К вопросу о специфике организации японского культурного пространства

Культура

Т.Н. Снитко,

доктор филологических наук, г. Пятигорск

К вопросу о специфике организации японского культурного пространства

Задача выявления специфических черт организации некоторого культурного пространства в принципе есть задача методологическая. Говорить о специфике организации японского культурного пространства можно в том случае, если мы изначально постулируем некоторые различающиеся культурные типы. Различие культур наиболее ярко проявляет себя в типах миропостижения. Поэтому сравнивать культуры оказывается возможным посредством сравнения «устройства» парадигмы миропостижения в каждой из них.

Большие культуры каждая по-своему организуют собственное «мышление». Судить о типе мыслительной организации культуры мы можем по культурным продуктам. В некоторых частных исследованиях делаются попытки охарактеризовать ту или иную культуру. Так например, в диссертационном исследовании Е.Ю. Леонтьевой «Специфика европейского мышления (философ-ско-методологический аспект)» перечисляются следующие особенности европейского мышления: а) восходящее к

Пармениду совпадение мышления и бытия как предпосылка и условие постижения истины; б) разрыв континуальности мира и изучение его дискретных форм как необходимый момент движения мысли; в) убежденность «носителей» мышления в несовершенстве мира ввиду несоответствия последнего его концептуальным образцам; г) ориентация на творчество и деятельность, предполагающая, что человек стоит в оппозиции к внешнему миру и в силу своей разумности стремится к его переустройству; д) выражение мысли только в особых структурах языка, ее «узнавание» себя в словах, которые становятся специальным предметом изучения1. Однако подобные заключения, содержащие столь разноплановые, разнопорядковые характеристики, не дают базы для сопоставления. Маловероятно, чтобы аналогичный набор характеристик «мышления» другой культуры имел тот же состав. Думается, что лишь выявление наиболее общих и абстрактных свойств «мышления» культур способно привести к желаемым результатам.

Если попытаться проанализировать культурные продукты европейского и восточного типов с целью найти самую общую характеристику их «мышления», то мы придем к обозначению их как Познание (европейская культура) и Понимание (восточная культура). Заметим, что Познание и Понимание в настоящей работе понимаются не как некоторые психологические явления, а как имена духовные, культурные.

Фундаментальное различие между Познанием и Пониманием — позиция осваивающего мир человека. При познающем отношении к миру субъект противопоставляет себя постигаемому как объекту и выделяет в нем некоторые свойства, делая его своим предметом. Возникает отношение, известное как — О парадигма» (субъектно-объектная парадигма). Показательны в этом смысле научные предметы европейских наук, полученные при таком подходе. Очень яркий пример — европейская медицина, где человек смотрит на себя как на объект исследования. Здесь важно подчеркнуть, что не только собственно науки функционируют в рамках субъектно-объектной парадигмы, но в значительной степени вся европейская культура будучи антропоцентричной являет собой пример именно такого отношения. Если мы обратимся к философским системам, то увидим, например, что логос Аристотеля получен через абстракцию как нечто отдельное, а категории представляют собой основные типы объектности. «Объект (позднелат. оЬуесШш — &предмет&, от лат. оЬдсю &бросаю вперед&, &противопоставляю&) — то, что противостоит субъекту, на что направлена его предметно-практическая и познавательная деятельность»2.

Для восточного постижения мира характерна позиция погруженности в мир человека: человек понимает себя в качестве одного из элементов целого, «схватывает» явление, не вычленяя его из целого. Отношения между человеком и миром представляются как отношения между микрокосмом и макрокосмом, и акцент делается на связях между этими «мирами», взаимно проникающими друг в друга. Мы настаиваем на том, что пространство японской культуры так же, как и культурное пространство Индии и Китая, организовано по типу Понимания, и культуры этих стран представляют собой частные случаи действия указанного базового механизма. Нашу задачу мы видим в том, чтобы показать понимающую организацию восточного культурного пространства в принципе и определить в. нем специфическое место японской культуры.

Для обоснования тезиса о понимающей организации восточного культурного пространства обратимся прежде всего к методологическому описанию механизма Понимания. В отличие от Познания, фиксируемого методологами в схемах знания, имеющих плоскостную структуру, механизм Понимания, определяемый как "работа" по связыванию разнородных элементов в ситуации Понимания, представляется формально как многомерное пространство.

Итак, построение пространства содержания является тем способом, с помощью которого Понимание может быть представлено формально. Понятие &пространство содержания& определяет В.П. Литвинов: «...в том случае, если мы полагаем предметы жизни и сигналы в виде отдельных топик, которые могут быть соотнесены тем или иным образом, мы начинаем устанавливать между ними отношение &об&, которое и есть по определению отношение содержания, ибо вопрос «О чем (ты говоришь)?» есть на категориальном языке вопрос о содержании. ...Третья плоскость дает нам основания говорить об отношении второй плоскости к первой как об отношении содержания, т.е. изолировать отношение как самостоятельную сущность, независимую от термов-предметов. ...Пространств содержания может быть много, но должно быть выполнено условие, чтобы одна из плоскостей была ситуационно-рефлексивной, а две другие как минимум представляли разные топики. Любой предмет, размещенный в таком пространстве, есть смысл»3.

Задача показать понимающую организацию восточного мышления заставляет нас работать в герменевтической логике, поскольку именно герменевтика способна показать Понимание как «работу Понимания», осуществляемую в многомерном пространстве содержаний, и тем самым «схватить» (соп-сіріо) &Понимание& как таковое в его целостности. Многомерность пространства Понимания обусловлена гетерогенностью содержаний, стягиваемых в акте Понимания в одно целое. Герменевтический метод есть метод работы с многомерными пространствами. При этом герменевтическая логика есть логика структурная, комбинаторная в отличие от «линейной» логики науки.

В акте Понимания осуществляется осмысленная организованность гетерогенных содержаний. Само же пространство содержаний создается выходом в рефлексию: в Понимании человек смотрит на себя, смотрящего на мир, а мир есть отражение его самого. Отсюда и рефлексивность действительного мира человека, «понимающая» его организация в принципе.

В восточных культурах такое понимающее отношение является базовым способом освоения мира, а специальные способы и средства Понимания положены в культуру. Благодаря этому человек, находящийся «внутри» культурного пространства, получает возможность устанавливать операциональные тождества гетерогенных содержаний, создавая в результате этих соотнесений смыслы, и посредством этого «понимать», не вычленяя ничего из сложного целого. Пространство держится целостностью. Пространство содержаний — связыванием разнородного.

Собственно связывание можно понять как порождение культурой смыслов. Способы же порождения смыслов могут различаться, и соответственно различаются культуры Индии, Китая и Японии, имея однако общим существенным свойством работу Понимания в многомерном пространстве культуры. Заметим, что любая культура представляет собой рефлексивное пространство, но лишь на Востоке понимающая работа внутри культурного пространства является базовым механизмом.

В отличие от Познания, которое объективировано в культуре в виде знаний и процессов их трансляции, Понимание «посажено» на индивида, акты Понимания транслироваться не могут. В такой системе в культуру "положены" знания иного рода — знания о способах организации Понимания, знания о средствах и методах связывания разнородного, что и позволяет в каждом акте Понимания как бы заново строить пространство содержания и тем самым понимать. Логика такого способа работы мышления может быть названа структурной, если угодно, «женской» в отличие от линейно развертываемой аристотелевской, «мужской» логики.

Идеал Востока — схватывать целостность жизни, читать каждый лепесток как глубочайшую тайну Бытия. Парадокс «глубины Понимания» заключается в том, что понимающий тем «глубже» понимает, чем дальше отдаляется, погружаясь в себя самого. Этим в действительности определяется богатство человеческого мира, но лишь на Востоке постижение себя и одновременное постижение мира как целого является одной из основных аксиологических установок культуры.

Собственно говоря, культура вообще организована по типу Понимания (наиболее яркие примеры — мифологические и религиозные системы, человеческий язык), посколысу создает символические и ассоциативное системы. Человек, с неизбежностью попадающий "внутрь" культурного пространства, получает возможность устанавливать операциональные тождества гетерогенных содержаний и посредством этого «понимать» и осуществлять жизнь, не расчленяя ее и не вычленяя ничего из сложного целого.

В восточной культуре связывание гетерогенных содержаний культуры осуществляется через особые средства, которые позволяют осуществлять понимающую работу внутри культурного пространства, «удерживая» в то же время на себе базовые смыслы этой культуры.

На рисунке 1 плоскость ситуации является условием соотнесения двух других плоскостей — плоскости рефлексии и плоскости культурных содержаний — и условием возникновения пространства содержания (последнее детерминировано аксиологическими установками культуры). Через плоскость ситуации осуществляется «вхождение» в пространство содержания:

аксиологические установки КУЛЬТУРЫ

РИС. 1.

Главная аксиологическая установка восточной культуры предельна в том смысле, что в акте Понимания ставится задача довести Понимание до предела: выйти к пределу охватывания мира в его целостности. В каждом конкретном случае эта методологическая установка может быть «вербализована» в культуре по-разному. В Индии главной целью как теоретического, так и практического буддизма является спасение как достижение просветленного состояния сознания, и разработана методология этого процесса. В Китае идеалом является достижение «единотелесности» (и ти) с универсумом. Япснская культура в ее различных ипостасях направлена на постижение смысла Небытия.

Плоскость культурных содержаний на рисунке 1 представлена «элементами» или содержаниями культуры, и в том числе специфическими для каждой культуры. В Индии — это элементы как ипостаси дхарм: ставится задача их точного различения и затем точной выборки одного за другим

(Лагта=ргауюауа) и подавления; в Китае — предметы и явления, организованные в классификационные ряды, а также средства их соотнесения (предельные средства); в Японии — иероглифы — понятия особого рода, отсылающие к изначальным смыслам восточной культуры. Иначе говоря, в культуру «положено» то, что выступает как средство Понимания, а также определенные способы «достижения» Понимания, представленные в виде определенных традиций и течений.

Плоскость рефлексии является необходимой составляющей пространства содержания, поскольку Понимание предполагает рефлексивную задержку (термин В.П. Литвинова), вызванную ситуацией непонимания. Поскольку способы организации Понимания «положены» в культуру, то понимающий будучи совмещен с плоскостью рефлексии присваивает их (переносит в плоскость рефлексии) и задает вопросы об этих способах и средствах: «Как достичь понимания?», «Какие средства (из имеющихся в культуре) привлечь?» Обратим внимание на то, что благодаря рефлексии все вопросы о содержании приобретают деятельностный смысл (например: «Что есть мир для меня?»), а механизм Понимания в конкретном акте Понимания может быть представлен как прорисовка пространства. Вопросы из рефлексивной позиции задают технику собирания целого.

Таким образом, рефлексия выполняет роль своеобразной призмы, позволяющей увидеть в акте Понимания в конкретной ситуации разнородные сущности в качестве единого целого — вспомним в этой связи Э. Кассирера, который обозначил момент встречи с ситуацией термином 8утЬоП8сЬе Ргд§пап24 Акт понимания как работа в многомерном пространстве представляет собой собственно рефлексивную прорисовку пространства и последующее «опрокидывание» построенного пространства на мир (ситуацию).

С помощью полученной схемы понимающая работа в каждой из культур может быть интерпретирована как соотнесение плоскостей: плоскости рефлексии и плоскости культурных содержаний, например как обсуждаемое буддологами отношение «координации» между «сознанием» (плоскость рефлексии) и «объектом» (постигаемым элементом культуры).

Обратимся к рассмотрению характеристик восточной культуры, обусловленных действием Понимания как базового механизма.

Необходимым условием действия механизма Понимания является заданностъ пространства содержания — в нем Понимание «проявляет себя» как соотнесение плоскостей в определенной ситуации Понимания.

Описывая становление философии в Древней Индии и Китае, А.Е. Лукьянов прослеживает разработку телесно-духовных объемных конструкций космоса с использованием тератоморфизма, фитоморфизма, зооморфизма и антропоморфизма и приходит к следующему выводу: не имея в древности между собой сколько-нибудь значимых культурных связей, Индия и Китай обнаруживают в то же время значительную общность принципов организации культурного пространства: пространство задается пятичастной горизонтальной и трехчастной вертикальной системами (курсив наш. — Т.С.)5.

Наиболее явное выражение пространственная заданность культуры получает в Китае, где осуществляется категоризация всех содержаний культуры через отнесение их к числам и абстрактным символам: инь-ян, триграммам,

гексаграммам, пяти элементам (кит. у син), трем мировым потенциям (кит. санъ-цай /три силы/). Заметим, что японская культура в значительной степени заимствовала эти представления о мироустройстве.

Смысловым основанием культуры Востока является идея Небытия, Пустоты как творческой потенции Бытия. Небытие проявляется в мире в виде изначальной силы (жизненной энергии, первосубстанции, пневмы), которой и определяется существование всего живого и неживого в мире. Эта энергия (кит. ци, яп. км), сгущаясь и огрубляясь, становится веществом, утончаясь, — духом. Будучи первоначально внекачественной единая энергия ки поляризуется и затем существует в двух состояниях — инь и ян (кит. инь-ци и ян-ци), образующих далее в своих различных сочетаниях пять видов изначальной энергии, которые описываются как пять элементов.

Таким образом, пространственная заданность культурного пространства определяется идеей наличия изначальной энергии ци (яп. ки), которая в своем непроявленном состоянии неопределима, а в проявленнном описывается как ее конкретные состояния или фазы, что и позволяет представлять весь феноменальный мир как некоторое целое, образованное преобразованиями ци.

Нельзя отрицать наличия неких единых смысловых оснований восточной культуры, хотя в культурах Индии, Китая, Японии обнаруживаются значительные расхождения в наименовании понятий и в способах их интерпретации. Так, рассматриваемые в «Ведах» понятия индийской культуры, безусловно, могут быть соотнесены с идеей преобразования изначальной энергии ци. Ср.: Непроявленное Бытие (Пустота), создает внутри себя Изначальную силу (Прану), образующую два состояния (две Гуны) — абсолютную активность (Раджас) и абсолютную инертность (Тамас). Равновесие Раджас и Тамас есть упорядоченность (Саттва). Посредством взаимодействия последних создаются пять стихий (земля, вода, огонь, воздух, эфир): дыхание эфира создает из эфира стихию воздуха; элементы эфира, воздуха и огня в сочетании образуют стихию воды; сочетание стихий эфира, воздуха, огня и воды образует стихию земли. Взаимодействием пяти стихий объясняется существование всего феноменального мира. Вертикальная структура задается планами Вселенной (Сапталока), группируемыми в три сферы — низшую, высшую и высочайшую.

Понимание есть работа по связыванию разнородного в некотором целостном пространстве. Таким целостным пространством оказывается все пространство восточной культуры. Понятием, содержательно цементирующим это культурное пространство, помимо изначальной энергии, является понятие &Пустоты&, &Небытия& (санскр. 8Ьипуа или 8Ьиша1а). Считается, что предметы и явления феноменального мира не имеют независимого существования, а существуют только во взаимосвязи с другими предметами и явлениями, тогда как их единственной истинной природой является &Пустота&6.

Целостность имеет своим следствием, помимо прочего, недуалъность, смысловое равенство составляющих целое частей. Своеобразно это свойство, характерное для восточной культуры в целом, проявляется в японском языке, где, как пишет А.А. Холодович, «часть однородна целому». Основываясь на фактическом материален размышляя о выражении единичности и множественности у японских существительных, Холодович пишет: «...Японское имя — это не единственное число даже по внутренней форме... Японское имя — это

не множественное число даже по внутренней форме... Японское имя — это слово, в котором отражено единство целого и части, т.е. ...то понимание, где единица и множество, если и имеют место, то присутствуют на заднем плане, в тени, «вне светлого поля сознания». И это господствующее отношение в японском языке. Любопытно, как это господствующее отношение поглощает все другие отношения, развивающиеся в языке, буквально губит их, не дает

им развиваться» .

Следующей сущностной характеристикой Понимания является соотнесение разнородного. В восточной культуре средства для

осуществления такого рода соотнесений элементов культуры изначально заданы, «положены» в культуру. Изначально заданы и способы соотнесения и преобразования друг в друга этих абстрактных символов. Так, в китайской культуре пять элементов, три мировые потенции, гексаграммы, триграммы соотносятся друг с другом либо напрямую, либо через посредство чисел или определенных пространственных структур. С помощью числовой символики, визуальных геометрических образов и структурно-символических отношений между ними оказываются возможными обширные соотнесения внутри всего пространства культуры. Отдельные элементы культуры — предметы и явления — составляют ряды. Этот классификационный взгляд на мир, который свойствен китайской культуре, в принципе и является ее существенной характеристикой. Связывание разнородных элементов культуры посредством оперирования с числами и символами позволило А.И. Кобзеву определить методологию китайской культуры как особый тип — нумерологию8.

Отметим, что японская культура заимствует эти представления лишь в определенной мере, и они не находят эксплицитного выражения в рамках философской области, а захватывают все культурное пространство, различными способами имлицируя базовые смыслы восточной культуры. Указанные особенности организации восточного культурного пространства есть следствие организации его по типу Понимания — пространство содержания задается как некоторое целое культуры.

Следующей сущностной характеристикой Понимания является позиция включенности «понимающего» в понимаемое целое в отличие от противопоставления себя объекту при познающем типе отношения. Характерный для восточной культуры тип связи обычно определяют как недуальность, или вслед за Т.П. Григорьевой «одно в другом»9. «Человек и окружающий мир — это неотъемлемые составные части единого целого»10. Графически это отношение может быть представлено в виде символа [, где темная и светлая части взаимопроникают друг в друга. Их взаимными переходами символизируется "пульсация жизни" на всех уровнях. Отношения между человеком и миром в такой системе представляются как отношения между микрокосмом и макрокосмом. Идея такого типа соотношения содержалась в Лотосовой Сутре, а затем вылилась в самостоятельное учение, в котором перечислялось единство тела и ума, внутреннего и внешнего, цели духовной практики и истинной природы явлений, причины и следствия, «нечистого» (заблуждения) и «чистого» (просветленности), жизни и

окружающего, себя и других, мысли, слова и дела и т. д.

Указанный тип отношения имеет несколько важных следствий. Во-первых, принципиально заданная взаимопринадлежность микрокосмоса и макрокосмоса выливается в то, что постижения смысла Бытия и самого себя

оказываются синонимами, а отдельные явления, принадлежащие этим мирам, оказываются связаны символически. Любое произведение культуры — литературное, философское, живописное, «математическое» — получает космический смысл. Причем смыслы Бытия имеют своим источником Небытие, Пустоту. По Судзуки, Пустота бесформенна, но она основа всего сущего, акт творчества состоит в том, чтобы сделать небытийное бытийным11.

Вторым следствием из главенствующего в восточной культуре типа отношения является то, что культура некоторым образом ориентирована на космические ритмы, и поэтому символично, причем смысловых слоев в любом произведении обычно несколько. Ориентация на космические ритмы и поиски ритмического соответствия приводят также к тому, что акцент делается на связях между явлениями, а не на самих явлениях; чрезвычайно возрастает роль паузы (вспомним еще раз, что Небытие есть творческая потенция Бытия); характерной чертой восточной культуры оказывается асимметричность в противоположность симметрии, свойственной европейской культуре. Интересным примером в указанном отношении является понятие японской эстетики ёдзё — можно перевести как «душевный отклик», который возникает у читателя стихотворения или зрителя картины. Заметим, что центральной задачей художника является установление и передача в художественном произведении некоторой эмоциональной связи с передаваемым предметом или миром. Культура, в которой базовым процессом выступает Понимание, в принципе не обязана «мыслить» абстрактными понятиями, а может развить лексику в других сферах. Японская лингвокультура являет собой именно такой тип. Накамура Хадзимэ, на основе исследования особенностей языкового выражения занимавшийся изучением способов мышления народов Востока (Индии, Китая, Японии), относительно мышления японцев писал следующее: «...Японцы хотят видеть в феноменальном мире Абсолют, что объясняется их склонностью придавать особое значение интуитивным чувственно-воспринимаемым конкретным событиям, а не всеобщим законам»12. В подтверждение этому заключению Накамура перечисляет следующие особенности японского языка: богатство лексики, описывающей эмоции и эстетическое состояние; в то же время практическое отсутствие лексики, обозначающей интеллектуальную деятельность; отсутствие языковых предпосылок для образования абстрактных имен (отсутствие инфинитива, а следовательно и способа передачи абстрактной идеи, неопределенной ситуации, отношения и т.д.; отсутствие продуктивного способа образования абстрактных имен от глаголов и от прилагательных)13. Интересным свидетельством в пользу указанных особенностей японской культуры служит тот факт, что буддистские тексты никогда не переводились на японский язык, а изучались в их китайском варианте, который в свою очередь представлял собой перевод с санскритского оригинала. Накамура приводит многочисленные примеры того, как уже в последнем столетии при изучении европейских философских текстов метафизические понятия европейской философии передавались словами, составленными из нескольких (двух и более) китайских иероглифов, например, слово &понятие& записывается двумя иероглифами: гайнэн (общая мысль/забота).

Еще одним следствием указанного выше соотношения «одно в другом» оказывается то, что восточное культурное пространство не делится на какието отдельные сферы, как это происходит в Европе, в том числе, например, нет деления искусства на чистое и прикладное. Для всех видов искусств законы оказываются едиными, и поэтому любое произведение искусства выводит сразу же во все пространство культуры с его едиными «космическими» смыслами. Интересной особенностью японской культуры, выделяющей ее среди других культур Востока, является то, что религию здесь во многом заменяет искусство, и поэтому занятия искусством рассматриваются как средство достижения просветления: «Искусство есть путь к просветлению. У него та же цель, что и у

религии» . В то же время значительное место в японской и китайской культурах занимает литература — именно в литературе обнаруживается философское осмысление других видов искусств. Нам представляется, что причина этого заключена в иероглифической письменности, ибо иероглифы "рисуют " смысл.

Работа со смыслами является одним из существенных свойств понимания. В случае восточной культуры смыслы изначально заданы, принадлежат всему культурному пространству как целому, они и есть «космические» смыслы. Под космическими смыслами обычно понимают некие изначальные, базовые смыслы, важные для культуры в целом. Работа со смыслами в принципе свойственна иероглифическим культурам, поскольку иероглифы, имея значения, одновременно являются «рисунками» смысла.

Иероглифика «вобрала» в себя основные смыслы культуры. Поэтому задача читателя состоит в том, чтобы «восходить» к этим смыслам посредством рефлексии над иероглифами. Знаковый ряд, представляющий собой последовательность иероглифов, семантически застраивается не только линейно, как это происходит в языках с фонетическим письмом, но, что самое существенное, «вертикально», образуя некоторое смысловое поле. Наиболее ярко это можно наблюдать в коротких стихах вака (31 слог) и хайку (17 слогов), создающих некую сферу, в которой «значения всех слов присутствуют одновременно15. Мы бы добавили к этому определению, что в одном семантическом поле одновременно взаимодействуют друг с другом все значения и смыслы иероглифически записанных слов.

Восточная культура «живет» как движение смыслов — смыслы создаются в Понимании, тогда как знания операциональны и даны в виде средств и способов Понимания.

Понимание всегда индивидуально и существует в виде отдельных актов, которые транслироваться не могут. Интерпретации же как возможный, но, заметим, необязательный продукт Понимания, могут полагаться в культуру и транслироваться — но транслируются, подчеркнем, интерпретации, не Понимание. В культуре, организованной по типу Понимания, знание обладает иной природой — это знание не объекта, а знание того, что традиционно определяется как «Путь», а в нашей системе описывается как нахождение способов и средств организации Понимания. Для того чтобы нахождение «Пути» стало возможным, в культуру должны быть положены средства понимания и способы работы с этими средствами, и это условие в восточной культуре выполнено. Восточный тип рациональности представляет собой случай рационально организованной деятельности Понимания. В интересующем нас случае деятельность Понимания может быть показана как связывание разнородных содержаний культуры в ситуации Понимания, осуществляемое внутри всего культурного пространства как целого.

Понимание не может транслироваться, и поэтому в восточной культуре вырабатываются специальные техники «воспитания к Пониманию». В качестве примера приведем дзэнский способ «приведения к Просветлению». Суть данной техники приведения к Пониманию мы определили бы как переключение от интерпретирования к Пониманию. Ключевые моменты этой техники:

Психологически просветление представляет собой вспышку интуиции, освещающую нагромождение фактов. Интерпретации не приводят к интуитивному постижению сути Бытия, поскольку имманентное не может описать трансцендентное. Просветление можно считать особого рода рефлексивной возгонкой, приводящей в пространстве трансцендентного к его Пониманию.

Естественно, «просветление» не обязано сопровождать каждый акт понимания. Это задача предельная, даже для Востока. Отсылка же к неким базовым для восточной лингвокультуры смыслам имманентна некоторым средствам Понимания, положенным в культуру, хотя эта возможность может и не быть использована и, чаще всего, не бывает использована в конкретных актах Понимания.

Несукцессивностъ будучи еще одной сущностной характеристикой Понимания присуща, например, японской культуре практически во всех ее ипостасях — вспомним мгновенное постижение сущности бытия в Дзэн, мгновенность удара в боевых искусствах, мгновенность создания рисунка суми-э, сочинения стихотворения (трехстишия или пятистишия).

Момент рефлексии также является необходимым условием Понимания, поскольку связывание разнородного, осуществляемое в акте Понимания, возможно только из рефлексивной позиции. Предельная степень рефлексии есть акт Понимания, в котором постижение смысла Бытия определяется как просветление.

Вышеперечисленные признаки характеризуют восточную культуру в целом как культуру Понимания. В каждой из восточных культур делается акцент на одной из составляющих механизма Понимания. В индийской культуре центральным моментом становится цель. Индийская культура проявляет себя как культура Понимания в основном в рамках философии — именно в философии обсуждаются средства достижения просветления и нахождения спасения как средства постижения смысла Бытия. В китайской культуре нумерологической методологией задаются средства осуществления Понимания. В японской культуре центральным моментом оказывается метод понимающей рефлективной работы, тогда как четкая нумерологическая система средств Понимания

отсутствует и в качестве средств Понимания используются иероглифы-понятия. Японская и китайская культуры будучи культурами иероглифическими получают за счет иероглифики исключительную возможность понимающей организации культурного пространства. Тем самым, с одной стороны, расширяется спектр средств Понимания, а с другой — философское, космическое осмысление мира перестает быть прерогативой собственно философии и принадлежит всему культурному пространству. Выход к неким изначальным смыслам культуры полагается иероглифическими средствами как возможность Понимающей работы внутри заданного культурой пространства смыслов. В японской культуре эта черта выражена наиболее ярко.

Иероглифическая письменность требует рефлексии как обязательного шага. При чтении иероглифически записанного слова первоначально определяется значение слова, и лишь затем его чтение; мы наблюдаем здесь процесс, обратный тому, который свойствен фонетическому письму, где звуковая оболочка «"предшествует» значению. Абстрактность иероглифических средств заключается в абстрактной образности и подобна абстрактности геометрических фигур и символов по отношению к текстовой записи выражаемой ими идеи.

Иероглифическое письмо как дополнительный семантический ряд открывает языку возможности, которые без иероглифики не были бы доступны. Помимо того, что иероглиф сам по себе, будь то пиктограмма, идеограмма или фоноидеограмма, способен порождать ассоциации и тем самым приводить к различным смыслам, он в сочетании с другим иероглифом или иероглифами, а такова большая часть лексики, в значительной степени увеличивает свои ассоциативные и смыслопорождающие возможности. Иероглифически записанные слова оказываются многозначными, точнее «многосмысленными» знаками-символами, и содержат в себе возможность отсылать в различные культурные области. В определенном смысле, иероглифическая письменность обеспечивает более явную выраженность внутренней формы слов по сравнению с фонетическим письмом.

Важнейшую роль в обеспечении рефлексивных потенций иероглифов играет идеографический смысл. Иероглиф — понятие в своей идеограмме содержит указание на смысловую пространственную организацию восточной культуры.

Г.Э. Горохова главную специфику иероглифики видит в том, что «... иероглиф обычно несет на себе целую концепцию, порой требующую для ее выражения в переводе ряда логических и образных средств, как бы вытягивающих в одну линию то содержание, которое символика иероглифа охватывает объемно и целостно. Таким образом, его гносеологическая или ценностная нагрузка содержится в нем не в скрытом виде, а вполне зримо, порой даже живописно»17.

Необходимость постоянной рефлексивной (т.е. понимающей) работы в наибольшей степени характеризует японскую культуру, поскольку каждый иероглиф в японском языке может иметь не один вариант чтения, что характерно для китайского языка, а несколько, как онных (китайских) чтений, так и кунных (японских), что уже само по себе вызывает необходимость рефлексии. С некоторым огрублением можно сказать, что первичным результатом такой

рефлексии является Понимание, которое в терминологии Г.И. Богина определяется как семантизирующее. Г.И. Богин, размышляя о проблеме Понимания текста, теоретически различает следующие три типа Понимания. Семантизирующее — «...акт или цепь актов приписывания социально принятых референтов единицам воспринимаемого текста. Такое семантизирующее понимание необходимо при всяком или почти всяком понимании...»18. Отметим, однако, что сделанное автором различение есть различение чисто теоретическое, и в чистом виде, например, семантизирующее Понимание не выступает, а оказывается совмещенным с другими типами Понимания — когнитивным, направленным на «...установление связей, отношений и зависимостей между предметами, представленными в тексте», и распредмечиваюшим. направленным на «...восстановление тех смыслов, которые опредмечены автором текста в выразительных формах или могли бы быть опредмечены...»19

Безусловно, при понимании иероглифического текста могут оказаться задействованы все виды рефлексии, однако продемонстрировать их как отдельные деятельности затруднительно, так как все три типа оказываются необходимыми уже на уровне понимания одного иероглифически записанного слова. Эта ассоциативная и рефлексивная работа напоминает нам «игру в бисер» из одноименного романа Г. Гессе. Ср.: «Игра в бисер — это игра с содержаниями и ценностями нашей культуры, с ними играют, как в эпоху расцвета искусств мог играть художник с красками палитры»20. Однако игру со значениями и смыслами иероглифов задает «понимающему» сама иероглифическая культура, ибо все средства для ее осуществления уже в ней наличествуют, а базовые смыслы культуры, которые следует постигать, изначально заданы самой восточной культурой и лишь могут быть «поняты» при определенной рефлексивной работе. Функция иероглифических средств в пространстве содержания «восточного» типа может быть показана с помощью следующей схемы:

ситуация Понимания

плоскость

иероглифически записанное слово (зрительный образ)

онтологическая плоскость (плоскость содержаний и смыслов культуры)

значение слова / идеографический смысл / культурный смысл

Как отмечалось выше, иероглифически записанное слово, состоит ли оно из одного иероглифа или образовано сочетанием иероглифов, требует рефлексивной работы для определения собственного значения. В первом случае рефлексия направлена от рисуночной образности к значению слова. Во втором случае помимо этого рефлеюпируются отношения между иероглифами, составляющими слово, выявляется значение слова и, исходя из значения слова, его звуковая оболочка. Факультативно может также выявляться идеографический смысл слова, выводящий в некоторых случаях к культурным смыслам, что делается явным образом в этимологических словарях. Например, глагол каэру (возвращаться) записывается иероглифом, состоящим из элементов «рука», «метла» (сочетание этих элементов первоначально означало &домохозяйка&, затем в результате расширения значения слова стало означать также &жена&), (сокращенная форма от «следовать»). В своей идеографической основе иероглиф указывает на существовавший в древнем Китае обычай: после свадьбы муж должен был некоторое время жить в доме жены, а затем возвращался в свой собственный дом, ведя жену за собой. Такие культурные смыслы, однако, не относятся к числу базовых, «космических» смыслов восточной культуры. К последним способны выводить лишь некоторые иероглифы — понятия.

Иероглифы понятий изначальной энергии, пяти элементов, трех мировых потенций и понятия кокоро как особые средства Понимания получают дополнительную возможность — рефлексия над иероглифически записанным словом своим итогом может иметь как определение значения слова, так и через идеографический смысл слова постижение базовых культурных смыслов. Последняя возможность есть именно возможность, а не необходимый итог рефлексии.

Анализ собственно языкового материала, т.е. рассмотрение слов и словосочетаний, имеющих в своем составе предельные иероглифы — понятия, способен показать «понимающую» организацию японского культурного пространства как собрание средств пробуждения рефлексии: зрительный образ слова есть «рисунок» его смысла в культуре.

Иероглифические средства по их функции в японской культуре могут быть определены как средства или «операторы» Понимания. Они выражают собой мысль, которую не «проговаривают», а «показывают», и именно поэтому они в определенном смысле «управляют» Пониманием и, следовательно, могут быть определены как «операторы» Понимания.

Поскольку Понимание всегда «живет» в человеке как отдельные акты Понимания и эти акты не могут транслироваться в культуре, то в культуру полагаются средства, делающие возможными сами акты Понимания, а именно иероглифические средства. Иероглифическая письменность в принципе требует рефлексии и, следовательно, Понимания. Мышление иероглифической культуры есть мышление иероглифами. Иероглифические средства, имплицирующие базовые смыслы культуры, способствуют такой организации культурного пространства, которая и могла бы приводить к постижению этих базовых смыслов. Иероглифика в принципе «отсекает» необходимость поиска определений как средства постижения смысла понятий.

Таким образом, можно заключить, что в японской культуре сохраняется та же пространственная организация, которая задается нумерологическими

схемами в китайской культуре, однако пространственная структура внутри культурного пространства японской лингвокультуры создается лишь средствами иероглифики. Тот факт, что благодаря иероглифике все культурное пространство пронизывает система соотнесений (ассоциативных, семантических), позволяет выходить к базовым смыслам культуры. Таков механизм «понимающей» организации японской культуры.

ПРИМЕЧАНИЯ

Tatiana N. Snitko

Characteristic features of the Japanese cultural space

The article purports to clarify the problem of interdependence of some basic characteristic features of a particular culture and the type ofthinking& prevailing in it. The cultural space of Japan is known as &the space of understanding& is not a psychic but a cultural phenomenon. A great number of characteristic features of the Japanese culture are treated as being the manifestation of the different aspects of the mechanism of understanding.