Спросить
Войти
Вестник РУДН. Серия: ИСТОРИЯ РОССИИ
http://journals.rudn.ru/russian-history
DOI: 10.22363/2312-8674-2017-16-3-378-399
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ «ОТКРЫТИЯ» В КРЫМУ В РАБОТАХ В.Ф. ЗУЕВА И К.И. ГАБЛИЦА: «ДЕФЕКТ ОПИСАНИЯ»
Д.В. Конкин
Научно-исследовательский центр истории и археологии Крыма, Крымский федеральный университет имени В.И. Вернадского 295007, Россия, Симферополь, проспект академика Вернадского, 4
denis_konkin@mail.ru
В статье анализируется содержание научных описаний Крыма конца ХVШ в., подготовленных учеными-естествоиспытателями В.Ф. Зуевым и К.И. Габлицем, с точки зрения их практического применения и пользы для экономики региона в начальный период интеграции полуострова в общероссийское пространство. Сделаны выводы о том, что в этих описаниях содержались фактические ошибки, завышенные оценки хозяйственных возможностей полуострова, необоснованная восторженность его плодородием и климатическими условиями. Такие неточности объясняются объективными причинами, «дефектом описания», когда общие первоначальные эмоционально окрашенные восторженные отклики о южнобережных красотах, плодородии крымских земель, блестящем экономическом потенциале края не учитывали или же затмевали объективные трудности в практическом использовании природных богатств полуострова.
Введение
Проблема адекватной, грамотной оценки хозяйственного, социального потенциала регионов имеет ключевое значение в успешных прикладных действиях государственной власти по их экономическому развитию. Качество экспертизы зависит от многих факторов и напрямую связано с квалификацией экспертов, их независимостью и способностью абстрагироваться от внешних эффектов и политической конъюнктуры. Для Крыма после его присоединения к Российской империи точное определение перспективных направлений развития экономических отраслей являлось важнейшей задачей коронной власти, залогом успешной интеграции в общероссийское пространство. Далеко не сразу полуостров стал рекреационным, культурно-историческим
центром, важнейшей военной базой России. В течение достаточно долгого времени происходил поиск и конструирование российским правительством оптимального формата внутренней и внешней социально-экономической повестки полуострова. Историческая ретроспектива выпукло демонстрирует, что неточности в оценке экономического потенциала, ошибочное профилирование перспективных отраслей хозяйства надолго могут стать препятствиями для экономического и социального развития края. Именно поэтому изучение исторического опыта по решению подобных проблем имеет актуальное звучание в современных условиях.
Одними из первых известных исследователей, которые непосредственно побывали в Крыму накануне и сразу после его присоединения к Российской империи, были адъюнкт Петербургской Академии наук В.Ф. Зуев и бывший сотрудник Академии, ее постоянный корреспондент К.И. Габлиц. Оба они стали авторами научных описаний полуострова, неоднократно переиздававшихся на русском, французском, немецком, английском языках. Первоначальные их работы о Крыме были опубликованы за счет российской казны в Санкт-Петербурге, что позволяет говорить о прямой заинтересованности государства и ведущих российских чиновников в появлении таких изданий и распространении их прежде всего среди отечественной публики. В то же время появившиеся иностранные реплики описаний свидетельствовали о внимании европейского читателя к подобной литературе.
Описания Крыма, подготовленные Зуевым и Габлицем, получили широкую известность в историографии, часто использовались в научной, научно-популярной, краеведческой литературе, посвященной самым разным отраслям знаний [см.: 1, с. 115-117; 2, с. Х1Х-ХХ; 3, с. 71-88].
Как правило, исследователей интересовала «иллюстративная» часть этих произведений, касавшаяся собственно «естественной» истории полуострова: описания флоры и фауны, географических, геологических особенностей, историко-этнографические экскурсы. Но в данном случае хотелось бы взглянуть на эти работы с точки зрения их практического применения и пользы для экономики региона в начальный период интеграции полуострова в общероссийское пространство. Оценка прикладного экономического значения «академических» экспедиций уже привлекала внимание специалистов [см.: 4; 5; 2; 6], однако применительно к Крыму данная тематика еще не получила соответствующего воплощения. Попытка отчасти осветить данную проблему предпринята в настоящей статье.
Российское правительство в рассматриваемый период было крайне заинтересовано в привлечении экономически активного населения в недавно приобретенные южные провинции для окончательного их закрепления в своем составе и исключения риска вторжения со стороны Турции. Для поддержки такой политики была разработана специальная переселенческая программа - «План о раздаче
в Новороссийской губернии казенных земель к их заселению»1 [7, с. 58-62; 8, р. 109-117], под действие которой после присоединения попал и Крым [7, с. 121].
Важной частью действий российской власти по поощрению экономической миграции являлась агитационная практика, рассчитанная не только на внутреннего потребителя, но и на потенциальных переселенцев из Европы. У России уже имелся в целом удачный опыт по привлечению колонистов из германских стран, которые были поселены в поволжских степях [9, с. 44-204;
Формирование и распространение благоприятного имиджа о привлекательной и счастливой жизни в Крыму было важно и для Г. А. Потемкина -Новороссийского правителя и одного из главных идеологов присоединения полуострова, который лично просил императрицу приказать российским послам распространять в газетах и журналах прокламации с призывом о переселении в Тавриду [13, с. 280]. Одним из проявлений таких методов можно считать распространение позитивных научных описаний, в которых отображались достоинства приобретенных Россией территорий. Нередко в такие исследования вкрадывались фактические ошибки, завышенные оценки хозяйственных возможностей полуострова, необоснованная восторженность его плодородием и климатическими условиями. Мы не склонны приписывать подобные неточности сознательному конструированию их авторами параллельной реальности в угоду придворной концепции выращивания «райского сада» в Крыму [см.: 14, с. 135-136; 15, с.114-117; 16, р. 1-23; 17, с. 58-68], а объясняем объективными причинами, «дефектом описания», когда общие первоначальные эмоционально окрашенные восторженные отклики о южнобережных красотах, плодородии крымских земель, блестящем экономическом потенциале края не учитывали или же затмевали объективные трудности в практическом использовании природных богатств полуострова. Фактические ошибки в оценках действительности не являлись исключительной прерогативой художественных произведений и научных описаний, но сопровождали
и сугубо прикладные, далекие от придворных концепций исследования, например, составление земельных реестров, имущественных описей, межевых планов [см.: 18, с. 232-236].
Крым в научных описаниях В.Ф. Зуева
Одним из первых известных российских ученых, который посетил Крым и оставил об этом визите описания, стал Василий Федорович Зуев (1752-1794)1. В 1781 г. он по заданию Санкт-Петербургской Академии наук отправился в путешествие в «полуденные» (meridionales) губернии России, конечным пунктом поездки значился г. Херсон. Зимой 1781-1782 гг. уже по собственной инициативе исследователь посетил Константинополь, а затем весной 1782 г. побывал в Крыму2 [см.: 21, стлб. 64-65; 22, стлб. 29-30].
Спустя год в связи с присоединением полуострова к империи любая тематическая, а тем более «свежая» научная информация о Крыме становится чрезвычайно актуальной и востребованной среди читающей публики в России. Поэтому ничего удивительного, что Зуев оперативно подготовил текст о Крыме, хотя и не успел достаточно подробно ознакомиться с природой и историей полуострова во время краткосрочного на нем пребывания из-за начавшегося бунта местного населения против хана Шагин-Гирея [см.: 24, с. 381; 25, с. 559-560]. Тем не менее его «Выписки из путешественных записок, касающихся до полуострова Крыма» были опубликованы в академическом «Месяцеслове историческом и географическом на 1783 год» [26], а затем переиздавались в «Собрании сочинений, выбранных из Месяцесловов» [27]. Привлекла внимание работа о Крыме и частных книгоиздателей. Известные столичные типографы И.Я. Вейт-брехт, И.К. Шнор, И.З. Логан в 1783 г. публикуют немецкоязычные варианты работы путешественника [28; 29]. В том же году в продолжение крымской темы в «Месяцеслове» появляется еще одна работа Зуева - «О российской торговле по Черному морю» [30], которая позднее была переиздана в вышеназванном «Собрании Месяцесловов» [31]. Наконец, в течение 1785 г. Зуев подготовил «Размышления» о Таврике, своеобразные наставления для продолжавшего изучать в это время Крымский полуостров Габлица [32]3.
В век Просвещения академические «физические» экспедиции, осуществлявшиеся по заказу российского правительства, вплотную были связаны со сферой «государственной экономии» [24, с. 13-14, 28; 23, с. 9, 12-13; 4, с. 17-20]. Помимо естественнонаучных, географических, топографических, историко-описательных функций большое внимание уделялось оценке «полезности» обследуемого региона с точки зрения общего «анализа богатств» (концепт, введенный М. Фуко [см.: 33, с. 193-195]). Классик-систематик Карл Линней в своем «Наставлении путешествующему» указывал на важную прикладную экономическую, «домостройственную» функцию в процессе экспедиции [см.: 4, с. 17]. Исследователи внимательно отмечали плодородие земель, природные богатства, климатические, географические особенности окружающего мира, культурные традиции населения в разрезе их практической, хозяйственной пользы для государства, которое, в соответствии с принципами камерализма, считалось главным двигателем экономического развития, и единственное было способно нести «общее благо» для жителей, его населявших [35, с. 52-55; 36, с. 328-329; 37, с. 305-307]. Не стала исключением и работа Зуева о Крыме.
С самого начала автор отмечал большой потенциал степных земель для «хлебопашества». Его не смущал засушливый климат северного Крыма. Причиной отсутствия растительности и малого количества травы здесь Зуев считал многочисленные стада овец, которые вытаптывают молодые побеги («... весною, осенью и летом в большую засуху после дождей не успевает трава из земли отпрыскнуть, как скот ее или сорвет, или помнет ногами» [27, с. 267])1. Но это лишь третья по важности причина, почему в крымских степях не было развито земледелие. Первые же две - это «ленивость и несклонность татар к хлебопашеству».
Однако, по мнению ученого, если распределить земли Крыма «на уезды или на дачи», скот направить в определенные места «соразмерно довольству жителей», а «ровные степи занять пашнями», то можно сделать его «обетованным полуостровом: ибо нет никакой причины, которая бы хлебородию земли и богатству жителей препятствовала» [27, с. 268]. Сия «малая землица»
и чертежи Зуев продолжал сдавать в Академию по прошествии более чем двух лет после возвращения из экспедиции [см.: 21, с. 723-725, 780]), и некая «работа на стороне», которая более всего возмутила главу Академии княгиню Е.Р. Дашкову [21, с. 724-725]. «Посторонние дела» Зуева принято связывать с его участием в работе «Комиссии о народных училищах» [23, стлб. 30; см. также: 26, с. 562-563]. Но возможно, что подготовка многочисленных публикаций о Крыме у частных издателей, тормозивших написание основного отчета о поездке в Причерноморье, также сыграла свою роль. Как бы то ни было, исследователь сам расставил приоритеты в своей работе, и в результате основательные «Записки» ученого об экспедиции из Санкт-Петербурга в Херсон были изданы только спустя пять лет после ее окончания, в 1787 г. [35], в отличие от оперативно публиковавшихся «крымских» заметок.
(то есть Крым), считал Зуев, «изобильно» всем снабжена, чтобы быть самодостаточной.
Природным богатствам Горного Крыма предсказуемо достались еще более позитивные характеристики. Причем сам Зуев признавался, что Горный Крым известен ему лишь понаслышке, побывать там он не успел в связи с начавшимся бунтом крымских татар против Шагин-Гирея. Основную же информацию ученый черпал из «рассказов людей там бывалых» [27, с. 270]. Горные долины в Крыму, по мнению Зуева, «изобилуют богатейшими паствами; по косогорам родится хлеб и вино в весьма довольном количестве», а «в недрах есть богатые руды». Но и здесь пасторальную картину портят местные «горные жители», которые «нерачительнее тех по степи с стадами пасущихся». Они «во всем сем щастия своего не полагают, а также думают как и те, что был бы лишь у него баран жирной и столько хлеба, сколько ему с сим бараном съесть надобно, так он и доволен» [27, с. 271-272].
Стоит отметить, что топос о «лености» татар, их беззаботности, неспособности вести регулярное хозяйство происходил, по-видимому, из абстрактных размышлений писателей, путешественников эпохи Просвещения [38, с. 466-467], и связан был с концепцией «рая» в Крыму [14, с. 135-138; 15, с. 114-122; 17, с. 61-62; 39, с. 460-461]. Являясь изначально общим литературным приемом, абстрактной выдумкой, ничем не доказанной игрой интеллек-туалов1, в дальнейшем в устах «приземленных» практиков - новоприбывших крымских помещиков, этот шаблон стал популярным и весомым аргументом в доказательной базе их собственных прикладных проектов, направленных на осуществление конкретных экономических действий и оправдывавших дискриминационные планы в отношении мусульманского населения Крыма [39, с. 164; 40; 41, с. 382-383].
Таким образом, собранная Зуевым информация о Крыме в целом была весьма поверхностна, с большими допущениями в оценке экономических возможностей края, его природных богатств, с непропорционально оцененными достоинствами в сравнении с рисками и объективными трудностями хозяйственных преобразований. Тем не менее, описание быстро было опубликовано и массово разошлось среди читающей публики, формируя благоприятное общественное мнение в отношении хозяйственно-экономических перспектив края у потенциальных переселенцев в крымские земли: российских помещиков, чиновников, отставных военных и т.д.
Экспертные оценки, исследования являлись крайне важным источником для проектирования государственных программ по хозяйственному освоению полуострова. Дефицит информации практического свойства о Крыме стал пер1 Сравните, например, с похожими замечаниями российских и французских авторов к. XVIII - н. XIX вв. в отношении украинцев («малороссов») [48, с. 101-112; 49, с. 178-180], или же с аналогичными по смыслу характеристиками «русской лени» со стороны «Других» европейцев [50, с. 118] (благодарю за ценные ссылки Н.И. Храпунова).
вопричиной уже не академических, а ведомственных заказов по разноплановому изучению полуострова. Новороссийский наместник Г.А. Потемкин вскоре после присоединения полуострова дает задание правителю Таврической области О. А. Игельстрому провести инвентаризацию присоединенных земель1 [42, с. 20-21], в это же время активно проводится картографическая, топографическая съемка [см.: 43, с. 177; 44, с. 316-317, 374-376]. Одновременно Потемкин инициирует проведение подробного энциклопедического описания полуострова. Для исполнения этой работы князь привлек талантливого ученого Карла Ивановича Габлица [13, с. 292-293; 45, с. 146]. Тяжелая болезнь Потемкина и эпидемия чумы в Крыму отложили начало проекта. Но уже через год Габлиц командируется в Крым, где в течение лета-осени 1784 г. проводит огромную работу по изучению края, систематизации полученных сведений, и в декабре того же года высылает Потемкину готовую рукопись описания [45, с. 147].
«Физическое описание Таврической области» К.И. Габлица
Насколько точная научно-практическая информация о Крыме являлась важной и востребованной не только для российской власти, но и для правителей других европейских государств, можно судить по степени внимания к Габлицу и его произведению со стороны иностранных дипломатов и агентов. Французский посланник в России граф Луи-Филипп де Сегюр буквально «из-под пресса» запрашивал еще не переплетенные отдельные листы книги с целью ее скорейшего перевода на французский язык и дальнейшей отправки в Париж [49, с. 207]. А позднее, когда ученый работал над историческим исследованием о Крыме и имел доступ к закрытой информации из канцелярии Потемкина, Га-блиц был, выражаясь современной терминологией, «завербован» сотрудником французского посольства Шареттом де ла Колиньером и передавал иностранному агенту секретную информацию о структуре населения Крыма, его численности, об экспедиции графа М.И. Войновича к южному побережью Каспийского моря, в которой исследователь принимал участие [49, с. 213-214].
Оперативно изданное за счет казны в 1785 г. «Физическое описание Таврической области» [50] произвело сильное впечатление на современников. В короткие сроки книга была переведена на французский, немецкий и английский языки [51; 52; 53]. Работа прославила автора, который не остался в стороне и от императорской благосклонности. Екатерина II, помимо того, что лично распорядилась издать книгу за свой счет, также пожаловала Габлицу осыпанную бриллиантами табакерку [45, с. 149]. А Потемкин распорядился наделить исследователя крупным имением в Крыму (более 3 330 дес.) в районе Черной речки2 [54, с. 148]. В дальнейшем Габлиц оставил занятия наукой и
сделал замечательную бюрократическую карьеру сначала в Таврической области, а затем в Санкт-Петербурге1.
Предпринятое Габлицем описание несравненно более подробное и тщательное, чем работа Зуева. В соответствии с традицией естественноисториче-ских исследований он произвел оценку региона по «трем царствиям Природы» (ботаника, зоология, науки о земле) и по возможности оговорил перспективы развития тех или иных отраслей хозяйства, промыслов, производств. В начале автор описал степную часть полуострова, отметив, что земля здесь «способствует хлебопашеству и к разным насаждениям удобна», лес не встречается, но «около Козлова» (Евпатории) и на Тарханкуте находятся плодоносные сады, которые растут «без всякого почти присмотра», что доказывало возможность («нет невозможности») их культивирования [50, с. 4].
Львиная доля описания предсказуемо была посвящена Горному и Южному Крыму. Габлиц с восхищением отзывался о живописных ландшафтах и природных богатствах этой части полуострова. «В редких, может быть, других странах света можно найти столько разных совокупленных вместе совершенств, как в сей горной здесь полосе. Приятнейшие местоположения, плодоносная земля, дающая изобильные жатвы, поля, испещренные цветами и другими полезными растениями, пригодный на разные потребы лес, сады с лучшими плодоносными деревьями, и бесчисленное множество ключей и ручейков повсюду из горы истекающих, и составляющих нарочитые речки, из коих все сие почти всегда в небольшом одно от другого расстояния усмотреть можно» [50, с. 8].
Упоминание о высоком плодородии местных земель рефреном проходит по всему описанию. Плодородны земли в окрестностях Ялты [50, с. 26], Гурзуфа [50, с. 39], Старого Крыма [50, с. 29], предгорья между Салгиром и Альмою [50, с. 32] (долина Салгира вообще вся покрыта «толстым слоем чернозема» [50, с. 32]), «тучная земля» встречается на яйлах [50, с. 35], благоприятны для земледелия долины горных и южнобережных рек вплоть до Судака [50, с. 10-11, 42-44], а пространства Керченского полуострова считаются «хлебо-роднейшими местами во всей области», здесь, как и «в большой части мест... Таврической области» земля покрыта все тем же «толстым слоем чернозема» [50, с. 51].
Благоприятным и многообещающим для развития сельского хозяйства, по мнению Габлица, являлся и климат в Таврической области, обладавший «всеми лучшими свойствами, каких только ... ожидать можно» [50, с. 60]. Доказательством чему служили местные растения, свойственные только южным регионам, которые без всякого «старания и призрения» приносят «самые нежнейшие плоды» [50, с. 60-61]. Здоровый воздух в Крыму «не содержит никаких вредностей» [50, с. 64], отсутствовали здесь и серьезные эпидемические болезни местного происхождения [50, с. 65].
При этом следует заметить, что во время обследования полуострова естествоиспытатель вынужден был избегать татарских селений и ютиться в землянке, так как опасался, что на полуострове еще могли оставаться опасные очаги чумы, свирепствовавшей там накануне [45, с. 145-147], но в книге автор решил не обременять читателя этими подробностями.
Описывая «растительное царство», Габлиц в первую очередь указывал на «изобилие» местных садов и виноградников. Садовые культуры, по его мнению, по своему составу схожи с растениями Южной Европы и Малой Азии. Отличия в размере и качестве плодов объяснялись не природными условиями, а разным уровнем ухаживания за насаждениями [50, с. 66-67].
Ученый рисовал радужные перспективы для отрасли: количество садов «достаточно изобильно», но их легко преумножить, если еще «полезнейшие продукты» заимствовать из-за границы [50, с. 67]. Но особенно сильное впечатление на Габлица произвел местный виноград, «который необычайной величины бывает, несмотря на то, что он в крайнем небрежении произрастает» [50, с. 68].
Габлиц перечислил перспективные с его точки зрения направления растениеводства и промышленности в Крыму. Отметил большие возможности для развития шелководства: хотя среди крымских татар эта отрасль не получила распространения, но «климат, воздух и все прочее к тому повсюду споспешествуют» [50, с. 71]. Полезным считал культивирование гранатовых деревьев, для чего нужно только завести сорта, способные «приносить лучший плод» [50, с. 77]. Оливковые деревья также «нужно размножать», и хотя плоды у них «не весьма крупные», но это, по мнению ученого, можно было легко исправить путем прививания и пересадки деревьев на лучшие места [50, с. 77-78]. В максимальной степени и разнообразии снабжен был Крым лекарственными растениями, в этом исследователь видел перспективу для всей России [50, с. 127]. Среди полезных ископаемых и минералов Габлиц выделял т. н. мыльную глину (кил), которую использовали в банях для мытья голов [50, с. 19], в районе Инкермана - железистый купорос, применимый для чернения кож, изготовления чернил и в медицине [50, с. 23]. Встречавшаяся в районе Балаклавы шпатовая железная руда являлась, по представлению исследователя, лучшей из руд, позволявшей изготавливать отличную сталь [50, с. 25]. Отдельно Габлиц отмечал исключительную приспособленность полуострова к развитию овцеводства [50, с. 170], также указывал на изобилие морской и речной рыбы в Таврической области, что открывало замечательные перспективы для рыболовецкой отрасли [50, с. 179-180].
Отметим, что практически ни разу Габлиц не обозначил, не перечислил какие-либо проблемы или сложности природных, географических, экономических условий в Крыму. Вслед за Зуевым главной причиной недостаточного процветания этого края Габлиц видел в местном населении, крымских татарах, из-за их лености, неумении воспользоваться замечательными дарами природы. Неоднократно в тексте он вставлял соответствующие реплики [50, с. 68, 75, 77-78].
Исходя из логики таких замечаний, напрашивался вывод, что стоит лишь прийти в Крым более рачительному хозяину, и полуостров преобразится, превратится в настоящий рай. Именно этой мыслью завершает Габлиц свое удивительно позитивное и благосклонное описание: Крым «по всем трем царствам природы» производит «нужные для человека потребности и. для увеселения его служащие вещи», которые «чрез искусство побуждаемое ободрением. в лучшее состояние приведены быть могут». И «водворившийся здесь земледелец, вертоградарь и купледетель» (винодел и купец), как в результате собственного «рачения», так и «от самого местоположения . и са-моестественно успевающих землепроизводств» получит «существенную по своим намерениям пользу, и наиприятнейшее удовольствие» [50, с. 198]. Не-безлюбопытно, что эти восторженные строки, напоминавшие скорее рекламу, чем взвешенный «анализ богатств» региона, без каких-либо изменений были продублированы в немецком и французском изданиях книги [см.: 51, р. 297-298; 52, р. 355-356].
Подобная идиллическая картина, конечно, была далека от действительности, создавала деформированное представление о возможностях края в глазах потенциальных землевладельцев, включая иностранных колонистов. В этой связи полезно сравнить данное описание с более поздними оценками Габлицем крымской действительности, когда он уже приобрел огромный административный опыт по управлению Таврической областью, на практике столкнулся с объективными трудностями экономического преобразования края. Отчасти у нас есть такая возможность благодаря отзывам и мнениям Га-блица в рамках его работы в «Новороссийском комитете». Этот Комитет был учрежден императором Александром I в 1801 г. с целью определить важнейшие перспективные направления хозяйственно-административного развития края [41, с. 375-377]. Габлиц был включен в состав этого авторитетного органа и стал, по сути, главным экспертом по Крыму, к нему на оценку поступали проекты по преобразованию полуострова. Один из таких проектов «О развитии промышленности, торговли и сельского хозяйства Крымского полуострова» был сочинен французским купцом Вильгельмом Рувье и в декабре 1801 г. получил рецензию от чиновника1. Рувье не предлагал ничего принципиально нового для развития экономики Крыма и во многом повторял тезисы и предложения, высказанные самим Габлицем в своем описании. Но теперь, почти 20 лет спустя, опытный администратор-хозяйственник значительно прагматичнее смотрел на перспективы по преобразованию полуострова.
Рувье, как и Габлиц в своем «Физическом писании» 1785 г., обращал внимание на богатство морской фауны вокруг крымского побережья и предлагал развивать там промышленное рыболовство. В частности, восстановить рыбную ловлю в Азовском море, в особенности судака, который, по его мнению, «при искусном приготовлении мог заменить треску». А поскольку треску
французы и англичане в большом количестве везли в Испанию и Италию, то Рувье всерьез рассматривал возможность заменить импорт трески в эти страны крымским судаком1.
Габлиц образца 1801 г. был предельно реалистичен и в своем замечании указывал, что для развития рыболовства необходимо было сначала увеличить количество людей в Крыму, а пока что заниматься рыбной ловлей на Азове просто было некому. К тому же хорошо бы (здесь чувствуется ирония) «убедить испанцев и итальянцев, что судак лучше трески»2.
Далее Рувье предлагал построить торговую верфь в Крыму. Ранее в «Физическом описании» Габлиц также предполагал подобную возможность. В частности, отмечал, что так называемая «приморская сосна» может быть пригодна для кораблестроения [50, с. 97-98]. Но теперь считал данную идею невыполнимой. Практика показала, что «целое судно изготовить из местного леса невозможно», последнего едва хватало для починки военного флота3. На предложение Рувье строить в Крыму винокурни и пивоварни Габлиц возражал, аргументируя свою позицию тем, что для этих производств необходимо использовать большое количество дров и воды. Лесоматериал, как говорилось выше, в Крыму был в дефиците, а вода, по мнению Габлица, была плохого ка-чества4. Характерно, что в «Физическом описании» Габлиц, напротив, нахваливал качество крымской воды в горных реках и в глубоких степных колодцах [50, с. 4-5, 10-11]. Теперь, как видно, его позиция поменялась.
По-видимому, Рувье был хорошо знаком с работой Габлица, потому что порой обращал внимание на такие подробности, которые встречались только в «Физическом описании» и вряд ли могли самостоятельно прийти на ум стороннему неподготовленному прожектеру. Например, француз предлагал сжигать многочисленные соленые травы в Крыму для получения соды, которую затем можно было использовать для производства мыла и стекла. И то, и другое Рувье планировал производить в промышленных масштабах, создавая конкуренцию импортным товарам. В своем исследовании Габлиц действительно описывал произраставший в большом количестве около соленых озер и солончаков «травистый вербейник» (слонец), из которого можно было добывать соду, и, по аналогии с Южной Европой, применять ее для стеклянных и мыльных фабрик [50, с. 141-142]. Но в 1801 г. восторженность ученого-первооткрывателя сменил скептицизм чиновника-практика. Комментируя предложения француза, Габлиц отмечал, что хотя польза от добычи соды значительная, но для промышленного производства необходимы рабочие руки, которые в Крыму отсутствовали. Для мыловаренных и стекольных заводов помимо людей нет в достаточном количестве и леса. К тому же местные сте1 РГИА. Ф. 1307. Оп. 1. Д. 19. Л. 26.
клянные изделия вряд ли могли оставить конкуренцию левантийским и европейским образцам1.
Нужно отметить, что подобный критический подход полностью отсутствовал в «Физическом описании» Габлица, опубликованном в 1785 г. В новом веке набравшемуся опыта чиновнику пришлось отказываться от ранних представлений и идей об экономических возможностях и природных условиях полуострова, возражать самому себе.
Не все предложения Рувье были раскритикованы. Габлиц, в целом, соглашался с необходимостью развивать в Крыму хлебопашество, виноградарство и виноделие, шелководство и овцеводство. Собственно, эти отрасли Габлиц отмечал в качестве особо перспективных и в своей книге. Но теперь он хорошо осознавал все проблемы и нюансы экономического развития полуострова и четко указывал на них. Тем не менее корректировку ранний текст Габлица, равно как и сочинение Зуева, не получили, в результате чего во многом искаженные, неточные сведения о Крыме, изложенные в их работах, разошлись в дальнейшем в многочисленных разноязычных переизданиях.
Выводы
Недостоверная информация, опубликованная в научных работах, становилась предметом интерпретации и источником ошибочных утверждений в произведениях менее строгой жанровой направленности. Так, в эмоциональном плане академические ограничения не сдерживали путешественника и литератора В.В. Измайлова и он нарисовал идиллическую картину процветающего Крыма [55, с. 116-125]. Элементы достоверности своему произведению Измайлов придал путем апелляции к авторитету известных ученых: «Не думайте, чтобы я увеличивал его достоинство, - уверял "философ-путешественник", - прочтите Палласа2, загляните в Габлица; заметьте, что живописные картины сего края не укрылись от пера сих Натуралистов, которые писали только о Крыме, как Физики и Ботанисты» [55, с. 116].
Прямые отсылки к работам российских естествоиспытателей с повторами их неточных и искаженных оценок крымской действительности можно найти и в стилистически куда более строгих и уравновешенных словарных статьях о полуострове рассматриваемого периода3 [см.: 58, с. 167-168; 59, стлб. 21-28; ср., например: 27, с. 266-272].
Иллюзорная картина (дефект описания) легкой, благополучной и изобильной хозяйственной практики на полуострове многих вдохновляла на переселе1 РГИА. Ф. 1307. Оп. 1. Д. 19. Л. 28.
ние в Крым. Российские помещики ради крымской авантюры продавали свои имения во внутренних регионах империи и уже в новых владениях становились заложниками обстоятельств, не имея средств и возможности бороться с неожиданными хозяйственными препятствиями, требовавшими значительных вложений, к которым затем присоединились и имущественные споры со стороны крымских татар [см.: б0, с. 48-49, 52-54, б1-б2, бб; 41, с. 383].
Таким образом, объективность итоговых оценок экономических возможностей края, который подвергался первоначальному обследованию, была весьма условной и зависела от подготовленности и наблюдательности исследователя. Можно сказать, что Крыму в этом плане «не повезло» из-за того, что яркие и увлекательные картины и богатая природа Южной и Горной частей полуострова неизменно вносили эмоциональный подтекст в научные описания. Даже в объеме повествования рассказы о сравнительно небольшом участке Южного берега занимали значительно больше места, нежели описание всей оставшейся территории, что, несомненно, создавало искаженное представление в умах читателей и потенциальных колонистов об экономических возможностях и природных богатствах этой земли. Крымский миф экономического рая и выгод был быстро сформирован, об объективных проблемах жизнедеятельности в Крыму первоначально никто не писал.
© Конкин Д.В., 2017
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
Ушатая Р.И. Из плеяды первых. К 255-летию со дня рождения К.И. Габлица. Библиографический список // Культура народов Причерноморья. 2007. № 98. Т. 2. С. 115-117.
Кавун М. Э. Академик Василий Зуев и его «Путешественные записки» в контексте культурной географии Северного Причерноморья эпохи Просвещения // Зуев В.Ф. Путешественные записки Василья Зуева от С. Петербурга до Херсона в 1781 и 1782 году. Днепропетровск: Герда, 2011. С. VIII-XXVII.
ЕнаВ.Г., ЕнаАл.В., ЕнаАн.В. Открыватели земли Крымской. Симферополь: Бизнес-Информ, 200l.
Бекасова А.В. Изучение Российской империи экспедициями 17б0-1780-х гг.: «взгляд» естествоиспытателей и формирование представлений о государственных богатствах // Историко-биологические исследования. 2010. Т. 2. № 4. С. 13-34. Moon D. The Russian Academy of Scinces Expeditions to the Steppes in the Late Eighteenth Century // Slavonic and East European review. 2010. Vol. 88. N 1/2. P. 204-2Зб. Гуркин В. А . Исследования Среднего Поволжья современниками Карла Линнея // Самарская Лука: проблемы региональной и глобальной экологии. 2011. Т. 20. № 2. С.182-197.
ДружининаЕ.И. Северное Причерноморье в 1775-1800 гг. М.: Изд-во АН СССР, 1959. Bartlett R.P. Human capital: The settlement of foreigners in Russia, 17б2-1804. Cambridge etc.: Cambridge University Press,
