Спросить
Войти
Категория: Литература

АНАЛИЗ ФЕНОМЕНА ПЕРСЕВЕРАТИВНОГО МЫШЛЕНИЯ

Автор: Матвеева Е.Ю.

Анализ феномена персеверативного мышления

Матвеева Евгения Юрьевна

аспирант, кафедра психологии, педагогики и правоведения, Новосибирский государственный университет экономики и управления, epoteruha@mail.ru

Основная идея этой статьи заключается в том, что когнитивная негибкость, которая характеризует персеверативное мышление, отражается как в нашем организме (повышенная жесткость вегетативной нервной системы, оцениваемая по вариабельности сердечного ритма; ВСР), так и в нашем мозге (посредством снижения функциональной связности пре-фронтально-миндалевидного тела). Это краткий обзор исследований, проведенных в различных условиях, которые последовательно повторяли связь между вегетативными, субъективными и поведенческими показателями когнитивной негибкости во время персеверативного мышления. Ключевые слова: миндалина, когнитивная негибкость, вариабельность сердечного ритма (ВСР), торможение, персе-веративное мышление, префронтальная кора

2
22

Постановка задачи

Эта статья предназначена для того, чтобы предоставить обзор эмпирических данных о влиянии персеверативного мышления (а именно, размышления и беспокойства) на наш организм и мозг. В данной работе кратко описывается историческое движение от концепции гомеостаза к ал-лостазу и его последствиям для исследования стресс-реактивности, а также приводятся доказательства того, что организм адаптивно реагирует, когда присутствует стрессор, тогда как отсутствие реакции (притупленная реактивность) или реакция, когда стрессора еще нет, или его больше нет (как в случае беспокойства и размышления), является нефункциональным и имеет негативные последствия для здоровья.

Анализ взаимодействия мозга и сердца в пер-северативном мышлении

Термин гомеостаз, введенный Уолтером Кэн-ноном (1932) [1, с.281], относится к способности поддерживать определенные физиологические переменные, такие как уровень глюкозы в крови или температуру тела, в диапазоне значений, совместимых с выживанием. В области поведенческой медицины эта концепция ошибочно привела к идее, что поддержание устойчивого состояния представляет собой лучший способ адаптироваться к окружающей среде: уход «из равновесия» считался фактором риска для здоровья на протяжении более столетия. Наглядным применением этой концепции является гипотеза реактивности, которая утверждает, что сердечнососудистая гиперреактивность к стрессору является фактором риска развития эссенциальной ги-пертензии. С начала своего развития эта гипотеза направляла исследования гипертензии, указывая на краткий физиологический ответ, который сопровождает возникновение лабораторного стрессора. Среди них, задача холодного прессинга, требующая от участников положить руку в холодную воду, или умственная арифметика, такая как подсчет времени в обратном порядке под давлением времени, получила наибольшее внимание. Результаты были неоднозначны: в некоторых случаях более высокая реактивность к стрессу была связана с развитием клинических сердечнососудистых событий с течением времени; в других случаях гипотеза не была подтверждена. Была проведена значительная работа, ставящая под сомнение границы и обоснованность гипотезы реактивности. В целом, критика указывает на несогласованность результатов и предполагает необходимость оценки за несколько временных точек, особенно с учетом широкого круга кратких задач, которые были использованы. Запущенная серия исследований неожиданно предложила и эмпирически подтвердила несколько противоположную точку зрения, а именно, что притупление вместо (или в дополнение к) гиперреактивности к стрессорам является фактором риска для здоровья. Такой вывод успешно коррелирует с представлением о том, что существует функциональная реакция в присутствии стрессора, поскольку он способствует кратковременной адаптации. Когда на зебру нападает лев, реакция на стресс имеет решающее значение для выживания зебры; однако, как только опасность исчезает, реакция на стресс, как предполагается, должна подавляться, что способствует физиологическому выздоровлению Уникальность людей заключается в их способности мысленно представлять стрессора далеко во времени от его возникновения. Как указывает Макивен [3, с.186], в условиях хронического стресса те же самые механизмы стресса, которые играли адаптивную роль в краткосрочной перспективе, могут привести к долгосрочной дисрегуляции аллостаза, способствуя «неадаптивному износу тела и мозга» и ставя под угрозу здоровье. Физиологическое возбуждение, которое сопровождает ожидание плохого исхода в будущем или неспособность восстановиться, когда источника стресса больше нет, являются примерами ответных реакций на стресс, которые выходят далеко за рамки конкретного стрессора, сохраняя организм в хроническом физиологическом состоянии.

Предвидение будущих негативных результатов, которые могут произойти или не произойти, а именно, беспокойство, является установленным центральным признаком генерализованного тревожного расстройства (GAD). Точно так же пребывание в негативных мыслях о прошлых событиях, таких как обдумывание, является отличительной чертой основного депрессивного расстройства. Однако, обе эти стратегии выживания считаются «трансдиагностическими» в нынешнюю эпоху критериев предметной области исследований, поскольку они присутствуют, хотя и реже, во многих других психических расстройствах, а также в повседневной жизни большинства людей. Существует гипотеза Персевера-тивного Мышления, согласно которой - даже на неклинических уровнях - устойчивое когнитивное представление о прошлых стрессовых событиях (размышления) или опасение будущих результатов (беспокойство) может вызвать реакцию физиологического стресса, которая выходит далеко за рамки физического возникновения самого стрессора.

Согласно содержанию термина персервация, такой ответ, вероятно, будет продолжительным и, основываясь на прогнозе концепции аллоста-тической нагрузки, в конечном итоге увеличивает риск развития заболеваний, связанных со стрессом. Гипотеза персеверативного мышления получила существенную эмпирическую поддержку. Например, недавний метаанализ показал, что размышление и беспокойство действительно связаны с физиологической активацией во многих биологических системах, таких как сердечнососудистая (повышенная частота сердечных сокращений и артериальное давление), вегетативная (пониженная ВСР) и эндокринная (повышенный уровень кортизола) системы. Результаты ме-таанализа показывают, что как острые стрессоры, так и персеверативное мышление влияют на физиологическую активность. Тем не менее, исследования показывают, что персеверативное мышление возникает чаще, чем фактические стрессоры в повседневной жизни, и, следовательно, его влияние на здоровье, вероятно, будет выше, чем это непосредственно из-за стрессоров.

Появление фактических стрессоров все также демонстрирует, что беспокойство было связано с длительной физиологической реактивностью сверх ежедневных проблем. Среди пациентов с псориазом те, кто испытывал сильное беспокойство, особенно усугубляли тяжесть заболевания и усиливали зуд в периоды сильного стресса. Другим примером является предоперационное беспокойство, которое связано с послеоперационной болью и более длительным временем восстановления. Учитывая, что дооперационное беспокойство в значительной степени сопровождается тревгой по определению, оно, вероятно, будет выше у людей, которые имеют склонность к беспокойству в целом. В общем, ежедневное беспокойство, по-видимому, связано с широким спектром соматических жалоб, таких как боль в пояснице, боль в шее, кашель / бронхит, затрудненное дыхание и боли в животе. Наконец, в то время как патогенные эффекты руминации могут быть частично объяснены его способностью вызывать нездоровое или дивиантное поведение (такое как употребление психоактивных веществ, нездоровое питание и курение), это не похоже на беспокойство.

Почему настойчивое познание происходит с физиологическими затратами, что в конечном итоге повышает вероятность развития заболевания? Возвращаясь к гипотезе реактивности, теперь установлено, что адаптивный ответ на стрессор заключается в реакции на источник стресса, а затем в восстановлении после его исчезновения. Джозеф описывает адаптивную реакцию при столкновении с неоднозначным стрессором: зебра будет предполагать, что свернутая фигура в лесу - это змея, убегает, и - когда она безопасна - ее пульс замедляется, кровяное давление снижается, и так далее. Человек с большей вероятностью будет обдумывать это снова и снова: «Что если это была змея? Я мог умереть! Почему я всегда подвергаю себя опасности? На днях это будет смертельная змея! , , .., », поддерживать стресс в течение долгого времени. Критическая особенность, которая отличает адаптивный (зебра) от неадаптивного (человеческий) ответ - гибкость. В настоящей работе подразумевается широкое определение гибкости, а именно, гибкость определяется как способность постоянно адаптироваться к изменяющейся среде. Акцент поставлен на тех компонентах, которые разделяют ингибиm Д

о о .п

О о о в S

П ■о

ш й х О"

о о л

(Б й о 00 ш

0 сч
01

рующий контроль в качестве основной функции: (a) когнитивная гибкость указывает на неспособность подавлять нежелательные мысли; и (б) вегетативная гибкость указывает на способность парасимпатической нервной системы, главным образом блуждающего нерва, подавлять симпатическое возбуждение. На центральном уровне наиболее широко признанным источником инги-бирующего контроля является префронтальная кора, которая постоянно осуществляет ингиби-рующий контроль над подкорковыми структурами, такими как миндалина. Тем не менее, воздействие неконтролируемого стресса быстро вызывает химические изменения в мозге, которые нарушают функцию префронтальной коры. Префронтальная кора регулирует висцеромо-торные, нейроэндокринные и поведенческие реакции, которые имеют решающее значение для адаптивности и здоровья, посредством своих проекций на так называемую центральную вегетативную сеть. На периферическом уровне предполагается, что ингибирующая функция зависит от блуждающего нерва, который несет более 80% всех парасимпатических волокон в организме. Блуждающий нерв ингибирует активность симпатической нервной системы на уровне сердца, и его называют вагальным тормозом. Косвенной и неинвазивной мерой вагальной модуляции является вагус-опосредованная ВСР, которая является мерой изменчивости периодов времени между частотами сердцебиения, возникающими в результате динамического взаимодействия между парасимпатической и симпатической нервной системами. Фактически, быстрое вовлечение и снятие вагального торможения рассматривается как адаптивный субстрат для гибких поведенческих процедур. И фармакологический, и нейровизуальный подходы подтвердили существование связи между ВСР с высоким состоянием покоя и эффективными пре-фронтально-подкорковыми ингибиторными цепями, что также подтверждается двумя мета-анализами исследований нейровизуализации, связывающими более высокий покой ВСР с большей активностью в префронтальных и CAN областях мозга. Напротив, состояние было связано с гипоактивной префронтальной регуляцией, что приводило к гиперактивным подкорковым структурам и высвобождению физиологических защитных реакций по умолчанию. В целом, ВСР может служить индикатором степени, в которой префронтальная кора обеспечивает гибкий контроль над периферией. Эффективность, с которой блуждающий нерв модулирует частоту сердечных сокращений, отличается у разных людей. Этому способствуют многочисленные факторы, в том числе генетические, а также нервные и биоповеденческие факторы. Следовательно, существуют значительные индивидуальные различия в ВСР и связанной с этим гибкостью, которую он придает.

В традиции йоги говорят, что свобода - это способность воспроизводить мысли, о которых

вы хотите думать. Персеверативное мышление можно рассматривать как жесткий паттерн, который включает в себя обычное вовлечение круговых, зациклившихся мыслей, характеризующихся отсутствием эффективного тормозного контроля, с последующим увековечиванием реакции физиологической угрозы. Персеверативное познание -это, конечно, только одна из форм, которые может принимать когнитивная негибкость; другими примерами являются поведенческая персеверация, плохое смещение набора и т. д. Основываясь на физиологических субстратах, связывающих пре-фронтальные области с парасимпатической регуляцией, Фридман и Тейер были первыми, кто предложил, чтобы паттерн изменения ВСР соответствовал степени негибкости, которая характеризует сложное поведение [2,с.303-323]. В своей модели тревожности «Автономная гибкость-нейровизцеральная интеграция» авторы наглядно показали, что паническое расстройство, связанный со страхом стереотипный когнитивно-поведенческо-соматический комплекс, который препятствует исследованию окружающей среды, связаны со снижением вагусного контроля (то есть со снижением базальной ВСР) по сравнению с тревожным расстройством, таким как фобия паука, при котором стереотипный ответ гораздо менее распространен, поскольку касается только одного конкретного стимула (то есть паука). Та же модель может быть применена к повторяющемуся мышлению, где персеверативное познание представляет собой более негибкую форму стереотипных и жестких моделей мышления по сравнению с блужданием ума и решением проблем. За последнее десятилетие были получены убедительные доказательства в поддержку того факта, что когнитивная негибкость, которая характеризует персеверативное мышление, действительно отражается в ригидности вегетативной нервной системы, что сказывается на снижении ВСР. Хотя некоторые исследования не смогли найти такую связь, ранее упомянутый метаанализ по этой теме сообщил о значительных ассоциациях между пер-северативным познанием и снижением ВСР в обеих корреляционных и экспериментальных исследованиях. В настоящей статье «связь когнитивно-вегетативной негибкости» используется для обозначения связи между когнитивной негибкостью, которая характеризует персеверативное мышление (трудности в изменении или подавлении мыслей), и вегетативной негибкостью, отражаемой снижением ВСР.

В серии проведенных лабораторных исследований до и после индукции персеверативного познания использовалась легкая задача отслеживания, во время которой участников просили вспомнить прошлые или будущие личные негативные события. Задание требовало от участников держать курсор внутри белого круга, перемещающегося по черному экрану, и нажимать левую кнопку мыши как можно быстрее каждый раз, когда круг становился красным. Время реакции использовалось в качестве объективной меры когнитивной

негибкости, причем более медленная скорость реакции указывала на большие трудности в отрыве от текущих мыслей. В разные промежутки времени исследователи прерывали задачу, чтобы узнать о настроениях и мыслях участников. Всякий раз, когда участники сообщали о тревоге или размышлениях, их спрашивали, насколько они воспринимали эту мысль как навязчивую и как сильно они пытались ее подавить (субъективные меры когнитивной негибкости). ВСР отслеживался на протяжении всего решения задачи как показатель вегетативной гибкости. Когда эту парадигму применяли к здоровым взрослым, показатели когнитивной негибкости (то есть повышенная скорость реакции и воспринимаемые уровни интрузивности) во время функциональных и дисфункциональных форм повторяющегося мышления отражались мерами негибкости вегетативной нервной системы. Кроме того, существенная отрицательная корреляция появилась между самооценочными уровнями интру-зивности и ВСР во время эпизодов персевера-тивного мышления. Также в рамках этого исследования был сделан вывод, что повышение ба-зальной ВСР предсказывает более успешное торможение нежелательных воспоминаний.

Поскольку постоянное мышление происходит спонтанно, важно продемонстрировать его возникновение за пределами лаборатории. Использование электронных дневников и одновременный амбулаторный мониторинг сделали это возможным благодаря изучению взаимосвязи когнитивно-вегетативной негибкости в повседневной жизни. Негативная корреляция между воспринимаемой навязчивостью и ВСР во время ежедневных эпизодов персеверативного мышления была воспроизведена у здоровых людей, а также в психопатологических группах, для которых персеверативное мышление является основным симптомом, таким как тяжелая депрессия и социальная тревожность. Многие другие исследования также изучили и поддержали мнение, что персеверативное мышление связано со снижением ВСР у здоровых и психопатологических испытуемых. Кроме того, в рассмотренных исследованиях было показано не только то, что ВСР снижается во время персеверативного мышления, но также и то, что такое снижение коррелирует с той степенью, в которой негибкость характеризует размышление и беспокойство.

Принимая во внимание проверенные данные, связывающие персеверативное познание с деза-даптивными последствиями, такими как ухудшение настроения, нарушение внимания и вегетативная дисрегуляция, важным вопросом является «Возникают ли такие дисфункциональные ассоциации в раннем возрасте в детстве?». Предполагается, что персеверативное мышление характеризуется снижением ВСР у детей уже в возрасте 7-10 лет. Более того, в этой возрастной группе взаимосвязь когнитивно-вегетативной негибкости, по-видимому, смягчается определенными аспектами семейного

функционирования, такими как уровни сплоченности и гибкости в семье, а также уровнями черт характера у матерей. Более конкретно, в семьях, характеризующихся более слабой эмоциональной связью между ее членами, у детей наблюдается бОльшее фазическое снижение ВСР во время персеверативного мышления. Семьи, характеризующиеся сниженной способностью приспосабливаться к изменяющейся среде (т. е. в которой роли строго определены, а правила не меняются), имели детей, у которых во время эпизодов размышлений наблюдалась более медленная скорость реакции. Примечательно, что эти результаты хорошо согласуются с идеями Поливагальной теории Порджеса [4, с.123-146], которая точно связывает вагальную модуляцию с социальными связями и гибкой адаптацией к окружающей среде. Действительно, на протяжении всего развития положительный социальный контакт с лицами, обеспечивающими уход, действует как «скрытый регулятор» и способствует развитию нейроаффективного развития у младенцев. Дети с синдромом дефицита внимания / гиперактивности, состояние, в котором проявляется когнитивная негибкость, характеризуются снижением ВСР. То же самое наблюдается у детей с матерями в депрессии, что указывает на важность как тепла, так и гибкости в семье в качестве предпосылки для развития эффективных префронтально-вегетативных ингиби-рующих способностей [5, с.116-143].

Заключение

Таким образом, переход от концепции гомео-стаза к концепции аллостаза привел к тому, что исследования реакции на стресс расширили объект его изучения: от краткого физиологического ответа, возникающего при столкновении со стрессором, до того, что происходит, когда он ожидает или восстанавливается после стрессора. Наглядный пример представлен устойчивым мышлением, во время которого люди реагируют «как будто», они постоянно сталкиваются с конкретным стрессором. Интеграция нейробиологических методов с клиническими вегетативными исследованиями позволила нам лучше понять нейробиоло-гию взаимодействия мозга и сердца во время персеверативного мышления, что потенциально может привести к более эффективным комплексам лечения. Это имеет клиническое значение, если учесть, что статичное мышление является распространенным трансдиагностическим фактором, который несет прогностический риск как для психологического, так и для соматического здоровья.

Литература

1. Кеннон У., Мудрость тела, 1932,стр. 281
2. Фридмен Б, Тейер Дж. Тревожность и вегетативная гибкость: поход с точки зрения ВСР,1998, стр. 303-323
3. Макивен Б., Пластичность мозга, 1998, стр. 186
4. Порджес С. Поливагальная теория: Новое понимание адаптивных реакций вегетативной нервной системы, 2001, с. 123-146

о О .С s о

О о о в s я

П ■и

ш й х О"

о о л

(Б й о 00 ш

Analysis of the phenomenon of perseverative cognition Matveeva E.Yu.

Novosibirsk State University of Economic and Management The core idea behind this review is that the cognitive inflexibility that characterizes perseverative cognition is reflected in both our body (by increased autonomic nervous system rigidity assessed by heart rate variability; HRV) and our brain (by reduced prefrontal-amygdala functional connectivity). This is a review of studies conducted in different settings that consistently replicated the association between autonomic, subjective, and behavioral measures of cognitive inflexibility during perseverative cognition. Keywords: amygdala, cognitive inflexibility, heart rate variability (HRV), inhibition, perseverative cognition, prefrontal cortex

References

1. Cannon W., The wisdom of this body, New York, 1932, p. 281
2. Friedman B, Thayer J. Anxiety and autonomic flexibility: A cardiovascular approach, 1998, p.303-323
3. McEwen B.,The plactic brain, New York, 1998, p. 186
4. Porges S.,The polygval Theory:Phylogenetic substrates of social nervous system, 2001, 123-146
5. Porges S, The polygval perspective, 2007, p.116-143
0
01
МИНДАЛИНА КОГНИТИВНАЯ НЕГИБКОСТЬ ВАРИАБЕЛЬНОСТЬ СЕРДЕЧНОГО РИТМА (ВСР) ТОРМОЖЕНИЕ ПЕРСЕВЕРАТИВНОЕ МЫШЛЕНИЕ ПРЕФРОНТАЛЬНАЯ КОРА
Другие работы в данной теме:
Контакты
Обратная связь
support@uchimsya.com
Учимся
Общая информация
Разделы
Тесты