К ВОПРОСУ О ПРЕОБРАЗОВАНИИ ОРГАНОВ ПАРТИЙНО-ГОСУДАРСТВЕННОГО КОНТРОЛЯ ЧУВАШСКОЙ АССР В СЕРЕДИНЕ 1930-Х ГГ.: ПРИЧИНЫ И РЕАЛИЗАЦИЯ

УДК 94(470):35.078.169.84 «1935» DOI: 10.30914/2411-3522-2019-5-4-356-363

К вопросу о преобразовании органов партийно-государственного контроля

Чувашской АССР в середине 1930-х гг.: причины и реализация П. Н. Матюшин, М. Ю. Харитонов

Чувашский государственный университет им. И. Н. Ульянова, г. Чебоксары

Поднимаемая авторами статьи тема направлена на решение вопроса: как функция контроля реализовы-валась органами власти в советском государстве. Особое внимание отводится изучению деятельности специализированных органов в этой сфере, что представляется весьма актуальным и позволяет решить важнейшие вопросы истории современного российского государства и общества. Цель статьи - изучение причин и реализация преобразований, произошедших с органами партийно -государственного контроля Чувашской АССР после принятого в 1934 г. на XVII съезде ВКП (б) решения об организационных мероприятиях в области усиления партийно-советского контроля, на основе которого вся система органов РКИ была упразднена и заменена новыми организациями. Основой исследования стал обширный массив опубликованных источников и документов архивов, ранее неопубликованных. Авторами делается вывод о том, что партийно-государственный контроль развивался и изменялся параллельно с другими элементами советской политической системы, отражая основные этапы и особенности социально -политического развития государства и общества в целом. Сложившаяся в первое десятилетие советской власти система партийно-государственного контроля постепенно превращалась в элемент бюрократического аппарата. Рассмотрена деятельность созданных вместо ЦКК - РКИ контрольных центров, особо останавливаясь на деятельности Комиссии партийного контроля при ЦК партии. Дается оценка причин трансформации контрольных органов в середине 1930 х годов. Авторы констатируют, что органы контроля в своей работе все больше смещались от решения мелких персональных дел к большим политическим вопросам в масштабах всей республиканской парторганизации. Отмечается, что годы Большого Террора стали для КПК также периодом больших потрясений и испытаний и в период 1935-1939 гг. происходило реформирование функционала КПК параллельно с расширением функций иных репрессивных органов. Одним из немаловажных обстоятельств было то, что последующая реорганизация сети контрольных ведомств уже проходила по непубличным политическим принципам. В статье делается вывод, что ликвидация ЦКК - РКИ и создание на ее месте новых органов носила эволюционный характер, что напрямую связано с изменением направлений внутренней и внешней политики советского государства.

Благодарности: статья подготовлена при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 18-09-00467.

To the question of transformation of the party-state control bodies

of the Chuvash ASSR in the mid-1930s: causes and implementation P. N. Matyushin, M. Yu. Kharitonov

Chuvash State University named after I. N. Ulyanov, Cheboksary

The topic raised by the authors of the article is aimed at solving the question of how the control function was implemented by the authorities in the Soviet state. Special attention is paid to the study of the activities of specialized bodies in this area, which seems very relevant and allows us to solve the most important issues in the history of the modern Russian state and society. The purpose of the article is to study the causes and to implement changes that have occurred with the party-state control of the Chuvash ASSR after taken in 1934 at the XVII Congress of the CPSU (b) decisions on organizational measures to strengthen the party-Soviet control, on the basis of which, the entire system of organs of the RCU was abolished and replaced by new organizations. The basis of the study was a vast array of published sources and documents archives, previously unpublished. The authors conclude that being a product of the Soviet political system, party-state control developed and changed along with it and its other elements, reflecting the features and main stages of socio-political development. The system

of party-state control, which had developed in the first decade of Soviet power, gradually degenerated into an element of the bureaucratic apparatus. The article considers the activities of the control centers created instead of the Central Committee-RCT, focusing on the activities of the party control Commission under the Central Committee of the party. The authors assess the reasons for the transformation of the control bodies in the mid-1930s. The authors state that the control bodies in their work increasingly shifted from solving small personal cases to large political issues throughout the Republican Party Organization. It is noted that the years of the Great Terror were also a period of great upheavals and trials for the CCP, and in the period of 1935 - 1939 the CCP functional was reformed in parallel with the expansion of the functions of other repressive bodies. One of the important circumstances was that the subsequent reorganization of the network of control agencies already took place according to non-public political principles. The article concludes that the liquidation of the CCP-RCI and the creation of new bodies in its place had an evolutionary character, which is directly related to the change in the directions of domestic and foreign policy of the Soviet state.

Acknowledgements: the article was prepared with the financial support of the Russian Foundation for Basic Research within the framework of scientific project No. 18-09-00467.

История советского и партийного контроля является одним из тех вопросов, которые позволяют приблизиться к выявлению реального механизма функционирования советского государства. Тема продолжает вызывать большой интерес как среди отечественных исследователей [1; 3; 4; 6-9], так и среди иностранных авторов [10-12].

В истории контрольных органов особенно ярким был период 1920-х - начала 1930-х годов. В 1923 году сложился достаточно своеобразный симбиоз, когда общество подвергалось контролю через совместный управленческий орган партии и государства - ЦКК - РКИ. Такое совмещение обеспечивало жесткую регламентацию деятельности работников государственного аппарата на региональном и общесоюзном уровнях. При этом работа в отношении регулирования вопросов мониторинга общественного сознания рядовых партийных кадров осуществлялась менее системно: реагируя в основном различные «отклонения» партийных работников от генеральной линии партии, не затрагивая основ партийной жизни. По мере укрепления внутрипартийного костяка в результате борьбы «старой» и «молодой» гвардий в рядах ВКП(б) назревала острая необходимость выделения среди огромного функционала ЦКК - РКИ функций внутрипартийного контроля, как ключевого фактора формирования политики построения человека «нового формата» в условиях «капиталистического окружения». Идеологическое воздействие центральных и региональных контрольных органов работало

на основную ключевую цель - формирование в общественном сознании образа «человека новой формации», строителя социалистического общества «в капиталистическом окружении». Данная концепция позволяла, с одной стороны, определять «агрессивный характер» внутренней социальной политики в отношении «недобитых» контрреволюционных элементов и двурушников, а с другой стороны - усиливать инструментарий контроля за основными сферами общественного развития.

Поскольку сама идея партийно-государственного контроля была непосредственным результатом развития всей политической системы Советского государства, то и все трансформации этой системы наглядно проявлялись в изменении функционала ключевых органов партийного и советского контроля. Неудивительно, что постепенное формирование бюрократической машины в процессе эволюции всего советского партийно-государственного аппарата в первые годы своего существования нашло свое логическое выражение в эволюции основных контрольных органов страны: вместо ЦКК - РКИ были созданы два новых ведомства: Комиссия советского контроля при СНК СССР и Комиссия партийного контроля при ЦК партии (далее - КПК). В Положении о КПК было указано, что «основными задачами вновь создаваемых органов были:

Причины трансформации контрольных органов объяснялись по-разному. Во-первых, по словам самого И. В. Сталина, преобразование ЦКК-РКИ в КПК при ЦК ВКП(б) последовало сразу же после устранения угрозы внутреннего раскола партии. В частности, в своем выступлении он отметил, что КПК была создана «прежде всего и главным образом для предупреждения раскола партии. ЦКК и ее организациям удалось предотвратить опасность раскола. Но теперь у нас нет больше опасности раскола. Но зато у нас имеется теперь настоятельная необходимость такой организации, которая могла бы сосредоточить главное свое внимание на работе по проверке исполнения решений партии и ЦК»2. Таким образом, основной задачей реформированного органа, исходя из контекста данного выступления, должен был стать постоянный мониторинг за исполнением решений центральной власти.

Во-вторых, основной целью создаваемой КПК, исходя из анализа в партийных документов, можно считать контроль за деятельностью исполнительской дисциплины советских, партийных и хозяйственных организаций, а в случае выявления фактов отклонения от «генеральной линии» партии - непосредственное информирование ЦК ВКП(б). Неудивительно, что в результате такой трансформации в системе органов партийно-государственного контроля на местах довольно широкими правами по проверке и даже отмене решений местных партийных органов о наложении партвзысканий или вынесению решений по апелляциям коммунистов наделялись партколлегии при КПК.

И наконец, ряд исследователей 1930-х гг. причину реорганизации ключевого органа контроля видят в усиливающемся культе личности И. В. Сталина, поскольку ленинские принципы партийно-государственного контроля мешали сосредоточению власти в его руках [2, с. 30-39; 5].

На первом пленуме КПК в феврале 1934 г. было сформировано Бюро КПК, в состав которого вошли: Л. М. Каганович (председатель КПК), Н. И. Ежов (зам. председателя), М. Ф. Шкирятов, Е. М. Ярославский, И. А. Акулов, Д. А. Булатов

и Я. Х. Петерс. Рассмотрением дел по нарушениям партийной дисциплины и этики занималась образованная Партколлегия КПК3.

К своей работе Комиссия имела право привлекать актив партии, комсомол, профсоюзные и колхозные организации и секции Советов с дачей им соответствующих контрольных поручений. В таких условиях трансформация партколлегий в центре и на местах позволяла использовать внутриполитическое развитие страны в контексте единого партийного руководства, и начатая в середине 1930-х годов борьба с остатками внутриполитической оппозиции стала весьма удачным фоном для такого рода изменений. Формирование основных целей партийных коллегий в регионах в этот период было продиктовано чисто внутренними политическими задачами государства: борьба с классовыми врагами во всех сферах общественной жизни путем привлечения контрольных органов к процедуре рассмотрения судебно-следственных дел «контрреволюционного троцкизма, правых и «левых» оппортунистов, буржуазного национализма и великодержавного шовинизма» [9, с. 89] - явилось важнейшей вехой коренных перемен в работе КПК и в центре, и на местах.

Таким образом, новая структура в сравнении с прежними органами ЦКК отличалась следующими чертами:

а) формальная независимость от государственного контроля как такового за счет учреждения независимой Комиссии советского контроля (КСК) при СНК СССР;

б) достижение большей централизации за счет четкой регламентации деятельности ключевых структурных подразделений, к тому же сокращение возможности открытости их деятельности;

в) КПК создавалась при ЦК ВКП(б), работала по его поручениям и под его контролем, став фактически «аппаратным» органом ЦК, не унаследовала самостоятельной политической значимости, приобрела скорее утилитарно-функциональное назначение в системе внутрипартийных отношений.

Весьма своеобразной была и структура управления новым органом. Помимо стандартных пленарных заседаний существовало не менее традиционное для большинства советских

органов Бюро КПК, основой задачей которого было повседневное руководство КПК, а также разбор на своих заседаниях материалов о выявленных в ходе контрольных мероприятий нарушениях. «В аппарате КПК формировались группы по отдельным отраслям советского, хозяйственного и культурного строительства (уже это говорит о том, что КПК занималась не только партийными вопросами): тяжелой промышленности; легкой промышленности и промысловой кооперации; лесной и бумажной промышленности; пищевой промышленности; группа по железнодорожному транспорту; водному и местному транспорту; военно-морским делам; группа по Наркомзему; группа по Наркомсовхозам; по административно-советским делам; по финансам; группа внешних сношений; по снабжению, советской торговле; по просвещению и здравоохранению; по коммунальному и жилищному хозяйству; печати»1.

Особое место в структуре нового органа имели Партколлегии КПК, которые спустя некоторое время сыграли печальную роль в ходе партийных чисток 1936-1938-х годов. «Основным предназначением этого подразделения было рассмотрение в сфере нарушения партийной дисциплины и этики путем разбора как персональных дел коммунистов, так и поступающих апелляций на решения обкомов, крайкомов и ЦК компартий союзных республик»2. В ее работе четко обнаружилась тенденция к централизации деятельности всего партийно-контрольного аппарата Советского государства. В частности, можно с уверенностью говорить о замене целой системы при ЦКК контрольных комиссий (основным принципом формирования которых было избрание на партийных конференциях различного уровня) новой системой «уполномоченных КПК и партколлегий (КПК сама направляла уполномоченных на места в союзные и автономные республики, края и области)»3. Аппарат контроля выводился из-под начала региональных властей. При этом подразумевалось, что присланные из центра

экономической преступности в среде партийной номенклатуры: дис. ... канд. ист. наук. М., 2018. С. 60.

работники будут полностью независимы от местной конъюнктуры.

Таким образом, на протяжении 1934-1938 гг. в стране была создана цепь подведомственных КПК при ЦК ВКП(б) уполномоченных и партколлегий на республиканском, краевом, областном уровнях, обладавших достаточно широкими независимыми от «легальных» органов партийной власти полномочиями. Ключевыми среди них можно назвать функции анализа и выявления «неблагонадежных» элементов в партийной и хозяйственной среде региона, контроль партийной благонадежности в исполнении партийных решений в практике хозяйственной деятельности фабрик, заводов, контор и тому подобное. Отдельно стоит обратить внимание на постепенное вовлечение контрольных органов в судебно-следственный процесс в качестве аппеляционной инстанции по наложению партийных взысканий, и к середине 1930-х гг. она станет ведущей в деятельности большинства региональных комиссий КПК при ЦК ВКП(б).

Развитие органов партийного контроля на территории Чувашской АССР имела схожие тенденции с всесоюзными. Уже в 1935 году была образована Комиссия партийного контроля ЦК ВКП(б) по Чувашской АССР, в которую входили: секретарь партколлегии КПК И. Ф. Козин, члены партколлегии Т. В. Васильев, А. А. Калинов-ский4. Ключевым при обсуждении работы нового органа в Чувашии стало определение того, что «дело не в том, чтобы за каждым поступком или ошибкой последовало исключение или формальная запись в учетной карточке того или иного товарища выговора и т. п., а в том, чтобы к каждому разбираемому делу и проступку было приписано общественное мнение, чтобы оно поднимало чувство ответственности каждого товарища перед своей организацией и являлось предупреждением того, что партия не пощадит кого бы то ни было, если кто нарушает ее железную дисциплину»5.

Уже на первых заседаниях Бюро КПК ЦК ВКП(б) по Чувашской АССР было отмечено, что «в практике своей работы РайКК, а подчас и райкомы не всегда правильно подходили к решению партийных дел, связанных с нарушением партийной дисциплины тем или иным товарищам».

Также было обращено внимание, что выносимые первичными организациями решения - выполнения решений без достаточного серьезного расследования и привлечение общественного мнения к разбираемому делу, иногда формально подтверждались решения, даже когда вопрос стоял об исключении из партии. К примеру, при Алатырском ЦРК (15 человек) на одном собрании Райком исключил и дал партвзыскание 9 коммунистам за неявку на политкружок. Участвовавшие 6 человек готовы росчерком пера «раскассировать» 60 % состава1. Организация КПК по Чувашской АССР применяла весьма обширный вариант проверок партийных сотрудников: от простой проверки анкет членов и кандидатов в члены ВКП(б), а также материалов характеристик и «поручителей» при вступлении в ряды партии до подробного сбора материалов о «дореволюционном» или «допартийном» периоде жизнедеятельности человека. Проверки подвергались малейшие «штрихи к портрету строителя коммунизма».

Органы контроля в своей работе все больше смещались от решения мелких персональных дел к большим политическим вопросам в масштабах всей республиканской парторганизации. Анализ постановлений Уполномоченного КПК по Чувашской АССР за 1936 г. явно свидетельствует о наличии нескольких направлений в деятельности контрольных органов. К примеру, из 22 пунктов постановлений присутствует 5 «политических» тем: о состоянии политической воспитательной работы в Чувашском педагогическом институте (от 2 июня 1936 г.); о работе первичной партийной организации Чувашгиза (28 июля 1936 г.); о слабой политической бдительности Горкома и недостатках партийной организационной работы Чебоксарской городской организации ВКП (б) от 28 июля 1936 г.; о недостатках партийно-массовой работы первичной парторганизации Наркомзема (1 августа 1936 г.); о неудовлетворительном выполнении Козловским РК ВКП (б) решений декабрьского пленума ЦК ВКП (б) об итогах проверки партийных документов (13 августа 1936 г.)2.

Ключевым в этом списке стало «дело буржуазного националиста Ширяева и Кутяшова». Уже в конце 1935 года на заседании Бюро КПК при

ЦК ВКП(б) по Чувашской АССР было отмечено, что «в ЧГПИ вплоть до последнего времени имели место пропаганда и протаскивание контрреволюционного троцкизма в Институте после разоблачения в 1935 г. контрабандиста Ширяева, двурушника Данилова». Данная ситуация «явилась отсутствием притупления революционной бдительности, отсутствия большевистской самокритики и низкого уровня партийно-массовой и политико-воспитательной работы в Институ-те»3. И даже явное политическое решение данного дела («объявить директору Чувашпединститу-та т. Кутяшову С. С. строгий выговор за потерю политической бдительности и либеральное отношение к протаскиванию контрреволюционного троцкизма в Институте»)4 было весьма нетипичным для начала 1936 г., как для начала периода обострения политических репрессий. Однако цепочка решений по конкретному партийному проступку «товарищей» Ширяева и Кутяшова на этом не закончилась. «Тень неблагонадежности» коснулась всей цепочки региональной власти.

Весной 1936 года на заседании Пленума КПК при ЦК ВКП (б) по Чувашской АССР было отмечено, что «Чебоксарский Горком слабо выполняет постановления декабрьского пленума ЦК о всемерном повышении революционной бдительности и воспитания партийного аппарата в духе большевистской остроты и непримиримости и не добился коренного улучшения партийно-организационной работы»5. И это стало одним из элементом в цепи политических событий в регионе: в июле 1936 г. в решениях бюро отмечалось, что «Горком не обеспечил большевистскую мобилизованность городской партийной организации - обсуждение постановления июньского Пленума ЦК, указания «Правды» об ослаблении большевистской бдительности и ошибках Горьковской парторганизации и решение пленума Горьковского краевого комитета несвоевременно и формально», а в августе подводится некий итог: «Горком, приняв решение на бюро о троцкистских вылазках в Чувашпединституте, вскрытых Уполномоченной КПК по Чувашской АССР, не принял мер к разъяснению и обсуждению этого постановления в первичных парторга-6

низациях города» .

Годы Большого Террора стали и для партийного контроля периодом больших испытаний. Поставленные в цепочку организаций по выявлению и обличению «врагов народа», сотрудники этого органа приняли непосредственное участие в дискредитации, смещении, закончившихся физическим устранением региональной политической элиты. Несмотря на это, в период 1935-1939 гг. происходило реформирование функционала КПК параллельно с расширением функций иных репрессивных органов (например, НКВД). Важно отметить, что обозначенные трансформации системы партийно-государственного контроля происходили строго по каналам «для служебного пользования» и полностью исключали вовлечение широких масс в обсуждение данной трансформации. К тому же привлечение широких народных масс могло бы заставить усомниться широкую общественность в утрате доверия к авторитетным учреждениям, либо преподносилось как «вызов времени».

Во второй половине 1930-х гг. в практике работы инструкторов КПК при ЦК ВКП(б), наряду с «классическими» формами работы (предоставление отчетов и их заслушивание совместно инструкторов КПК с партийными комитетами), начинают использоваться организационно-управленческие нововведения - «ограничение информационной самостоятельности структур КПК, до этого пользовавшихся возможностью ускоренного

принятия решений без учета позиции обкома по тому или иному вопросу», «поднятие авторитета организационно-инструкторских отделов по отношению к партколлегиям и уполномоченным»1.

Нововведения на уровне региональных представительств КПК при ЦК ВКП (б) законодательно были закреплены в решениях ХУШ съезде ВКП (б). Проведенная трансформация всей системы оставила неизменным лишь высшие слои административного аппарата центральных органов КПК - бюро и Партколлегия во главе с новым председателем А. А. Андреевым.

Таким образом, ликвидация ЦКК-РКИ и создание на ее месте новых органов носило эволюционный характер в связи с изменением направлений внутренней и внешней политики советского государства. Тенденции отдельных исследований при рассмотрении данного перехода объяснить исключительно личностным желанием И. В. Сталина в борьбе за политическую власть не выдерживают критики. Именно формирование единой политической концепции «человека новой формации» явилось основным катализатором данного процесса. Новый орган партийного контроля имел схожие черты с предшествующими организациями (формирование пленарных заседаний, Бюро и различных коллегий), но, вместе с тем, адекватно отображал новые веяния времени (закрытость деятельности, жесткая централизация управления и так далее).

Литература

References

Статья поступила в редакцию 5.11.2019 г.; принята к публикации 10.12.2019 г.

Submitted5.11.2019; revised 10.12.2019.

Все авторы прочитали и одобрили окончательный вариант рукописи.

All authors have read and approved the final manuscript.

Для цитирования:

Матюшин П.Н., Харитонов М.Ю. К вопросу о преобразовании органов партийно-государственного контроля Чувашской АССР в середине 1930-х гг.: причины и реализация // Вестник Марийского государственного университета. Серия «Исторические науки. Юридические науки». 2019. Т. 5. № 4. С. 356-363. Б01: 10.30914/2411-3522-2019-5-4356-363

Об авторах

Матюшин Петр Николаевич

кандидат исторических наук, доцент кафедры документоведения, информационных ресурсов и вспомогательных исторических дисциплин, Чувашский государственный университет им. И.Н. Ульянова, Чебоксары, pet316@yandex.ru

Харитонов Михаил Юрьевич

кандидат исторических наук, доцент, заведующий кафедрой документоведения, информационных ресурсов и вспомогательных исторических дисциплин, Чувашский государственный университет им. И.Н. Ульянова, Чебоксары, muha21@mail.ru

Citation for an article:

Matyushin P.N, KharitonovM.Yu. To the question of transformation of the party-state control bodies of the Chuvash ASSR in the mid-1930s: causes and implementation. Vestnik of the Mari State University. Chapter "History. Law". 2019, vol. 5, no. 4, pp. 356-363. DOI: 10.30914/24113522-2019-5-4-356-363 (In Russ.).

About the authors Petr N. Matyushin

Ph. D. (History), Associate Professor of the Department of Document Management, Information Resources and Auxiliary Historical Disciplines, Chuvash State University named after I. N. Ulya-nov, Cheboksary, pet316@yandex.ru

Mikhail Yu. Kharitonov

Ph. D. (History), Associate Professor, Head of the Department of Document Management, Information Resources and Auxiliary Historical Disciplines, Chuvash State University named after I.N. Ulyanov, Cheboksary, muha21@mail.ru