Российско-польские отношения в треугольнике: история, политика, Наука

Научная дискуссия*

Российско-польские отношения в треугольнике: история, политика, наука

В.И. Якунин

Наличие проблемы взаимного восприятия, а также разные подходы к трактовке исторических, да и текущих событий, несомненно, осложняют весь комплекс российско-польских отношений. Но гораздо более важно то, что эта проблема, во-первых, обнаружена и признана обеими сторонами, во-вторых, имеется готовность вынести ее за исключительно политические рамки двусторонних отношений, деполитизировать вопросы истории и взаимного восприятия, перенеся их в область научного анализа.

В корне этого взаимного движения друг к другу, конечно, находится выбор между политическим стремлением к осложнению двусторонних отношений, когда интересы стран, как они представляются политическим элитам, требуют «дани» третьей стороне, и стремлением к гармонизации и конструктивности этих двусторонних отношений. В политике не бывает односложных и прямолинейных решений, поэтому тем более важно заглянуть в пространство аргументации того или иного выбора. Представляется, что в этом пространстве всегда взаимодействуют конъюнктурные (преходящие) факторы и глубинные, стратегические, исторически долговременные. Какие из них должны были бы быть доминирующими? В общем случае нет сомнений, что вторые. Элиты и их интересы приходят и уходят, а народы, страны и их цивилизационные и исторические интересы остаются.

Реанимированная в 2008 г. российско-польская группа по сложным вопросам, а также неоднократные высказывания российских и польских политических лидеров о необходимости институализировать процесс изучения истории двух стран — все это говорит о том, что задача поиска научного подхода к решению проблем отношений двух стран поставлена на самом высоком политическом уровне. В этом смысле научные подходы и методы, претендующие на универсальность и поиск истины, могут стать основой для нейтрализации различий в трактовках и исправления того кривого зеркала, с помощью которого зачастую Россия и Польша смотрят друг на друга.

В рубрику вошли материалы конференции «Россия - Польша: проблемы взаимного восприятия» (23-24 сентября 2011 г., МГУ им. М.В. Ломоносова), круглого стола, посвященого событиям в Катыни, организованного Центром проблемного анализа и государстенно-управленческого проектирования, а также статьи, позволяющие наиболее полно раскрыть тему.

Но здесь, на пути научного познания, тоже есть свои развилки. Выбор номер один — между прагматичным подходом к анализу исторических и текущих событий и ценностным, общечеловеческим. Первый сводится к поиску выгоды от определенной интерпретации. Выгоды для кого-то и на короткий временной период. В этом смысле данный подход конъюнктурен, не решает само существо проблемы и закладывает основу для последующих ревизий.

Ценностный подход, подкрепленный научным анализом, призывает подняться над интересами сегодняшнего дня, посмотреть на ситуацию через призму общечеловеческих принципов. И тогда вдруг окажется, что проблемы восприятия нет. Есть проблемы конъюнктурной политики и политиков, которые могут препятствовать нахождению взаимоприемлемых, примиряющих решений. Есть проблема несовпадения скорости политического времени и времени культуры, того, что у Фернана Броделя получило название «времени большой длительности»2. Если скорость политических процессов измеряется неделями, днями, а порой и часами, то скорость межкультурных изменений измеряется десятилетиями. Именно поэтому применение ценностного подхода не приведет к скорым результатам, но они обязательно будут, тем более что в истории российско-польских отношений были примеры не только расхождений и вражды, но и взаимопомощи и даже жертвенности.

Цивилизационное взаимодействие России и Польши. Соединительные и разделительные линии

Вероятно, многие согласятся — изначально наши народы имели общие этнокультурные корни. Еще в XI в., когда польский князь, а позднее король Болеслав Храбрый, участвуя в очередной гражданской войне на Руси, совершал поход на Киев против князя Ярослава, впоследствии прозванного Мудрым, воины с обеих сторон обменивались репликами через реку Буг и, судя по летописи, свободно понимали друг друга3. Если посмотреть на ту ситуацию с цивилизационного уровня, то очевидно — соседи активно участвуют во внутриполитических делах друг друга. Они тогда — еще одна семья. Тем более, что и христианство тогда было единым, общим. Польша и Русь были молодыми растущими государствами. Точка выбора разных путей возникнет намного позже. Относится она к тому времени, когда цивилизационный центр Руси переместится из Киева в Москву и когда река Днепр станет зоной своеобразной цивилизационной литорали, разделяющей два славянских народа. И между Россией и Польшой на столетия вырастает цивилизационное приграничье, которое сначала было Великим Княжеством Литовско-Русским, а теперь находится на территории Белоруссии и Украины.

Вторая важнейшая разделительная линия — это межконфессиональные отношения. В этом смысле нам и повезло, и не повезло оказаться соседями. Мы постоянно страдали от того, что не имели настоящего полноценного общения, которым является общение внутри Церкви, т. е. в ее таинствах. Теперь, как я покажу позднее, ситуация меняется.

Третья разделительная линия, которая вполне определенным, хотя, может быть, и парадоксальным образом с некоторого времени указывает нам на путь сближения, — это память о взаимно соединенных трагедиях прошлого.

Эти три линии целесообразно обсудить глубже. Не зря постоянно подчеркивается, что эти линии являются не только разделительными, но и соединительными. Мне кажется, что на примере российско-польских отношений мы видим точное действие закона о единстве и борьбе противоположностей: несмотря на все различия, страны стремились к той или иной форме единства.

Можно видеть, что общие корни, пограничное соседство наших стран, отчасти общие враги все время подталкивали обе стороны искать объединения, сближения. Зачастую эти попытки не были мирными, их характер определялся состоянием культуры и нравов прошедших эпох, разным видением содержания желанного единства.

На протяжении совместной истории два народа неоднократно пытались интегрироваться. Инициатива исходила как с одной, так и с другой стороны. Наиболее крупные попытки сближения и их итоги см. в табл 1. Исторически страны действительно стремились к единению. В XI в. Болеслав Храбрый поддержал своего зятя Святополка в борьбе за русский престол и, овладев Киевом, сам попытался стать главой Киевского княжества. Это наиболее древняя почти удавшаяся попытка объединиться. Заметим — на польских условиях4. Спустя столетия во второй половине XVI - начале XVII в. страны стояли практически на грани государственного единства. При этом одновременно и Россия, и Польша предлагали друг другу условия объединения, будь то личная уния или социальный союз.

В 1573 г. произошло выдвижение на польский престол Иоанна Грозного и позднее царевича Федора Иоанновича. Шляхта новообразованной Речи Пос-политой готова была избрать главой государства сына русского царя или самого Ивана Грозного, если он перейдет в католицизм, гарантирует сохранение шляхетских вольностей и веротерпимость. Однако Иоанн IV уклонился от ответа на вопросы польских дипломатов, выдвинувших эти условия. А Польша в итоге предпочла шведского наследного принца Сигизмунда (Зигмунда)5.

В 1600 г. Лев Сапега предложил Москве самый настоящий интеграционный проект: свобода перемещений подданных, свобода выбора образования и государственной службы, взаимное освоение земель6.

И, конечно, все помнят, что во время Великой смуты в начале XVII в. Польша пыталась присоединить Россию. Отмечу, что после поражения этой попытки поляков в церковной истории России наступил единственный период, когда при переходе из католичества в православие проводилось перекрещивание7. Столь сильно было политико-психологическое отторжение русским обществом поляков.

Таблица 1

Ключевые исторические события на оси Польша - Россия

Дата Суть события Результат

Вторая половина XVI в. Польская шляхта рассматривает Иоанна Грозного и его наследника Федора Иоанновича в качестве возможного кандидата на польский престол Русская сторона уклонилась от ответа на запросы поляков

Первая половина XVIII в. Политический союз Польши и России против Швеции Сохранение государственного единства Польши

Вторая половина XVIII в. «Разделы» Польши Прекращение существования независимой Польши, впоследствии — постоянные польские восстания в стремлении к независимости

Начало XIX в. Включение Польши в состав России Польша получает самые широкие полномочия внутри империи и продолжает борьбу за независимость

Начало XX в. Польша получает независимость Польша развивается как самостоятельное государство, но попадает в фашистскую оккупацию

Вторая половина XX в. По итогам Второй мировой войны Польша входит в состав Социалистического содружества После развала Содружества Польша входит в евро-атлантические интеграционные объединения

Почему интеграционные проекты в тот период не удались? Думаю, что выбор Польшей королем шведского наследного принца — это показатель цивилизационного выбора, который значим даже больше конфессиональных различий.

В XVIII в. ситуация поменялась на противоположную: более государственно сильная Россия стала центром интеграции. В первой половине XVIII в. наблюдался устойчивый политический союз между двумя странами — союз российского императора Петра I и польского короля Августа I Сильного против Швеции во время Северной войны (1700-1721 гг.). Победы Петра I над шведским королем Карлом XII помогли саксонскому курфюрсту Августу вернуть себе польский трон. В 1734-1735 гг. Россия помогла Польше подавить восстания разбойников-гайдамаков. А последним королем Польши стал поддержанный Россией Станислав Август Понятовский.

С трех разделов Польши (1772, 1793, 1795) и последовавшего включения Великой Польши в состав Российской империи начинается длительный период политического союзничества стран. Несмотря на многочисленные восстания и сопротивление части поляков этому единству, оно было бы невозможным, не будь в самой Польше огромного числа его сторонников.

Последнее особенно характерно для второй половины XX в., когда после победы во Второй мировой войне Польша оказалась в составе Социалистического содружества. Вероятно многие поляки со мной согласятся, что значительные меры, которые осуществил СССР для Польши, — и передача бывших восточных земель Германии в состав Польши, и материальная поддержка экономическому развитию Польши, и сама социалистическая идея — находили в Польше большую поддержку. Это важно. Если правильно видеть цивилизационные точки бифуркаций, которые считаются разделительными, то посредством научного анализа на основе общечеловеческих ценностей и доброй воли всех участников обязательно находится гармоничное соотношение целей, ценностей и интересов обеих стран ради общего будущего.

Глядя в сегодняшние реалии видно, что исторический период государственного преобладания России (как это было после 1945 г.) закончился. Если проводить исторические аналогии, то с точки зрения соотношения политических потенциалов обе страны вновь где-то в первой половине XVI в. Россия ни в коем случае не претендует, да и даже, если бы хотела, не может претендовать на то, чтобы стать интеграционной доминантой и центром в отношениях с Польшей. Но психологическое отторжение длительного совместного существования у Польши оказалось настолько велико, что она сразу вступила в европейскую и евро-атлантическую интеграцию, сделав за последние двадцать лет тот выбор, от которого она решительно пыталась воздержаться все предыдущие столетия.

В связи с этим обоснован следующий вопрос. Что заставило Польшу, так искавшую национальной свободы, совершить политический бросок сразу в несколько крупнейших структур, политически сужающих ее суверенитет (прежде всего в ЕС и НАТО). Есть ли в этом решении что-нибудь помимо политико-психологического отторжения своего восточного соседа, что-нибудь кроме боязни возвращения советского прошлого в той или иной форме? Или более важную роль сыграли какие-то материальные выгоды от вступления в ЕС и сокращение военных расходов за счет военно-политического зонтика НАТО? Ответ, конечно, существует, он достаточно очевиден, и он помогает соотнести ситуацию сегодняшнего дня с историческим масштабом течения времени для двух соседствующих стран.

Межконфессиональное взаимодействие Польши и России

Конфессиональная история взаимоотношений России и Польши8 (табл. 2) связана с распространением католицизма на исторических землях Киевской Руси, вошедших в русскоязычное государство Великое Княжество Литовское, населенное в основном православными русинами и литвинами (так называла себя

часть славян на территории современной Белоруссии). Начало широкого распространения католичества на русских («руських») землях положила Кревская уния литовского князя Ягайло (1385 г.), согласно которой князь обязался обратить все население в католицизм, а также помочь Польше в борьбе с Тевтонским орденом. Однако тогда дело ограничилось крещением языческих литовских племен.

Таблица 2

Конфессиональное пространство в истории двух стран

Дата Событие Результат

X в. Крещение Руси и Польши Крещение было принято от разных источников (Константинополя и Рима)

Конец XIV в. Начало латинизации западнорусских земель в составе великого княжества Литовско-Русского Нарастание межконфессио-нальных противоречий. В двусторонних отношениях вера превращается в инструмент инкультурации

Конец XVI в Начало целенаправленной латинизации западнорусских земель, образование Униатской (Грекокатолической) церкви На фоне смутного времени усилился принципиальный раскол между Россией и Польшей. Эскалация взаимного насилия в церковных делах

Вторая половина XVIII в. Уравнивание в Польше в правах католиков с протестантами и православными Усиление внутригражданского противостояния в Польше

XIX в. После польских восстаний имперская администрация подвергает Католическую и Униатскую церковь репрессиям Обострение отношений

Тридентский собор католической церкви (1545-1563), выдвинувший программу укрепления позиций западного христианства, а также Люблинская уния 1569 г., объединившая Польшу с Великим княжеством Литовским в Речь Посполитую, привели к настоящей экспансии католицизма на традиционно православные земли. Сочетание усилий Папского престола и польской аристократии

привели к провозглашению в 1596 г. Брестской унии православия с католичеством, фактически означавшим переход православных епископов и приходов в подчинение папе римскому и католизацию богослужения.

В 1760-е гг. Екатерина II добилась предоставления польским православным и протестантам равных с католиками прав. Это было одной из причин начала Гражданской войны в Польше, которая из-за вмешательства России и Пруссии привела к первому разделу Речи Посполитой.

После трех разделов Речи Посполитой Екатерина II и Павел I проводили веротерпимую политику в отношении к новым католическим и униатским подданным. Также вел себя по отношению к полякам Александр I, создавший на территории воевавшего против него в союзе с Наполеоном герцогства Варшавского Царство Польское10. Резкая перемена отношения империи к католичеству и униатству произошла только после восстания 1830-1831 гг., когда император Николай I увидел в западной церкви проводника польского сепаратизма. Проводится секуляризация имущества католической церкви, униатские храмы передаются православным11. Однако эти события не помешали Николаю I заключить конкордат с Римско-католической церковью в 1847 г., а также отказаться от предложенных ему планов создания на территории империи собственной церковной унии с присоединением католиков к православной Российской церкви, наложив резолюцию: «Любопытно и очень важно, но преждевременно; хранить в тайне до времени».

Вторая волна репрессий имперского аппарата против Западного христианства произошла после польского восстания 1863 г. Состоялся разрыв конкордата с Римом, началось преследование униатов и католиков.

После восстановления в 1918 г. независимости Польши Варшава начала проводить дискриминационную политику в отношении православного духовенства и мирян12:

- как символ национального угнетения был взорван православный кафедральный собор в центре Варшавы, а также соборы в Люблине, Калише и Полоцке;

- в 1919 г. у православных были отобраны 400 храмов (большинство из них раньше были униатскими) и переданы католической церкви. Эту экспроприацию польское правительство называло «ревиндикацией», т. е. возвращением их первому владельцу;

- в 1936-1938 гг. польская армия проводила операцию по искоренению православия в восточных районах Второй Речи Посполитой.

В 1939-1941 гг. и после Второй мировой войны на католиков уничтоженной Второй Речи Посполитой были обрушены стандартные для большевистской власти репрессии против верующих, а затем создана система контроля спецслужб над духовенством, которая была апробирована на религиозных институтах в СССР13. В частности, была попытка формирования альтернативной

католической церкви Польши и обдумывался вопрос о выдвижении своеобразного «антипапы» для католических земель Социалистического содружества. По данным архивов Польской Народной Республики с советскими спецслужбами в разной мере сотрудничали более 10% католических священников Польши, среди епископов этот процент был существенно выше.

Какие выводы вытекают из рассмотрения конфессиональной составляющей наших отношений?

Во-первых, нужно отметить, что вера использовалась как инструмент ин-культурации, но ни разу за тысячу лет, несмотря на все попытки самых разных сил, поколебать ее не удалось.

Во-вторых, представляется, что коренная общность христианской веры может стать основой для сближения, а не разъединения стран. Это пространство — действительно серьезный потенциал для церковного «окормления» и опосредования политического процесса. Когда-то глубочайший призыв Иоанна Павла II «Не бойтесь!» стал мощным политическим фактором. Многое изменилось. И в современности политика могла бы воспринять все более очевидный глубинный императив в интересах наших стран, который, как представляется, более ориентирован на сближение. Так и хочется призвать: «Не поддавайтесь!». Ведь христианство проповедует нам милосердие и всепрощение. Это та добрая основа, основа доброй воли, которая позволит двум странам теперь, в условиях внешнего агрессивно секулярного мира, преодолеть разъединяющие их моменты. В том числе активно воздействующие на политику исторические трагедии и память о них.

Исторические трагедии и политический инструментарий

Действительно, третья, обозначенная в начале разделительная линия — это взаимно связанные трагедии. То, что страшной болью врезается в историческую память. Это, конечно, Катынь. Их оценку неоднократно давало руководство России, в частности, после второй, уже современной трагедии под Смоленском, связанной с той первой, военных времен. Подчеркнем одну особенность, которая видимо отличает польскую историческую память от современной российской. Это то, что поляки более обостренно помнят и чтят, а русский народ, также сильно пострадавший от сталинско-большевистского режима, отчасти затушевывает в своей памяти, трагедии людей, семей, целых народов. Возможно, так происходит потому, что для россиян это было время и величайших свершений народа и страны, мощного экономического, геополитического, культурного, научного развития, победы в Великой Отечественной войне.

Потомки русских эмигрантов первых двух волн удивляются, почему многие в России ставят на одну доску трагедию в Катыни и гибель тысяч пленных красноармейцев в польских лагерях в начале 1920-х гг. Некоторые из русских эмигрантов утверждают, что их отцы и деды сражались на одной стороне с поляками против красных. Современная Россия вроде бы политически революцию 1917 г. и установление большевистского режима осуждает, но тогда почему красноармейцев, которые под лозунгами Троцкого и Ленина собирались через

Варшаву дойти до Берлина, считает за своих? При этом войска Власова считает за предателей, а не за освободителей России от большевизма?

Мы видим сложнейшие переплетения политически конъюнктурных критериев человеческих оценок и абсолютных, вечных. Если первые подходы часто обусловлены политическими выгодами, даже корыстью, то второй тип критериев основан на вечных и общих для всех ценностях. На ценностях человеческой жизни, ценностях патриотизма, свободы и независимости, ценностях своей Родины, ценностях принадлежности к своему народу и цивилизации. Этот набор критериев и оценок — вечен и недевальвируем в пределах здоровой модели человеческого и общественного поведения. Если бы он доминировал в подходах всех сторон, то непонимание и разногласия преодолевались бы легче. Есть ли такой практический путь? Представляется, что он существует (табл. 3).

Таблица 3

Путь к гармонизации отношений двух стран существует

Соединительно-разделительные линии Практический вывод

Цивилизационные различия Признать исторический отход от любых попыток государственной интеграции

Конфессиональные различия и религиозная общность Вместе защищаться от агрессии секулярного мира и содействовать проповеди христианских ценностей

Память о взаимных трагедиях Вместе хранить память и переживать скорбь утрат с помощью милосердия и практического сотрудничества. Помнить о совместных подвигах и свершениях

Современная Россия могла бы поучиться у Польши, как можно почти всей страной быть христианами. И при этом Россия и Польша как хранители традиционных ценностей могли бы помочь Европе и атлантическому миру, страдающему от угроз нравственного разложения.

Польша выступает в качестве хранителя христианской культуры и ценностей, которые являются не только историческим фактом, но и основой европейской идентичности. Как говорил У Черчилль в своей знаменитой речи в Цюрихском университете о необходимости объединения Европы: «Европа — это источник христианской веры и христианской морали». К сожалению, в современной Западной Европе наблюдаются крайне болезненные и опасные процессы эрозии христианской культуры и морали, что неминуемо приводит к разрушению семейных традиций, снижению рождаемости и, как следствие, к таким острым проблемам, как старение населения, социальные дисбалансы и миграция. О глубочайшем кризисе общественной морали европейцев может свидетельствовать хотя бы тот факт, что в большинстве стран Западной Европы перестали воспринимать проблему однополых браков как безусловную аномалию, просто ликвидирующую категорию семьи, как зло, о чем совершенно невозможно было помыслить еще 50 лет назад. Причем тут нет речи об осуждении людей с отклонениями в физиологии и их потребностей. Но почему институт большинства — семья — подвергается деструкции?

Польское общество отличается повышенной религиозностью14 и превалированием христианской культуры над светской, что позволяет польским политикам противостоять агрессивным попыткам лишить ЕС религиозных корней и собственной цивилизационной идентичности (рис. 1).

Рис. 1. Доля верующих среди населения стран ЕС по данным Евробарометра15

Помочь нашим странам преодолеть политико-психологическое разделение, конечно, должны избранные волевым образом конкретные практические дела. В политической сфере в последние годы заметны несколько очень важных шагов.

Проблема размещения элементов американской системы противоракетной безопасности на территории Польши и симметричного ответа России по оснащению приграничных военных частей ракетными комплексами «Искандер» в Калининградской области. Данная проблема была крайне острой на протяжении последних лет и существенно осложняла двусторонний диалог. Однако в последний год достигнут прорыв в решении этого вопроса. И Польша, и Россия объявили о заморозке проектов, хотя полностью от планов не отказались. В середине сентября 2011 г. Госдепартамент США договорился с правительством Румынии о размещении элементов ПРО, предназначавшихся прежде для Польши. Вывод — Россия и Польша осознали, что в рамках намеченного процесса на улучшение двусторонних отношений лучше не педалировать вопросы наднациональной безопасности и глобального стратегического сдерживания.

Проблема территориальных конфликтов на постсоветском пространстве. В последний год польское руководство выступает за скорейшее разрешение территориальных конфликтов в Приднестровье, а также в Абхазии и Южной Осетии. В данном случае Польша выступает за вывод российских миротворцев и военного контингента с территорий признанных Россией республик и передачу функций по поддержанию мира в руки ОБСЕ. Также Польша признает суверенитет Грузии над Абхазией и Южной Осетией и Молдовы над Приднестровьем. Польша пытается активно участвовать в процессах на постсоветском пространстве, проводя регулярные встречи с руководством Грузии и Молдовы. Польша активно продвигает идею членства Грузии и Молдовы в НАТО. Однако нужно отчетливо понимать, особенно если кто-то побывал в этих республиках, что для их народов означают следы пуль и разрывов, а также могилы своих близких, исчисляемые десятками тысяч, которые отнесены историей всего на несколько лет. Польша не забывает Катынь. Так и народы указанных республик не забывают свои трагедии. Отчего же Россия должна об этом забыть? Разногласия именно в этом вопросе позволяют видеть столкновение политически конъюнктурного и ценностного подходов в поиске критериев оценок и политических действий.

Итак, каковы итоги попытки по возможности очищенного от политической компоненты научного анализа двусторонних отношений?

Есть большой опыт разрешения двусторонних проблем. Политика последнего десятилетия это наглядно продемонстрировала. Обе страны объективно тяготеют друг к другу. Об этом говорит вся тысячелетняя история российско-польских отношений. Но это стремление имеет соседскую и цивилизационную природу, а вовсе не основанную на стремлении кого бы то ни было к интеграции на основе государственно-политического единства, не говоря уже о доминировании. Как не вспомнить в этом смысле проект интеграции социальных пространств наших государств, предложенный Сапегой четыреста одиннадцать лет назад? Очевидно и то, что конфессиональное различие наших стран перестает быть фактором непримеримого разъединения: в секулярном мире агрессивного постмодерна верность традиционным ценностям становится общей платформой.

Память о прошлом, память о трагедиях должна жить во всех нас. Жить не только ради невинно погибших, но и ради того, чтобы в будущем такие трагедии оказались бы невозможны. Очевидно, что в основе преодоления политикопсихологического отчуждения, возникшего между Россией и Польшей, могут лежать только добровольные милосердие и христианское прощение, отказ от попыток идеологически конъюнктурно использовать эту память.

Цивилизационно-ценностное измерение, объективизм в подходах к строительству гуманитарных отношений между двумя странами и к наполнению политической повестки вполне могут вывести их отношения на путь гармонизации и большей успешности в интересах обоих народов и обеих стран. Это вопрос политического выбора и доброй воли. Такой вариант политической динамики в отношениях двух стран существует.