Рукопись Л. А. Гребнева из Вятской коллекции Научной библиотеки МГУ: несостоявшаяся попытка реформировать богослужебное пение
Михеева Анна Антоновна
аспирант, младший научный сотрудник Лаборатории археографических исследований, Уральский
федеральный университет
исследований
И aniutamiheeva@gmail.com
Статья из рубрики "Верования, религии, Церкви"
Аннотация.
В статье исследуется уникальный документ - певческая рукопись известного старообрядческого деятеля федосеевского (беспоповского) согласия, типографа и просветителя Луки Арефьевича Гребнева (1867 - 1932). Делается вывод о том, что сохранившийся черновик представляет собой проект редакции богослужебных песнопений. Рассматривается, как именно Гребнев редактирует литургические тексты и мелодии, в чем состоял его замысел, почему вообще Лука Арефьевич обратился к проблеме служебного пения. Оценивается его роль как устроителя церковного хора в моленной с. Старая Тушка Малмыжского уезда Вятской губернии. К исследованию привлечен ряд разнообразных источников: певческие книги, документы эпистолярного и дневникового характера, материалы старообрядческих соборов, следственное дело о лишении семьи Гребневых избирательных прав. Расшифровка музыкальной записи на крюках из рукописи Л . А. Гребнева выполнена по нескольким певческим азбукам (преимущество отдавалось данным из Азбуки, полученной археографами на Вятке). На основании расшифровки проведен музыковедческий анализ редакции богослужебных песнопений, предлагаемой в рукописи. Остальные источники позволили восстановить историко-биографический контекст. Статья обращается к практически неисследованной стороне деятельности Л уки Арефьевича Гребнева по реформированию богослужебного пения. Делается вывод о том, что его редакция была направлена на исправление прежде всего текста песнопений - упразднение архаизмов. Подобная идея активно обсуждалась на старообрядческих соборах рубежа XIX - XX вв. Заслуга Гребнева в том, что он предполагал вынести на обсуждение готовящегося Всероссийского федосеевского собора готовую редакцию богослужебных песнопений. Поэтому документ сам по себе является уникальным фактом в истории православной церковной музыки. Анализ рукописи позволил сделать вывод о том, что Гребнев действовал в рамках традиционных для древнерусского церковно-певческого искусства методов, щадящих по отношению к оригинальным распевам. В то же время исправление богослужебных песнопений само по себе означало кардинальный переворот в церковной жизни старообрядцев.
Дата направления в редакцию:
Дата рецензирования:
Статья подготовлена в рамках выполнения проекта № 33.2182.2017/4.6 («Формирование русской культурно-религиозной идентичности: памятники традиционной письменности как символические коды культурной памяти») госзадания МО РФ научным коллективам исследовательских центров и (или) научных лабораторий образовательных организаций высшего образования на 2017-2019 гг.
Введение
Старообрядцы - особое направление в русском православии. В середине XVII века они отвергли реформы патриарха Никона. Причиной реформ было стремление унифицировать обряды Русской Православной Церкви с остальным православным миром и исправить накопившиеся к тому времени неточности и разночтения в религиозных текстах. В результате произошел раскол: официальная Церковь пошла по пути заимствований и многое переняла с Запада, а староверы сохранили древнерусские традиции. Одна из них - церковно-певческое искусство.
Русская Православная Церковь постепенно заимствовала с Запада партесное (многоголосое) пение, нотолинейное письмо, наконец саму музыкальную теорию. Между тем, старообрядцы до сих пор поют в унисон, используют древнерусское нотное письмо -крюки или знамена (которые представляют собой специальные значки, не расположенные на линейном стане) - и специфический звукоряд. Последний принципиально отличается от привычного большинству людей мажора и минора: не имеет тоники - центрального тона, к которому тяготеет вся гамма. Вместо этого в древнерусском ладу опорные тона постоянно меняются, а мелодия разворачивается горизонтально, не выстраиваясь в вертикальные гармонии (из-за чего не возникает отдельных певческих партий).
Сама древнерусская музыкальная теория отличается от классического сольфеджио. Ее основными принципами являются строгое следование канону в сочетании с некоторой вариативностью внутри него, принцип подобия (многие мелодии строятся по образцу), центонное построение мелодии. (От латинского «cento» - лоскут: то есть не из отдельных звуков, а из устойчивых музыкальных оборотов, которые ложатся в структуру мелодии, словно кирпичики. Такие музыкальные обороты называются попевками и фитами)-Ш.
В Вятской коллекции Научной библиотеки Московского государственного университета (далее - НБ МГУ) хранится любопытнейший документ - рукопись на крюках, отличающаяся от прочих певческих книг-^. Она не предназначена для отправления
богослужения или обучения крюковой грамоте. Рукопись представляет собой отдельные выписки из различных богослужебных книг (Октоиха, Ирмология, Обихода и Триоди). Они представлены в виде сравнительной таблицы и организованы по гласам -характерным мелодическим моделям со специфическим набором попевок и фит у каждого. Количество колонок разнится в зависимости от количества книг, используемых для сравнения. Но везде присутствует 2 столбца - «старописьменный» вариант и наречный. Очевидно, что рукопись создавалась для сравнения разных вариантов богослужебных песнопений (прежде всего, т. н. наонного и наречного).
Необходимо пояснить, что такое наонное и наречное пение. Наонное пение (хомония, раздельноречие) - особый вид пропевания древнерусских богослужебных текстов, распространенный с рубежа XIV - XV вв. В нем полугласные, редуцированные звуки, обозначавшиеся буквами Ъ и Ь, были заменены звуками О и Е: дьньсь - денесе, съпасъ - сопасо, седохомъ - седохомо и т. п. Такая редакция была проведена в связи с перерождением форм русского произношения (Ъ и Ь перестали звучать, но над ними оставались певческие знаки, упразднение которых привело бы к изменению напева, поэтому их просто заменили гласными). В 1655 г. была созвана специальная комиссия для упразднения лишних гласных и исправления текстов «на речь» (отсюда истинноречие, наречное пение). Однако беспоповцы (староверы, не приемлющие священства) эту редакцию не приняли, в отличие от беглопоповской части
старообрядчества^.
Рукопись из Вятской коллекции НБ МГУ уникальна как раз тем, что в ней сравниваются эти две певческих традиции. Автор рукописи известен: он оставил на полях многочисленные автографы. Да и сам памятник был получен московскими археографами на Вятке (пос. Донаурово Уржумского района Кировской обл.) в 2011 г. вместе с другими документами, в том числе личными письмами, адресованными автору. Материалы составили т. н. «Архив Л. А. Гребнева» в Вятской коллекции НБ МГУ и были подробно описаны и опубликованы в отдельном сборнике, вышедшем в 2016 г. В том
числе нами было подготовлено описание певческой рукописи Л. А. Гребнева[4, с 192 -но сама суть авторского замысла еще не исследовалась. Настоящая статья предлагает восполнить этот пробел.
Устроитель церковного хора
О личности Луки Арефьевича Гребнева (1867-1932) - выдающегося общественного деятеля федосеевского (беспоповского) согласия старообрядчества на Вятке - уже существует обширная литература. Впервые к его фигуре обратились вятские исследователи - Е. Д. Петряе в , В. К. Семибратов . Большой вклад в изучение его
личности и наследия внесли уральские ученые А. Г. Мосин^, И. В. Починская^, организовавшие целый ряд полевых исследований на Вятке совместно с сотрудниками
Библиотеки Академии наук^9 (далее - БАН). В 1999 г. на Вятку впервые прибыли московские археографы, которые также не смогли пройти мимо личности Луки Арефьевича-^10!.
Л. А. Гребнев привлек внимание исследователей как основатель сельской старообрядческой типографии с качественной и популярной продукцией, не уступавшей изданиям крупных городов. Кроме того, он проявил себя и как иконописец, и как мастер литейного дела, автор духовных стихов и полемических сочинений, библиофил, педагог. Он организовал не только старообрядческую школу в с. Старая Тушка Малмыжского уезда Вятской губернии, где была и его типография, но и внес значительный вклад в
создание абсолютно светского Ново-Тушкинского краеведческого музея, куда передал оттиски заставок (клише), начальных букв и строк (вязанок) из своей типографии, шрифты и матрицы. Всего 108 различных артефактов. Из них 44 богослужебных книги, в том числе 8 крюковых. Книги, переданные Гребневым в новый музей, действительно представляли немалую ценность. Это не только продукция тушкинской типографии, но и такие раритеты, как крюковая рукопись «Обиход и Октай» времен Михаила Федоровича, и многое другое. Обращает на себя внимание то, что среди переданных в музей книг были не только федосеевские. Например, интересна певческая рукопись 1645-1676 гг., «смешанный текст, т. е. по иосифовским печатным и по новоисправленным никоновским. Неоднократные позднейшие прибавки дают и разные напевы. Из единоверч. церкви с. Ст. Тушки»^11^.
Гребнев был старостой старообрядческой общины, попечителем новой моленной, открытой в Старой Тушке после легализации раскола в 1905 г. Под его руководством
была построена колокольня[12, л—^ Неслучайно именно Луку Арефьевича избрали
Г4. с. 12]
делегатом на Всероссийский съезд федосеевцев в Москве в августе 1917 г.
Его биография и столь разнообразная подлинно просветительская деятельность уже достаточно изучены. А вот о вкладе в организацию богослужебного пения до сих известно не так много. В гребневской школе преподавалось крюковое пение. Один из выпускников, крестьянин из д. Нижней Тоймы Мериновской волости Малмыжского уезда К. Е. Шубников в 1913 г. в журнале «Церковь» писал: «Отец дал нам чисто старообрядческое воспитание. Я в светской школе не учился, а получил образование дома и еще занимался, вместе с братом, в селении Старой Тушке знаменному пению
«оноваго» напева. С 12 лет по 18 я пел на крылосе»^13^. Племянник Луки Арефьевича -З. М. Черезов - вспоминал: «Лука Арефьевич был попечителем старообрядческой моленной, руководил церковным хором, хорошо знал азбуку сольного пения и учил
Г12, л. 2]
этому нас» . То есть Гребнев и сам преподавал крюковое пение в школе, и даже
руководил хором на богослужениях (значит, и в самом уставе службы он разбирался хорошо).
Вся эта информация упоминается и вятскими, и уральскими, и московскими исследователями, но только как факт без подробностей и конкретики. Причина такого упущения ясна - отсутствие источников. Обнаружение рассматриваемой нами рукописи впервые проливает свет на церковно-певческую сторону деятельности Гребнева.
Хотелось бы упомянуть еще один документ из Кировского собрания Лаборатории археографических исследований Уральского федерального университета (далее - ЛАИ УрФУ), отражающий его деятельность как руководителя хора. Рукопись была получена в д. П ерескоки Малмыжского района в 1991 г. и носит название «У став недоразумительных дел». Документ посвящен тому, как правильно совершатьслужбу в сложных случаях, когда возникают затруднения по поводу чтения, пения, каждения и т. п. Он содержит множество детальных практических замечаний типа: «На 9м часе
кажение токмо икон а не братию»[14, л 4 о6,]. Или например: «В неделю цветоносную. На вечерне возвахи не поем. Стихиры на 6, Свете Тихий поем. Аще сказано на вечерне по
Г14, л. 6]
стихирах выход, то поем Свете Тихий. По сему и узнавай, когда пети Свете Тихий» .
Все это похоже на заметки уставщика или головщика (руководителя хора), сделанные для самого себя. Ряд записей носит дневниковый характер - в них автор сообщает интересующие его детали из конкретных служб, когда и как они совершались. Например: «1897 год. Царскии часы в навечерие Рождества Христова начали молится в пятом часу
с полунощи. Вечерня началась в три часа по полудни. Нефимон начался в начале первого часа. Поучениев было 6. Служба утренняя окончилась в седмом в половине
Г14, л. 19!
часу. На 2 й день Рождества Христова молились в моленной» .
Некоторые из таких записей касаются Луки Арефьевича Гребнева: «О Пасхе 7421 лета (1913 г. - А. М. ) по отпетии утрени и 1 го часа Лука Арефьевич сказал молится в первом часу, а с духовником не посоветов[ался]. Нужно уговорится с духо[в]ником, когда молится часы в 1 день Пасхи; а духовник начал молится часы в 12 м часу нощи (т. е. в 6 часу от полунощи), и я не здумал сказать, что нужно пождать Луку Арефьевича». Ниже карандашом: «7423 лета [1915 г.] в неделю Фомину + запев читали триом (неразборчиво) ко всем стихирам на утрени по отпусте пели стихиру евангельскую по
Г14, л. 8]
управлению Луки Ареф на основании Церковнаго Ока» . Эти, казалось бы,
незначительные заметки очень интересно характеризуют роль Гребнева в церковной жизни старотушкинской общины федосеевцев. Он не уставщик и не наставник, но его слушают, он даже идет в разрез с наставником в вопросе организации служб. По его наущению вносятся некоторые, видимо, новшества в богослужебную практику (хотя и прописанные в Уставе, но не исполнявшиеся прежде в конкретной общине).
Далее в документе содержится подробный рассказ, как молятся на Преображенском кладбище. Причем ездил и пересказал, как совершается служба у москвичей, «некий
Г14, л. 19 об.]
человек Л. А.» . Если учесть, что Гребнев жил некоторое время в Москве, что
он живо интересовался вопросами богослужебного пения и устава, что автор уже писал выше именно о нем, то за «неким человеком» скрывается наш герой. Судя по всему, старотушкинским федосеевцам было интересно сравнить собственную службу с практикой других общин.
Проект редакции богослужебных песнопений
Новаторство Гребнева не ограничилось внедрением пения евангельской стихиры по отпусте на Фоминой неделе. Как видно из его рукописи в Вятской коллекции НБ МГУ, Лука Арефьевич был сторонником более широких преобразований, а именно - перевода текстов молитвословий с раздельноречного на истинноречный вариант. Не случайно, как упоминалось выше, в обширнейшей библиотеке Луки Арефьевича хранились самые разные, не только федосеевские, поморские (тоже беспоповские), но и единоверческие, поповские книги. Например, упомянутая нами выше певческая книга XVII в., переданная Гребневым в Ново-Тушкинский музей. Она изначально содержит архаичный текст с хомонией, но, оказавшись в единоверческой общине, подверглась исправлению с переводом на речь. То есть Гребнев располагал достаточным материалом для сравнения и создания собственной редакции песнопений. Что же представляет собой эта редакция?
В основном таблицы Гребнева из коллекции НБ МГУ содержат отрывочные выписки из разных рукописей, иногда с карандашными пометками автора. Между фрагментами видны различия. Большинство из них касаются изменений в тексте песнопений, но встречаются и отличия только в мелодии. Последние также бывают разного плана: от незначительных преобразований до замены целой музыкальной формулы.
Приведем примеры буквально с первого же листа рукописи (начало которой утрачено). Здесь представлены богородичны 6-го гласа «Кто Тебе не блажит» и «Творец и Избавитель мой». В одной колонке таблицы дан, судя по всему, вариант, принятый в старотушкинской федосеевской общине. Во второй - варианты для сравнения с пометами «наречный» и «или» (под «или» встречается и раздельноречный текст). Из 11-ти
выписок 4 касаются только разницы в мелодии. В основном это небольшие разночтения внутреннего порядка (Рис. 1 - 3). Одно из мелодических различий носит иной характер: в рукописях в одном и том же участке текста используются разные попевки - в федосеевском варианте т. н. «храбрица», а в «наречном» сочетание «мережи» и «паука великого» (Рис. 4). Здесь и далее расшифровка крюков сделана по певческим азбукам из фонда ЛАИ УрФУ-15!, «Азбуке знаменного пения» Л. Ф. Калашникова-16!, «Пособию по изучению церковного знаменного пения» Е. А. Григорьева-17-.
ли не
-р-гп Ъ
ЧЛ -¿-"V
"у,у;1
не ео - Д Рис 1:сокращение одного звука и увеличение длительности оставшегося.
Рис. 2: добавление двух ступеней и иное распределение звуков между слогами.
Рис. 3: сокращение двух знамен и перенесение остальных на два слога вперед, добавление одного знамени (и звука на ступень вниз) после перенесенного фрагмента.
Рис. 4: замена попевки совершенной другой музыкальной фразой.
Большинство различий касаются все-таки разночтений в тексте, которые ведут и к музыкальной редакции. Это могут быть замены слогов (Рис. 5), добавление слова и / или слога (Рис. 6), сокращение хомонии (Рис. 7, 8).
Л 1&& ТУ Л»^
/Ь 1 ] * 1 ! 1 1 1~~г1~" ■ г ~|"т&|&тт^".......
Всь - "У - - А Хрц -стиреъ Прь - + о-" Ч|/ - емл - А
Рис. 5: различие в одном знамени, распев которого переносится на тон вниз.
Рис. 6: изменение знамен - добавление двух звуков для нового слога, добавление
одного звука в следующем слоге и сокращение длительности остальных, сокращение двух звуков в последующем слоге.
Рис. 7:поскольку изменение идет внутри попевки «мережа с поддержкой», править которую нежелательно, мелодия полностью сохранена, а оказавшийся «лишним» фрагмент вписан в предыдущий слог.
Рис. 8: сокращение одного знамени (и звука), которое не ведет к изменению интонации.
И все же не очень понятно, что предпочтительнее самому автору: он успел только выписать варианты и отметить различия.
Поэтому гораздо интереснее выглядит его работа с ирмосами, где он не только цитирует разные рукописи, но и предлагает свой вариант в графе «Проэктировка на предст. В. собору». Уже здесь становится очевидным стремление автора именно избавиться от хомонии и подобных архаизмов, затрудняющих понимание текста (Рис. 9). Довольно часто Гребнев корректирует ударение, что сопутствует упразднению хомонии (Рис. 10), но встречается и отдельно. В последнем случае текст вообще остается неизменным, но автор исправляет распев (Рис. 11). Иногда Гребнев наоборот совершенно не меняет мелодию, а заменяет слово на родственное, но семантически немного отличающееся (Рис. 12). Встречается замена одной формы слова на другую, менее архаичную, что ведет и к изменению мелодии (Рис. 13: слово «тристояща» на «тристаты», что ближе к
аутентичному греческому образцу - не «военачальствующие», а «военачальники»!18!). В качестве примеров используются записи Л. А. Гребнева для ирмосов 4-го гласа.
Рис. 9. №9 - удаление одного знамени и двух звуков в связи с сокращением одного слога; №10 - объединение звуков в один слог и знамя в связи с сокращением слогов, ритмическое ускорение за счет уменьшения длительностей; №11 - удаление знамен и звуков и перемещение остальных на слоги вперед в связи с сокращением хомонии.
Рис. 10: №12 - удаление одного знамени и двух звуков, объединение двух знамен и их распева в один слог в связи с упразднением архаичных слогов; № 13 - сокращение одного крюка и одного звука и перемещение остального распева на слог вперед в связи с упразднением хомонии.
Рис. 11: №14 - корректировка ударения во втором слове и распева с учетом поморского варианта из примечаний, откуда добавлен подвод к ударению в первом слове; №15 -корректировка ударения за счет добавления одного знамени и звука и объединения сместившегося назад звука в один слог с последующим знаменем; №16 - корректировка ударений за счет добавления звуков (как подвода), дробления и удлинения длительностей, изменение высоты звуков в распеве аналогичных слогов; №17 -корректировка ударения и ритмическое ускорение за счет дробления длительностей, изменение высоты звуков в распеве аналогичных слогов.
Рис. 12: изменение только текста, во втором случае даже не подписаны крюки.
Л МАЙНИ КИ тки - аг..-,- * - а* А
(■»■рИ & крБ-ггй- М - и
ф "г
-0-^--р -с. с
три- ^ТЫ
Рис 13: №20 - сокращение одного знамени и звука и перенесение остальных на слог вперед; №21 - добавление знамени и звуков (как подвод к ударению), удаление двух
знамен и звуков в связи с сокращением слогов, объединение знамен и их распевов в один слог в связи с исправлением хомонии.
Л ука Арефьевич подходит к оригинальному родному распеву очень бережно, выступая именно как редактор, а не творец новых музыкальных произведений, что не удивительно, т. к. исправляет он прежде всего текст, а не распев. Его вмешательство в музыкальную составляющую песнопений ограничивается: во-первых, сокращением или увеличением количества знамен в связи с увеличением или уменьшением количества слогов (Рис. 9 №9, Рис. 10, Рис. 13), во-вторых, частичным качественным изменением знаков на уровне именно вариантности внутреннего порядка (Рис. 9 №10, Рис. 11 №№16, 17, Рис. 14). Иногда его вмешательство в мелодию вообще минимально и ограничивается перестановкой знамен местами для исправления ударения в тексте за счет акцента в мелодии (Рис. 15).
Рис. 14: корректировка ударения и ритмическое торможение за счет убавления звуков и укрупнения длительностей, изменения направления движения мелодии в распеве ударного слога.
Рис. 15:корректировка ударения за счет переставления знамен местами.
Редакция Гребнева вносит в распев изменения интонационно-ритмического порядка и связанные с ними исправления в графике музыкальной записи. Но это не затрагивает ладово-композиционного строя распева и сводится к «формульно-мелодической вариантности внутреннего порядка», которая и является, по меткой формулировке Н. В. Парфентьевой, «ведущим принципом творчества в каноническом музыкальном
искусстве»-19, с 19]. То есть Гребнев создал принципиально новую, но очень щадящую редакцию исполняемых федосеевцами в Старой Тушке ирмосов традиционными для древнерусского певческого искусства средствами.
Интересно, что разрабатывать собственную редакцию Лука Арефьевич начал именно с ирмосов. По Ирмологию беспоповцы традиционно осваивали гласы: ирмосы и дают почувствовать их ладово-интонационную основу. Н. П. Парфентьев так описал методику обучения крюковому пению уральских поморцев: «Эти небольшие, мелодически отточенные песнопения заключают в себе основные попевки, лица и фиты знаменного распева. Выпевание ирмосов позволяло лучше усвоить значение знамен, так как осуществлялось поэтапно: сначала пели мелодию ирмоса без текста, называя только «соли», а затем - с текстом. Все это делалось длительное время <...>, пока обучаемые
не запоминали почти все ирмосы наизусть»-20-.
Все изменения, предлагаемые Лукой Арефьевичем, могут казаться мелкими и незначительными. Конечно, первоначальная цель - исправить не распев, а сделать текст более понятным. Просто одно автоматически влечет за собой другое. Как видно, Гребнев не боялся пожертвовать распевами ради ясности текста молитвословий. Ведь даже
небольшие исправления в ритмике, в направлении мелодического движения отдельных знамен и формул, в убавлении или прибавлении звуков ведут к переинтонированию напева, созданию новой редакции. В древнерусском искусстве, каковым и является служебное пение, сохраненное старообрядцами, даже такие мелочи были уже значительным, авторским изменением канона. Как писала Н. В. Парфентьева: «Мельчайшие ритмо-интонационные различия самими мастерами-распевщиками
Г19. с. 15!
признавались как нечто особенное, относящееся к личному творчеству» .
Редакция Гребнева в целом значительно отличалась от привычного федосеевцам канона, предполагала настоящую революцию наподобие книжной справы самого патриарха Никона.
Богослужебная реформа Л. А. Гребнева в контексте его просветительской деятельности
Рукопись, к сожалению, не была окончена и представляет собой только черновик. Но даже он свидетельствует о масштабе очень скрупулезной и методичной работы, особенно если учесть, сколько же источников проанализировал Гребнев (он делает пометки, откуда взял выписку). Кроме того, Л ука Арефьевич пунктуально отмечает дни, в которые регулярно, почти каждый день, что-то вносит в черновик. Его племянник, З. М. Черезов, вспоминал: «За что бы ни брался Л ука Арефьевич, все делал неспеша, вкладывал всю
Г12, л. 2!
душу в работу, которую выполнял» .
Неудивительно, что Гребнев взялся за преобразование богослужебного пения. Ко всему он подходил творчески и не гнушался новаций - от создания собственной типографии и школы до элементарной работы в саду. Даже в области садоводства, по воспоминаниям его племянника, «уже в то время он применял различные химические препараты для
Г12, л. 2!
уничтожения вредителей сада» . Обращался просветитель и к такому новшеству,
которое до сих приемлют не все ревнители «древлего благочестия», как фотография, благодаря чему сохранился ряд снимков. Об этом же, сравнивая более мягких и «гуманных» федосеевцев с радикальными филипповцами, писал А. А. Исэров: «Сто лет назад федосеевский издатель Л . А. Гребнев стал одним из первых местных фотографов,
филипповцы же и сегодня не признают фотосъемку»-21-.
В поисках ответов на те или иные вопросы Гребнев обращался не только к традиционным для старообрядческих начетчиков источникам. В. К. Семибратов, анализируя одно из небольших, но уникальных изданий гребневской типографии - книгу «О картежной игре», - перечисляет самых разных авторов, на которых ссылается в публикации составитель: «Наряду с Отцами Церкви Л. А. Гребнев ссылается на имена светских авторов: Н. В. Шелгунова, А. А. Быкова, С. П. Боткина, обличителя «позорной игры в карты» магистра богословия Григория Дьяченко и даже на патриарха Никона»-22, с& 189].
Собственную просвещенность он стремился направить на благоустроение жизни одноверцев. Его живо занимали самые актуальные вопросы, волновавшие старообрядчество после легализации раскола, в том числе о распространяющейся среди староверов картежной игре. П оловина книги «О картежной игре» посвящена другому недугу, к началу XX в. охватившему старообрядческую молодежь, - табакокурению. Распространение курения стало предметом обсуждения на многих соборах. Так, на Курганском соборе поморцев в 1924 г. среди «нынешних пороков, что с которыми делать» обсуждалось «брадобритие и головострижение по-татарски и неметски, мирщание и табакокурение, и смешаные браки, и другие греховные пороки в жизни
Церкви»!29. Принципиальнейшая для беспоповства полемика о браке также интересовала Гребнева, о чем свидетельствует хотя бы характер документов, в сопровождении которых была получена исследуемая рукопись (полемические письма Ф.
Г4. с. 16 - 192!
В. Воробьева и материалы федосеевских соборов 1927 - 1928 гг. в Саратове) .
Одним из обсуждавшихся вопросов на старообрядческих соборах того времени было богослужебное пение. Например, знаменитый Первый Всероссийский собор христиан-поморцев, приемлющих брак, в 1909 г. в Москве «созван был ради обновления духовной жизни христиан и для разрешения насущных вопросов жизни церкви Христовой, как то: о действиях отцов духовных, об упущениях преданий и обычаев церкви, о вторжении в церковь Христову непозволительных слабостей, о пении церковном, о самокрещенстве и
прочих духовных нуждах»!24!. Судя по комплексу документов, в составе которых хранилась рукопись, по заглавию одной из колонок в таблице с ирмосами («Проэктировка исправл. для предст. В. собору»), Гребнев готовился представить свои предложения на несостоявшемся Всероссийском соборе федосеевцев. Решение о его созыве было принято на саратовском Совещании представителей христиан староверцев в 1928 г., что зафиксировано в протоколе, экземпляр которого хранился и у Луки
Арефьевича!25!.
Свою рукопись он начал как раз в 1928 г. (по крайней мере, первые из сохранившихся
записей датируются 6 ноября 1928 г/2& л. 1 об!). К этому времени у него уже отобрали типографию, раскулачили, лишили возможности открыто заниматься просветительской деятельностью. Несмотря на сотрудничество с властями по созданию музея, в октябре 1928 г. Гребнев и его семья были лишены избирательных прав. Поскольку в прошлом в его типографии трудилось 8 наемных работников, Луку Арефьевича сочли эксплуататором, а религиозный характер издаваемой им литературы был признан вредным (большевики в принципе видели в нем лидера местного старообрядчества). Дело тянулось до 1934 г.!26!, несмотря на смерть самого Луки Арефьевича по пути
следования в лагерь в 1932 г.!27! И тем не менее, как и после раскулачивания, когда он занялся литьем и иконописью, Гребнев не погрузился в личные проблемы, а попытался еще хоть где-то приложить свои способности на благо родной веры. Однако ни собор не состоялся, ни сам Гребнев не смог продолжить начатое. В итоге известен только этот черновик.
Очень показательна и схожа судьба Гребнева с судьбой самого Нижне-Волжского Областного Духовного Совета при Христианском Соборе в Саратове. Саратовский наставник П. В. Ершов 2 февраля 1930 г. писал настоятелю из г. Петровска Д. С. Стодневу: «... мы, наставники, и молитвенный наш дом, пока существуем по прежнему. О будущем ничего сказать не можем. Молитвенных домов, слышно много закрыто, о причине не сообщают. Лишенцы живут не важно. Есть у некоторых и дома отобраны, имущество и скот. По слухам из Самодуровки, В.К. Чуев арестован и где находится не известно. Оставлять обязанности свои, пока, не думаю. Будущее в судьбах Божиих. Живу при поддержке Саратовского общества. Область забыла свои обязанности. Областной Духовный Совет на точке замерзания. Некоторые умерли (Спиридон Петрович), некоторые арестованы, некоторые разъехались, а некоторые отказались. Печально. Один работаю»!28!.
Выводы
Рукопись из Вятской коллекции НБ МГУ проливает свет на личность Луки Арефьевича
Гребнева как реформатора в сфере богослужебного пения. Он живо интересовался проблемами богослужения, обращался к опыту других общин, а в старотушкинской моленной был авторитетным устроителем церковного пения. Вопрос упразднять ли хомонию активно обсуждался на различных старообрядческих соборах и не мог не привлечь внимания Луки Арефьевича, которого занимали все актуальные проблемы старообрядчества той эпохи. Заслуга Гребнева в том, что он собирался предложить на Всероссийском соборе федосеевцев уже готовую редакцию песнопений. Сохранившийся черновик дает уникальную возможность оценить эту работу: его автор старался как можно бережнее исправлять мелодию ради ясности текста. В основном он вносил небольшие интонационно-ритмические поправки традиционными для древнерусского церковно-певческого искусства способами, что в совокупности означало принципиально новую редакцию распевов. Разработка реформы богослужебного пения была последним, незавершенным аккордом в многогранной просветительской, новаторской деятельности Луки Арефьевича Гребнева. Ее история по-своему характеризует не только самого автора, но и всю эпоху в жизни старообрядчества от легализации раскола до развертывания сталинских репрессий.
Библиография