конечном итоге он позволяет специалисту, пользующемуся их справочником, составить своеобразный «портрет» А. С. Пушкина как потребителя бумаги.

Рассматривая методологические принципы работы Модзалевского и Томашевского, необходимо особо подчеркнуть, что раздел «Описание бумаги» в «Рукописях Пушкина» — это не дополнение к описанию пушкинских автографов, предназначенное сделать его более полным, а самостоятельный инструмент исследования рукописей. Что касается описаний автографов, то в каждое из них, кроме ссылки на «Описание бумаги» (указание на номер «сорта»), входят и сведения о самой бумаге. Они менее подробны, чем приведенные в «Описании бумаги», и зачастую сводятся к размеру листа документа33 и к характеристике сохранившейся части маркировочного знака (на уровне производственной марки). Кроме того, объем сообщаемых сведений варьируется, и какой-либо строгий «формуляр» характеристики бумаги (в том числе и при описании маркировочных знаков) не соблюдается. Однако наличие в текстах самих описаний автографов даже таких сокращенных сведений о бумаге придавало непосредственной характеристике документов законченную форму и самодостаточность на уровне базовых требований археографии своего времени. Это обстоятельство ещё раз подчеркивает особую роль раздела «Описание бумаги» в системе «Рукописей Пушкина».

Раздел «Описание бумаги» представляет собой трехчаст-ный справочник, организованный по табличному принципу. Его основой является таблица описаний «сортов» пушкинской бумаги [30, с. 296-337], снабженная двумя «сводными указателями» — таблицей «Водяные знаки на автографах Пушкина» [30, с. 339-343] и таблицей «Фабрики, изготовлявшие бумагу, которой пользовался Пушкин» [30, с. 343-344]. Кроме того, существует ещё дополнение к основной таблице, озаглавленное: «Не введены в настоящее описание бумаги автографы» [30, с. 338], в котором указаны документы, исключенные из основной таблицы. Показательно, что из «Описания бумаги» (из основной таблицы), в отличие от описаний самих документов А. С. Пушкина, составителями были исключены автографы: «на неопределенных клочках», «на бумаге, не принадлежавшей Пушкину», «на

книгах и печатных произведениях». Такое исключение ещё раз подчеркивает, что «Описание бумаг» было призвано, прежде всего, представить модель структуры потребления бумаги А. С. Пушкиным, а не служить дополнительным справочным аппаратом к описаниям автографов. Что касается табличного принципа представления информации в разделе «Описание бумаг», то его выбор естественным образом определялся тем обстоятельством, что характеристика «сортов» бумаги носит достаточно формализованный текстовой характер, при котором форма таблицы в условиях печатной публикации обеспечивает максимальное удобство поиска по разнообразным категориям описания. В основной таблице «Описания бумаг» «сорта» систематизированы по их «броским» внешним качественным характеристикам (доступным «визуальному» контролю) с учетом форматно-видовой классификации бумаг. Маркировочные знаки бумаги в таблице имеют не основное, а дополнительное поисковое значение, тогда как ключевыми поисковыми характеристиками являются качественные и форматно-видовые, поскольку они для Л. Б. Модзалевского и Б. В. Томашевского играют основную роль при распознавании «сортов». В этом отношении показательно, что распознав на основании качественных характеристик бумагу как принадлежащую к конкретному «сорту», составители «Рукописей Пушкина» даже в случае нечитаемой производственной маркировки листов всё равно относили эту бумагу к конкретной производственной марке на основании одних только «сортовых» характеристик бумаги. Примером может являться автограф № 789. Его штемпельная маркировка осталась для Модзалевского и Томашевского «неясной», но это не помешало отнести его бумагу к «сорту» № 177 с маркой Императорской Петергофской бумажной фабрики, т.е. на основании данных о качественных характеристиках бумаги, аккумулированных в основной таблице «Описания бумаги», была сделана попытка идентифицировать (!) производителя бумаги конкретного автографа34. Естественно, что, формируя «Описание бумаги» в составе «Рукописей Пушкина», составители справочника рассчитывали на то, что «полное описание бумаги Пушкина явится и источником новых более точных датировок», имея в виду при этом пушкинские автографы [30, с. XIII]. Рассматривая «Описание бумаги» как модель структуры индивидуального потребления бумажной продукции конкретным лицом, исследователи смогли сделать выводы и о хронологической развертке этой структуры. Они отмечают: «характерно, что для определенных периодов жизни Пушкина типична та или иная бумага, при общей пестроте и разнообразии сортов. Так, Гончаровская бумага привычна для Пушкина начиная с 1830 г. (за исключением, впрочем, осени, проведенной в Болдине); для первого петербургского периода 1817-1820 гг. характерна бумага Попова и Ольхина; для времени пребывания его на юге и в Михайловском употребительны разные сорта иностранной бумаги» [30, с. XIV].

Описывая разработанную ими систему организации материала раздела «Описание бумаги», Модзалевский и Томашевский указывают, что «для более удобного обзора описания бумаги оно сопровождено двумя сводными указателями: по водяным знакам и по фабрикам» [30, с. XIII]. Первый указатель «Водяные знаки на автографах Пушкина» представляет собой таблицу буквенно-цифровой составляющей филиграней, отмеченных в «Описании бумаги»35. Графическая (не литерная) составляющая маркировочного знака в таблице игнорируется, а сама таблица отражает только филиграни без учета штемпелей. Отсутствие указания на графическую составляющую маркировочных знаков вытекает из убеждения авторов в том, что «в большинстве случаев, только буквы дают твердое основание для отожествления сортов бумаги» [30, с. XII]. В результате была построена таблица, в начале которой в алфавитном порядке сосредоточены буквенно-цифровые составляющие маркировочных знаков (сначала — кириллические, а затем — латинские), а в конце, отдельно, цифровые обозначения годов в составе филиграней

(с отсылкой к соответствующей литерной части). Таблица «Водяные знаки на автографах Пушкина» обеспечивает не только поиск конкретного «сорта» («описанного» в основной таблице) по буквенно-цифровому содержанию маркировочного знака, но также предназначена быть инструментом датировки рукописей. Для решения этой задачи литерное содержание филиграней и их белые даты соотнесены с датировкой пушкинских автографов (раздел таблицы «Год употребления») 36.

Указатель «Фабрики, изготовлявшие бумагу, которой пользовался Пушкин» тоже организован в