Спросить
Войти
Актуальные страницы политической истории
Ф.М. КУЛИЕВ доктор исторических наук, профессор кафедры истории, права и гуманитарных дисциплин Северо-Кавказского института-филиала РАНХиГС*
В.Н. ЧЕГАРНОВА старший преподаватель кафедры истории, права и гуманитарных дисциплин СевероКавказского института-филиала РАНХиГС**
Кадровая политика России
в Закавказье в сложных геополитических условиях конца XVIII - начала XIX века
Кавказ с незапамятных времен рассматривался как один из важнейших геостратегических регионов, отделяющих Восточную Европу от азиатских степей. Вокруг Кавказа располагались древние империи Персии и Турции, а также полуевропейская Российская империя. На Кавказе обитали иерархические кланы черкесов, вольные казачьи общины, племена чеченцев и дагестанцев; существовали феодальные мусульманские ханства и княжества Грузии. На протяжении XVII-XIX веков истории Кавказа все эти разнообразные и многочисленные народы оказались в едином треугольнике - на перекрестье сфер влияния России, Персии и Турции.
В геополитическом развитии Российская империя, войдя в непростые отношения с миром ислама, можно отметить, несла народам Кавказа мир и спасение, как от Османского, так и от Персидского порабощения. Разроз* Фарман Мурувватоглы Кулиев, kyliev_farman@mail.ru
** Вера Николаевна Чегарнова, werakmv@yandex.ru
ненным грузинским государствам, зачастую враждующим между собой, грозило полное порабощение соседями. В течение ХУП-ХУШ вв. персы так поработили Восточную Грузию, что невозможно было отличить ее от остальных провинций шаха. А Тегеран сделался местом жительства грузинской аристократии. Кроме того Персия стремилась к тому, чтобы грузинские цари и князья принимали магометанство.
На Северном Кавказе шла «позиционная» борьба за влияние на местные народы, в ходе, которой успех доставался то одной, то другой стороне. Используя наметившуюся среди значительной части местного населения прорусскую ориентацию, царская власть активизирует там свою дипломатию, что способствует упрочению ее позиций в регионе и дальнейшему развитию тенденций к сближению с Россией. А Турция делает то же самое, опираясь на проосманские силы. После русско-турецких войн второй половины XVIII в. произошел заметный перевес в сторону Российской империи. В 60-х - начале 80-х гг. XVIII в. Осетия, Ингушетия, Чечня, Кабарда (в 17811796 гг. шамхальствоТарковское и Северная Кумыкия) изъявили покорность России, хотя часть кабардинских феодалов еще долго поддерживала связь с Турцией.
Идея прочного обустройства царской России на Северном Кавказе уже овладела умами российских государственных деятелей. Об этом ярко свидетельствует разработанное Потемкиным Г.А. и утвержденное Екатериной II в 1786 г. «Положения о горских народах». Данный документ предполагал постепенное превращение горцев в военно-служилое сословие по образцу казачьего войска с теми же функциями. Это, по замыслу Потемкина, открыло бы им путь «к славе, чести и почестям» и, в конечном счете, к слиянию с империей.
Накануне и в ходе русско-турецкой войны 1787-1791 гг. политика Российской империи на Кавказе была подчинена главной задаче - не допустить там открытия второго театра военных действий.
В непредсказуемой и быстро меняющейся обстановке Российской империи приходилось учитывать потенциальную опасность ирано-турецкого сближения. Хотя интересы шиитского Ирана и суннитской Турции остро сталкивались в данном регионе, царская власть предпочитала
ни в коем случае не создавать условий для их объединения, как против России, так и против Грузии на предмет раздела сфер влияния.
Таким образом, в конце XVIII в. позиции России подвергались серьезному риску перспективой с реальным вовлечением Турции и вероятным вовлечением Ирана в кавказские дела, так как Османская империя открыто считала Закавказье и Северный Кавказ своими исконными владениями, или, как ныне модно говорить, «сферой своих жизненных интересов».
Стратегическими противниками России выступали помимо региональных держав - Турции и Ирана, имевших на Кавказе территориальные владения, и европейские державы. Устремления последних на Кавказ были вызваны и политическими расчетами, и экономическими интересами, связанными с расширением рынка сбыта европейских товаров в Порте и Персии, в том числе в их кавказских владениях, и источниками сырья, которые предоставляли восточные державы для набирающей силу европейской промышленности.
В сложившихся условиях Российская империя научилась умело и терпеливо маневрировать на закавказской «шахматной доске», завоевывая и разобщая своих союзников. Россия путем умелого балансирования на противоречиях своих «врагов» и лавирования между интересами своих «друзей» попросту переиграла и тех, и других.
Серьезной победой в данной геополитической игре стало вхождение Грузии в состав России в 1801 году. В начале XIX века царское правительство решило любой ценой установить свое полное господство над Кавказом, так как считало недопустимым какое-либо вмешательство соперничавших с ней держав в дела региона, который оно рассматривало как сферу своего влияния и намеревалось превратить в неотъемлемую часть России1. Мнение правящих кругов того времени формулировалось однозначно: «во избежание будущих неудобств российская держава должна установить свою границу с Персией по реке Аракс»2. А.П. Берже отмечал: «решительное покорение
Кавказа и Закавказья началось с присоединением Грузии»1.
В период между двумя указами (январь - сентябрь 1801 г.) на К.Ф. Кнорринга была возложена важная миссия: «Александр I пожелал точнее удостовериться в настроении людей и желаний всего вообще грузинского народа. Это поручение, требовавшее много политического такта, уменья и соображений, было возложено на К.Ф. Кнорринга, который не замедлил прибыть в Тифлис, лично объездить большую часть Грузии и, удостоверившись во всем на месте, сделал подробное донесение госуда-рю»2. Если верить выводам автора статьи о К.Ф. Кнор-ринге, то именно его донесение, в котором он утверждал, что «все прочие состояния грузинского народа [кроме дворянства - прим. автора] искренне желают быть в подданстве В.И.В.»3, утвердило Императора Александра I в сентябре подписать манифест, подтвердивший «окончательное присоединение Закавказского края к России». Таким образом, по свидетельству архивных данных, грузинское население было готово войти в состав России.
Включение Грузии в состав Российской Империи повлекло за собой открытие Верховного грузинского правительства и других присутственных мест и потребовало формирования на указанной территории масштабного корпуса чиновничества. Первыми российскими чиновниками в Грузии становятся К.Ф. Кнорринг, П.И. Коваленский и И.П. Лазарев.
По данным И.Дебу генерал-лейтенант К.Ф. Кнорринг попадает на Кавказ в 1799 году в качестве командующего Кавказской линией4. 24 октября 1799 года генерал И.И.
Морков назначает его инспектором Кавказской линии и заведующим пограничными делами Кавказской области1.
Существует две версии наименования должностей К.Ф. Кнорринга на Кавказе. Согласно первой версии, К.Ф. Кнор-ринг - первый российский главнокомандующий и генерал-губернатор Грузии (1801-1802 (1795-1800 и встречаются даты 1799-1802 гг.). В разное время был губернатором Астраханской и Кавказской области. Согласно второй - в разное время К.Ф. Кнорринг занимал посты: инспектора Кавказской линии (1798 г.), командующего войсками Кавказской линии (1795-1801 гг.), Главнокомандующего на Кавказе, генерал-губернатора Грузии (1801-1802), Военного губернатора Астраханской области2.
Кроме К.Ф. Кнорринга в указанный период формированием высшего бюрократического аппарата на вновь присоединенной территории Грузии связано с еще двумя значимыми чиновниками: Коваленским П.И. и Лазаревым И.П.
В 1799 году из России в Грузию в качестве министра был определен статский советник П.И. Коваленский. В инструкции, данной ему Императором Павлом I, среди прочего были обозначены приоритетные направления его деятельности: во-первых, «бдительно смотреть за поступками царицы [вдовы грузинского царя Ираклия II-прим. авт.] и людей, ей приверженных, наблюдая, чтобы ничто не могло последовать вопреки спокойствию и безопасности края, который всемилостивейшим царем покровительствуется»3; во-вторых, сообщать все сведения о внешних контактах грузинского царя в Коллегию иностранных дел и главнокомандующему на Кавказской линии; в-третьих, «собственным поведением стараться снискать себе благоволение, любовь и искренность тамошнего двора и жителей...и миссия ваша учреждается в доказательство Высочайшего к краю благорасположения»4. Таким образом, высшим русским гражданским чиновником в Грузии был П.И. Коваленский, что подтверждается в статье о генерале К.Ф. Кнорринге,
опубликованной в Кавказском календаре на 1865 год: «в Тифлисе главными исполнителями его (Кнорринга) воли и предначертаний были: по части военной генерал-майор Лазарев, по гражданской - действительный статский советник Коваленский в звании Правителя Грузии»1.
Свою кадровую политику в части назначения чиновников на ключевые государственные посты Российская империя начала с изучения структуры управления Грузией.
В Актах Кавказской археографической комиссии опубликован документ, датированный 1800 годом «Замечания ген.-м. Лазарева в рассуждении всех современных обстоятельств Грузии». Среди прочих вопросов описана и система чиновничества: «все чины здесь наследственные, не взирая на достоинство людей, почему и видно много людей не на своих местах; управление городов и сел препоручается так называемым моуравам и нацвалам, кои сколько то возможно, стараются поскорее нажиться, не взирая, что терпят от этого им подчиненные»2. Распределение должностей осуществлялось по так называемым «баратам» - устным распоряжениям царя, которые нигде не фиксировались, и, соответственно, ни один из чиновников не мог гарантировать, что завтра его место не будет передано кому-то другому. Жалования чиновники не получали, а «всякий должен кормиться от своего места и от того еще больше терпит и купец, и мещанин, и поселенец»3.
По распоряжению российских властей в 1801 году был составлен «Табель чинам, бывшим в Грузии при царях». Грузинские чины делились на военных, придворных, царских и гражданских. К гражданским в свою очередь относились: моурав, мелик4, мамасахлис, нацвал. Далее был подготовлен список всех князей и дворян, которые имели должности моуравов при царе Ираклии.
.1 Несколько слов о Генерале Кнорринге. Кавказский календарь на 1865 год. Отделение III. Тифлис, 1864, с. 68.
Официальное открытие Верховного Грузинского Правления состоялось 8 мая 1802 года.
В состав грузинского правительства К.Ф. Кноррингом были включены представители грузинского дворянства из числа тех, которые вошли в указанный выше список: почтеннейшие князья мдиван-бегов1 Заал Баратов, Иоанн Чолакаев, Игнатий Туманов, Сулхан Туманов и, «единственно для участия в делах города Тифлиса, тифлисского обер-полицмейстера мелик-мамасахлиса Дарчи Бебуто-ва»2. Таким образом, первое правительство Грузии формировалось из числа грузинской знати, что свидетельствует о гибкой политики России и учете сложной геополитической обстановки в регионе.
Согласно «Постановления внутреннего в Грузии управления, Высочайше утвержденного в 12 день сентября 1801 года» чиновники и места для управления Грузией назначались следующие: Гланокомандующий, Правитель, Верховное грузинское правительство, разделенное на 4 экспедиции. Изучив документ, можно сделать вывод о соотношении грузинских и российских чиновников: так, начальники всех экспедиций - российские чиновники (4 человека), а советники - из грузинских князей или мдиван-бегов (19 человек). В каждом из 5 уездов, созданных на территории Грузии, создавался уездный суд. Уездными судьями должны были быть только российские чиновники3.
Политика формирования штатов Грузинского верховного правительства во многом напоминала действия Г.А. Потемкина в 80-е годы XVIII века в Крыму. По мнению Н.Ю. Болотиной, «утверждая господство в Крыму, правительство делало ставку на татарское дворянство, в котором видело свою опору. В декабре 1783 года из представителей крымской знати было сформировано Таврическое областное правление...4». Таким образом, и в присоединенном в конце XVIII века Крыму, и в Грузии
начала XIX века управление доверялось представителям местного дворянства.
Процедура установления российского управления в Грузии завершилась официальным открытием в Грузии российского правительства, которое состоялось 8 мая 1802 года и проходило по определенному церемониалу. В письме К.Ф. Кнорринга к каталикосу1 - царевичу Антонию от 7 мая 1802 года была детально описана процедура открытия Верховного Грузинского правительства. Обращает на себя внимание соблюдение баланса между участием российских и грузинских чиновников в церемонии. Так, например, пригласить в торжественный зал К.Ф. Кнорринга были отправлены «два российских и два из грузинских князей чиновника, с извещением о готовности и ожидании всех собравшихся»2. Далее по тексту письма неоднократно подчеркивается участие в церемонии представителей российского и грузинского чиновничества.
Однако подобный учет интересов местной знати российскими властями был недолгим. Уже П.Д. Цицианов проводит ряд мер по сокращению представителей грузинской стороны в органах управления. Так к 1804 году общее число служащих из местного населения в числе низших канцелярских чинов было мизерным - всего 2 должности из 23-25 положенных по штату в каждой экспедиции.
Добившись значительной лояльности от грузинского дворянства путем проведения продуманной и гибкой внутренней политики, России в первой трети XIX в. продолжает защиту своих интересов на геополитической арене.
Российской империи в первой половине XIX в. удалось удержать Турцию и страны Запада от вмешательства в ее планы по присоединению Кавказа, ссылаясь на Адриа-нопольский договор от 2 сентября 1829 г. и утверждением, что «кавказский мятеж» является внутренним делом России. Статья 1 трактата, заключенного в Андрианополе, гласит следующим образом: «Всякая вражда и несогласие, существовавшие доселе между обеими Империями, отныне прекращаются на суше и на морях: и да будет
мир навеки, дружба и доброе согласие между Его Величеством Императором и Падишахом Всероссийским и Его Величеством Императором и Падишахом Оттоманским, Их наследниками и Преемниками, а также между Их Империями. Обе Высокие договаривающиеся Стороны будут особенно заботиться о предупреждении всего, что могло бы возродить неприязнь между обоюдными подданными. Они исполнят в точности все условия настоящего мирного Договора, и будут равномерно наблюдать, чтобы оный не был отнюдь нарушаем ни прямым, ни косвенным образом»1. Данным договором были также определены и другие аспекты взаимоотношения: границы между двумя империями; об амнистии по отношению к подданным и военнопленным; о свободе торговли и мореплавания по Черному морю и т.д.
Западные государства, Англия и Франция, в тот момент не признали официально претензий Российской империи на владение Кавказом. Но и ничего не сделали для того, чтобы вмешаться и как-то поддержать движение мюридов во время Кавказской войны.
Что касается Османской империи, то она была слишком слаба и кроме того ее беспокоили собственные проблемы на Балканах, для того чтобы она могла оказать серьезную помощь мюридистскому движению. А шиитская Персия была устранена как фактор кавказской политики еще с 1828 г., после подписания Туркменчайского договора. Данный договор подтвердил право Российской империи на обладание Эриванским и Нахичеванским ханствами, а также Талышинским.
Таким образом, к концу 20-х гг. Российская империя довольно прочно утвердилась в Закавказье, вытеснив оттуда Турцию и Иран. Этот регион, расположенный на осевом геополитическом перекрестке - Восток-Запад, Север-Юг, - омываемый Черным и Каспийским морями, давал державе, владеющем им, возможности контроля над огромными сопредельными пространствами.
Кулиев Ф.М., Чегарнова В.Н. Кадровая политика России в Закавказье в сложных геополитических условиях конца XVIII
- начала XIX века. Основная цель данного исследования состоит в изучении гибкой кадровой политики России в Закавказье как одного из условий успешного закрепления империи в регионе. Уникальность работы состоит в рассмотрении кадровой политики на фоне сложной геополитической обстановки конца XVIII - начала XIX века. Особое внимание уделено Закавказью, как одному из первых кавказских регионов добровольно вошедших в состав Российской империи.
Kuliev F.M., Chegarnova V.N. Personnel policy of Russia in Transcaucasia in complex geopolitical conditions of the late XVIII - early XIX century. The main objective of this study is to explore the flexible personnel policy of Russia in Transcaucasia as one of the conditions for the successful consolidation of the empire in the region. The uniqueness of the work is to review the personnel policy against the backdrop of a difficult geopolitical situation of the late XVIII - early XIX century. Particular attention is paid to Transcaucasia as one of the first regions of the Caucasus voluntarily entered into the Russian Empire.
