Революция справа: российское черносотенство и его место в истории общеевропейских крайне правых партий и движений

УДК 94 РОККИ Тони

Справочная библиотека Торонто г. Торонто, Канада tony.rocchi@gmail.com

РЕВОЛЮЦИЯ СПРАВА: РОССИЙСКОЕ ЧЕРНОСОТЕНСТВО И ЕГО МЕСТО В ИСТОРИИ ОБЩЕЕВРОПЕЙСКИХ КРАЙНЕ ПРАВЫХ ПАРТИЙ И ДВИЖЕНИЙ

Часть Н-^ черносотенное понятие русскости в общеевропейском контексте истории национализма и консолидации наций: возникновение и развитие разновидностей национализма в Российской империи и европейских странах

Данная серия статей исследует черносотенное понятие русскости в общеевропейском контексте истории национализма. Вкратце, русскость - совокупность национальных характерных особенностей, которые определяют русских русскими и отличают русских от других народов. Через русскость, по мнению черносотенцев, русские должны составлять сплоченное, самоопределяющее (самоидентифицирующее) сообщество, единое в приверженности к формуле «Православие. Самодержавие. Народность». Черносотенное понятие русскости сильно отличалось от определения русскости другими русскими националистами того периода. Некоторые историки заметили, что черносотенное определение «истинно-русского» означало не этническую, а скорее политическую принадлежность - приверженность к триединой формуле «Православие. Самодержавие. Народность». Черносотенное представление о русскости имело противоречивые применения. Черносотенцы подчеркивали всеохватывающую природу русского народа и считали многих представителей нерусских народов членами русской наций. Однако они также исключали целые категории русских из рядов русского народа и разделяли нерусские народы империи на категории «дружественные к России» и «враждебные к России». Черносотенцы также часто использовали эсхатологические мотивы демонизации внешних и особенно внутренних врагов России и русского народа. Заметим, что черносотенцы следовали общеевропейскому течению политической эсхатологии. Важно заметить, что дебаты о русскости были составной частью общеевропейского процесса консолидации этнических и политических наций на фоне конкурирующих представлений идентичности индивидуумов, групп и обществ. В статьях данной серии публикаций будет проведен сравнительный анализ черносотенной концепции русскости с концепциями французскости во французской революции и немец-кости в нацистской Германии. Предмет анализа статей имеет огромную актуальность при современных дебатах о национальных идентичностях и ценностях в Российской Федерации и многих европейских странах.

DOI: 10.17748/2075-9908-2018-10-3/2-54-71

Tony ROCCHI Toronto Reference Library Toronto, Canada tony.rocchi@gmail.com

REVOLUTION FROM THE RIGHT: THE RUSSIAN BLACK HUNDREDS MOVEMENT AND ITS PLACE IN THE HISTORY OF EUROPEAN FAR RIGHT PARTIES AND MOVEMENTS Part II-I: the Black Hundred understanding of Russianness in the general European context of the history of nationalism and the consolidation of nations: origins and development of varieties of nationalism in the Russian Empire and Europe

This series of articles investigates the Black Hundreds& understanding of Russianness in the general European context of the history of nationalism. In brief, Russianness is the totality of nationally specific characteristics that define Russians as Russians and that distinguish Russians from other peoples. Through Russianness, according to the Black Hundreds, Russians should form a cohesive, self-identifying community united in loyalty to the triple formula "Orthodoxy, Autocracy, Nationality". The Black Hundred understanding of Russianness strongly differed from the definition of Russianness by other Russian nationalists of the period. Several historians have noted that the Black Hundreds& definition of a "true Russian" indicated not an ethnic but rather a political affiliation - loyalty to the triple formula "Orthodoxy, Autocracy, Nationality". The Black Hundreds& understanding of Russianness had contradictory applications. The Black Hundreds emphasized the all-embracing nature of the Russian people and considered many members of the non-Russian peoples as members of the Russian nation. However, they also excluded entire categories of Russians from the ranks of the Russian people and divided the non-Russian peoples of the Empire into the categories of "friendly to Russia" and "hostile to Russia". The Black Hundreds also often used eschatological themes of demonization of external and especially internal enemies of Russia and the Russian people. Note that the Black Hundreds followed general European trends in political escha-tology. It is important to note that the debates about Russianness were an integral part of the general European process of the consolidation of both ethnic and political nations against the background of competing understandings of identity of individuals, groups, and societies. The articles will give a comparative analysis of the Black Hundreds& concept of Russianness with the concepts of Frenchness in the French Revolution and Germanness in Nazi Germany. The articles& theme has a huge contemporary relevance in light of debates about national identities and values in the Russian Federation and many European countries.

«Часть I: Постановка вопросов к изучению черносотенства» опубликована в журнале «Историческая и социально-образовательная мысль» том 10 № 1 за 2018, DOI: 10.17748/2075-9908-2018-10-1-47-61

Данная серия статей исследует черносотенное понятие русскости в общеевропейском контексте истории национализма. Трактовка черносотенцами русскости была сложным и противоречивым явлением. Однако глубокое исследование темы приносит огромный вклад в наше понимание сложного общеевропейского процесса консолидации этнических и политических наций, начиная с французской революции и продолжая до сегодняшних дней.

В данной публикации исследуется черносотенное определение русскости, общие контуры развития национализма в Европе, консолидации наций и конкурирующих представлений об идентичности индивидуумов, групп и обществ в Европе между 1789 и 1917 гг. Несмотря на черносотенные аргументы о самобытности русского народа, черносотенцы часто следовали европейской модели национализма. Можно найти много элементов сходства в понимании концепции нации между черносотенцами и французскими революционерами, особенно якобинцами, при сравнительном анализе.

Что такое русскость? Вкратце, русскость - совокупность национальных характерных особенностей, которые определяют русских как русских и отличают русских от других народов. Через русскость, по мнению черносотенцев, русские должны составлять сплоченное, самоопределяющее (самоидентифицирующее) сообщество, единое в приверженности к триединой формуле «Православие. Самодержавие. Народность». Это сообщество по своей природе было всесословным, многонациональным и поликонфессиональным, и дало членам русской нации (народности, по представлениям черносотенцев) возможность избежать конфликтов, раскалывающих европейские страны по этническим, религиозным, политическим и социальным направлениям, особенно в индустриальном веке. Русскость, по представлениям черносотенцев, приводит к установлению живого, органического и соборного общества (Gemeinschaft по-немецки) в противовес разобщенной совокупности отдельных лиц (Gesellschaft по-немецки), присущей европейским странам. Черносотенцы подчеркивали превосходство своего использования выражения «народность» над европейским понятием «нация». Однако в политическом смысле черносотенное понятие народности не отличалась от европейских концепций нации, особенно во французской революции. Ведь «народность» значит более моральные и духовные качества народа, чем этнические, и в этом смысле концепция народности была близка к немецкой концепции Volksgeist (дух народа).

Заметим, что многие нации и государства имеют свои печатные и устные представления о национальных характерных особенностях и основных ценностях, определяющих нацию и отличающих нацию от других наций и сообществ. Ведь эти преставления об особенностях и ценностях являются вопросами о национальной идентичности.

Часто определение нации и изложение основных ценностей нации провозглашаются в конституциях. Например, Конституция Российской Федерации провозглашает: «Мы, многонациональный народ Российской Федерации, соединенные общей судьбой на своей земле, утверждая права и свободы человека, гражданский мир и согласие, сохраняя исторически сложившееся государственное единство, исходя из общепризнанных принципов равноправия и самоопределения народов, чтя память предков, передавших нам любовь и уважение к Отечеству, веру в добро и справедливость, возрождая суверенную государственность России и утверждая незыблемость ее демократической основы, стремясь

обеспечить благополучие и процветание России, исходя из ответственности за свою Родину перед нынешним и будущими поколениями, сознавая себя частью мирового сообщества, принимаем КОНСТИТУЦИЮ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ» [1].

Тема русскости и всех разновидностей национализма и национальной идентичности имеет огромную актуальность особенно при современных дебатах и дискуссиях о русскости, российскости, «Русском мире» [2], европейской идентичности и европейских ценностях [3]. Процесс формирования и консолидации наций еще не завершен во многих европейских государствах. Десятки легальных и нелегальных сепаратистских, автономных и региональных партий и движений существуют в современной Европе, особенно в западноевропейских странах. Эти партии и движения выступают за перестройку Европейского союза по принципам самоопределения всех народов и предоставления самоуправления всех автохтонных народов Европы в многонациональных государствах [4]. Все эти партии и движения часто называются «движениями безгосударственных народов». Представляющие разные этнические меньшинства, они хотят независимости или автономии в поисках гарантии свободного развития данного меньшинства в своем собственном национальном государстве.

В свете опыта национал-социализма и фашизма во Второй мировой войне национализм и этнические идентичности часто ассоциируются исключительно с правым флангом политического спектра. Также историки рискуют смотреть на все националистические и правые движения в Европе до Первой мировой войны через призму национал-социализма и фашизма и переписывать историю вспять, чтобы показывать эти движения вехами по закономерному пути к фашизму и национал-социализму. Черносотенство относится к категории ошибочно истолкованных политических движений. Без тщательного анализа черносотенного понятия русскости и без сравнительного анализа этого явления с подобными феноменами в других европейских странах мы рискуем прийти к искаженным выводам о черносотенстве. При поверхностном рассмотрении черносотенной идеологии, особенно элементов антисемитизма, воинствующего русского национализма и презрения черносотенцев к целым категориям населения Российской империи очень легко задать вопрос: были ли черносотенцы фашистами или хотя бы протофашистами?

В широком спектре русского национализма черносотенное понятие русскости занимает свое особенное место. Русскость для черносотенцев имела главным образом политический и надэтнический смысл. Некоторые историки, особенно М.Л. Размолодин, заметили, что черносотенное определение «истинно-русского» означало не этническую, а скорее политическую принадлежность - приверженность к триединой формуле «Православие. Самодержавие. Народность». Как заметил Размолодин, «в отличие от понимания национальности как определенного типа человеческой общности по единству этнического происхождения и территории проживания, черносотенцы вкладывали в этот термин религиозно-политическое и культурное содержание». Также обычно черносотенцы заменяли слова «нация» и «национальность» на слово «народность», потому что выражения «нация» и «национальность» были европейскими расово-биологическими концепциями, а понятие «народность» делало упор на духовно-культурные ценности русского народа

Однако черносотенцы были в плену иллюзий о самобытности России. Они не хотели признаться, что многие европейцы тоже часто понимали, что нация означала не этническую, а скорее политическую принадлежность - совокупность граждан в данном государстве, приверженность к идеалам Просвещения, французской революции и другим демократическим революциям, и, прежде всего, к концепции нации как источника власти в государстве. Предполагается, что черносотенцы тоже, сознательно или бессознательно, игнорировали революционную опасность трактовки народности. Компонент народности в триединой формуле всегда был самой главной причиной раздоров среди русских националистов и конфликтов между монархистами и другими лояльными сторонниками [7]. Заметим, что триединая формула, составленная в 1833 г. С.С. Уваровым, министром народного просвещения, была лишь предлагаемым принципом для школьной системы с

целью ограждения российской молодежи от «разрушительных» европейских идей. Триединая формула никогда не была возвышена самодержавием до уровня государственной идеологии. Во-первых, можно было легко трактовать компоненты «Православие. Самодержавие. Народность» как имеющие одинаковое значение и равные источники власти. Во-вторых, триединая формула могла стать угрозой стабильности многонациональной и поликонфессиональной империи. Для правительства лояльность к самодержавию была достаточна. Самодержавие не хотело взращивать возможных конкурентов за власть из рядов Русской православной церкви и русских националистов.

Для разъяснения заметим, что словарь национализма содержит много слов и выражений, не всегда являющихся синонимами. Среди этих слов «нация», «народ», «национальность», «народность», «этнос», «этническая группа». Особенно важно учитывать контекст употребляемых категорий. Например, понятие «нация» в европейском историческом контексте имеет этническое, политическое и сословное значения. Выражения «польская нация» и «венгерская нация» до позднего ХК в. ограничивались только членами дворянства - единственного политического класса в Польше и Венгрии с определенными корпоративными привилегиями. Все дворяне из всех национальностей являлись членами нации - и только они имели право участвовать в управлении государством [8].

Какой вариант национализма представляли черносотенцы, когда они трактовали русскость более как политическую принадлежность, чем этническую? Национализм является, прежде всего, идеологией об идентичности народов, и можно сказать, что национализм, так или иначе, связан с любой политической идеологией по всему политическому спектру. Можно также утверждать, что все варианты национализма, например гражданский национализм и этнический, имеют политические последствия, потому что каждый вариант национализма выступает за перестройку или сохранение положения дел в данном государстве. Этнический национализм меньшинств часто выступает за независимость народа от многонационального государства или за автономию в государстве. Однако также возможны сепаратистские движения этнического большинства в многонациональных государствах. Примеры национализма этнического большинства со своими собственными стремлениями к сепаратизму или автономии включают немецкий и венгерский национализм в Австро-Венгерской империи, русский национализм в СССР, кастильский национализм в Испании, английский национализм в Великобритании. Однако это не исчерпывает спектр разновидностей этнического национализма в прошлом и настоящем [9].

Черносотенцы верили, что их понятие русскости явилось мощным оружием в укреплении империи. Они подчеркивали всеохватывающую природу русского народа в консолидации всесословной, многонациональной и поликонфессиональной русской нации. Они считали многих представителей нерусских народов членами русской нации, и списки членов черносотенных организаций пестрели немецкими, греческими, молдавскими и другими нерусскими именами и фамилиями. Черносотенцы одобрили членство в своих рядах старообрядцев, католиков, лютеран и мусульман. Однако черносотенцы сочетали элементы инклюзивности и эксклюзивности в определении состава русской нации. Они следовали европейской модели консолидации нации, несмотря на свои аргументы о самобытности России. Дебаты о русскости были составной частью общеевропейского процесса консолидации этнических и политических наций, начиная с французской революции и других великих перемен. Во многих европейских странах имели место дебаты об определении состава нации, критериях членства в нации, национальных характеристиках и ценностях, отличающих данную нацию от других сообществ. Получилось, что националисты везде в Европе сочиняли свои символы веры для нации. Триединая формула «Православие. Самодержавие. Народность» явилась черносотенным символом веры для русской нации. Особенное место имели попытки повсеместно в Европе устанавливать нормы правильного политического поведения для членов нации и критерии к исключению индивидуумов и целых категорий людей из ее рядов. Можно заметить значительные элементы преемственности в понимании французских революционеров французскости и черносотенным понятием русскости.

С политическим пониманием русскости черносотенцы могли составлять свои категории к членству в нации. Они исключали целые категории русских, особенно либералов и социалистов, из рядов русского народа и разделяли нерусские народы империи на категории «дружественные к России» и «враждебные к России». Как заметил российский историк С.А. Степанов, «черносотенцы провозглашали, что "русская народность, как собирательница земли русской и устроительница русского государства, есть народность державная, господствующая и первенствующая". Они требовали предоставить русским исключительное право на участие в государственном управлении и службу в правительственных, судебных, земских и городских органах. Для русских предусматривался комплекс экономических льгот и привилегий: исключительное право на заселение окраин, приобретение и аренду земли, разработку природных богатств и т.п. Было продекларировано, что "племенные вопросы в России должны разрешаться сообразно степени готовности отдельной народности служить России и Русскому народу". Соответственно с этим все народы, населявшие Россию, разделялись на "дружественные" и "враждебные"» [10].

В обмен на лояльность нерусских народов к триединой формуле и признание первенства русского народа черносотенцы были готовы идти на уступки нерусским. Как заметил С.А. Степанов, «дружественное население могло рассчитывать на неприкосновенность веры, языка, быта и общественного строя. От имени русского народа было торжественно провозглашено, "что все нерусские народности, имеющие исконную племенную оседлость в коренной России и живущие извечно среди русского народа, он признает равными себе, своими верными и добрыми соседями, друзьями и сородичами". Остается гадать, как можно было увязать эту клятву с длинным перечнем исключительных привилегий для русского населения» [11]. Заметим, что черносотенцы демонстрировали больше терпимости к языкам этнических меньшинств, чем французские революционеры и многие европейские государства в период установления государственного языка и сокращения использования диалектов и языков меньшинств. Также черносотенцы вряд ли не могли выступать против Основных Законов Российской Империи, допускающих использование местных языков при определенных условиях [12].

Развитие понятия русскости имело место не только в бурный период революции 1905-1907 гг., но и во всем великом переходе Российской империи от доиндустриального века к индустриальному между 1861 и 1917 гг. Понятие русскости имело свою предысторию в эпоху царствования Николая I при дебатах славянофилов и западников о пути России и при составлении министром народного просвещения С.С. Уваровым триединой формулы «Православие. Самодержавие. Народность». Вопросы русскости обострились в пореформенной России, потому что они переплетались с главным политическом вопросом того периода: «Куда идешь, Россия?». Это был вопрос о политическом развитии империи. Для правительства и политических классов было два главных подвопроса о политическом развитии России:

Также предполагается, что дебаты о сущности русскости не шли в изоляции от дискуссий среди представителей других народов о своих национальных характеристиках и ценностях, отличающих их от других народов. Впрочем, следует иметь в виду то, что национальные партии, особенно среди поляков, евреев, финнов, армян и прибалтийских народов, формировались до возникновения общероссийских либеральных и социалистических партий и даже до возникновения черносотенных и других русских националистических партий и движений [13]. Не подлежит сомнению, что болезненные вопросы об идентичностях украинцев и белорусов в связи с развитием их национальных движений вносили свой вклад в остроту дебатов об определении состава русского народа.

С.С. Степанов заметил: «Надо иметь в виду, что черносотенцы подразумевали под русскими все славянское население Российской империи. Они отказывали украинцам и белорусам в праве на национальную культуру именно потому, что считали их языки диалектами русского» [14]. Ради справедливости надо признаться, что многие русские консерваторы, либералы и социалисты тоже не признали украинцев и белорусов национальностями и считали их только ветвями одного русского народа с великорусской, малорусской и белорусской ветвями. Австро-Венгерская империя часто считается историками самой многонациональной страной с наибольшими этническими конфликтами в Европе до Первой мировой войны, но Габсбургская империя уступила место России. Однако вопрос о русскости развивался в конкретных условиях в России. Российская империя была самой многонациональной и поликонфессиональной страной в Европе. Данные первой переписи населения Российской империи 1897 г. о языках и вероисповеданиях дают представление о многообразии населения. Заметим, что перепись не собрала данные о национальностях [15]. Имели место конфликты между разными национальностями и внутри них, часто по политическим и социальным направлениям [16].

Как и представители почти всех идеологических течений в России и Европе со времен французской революции, черносотенцы часто использовали политические эсхатологические мотивы о демонизации внешних и особенно внутренних врагов страны и народа. Это было закономерно в свете возрастающей тенденции многих европейцев разделить людей на категории «своих» и «чужих». Эсхатология - учение о предстоящем конце старого мира и рождении нового порядка. Это учение, имеющее корни в зороастризме, иудаизме, христианстве, исламе, с адаптациями к политическим идеологиями, прежде всего объяснения истории, разворачивающейся по закономерному плану на протяжении веков. Выбор каждого человека в этом процессе влияет на судьбу всех. Прежде всего, эсхатологическая история объясняет происхождение зла, его развитие и предстоящее поражение в конце истории, в также дает людям знать, кто виноват в происхождении и развитии зла. Демонизация действительных и воображаемых, особенно внутренних, врагов, является составной частью эсхатологии и в религиозных и идеологических вариантах. Главная цель эсхатологической истории в религиях и идеологиях - переписать историю вспять, чтобы продемонстрировать закономерные долгосрочные предпосылки современного катастрофического положения человечества и указать на выход из кризиса. Эсхатологические мотивы сильно повлияли на черносотенное понятие русскости. Черносотенцы, несмотря на их аргументы о самобытности России, следовали общеевропейским тенденциям политической эсхатологии в вопросах разделения людей на категории добрых и злых сил [17].

Рассмотрим некоторые теории о национализме и нации. Часто теоретики согласны с тем, что нации - плоды новейшей истории, начиная с французской революции, хотя некоторые исследователи предполагают, что нации-государства давно существовали в Европе.

Классическое советское определение нации дано И.В. Сталиным в его работе «Марксизм и национальный вопрос», изданной в 1913 г. Иосиф Сталин писал: «Нация есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры». По мнению Сталина, не может быть и речи о вечности или исконности нации: «При этом само собой понятно, что нация, как и всякое историческое явление, подлежит закону изменения, имеет свою историю, начало и конец». Также И.В. Сталин настаивал, что совокупность его критериев к нации не подлежит изменению: «Необходимо подчеркнуть, что ни один из указанных признаков, взятый в отдельности, недостаточен для определения нации. Более того: достаточно отсутствия хотя бы одного из этих признаков, чтобы нация перестала быть нацией». Самое главное, по мнению Сталина, то, что нации возникают только на определенном этапе истории: «Нация является не просто исторической категорией, а исторической категорией определенной эпохи, эпохи подымающегося капитализма. Процесс ликвидации феодализма и развития капитализма является в то же время процессом складывания людей в нации» [18].

Жесткое сталинское определение нации имело долгосрочные последствия в проведении национальной политики СССР - было невозможно установить точное число национальностей. Во всех переписях число национальностей колебалось; правительство создало новые национальности, разделило народы на категории национальностей и народностей, слило воедино разные народы, особенно на Кавказе, вычеркнуло некоторые народы из списка признанных национальностей. В категории вычеркнутых из списка признанных состояли народы, депортированные начиная с 1930 г. и кончая смертью И.В. Сталина в 1953 г. [19].

Нация, по мнению многих исследователей, не только результат великого перехода от индустриального века к индустриальному периоду или перехода от феодализма к капитализму (по марксистскому пониманию). Западные и российские исследователи признают, что национальные движения в Европе часто проходили через три основных этапа:

Среди главных сторонников взаимосвязи модернизации и национализма находится известный американский исследователь Эрнест Геллнер. Некоторые исследователи спорили с Геллнером и предпологали, что нации-государства давно существовали в Европе. Геллнер подчеркнул, что национализм является составной частью процесса модернизации в великом переходе от доиндустриального века к индустриальному периоду [21]. По мнению Геллнера, индустриальное общество требует создания общей, грамотной и общедоступной культуры. Через общую культуру с общим языком и системой образования индустриальное общество может развиваться. Американский ученый отвергал предположения о том, что национализм присущ всем народам. Э. Геллнер подчеркивал, что национализм создает нацию, но не наоборот [22]. Некоторые исследователи подвергали работы Э. Геллнера резкой критике за его жесткий подход к истории возникновения наций в контексте модернизации. Они подчеркивают, что были «нации до национализма», как Англия, Франция, Россия и т.д. Однако ирландско-американский исследователь Бренден О&Лири заметил, что критики Э. Геллнера в общем признают, что националистические идеологии и доктрины есть плоды модернизации [23].

О&Лири заметил игнорирование Геллнером политических факторов в развитии национализма. Также Э. Геллнер не признавал полезность националистических теорий отчасти потому, что он согласился с враждебностью европейских интеллектуалов к национализму после Второй мировой войны. О&Лири также заметил, что определение национализма Геллнером доктриной «одно государство - одна нация» невольно заставляет специалистов делать вывод о том, что только два выбора для будущего меньшинств в таких государствах - выбор быть ассимилированным или эмиграция и принудительное выселение [24]. Однако правительства часто делали свои выборы в решении проблем меньшинств и использовали разные методы: от принудительной ассимиляции вплоть до этнических чисток и геноцида. Национализм, наперекор аполитичности Э. Геллнера, является политическим явлением. Все модификации национализма имеют политические последствия, потому что каждый вариант национализма выступает за перестройку или сохранение положения дел в данном государстве. Выбор этнической идентичности, особенно меньшинств, является политическим решением.

Немецко-американский исследователь Ганс Кон подчеркнул значение подобного выбора в формировании национальных движений. Г. Кон заметил, что национальности возникают как результат сознания людьми этнической идентичности, далее происходит эволюция политических институтов и образуются собственные государства. Важно заметить тот поворотный момент, когда члены национальной элиты принимают решения образовать нацию и добиться создания своего собственного государства. Г. Кон тоже подчеркивал, что нации находятся в постоянном развитии: «Национальности - творения живых исторических сил и, следовательно, всегда колеблются и не являются неизменными, имея сложную совокупность различных элементов» [25]. По мнению Кона и других исследователей, не может быть и речи либо об исконности национальности или о ее органическом внутреннем единстве. Невозможно также говорить о врожденном этническом сознании - люди приобретают его через свое окружение.

Однако Г. Кон и другие исследователи также установили концепцию разделения Европы на Запад (с преобладанием гражданского национализма) и Восток (с преобладанием этнического национализма). Согласно этой теории, в западных европейских странах, особенно во Франции, преобладает гражданский национализм. Все граждане, несмотря на этническое, расовое и религиозное происхождение, являются членами гражданского нации-государства с общими либеральными ценностями. Этнический национализм преобладает в Германии, восточных европейских странах и бывшем СССР. В этих странах этническая нация воплощает ценности, которые все члены сообщества обязаны соблюдать и активно поддерживать. Некоторые современные историки, политологи и журналисты используют эту концепцию в попытках объяснения предпосылок и причин этнических конфликтов в этих странах [26].

Украинско-канадский исследователь Тарас Кузио называл эту концепцию ложной и подчеркивал, что преобладание гражданского национализма всех европейских государств - явление только последних лет, начиная с 1960-х годов. Все европейские государства, по мнению Т. Кузио, сочетают и гражданский, и этнический национализм в различной степени. Так называемые гражданские нации Западной Европы, в том числе Великобритания и Франция, были основаны этническими националистами и проводили политику дискриминации против тех или иных меньшинств. Бывшие британские колонии тоже имели своих этнических основателей, когда стали независимыми государствами. Так, например, Канада признает особенные права аборигенских народов и проводит политику многокультурности, но только англичане и французы признаются народами-основателями канадского государства. Также Т. Кузио подчеркнул роль исторического мифотворчества в создании концепции разделенной Европы между гражданским и этническим национализмом [27]. Итак, восхваление якобы исконных демократических ценностей западных государств является результатом мифотворчества и опыта переписывания истории с целью демонстрации верховенства демократического Запада над недемократическим Востоком.

Развитие национальных движений в Европе, в том числе в России, было сложным и часто противоречивым процессом, особенно в период перед общеевропейскими революциями 1848-1849 гг. Национальные движения часто выступали против универсализма Просвещения и заимствовали многие элементы романтической философии. Особенную популярность тогда имела концепция немецкого философа Иоганна Гердера о Уо!кздв1з1 (дух каждого народа). Однако элементы интернационализма характеризовали отношения между многими националистами из разных стран: польские эмигранты везде участвовали в революциях за «нашу и вашу свободу»; итальянский патриот Джузеппе Мадзини в 1834 г. организовал общество «Молодая Европа» с патриотами из разных национальностей и т.д.

Мечты националистов о торжестве всеобщего братства народов потерпели крах в революциях 1848-1849 гг., особенно в многонациональной Австрийской империи. Детонатором гражданской войны были этнические конфликты. Они обострились, когда совпадали с социальными противоречиями не только между различными национальностями, но и внутри них. Националистическая элита каждой национальности столкнулась с низким уровнем национального самосознания среди крестьянства. Немецкие либералы и радикалы выступали против требований итальянцев, словенцев и чехов, и польские националисты выступали против украинского национального движения. В венгерском королевстве либеральные и радикальные националисты из дворянского сословия воевали против словаков, румынов, сербов и хорватов (преимущественно крестьян) [28].

Хотя националисты и потерпели поражение в революциях 1848-1849 гг., их мечты о собственном государстве отчасти сбылись. Британский историк Эрик Хобсбаум охарактеризовал период между 1848 г. и 70-ми годами XIX в. периодом торжества принципа национальности и установления наций-государств в Европе. Нации везде превратились в суверенные нации-государства. Нации для многих европейцев определились общностью с коллективной историей, культурой, этническим составом и языком. Э. Хобсбаум заметил, что нации и государства не всегда совпадали [29]. В этот период отмечались мощные вызовы консолидации наций-государств. Интеграция крестьянства в нации-государстве была сложным процессом, потому что крестьянство везде имело низкий уровень национального самосознания. Так, например, в Италии в 1860 г. только 2,5% населения умели говорить на литературном итальянском языке. Правительства использовали школы, средства массовой информации и всеобщую воинскую повинность, чтобы интегрировать крестьян в национальную жизнь и сократить использование диалектов. Однако консолидация нации-государства имела последствия для представителей этнических меньшинств. Перед ними возникал выбор между ассимиляцией или постоянным положением неполноценности в государстве. Как заметил Э. Хобсбаум, национализм большинства породил контрнационализм меньшинств [30].

По нашему мнению, эта формулировка Э. Хобсбаума слишком упрощена. Предполагается, что переплетение национализмов большинства и меньшинств - более сложный процесс в Австро-Венгрии и России, чем в других странах. Ведь национализм этнического большинства мог легко угрожать стабильности многонациональных империй. Например, немецкие националисты в Габсбургской империи иногда выступали за соединение Австрии с Германией, хотя имперское германское правительство и многие представители политических классов опасались возможности увеличения влиятельности католиков и славян в Великой Германии. Российское самодержавие часто относилось с недоверием к русским националистам из-за возможной угрозы стабильности многоэтничной империи. Также в России национализм меньшинств породил русскую националистическую реакцию. Заметим, что часто перед жителями многоэтничных империй, особенно в Австрии-Венгрии и России, возникало явление мультиидентичности.

Э. Хобсбаум подчеркивал роль политических партий в обострении конфликтов между европейскими этническими сообществами между 1875 и 1914 гг. Крайне правые партии часто провозглашали, что они являются ?