Спросить
Войти

Архитектура древнейших центрических сооружений кавказо-памирского мегарегиона как определитель пути этногенеза и этнической истории и культуры алано-осетин

Автор: указан в статье

УДК 130.2:728.03(479)

DOI: 10.15507/VMU.025.201501.128

АРХИТЕКТУРА ДРЕВНЕЙШИХ ЦЕНТРИЧЕСКИХ СООРУЖЕНИЙ КАВКАЗО-ПАМИРСКОГО МЕГАРЕГИОНА КАК ОПРЕДЕЛИТЕЛЬ ПУТИ ЭТНОГЕНЕЗА И ЭТНИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ И КУЛЬТУРЫ АЛАНО-ОСЕТИН

В. Б. Бесолов, А. В. Бесолов

О появлении на Кавказе архитектурного морфотипа древнейшего центрического жилища свидетельствуют археологические находки эпохи энеолита, ранней бронзы, в том числе знаменитой куро-аракской культурно-исторической эпохи, и последующих периодов древности и средних веков, а также описания античных авторов подземных жилищ с верхним входом и специфики уступчатого шатра. На протяжении многих веков зарождалась художественно-творческая мысль купола на квадрате. Свидетельством тому являются архитектурные творения центрической композиции, структуры и формы, возведенные из местного строительного материала и составляющие с ландшафтом Кавказско-Памирского горного мегарегиона нерасторжимое единство, органическое целое.

Изначальное местозарождение и месторазвитие творческой идеи «купол на квадрате» происходило в архитектуре древнейшего центрического жилища Кавказско-Па-мирского горного мегарегиона, что является четким показателем степени развития созидательного таланта народов и стран, веским определителем их места в иерархии творчески одаренных наций и ведущих художественно развитых стран древнего и средневекового мира.

Архитектурный морфотип древнейшего центрического жилища с пирамидально-уступчатым перекрытием и светодымовым отверстием в зените над открытым очагом, как весомый и зримый исторический источник, является надежным определителем пути этногенеза и этнической истории и культуры древних ираноязычных племен и народностей Центрального Кавказа, Западного Памира и Гиндукуша.

ARCHITECTURE OF ANCIENT

CENTRIC STRUCTURES IN CAUCASUS-PAMIR

MEGA REGION AS A DETERMINANT

OF THE ETHNOGENESIS PROCESS OF DEVELOPMENT,

ETHNIC HISTORY AND CULTURE OF ALAN-OSSETIANS

V. B. Besolov, A. V. Besolov

The first appearance of the architectural morphotype of the ancient centric dwelling at the territory of Caucasus is confirmed by archaeological findings of Eneolith, Early Bronze Age, including the famous Kura-Araxes cultural-historical era, and subsequent periods of ancient times and the Middle Ages, as well as descriptions of ancient authors about the underground dwellings with upper entrance and thespecificity of ledged tent. For many centuries and millennia there was a crystallization of the creative idea and concept for a dome on a square originated in ancient times. The evidences are the architectural creations of centric composition, structures and forms, built of local building materials. They constitute a indissoluble unity, organic whole with the landscape of the Caucasus-Pamir mountain megaregion.

© EecojoB B. E., EecojjoB A. B., 2015

Initially, the place of origin and development of the dome on a square concept was in the architecture of the ancient centric dwelling in the Caucasus-Pamir mountain megaregion. This is the clear indication of the level of development of the peoples& and nations& creative talent, the determinant of their place in the hierarchy of artistically gifted nations and leading artistically developed countries of the ancient and medieval world.

The architectural morphotype of the ancient centric dwelling with pyramidal-ledged ceiling and light-flue hole over an open hearthis the determinant of the ethnogenesis ways, the ethnic history and culture of the ancient Iranian-speaking tribes in the Central Caucasus, Western Pamir and HinduKush, as a significant and visible historical source.

Архитектурный морфотип древнейшего центрического жилища с пирамидально-уступчатой структурой перекрытия и отверстием в зените над открытым очагом, размещенным в середине просторной жилой ячейки, а также склепа с пирамидально-ступенчатой формой покрытия и фаллосом в вершине, святилища с пирамидально-ступенчатой рудиментарной объемной массой и силуэтом, сужающейся кверху башни с ровными плоскостями фасадных стен, своим завершением образующей четырехугольный проем - это не только уникальные сооружения центрической композиции, структуры и формы с развитой вертикальной осью и не только показатели высокого уровня развития архитектурно-художественной мысли и строительно-технического мастерства на Центральном Кавказе, но и активная зона высокой степени пассионарного напряжения, высокогорное место интенсивного поглощения космической энергии и излучения земной информации.

Эти действительно уникальные не только в горной Евразии, но и во всем мире творения народного зодчества и традиционные константы локальных, региональных и глобальных этнических процессов, изумительные по своей плановой композиции и пространственно-тектонической структуре сооружения максимально способствуют непрерывному движению жизненно важных энергоинформационных потоков между Землей и Космосом. Они являются незаменимым источником и исключительным основополагающим материалом при изучении и конкретизации глобальных этногенетических процессов в горной Евразии, в частности, процесса образования центрально-кавказского и памиро-гиндукуш-ского ираноязычных арийских этносов с характерным обликом, уникальным языком и традиционной культурой, процесса поэтапного формирования их этнической индивидуальности [33-36].

Весьма важно учесть, что архитектурный морфотип центрического жилища с пирамидально-уступчатой структурой перекрытия и отверстием в зените над открытым очагом является исключительным артефактом, зримым свидетельством исторически закономерного появления, длительного развития и распространения древнейших индоевропейцев на Армянском нагорье, Центральном и Южном Кавказе, в Средней и Центральной Азии и Юго-Восточной Европе. По сути, этот уникальный памятник народного зодчества является убедительным историческим фактом и важным архитектуроведческим источником при исследовании конкретной эт-ногенетической проблемы и, более того, оригинальным жилищем древнейшего этноса, максимально адаптированным к определенному характеру местности, экологически необходимым, мировоззренчески обоснованным, т. е. как бы созревшим в среде самого индоевропейского общества, выросшим из недр Армянского нагорья. Несомненно одно: на протяжении многих веков и тысячелетий происходила кристаллизация творческой идеи купола на квадрате, т. е. зародившейся в глубокой древности художественно-творческой мысли

зодчих и мастеров-строителеи из индоевропейского этноса, свидетельством тому являются архитектурные творения центрической композиции, структуры и формы, возведенные из местного строительного материала и составляющие с евразийским горным ландшафтом органическое целое [5-6; 11; 30; 41].

Исследуя закономерности формирования и распространения древнейшего центрического жилища с пирамидально-уступчатой структурой перекрытия и отверстием в зените над открытым очагом, размещенным в середине просторной жилой ячейки, на методологической основе новых (историко-лингви-стической и этнолого-географической) теорий этногенеза индоевропейцев и в контексте этногенетических процессов древних арийцев, алан и осетин, горных таджиков и афганцев и их далеких предков, прослеживается совершенно иной путь их генетической эволюции, этноисторического и этнокультурного развития [9; 29; 43-45].

В рассматриваемом аспекте исследуемой темы немаловажное значение имеют естественно-географические и экологические условия, которые влияют на образ жизни и хозяйственную деятельность конкретных племен и народов, их бытовой уклад, психический склад и социальные отношения с окружающим миром, причем в каждую культурно-историческую эпоху эти природные факторы оказывают детерминирующее воздействие на общество. Разумеется, несмотря на богатейшие природные ресурсы, столь сложная и суровая биосфера Центрального Кавказа и Среднего Предкавказья, Западного Памира и Гиндукуша в определенной степени оказывала неизбежное и решающее влияние на индивидуум и социум, накладывала на их жизнь закономерный отпечаток [14-17].

Именно тогда становились более значимыми не только исторические обстоятельства, экологические условия и естественные факторы, но также этнические реалии, эстетические представления и культурные показатели эт-ногенетического процесса древнейших индоевропейцев, в том числе ранних армян и древних арийцев, более зримыми направления движения миграционных волн и время появления первых ираноязычных арийцев на Центральном Кавказе и Среднем Предкавказье [18; 26; 32; 37-38; 40; 42], Западном Памире и Гиндукуше [10; 39].

При рассмотрении комплекса вопросов относительно проблем этногенеза древнейшего ираноязычного арийского этноса, раннесредневековых ираноязычных аланов и позднесредневековых ираноязычных осетин, в индоевропеистике и иранистике, прежде всего в аланисти-ке и осетиноведении, все еще продолжается яростная полемика вокруг одной из стержневых проблем о двуприродности ираноязычных обитателей Центрального Кавказа: происхождения этого народа в смысле его генетических корней, родственных связей и его формирования в смысле особенностей той естественно-исторической среды, в которой протекает этногенетический процесс. Такой методологический подход, инерционно существующий более столетия, был введен в мировую иранистику и кавказоведение с легкой руки широко известных ученых, представителей исторических и филологических наук, незыблемый авторитет которых гарантирует неизменность их этногенетических концепций и суждений, явным свидетельством тому является удивительная долговечность устоявшихся взглядов и учений.

Здесь, прежде всего, следует назвать, с одной стороны, представителей исторических наук: историков-кавказоведов, специалистов по древней и средневековой истории, археологии, этнологии, антропологии и других отраслей исторического знания во главе с Е. И. Крупновым (1904-1970), а с другой стороны - представителей филологических наук: лингвистов-индоевропеистов и иранистов, специалистов по центрально-кавказской ономастике, этимологии, компаративистике, диалектологии и других отраслей филологического знания во главе с В. И. Абаевым (1900-2001), а промежуточное положение между ними обычно отводится ученым - специалистам по истории древних религий, индоевропейской, арийской и иранской мифологии и нарт-скому эпосу во главе с выдающимся французом Ж. Дюмезилем (1898-1986) [19-21; 40].

Вместе с тем несколько симптоматично, что попытки монголоязычно-го истолкования некоторых данных из ономастики древнего и средневекового Центрального Кавказа вовсе не убедительны и обречены на фиаско, ибо отличаются фантастическими домыслами и несостоятельными доводами.

В гуманитарных науках все еще продолжают отсутствовать аргументированные исследования, не умозрительно, а более объективно освещающие этническую историю центрально-кавказского региона: время появления и территория расселения первых арийцев, их внешний облик и язык, психический склад и бытовой уклад, хозяйственная деятельность, социальное устройство, духовная и материальная культура и, что особенно важно, характер взаимодействия центрально-кавказского этно- и социокультурного пространства с окружающим этнически переменным культурным миром.

Ведь крайне важно обратить должное внимание на срединную часть предгорного, горного и высокогорного Большого Кавказа, на издревле обитаемые горы и прилегающие возвышенности и равнины Казбеко-Эльбрусского дву-горья, на обоих склонах которого еще в эпоху поздней бронзы и раннего железа появилась и развивалась, в сущности, единая уникальная центрально-кавказская, или кобано-тлийская, художественная культура (Х1У-1У вв. до н. э.),

что, с точки зрения физической и этнической географии, является более точным определением. В процессе ее трехвекового угасания постепенно, на той же территории и за такой же период, в ее недрах созревала и так же внезапно появилась новая культура, не менее знаменитая и оригинальная в эпоху раннего и зрелого Средневековья, но уже аланская художественная культура Центрального Кавказа и Среднего Предкавказья (1У-Х1У вв. н. э.)* [22-23].

Для всестороннего и полноценного осмысления сущности и значимости становления, расцвета и угасания местных этнокультурных явлений и процессов эпохи древности и периода раннего и зрелого Средневековья нужно аналитически оценить то, что происходило в сопредельных, смежных, близлежащих и отдаленных регионах Евразии. С этой целью крайне важно принять во внимание синхронные историко-культурные факты.

В период формирования и расцвета на Центральном Кавказе и Среднем Предкавказье яркой, неимоверно богатой, достаточно оригинальной по исключительному разнообразию изделий и стилистически однородной коба-но-тлийской художественной культуры, на территории Азиатской части России развивалась не менее блестящая кара-сукско-тагарская культура, на территории Центральной Европы процветала уникальная гальштатская культура, а на территории Переднего Востока, в Западном Иране, не менее прославленная культура луристанской бронзы. В этот же период в Северо-Восточном Кавказе, преимущественно в восточной части Чечни и Дагестане, развивалась каякентско-хорочоевская культура, в Северо-Западном Кавказе, в бассейне Кубани совершенствовалась прику-банская культура, а в Южном Кавказе, на близлежащей территории Абхазии

&Проблема иранства на Центральном Кавказе рассматривается А. П. Зураевой с древних времен по VII в. Эта тема выпала из научного обихода современной аланистики и почему-то до сегодняшнего времени остается вне внимания алановедов Северной и Южной Осетии и России.

и Западной Грузии, достигла художественной зрелости знаменитая колхидская культура. Нетрудно заметить, что в естественно-географическом ареале и историко-хронологическом контексте знаменитых этнических культур, имеющих некоторые черты сходства и признаки общности, высочайшего уровня художественного развития достигла ко-бано-тлийская материальная и духовная культура, созданная древними, автохтонными ираноязычными племенами Центрального Кавказа.

Важно отметить, что в 301 г. христианство стало официальной государственной идеологией Армении, древнее индоевропейское армяноязычное население имманентно восприняло новую веру, и Армения стала первой христианской страной в мире Евразии. Вскоре к христианству также обратились и кав-казоязычные народы: в 313 г. - Агвания, 337 г. - Грузия, 532/535 г. - Абхазия. К тому же, в 312 г. христианство стало государственной идеологией Византии и вскоре проникло в его провинции на Крымском полуострове и во всем Северном Причерноморье.

Аланское государство, достигшее высокого уровня развития культуры и хозяйства, наряду с древнехристианскими странами Южного Кавказа вышедшее на передовые позиции социальных преобразований, вскоре имманентно дошло до состояния восприятия новой, более прогрессивной идеологии - христианства православного толка. Вхождение в ряды христианских стран в эпоху раннего Средневековья являлось показателем уровня просвещенности этноса и признаком степени культурного развития [7; 25].

Кроме того, в УШ-1Х вв. ислам проник к тюркоязычному населению территории Средней Азии, немного позднее - к Волжской Булгарии и Крыма, а в Х1-Х11 вв. - к тюркоязычному населению Азербайджана, вероятно, в 1Х-Х1 вв. сменившего прежнюю страну Агванию.

Именно на территории Центрального Кавказа и прилегающей части Среднего Предкавказья внезапно возникла, достигла расцвета и медленно угасла знаменитая кобано-тлийская материально-художественная культура (XIV-IV вв. до н. э.), древних ираноязычных обитателей обеих склонов срединной части гор Большого Кавказа. Весьма парадоксально, что именно на той же территории и в той же антропологической и лингвистической среде происходило становление (1-Ш вв. н. э.), а в эпоху раннего Средневековья сформировалось необычайно воинственное аланское общество ираноязычных племен (IV - середина IX в. н. э.), отличавшееся непререкаемой иерархической организацией и моральными устоями семейно-бытового уклада, развитой ремесленной и хозяйственной деятельностью, социальными морально-нравственными приоритетами и традиционным горским этикетом. В период зрелого Средневековья образовалось Аланское государство (середина IX-XI вв. н. э.) с развитым централизованным социальным устройством, интенсивными социально-экономическими и политико-дипломатическими отношениями, с многотысячной превосходно вооруженной кавалерией, отличавшейся бесстрашием и воинственностью. Однако и Аланское государство не избежало феодальных междоусобиц и царских распрей, политической раздробленности, столь характерных для государств эпохи развитого Средневековья, и поэтому распалось на удельные княжества и царства, которые впоследствии вели между собой постоянные войны, а такое неминуемо вело к самоистреблению отдельных личностей и целых отрядов воинственного аланского населения (XI-XIV вв. н. э.). В ставшей уже исторической Алании преемственно развивались и совершенствовались самые уникальные и вместе с тем обладавшие определенной, генетически обусловленной устойчивостью, архитектурные морфотипы древнейших центрических сооружений: жилищ, святилищ, склепов и башен, а также

средневековых центрально-купольных храмов* [3].

Таковой была историческая действительность, этническая, антропологическая, лингвистическая и культурная реальность Центрального Кавказа в системе близлежащих и отдаленных стран и историко-культурных регионов Востока и Запада как в эпоху древности, так и в период новой социально-экономической формации, т. е. в эпоху раннего и развитого феодализма. Очевидно, что в эпоху древности ираноязычные создатели и продолжатели кобано-тлийской художественной культуры являлись передовыми, мировоззренчески и творчески высокоразвитыми племенами, знатоками горного дела, металлургии и металлообработки, керамического производства. Вполне отрадно, что кобано-тлийские мастера создали неповторимые по форме, композиции сюжета и декора, эстетике стиля образцы древнего искусства, являющиеся ныне достоянием художественного наследия народов Кавказа и стран Востока.

Столь же очевидно, что в эпоху раннего и зрелого Средневековья ираноязычные аланские племена создали недосягаемую по уровню развития алан-скую художественную культуру - яркую и самобытную ветвь архитектуры и строительной техники, монументального, декоративно-прикладного и орнаментального искусства. Аланские творцы внесли весомый вклад в мировую сокровищницу восточно-христианского художественного наследия. Наряду

с Абхазией, Грузией, Арменией и исторической Агванией этнос и культура Алании вошли в состав высокоразвитых цивилизованных обществ и державных государств Кавказа, к которым в случае вражеского нашествия или его вероломного вторжения всегда приходили на помощь воинственные и хорошо вооруженные аланские всадники.

Непростительно и досадно то, что до сегодняшнего времени исследователями не выявлен этноним создателя и продолжателя кобано-тлийской материально-художественной культуры. Однако, несмотря на сложившуюся ситуацию, все же искусствоведческо-компаративный анализ многообразия и эстетической выразительности формы, иконографии и семантики изобразительного сюжета, мотива орнаментального декора, стилистики графических изображений и пластики металлических и керамических изделий позволяет с полной основательностью заявить о том, что произведения местного кобано-тлийского искусства созданы ираноязычными племенами** [4].

Уже тогда, в глубокой древности, по обе стороны Главного Кавказского хребта обитала единая племенная общность кавкасионского типа и иранского языка, которая наряду с арийской мифологией и нартским эпосом, кобано-тлийски-ми художественными произведениями также создавала или же преемственно развивала новые архитектурные морфо-типы центрической композиции, структуры и формы: жилища, святилища, склеповые и башенные сооружения.

&Исследованию архитектуры и строительной техники древних и средневековых центрических сооружений (жилищ, святилищ, склепов и башен), а также зально-сводчатых и центрально-купольных храмов эпохи раннего и зрелого Средневековья Центрального Кавказа посвящены научные труды таких известных историков, археологов, этнологов, искусствоведов и архитектуроведов, как Г. А. Кокиев, И. П. Щеблыкин, Л. П. Семенов, С. В. Безсонов, Г. И. Лежава, М. И. Джандиери, Г. Н. и Н. Г. Чубинаш-вили, В. О. Долидзе, А. И. Вольская, П. П. Закарая, А. И. Робакидзе, Г. Г. Гегечкори, Р. С. Меписаш-вили, В. Г. Цинцадзе, А. Н. Калдани, Э. Б. Бернштейн, С. С. Кригер, П. Г. Акритас, А. Я. Кузнецова,

A. Ф. Гольдштейн, В. И. Марковин, Н. Ф. Такоева, В. П. Кобычев, Б. А. Калоев, А. Х. Магометов,

B. А. Кузнецов, Л. А. Чибиров, И. М. Мизиев, М. Б. Мужухоев, В. Х. Тменов, С. Д. Сулименко, А. Г. Лазарев, В. В. Пищулина и др.

&&Для научной объективности следует принять во внимание следующее: историко-культурное понятие «кобано-тлийская археологическая культура» впервые предложено нами вместо введенного в научный обиход понятия «кобанская археологическая культура», так как оно наряду с общим понятием «центрально-кавказская культура» наиболее адекватно историко-географическому ареалу прославленной культуры эпохи древности.

Традиционное представление об этногенезе и этнической истории алан-осетин, их языке, духовной и художественной культуре обычно сводится к двум основным и, казалось бы, взаимно дополняемым, но абсолютно противоположным в своей основе и взаимоисключающим точкам зрения, введенным в научный обиход гипотезам так называемых научных авторитетов лингвистической иранистики и исторического кавказоведения.

По одной версии, появление на Центральном Кавказе иранского языка, т. е. языка современных осетин, исторических алан и их далеких предков, произошло, вероятно, путем насильственного вытеснения одного языка другим - более могущественным племенным языком, или иначе, под натиском более сильных кочевых ираноязычных киммерийских, скифо-сарматских и сармато-аланских племен Великой степи слабые предки современных осетин отступили в горы, потеснив, в свою очередь, уже обитавшие там другие автохтонные племена. При этом неясно, кем же были по типу и языку эти аборигенные предки, обитавшие на предгорных равнинах и в речных долинах Предкавказья, а также и те автохтонные племена, которые обитали в суровых горах Большого Кавказа.

По другой версии, существовавшие на Центральном Кавказе местные горские племена, т. е. физические предки современных осетин, говорившие на одном из кавказских языков и создавшие кобано-тлийскую материально-художественную и духовную культуру, или иначе, коренные оседлые племена, которые на протяжении веков и тысячелетий преемственно наследуя и сохраняя сущность кавказского этноса и культуры, под давлением верололмно вторгшихся вглубь гор кочевых ираноязычных степняков сменили свой исконно кавказский язык на иранский.

Не секрет, что подобная постановка проблемы о признании преобладания одного из двух компонентов - пришлого, степного иранского или местного, горного кавказского - методологически несостоятельна и по своей сути заведомо ложна. Это бесконечный и мнимый путь поиска истины, ведущий к созданию у двуприродных осетин идентичной дву-природной истории - раздельной истории языка и истории этноса [37; 40; 42].

Однако, анализируя взаимодействие прилегающих друг к другу этно-и социокультурных пространств гор и степи, крайне необходимо проследить как складывалась относительно устойчивая общность этнической территории и контактных зон, общность формирования внешнего облика и психического склада этноса, его материальной и духовной культуры, общность хозяйственной деятельности и социальной жизни на исторических этапах непрерывного и преемственного его развития в качестве равноправного этнического признака наряду с общностью языка в иранском мире, но его особенностью в кавказском окружении и, более того, эпицен-тричной уникальностью и генеративной особенностью исконно арийской культуры, возникшей и эволюционирующей на лоне благодатной природы, весьма сложной и суровой экологической среды, но впоследствии оказавшейся в иноэтническом окружении [Там же].

Постижение архитектурной и строительно-технической сущности древнейшего центрического жилища с пирамидально-уступчатой структурой перекрытия и отверстием в зените над открытым очагом, размещенным в середине просторной жилой ячейки, стало исходной материально очевидной основой и культурно-историческим фактом поиска этногенетической истины, предельно адекватной исторически реальной жизни осетин, алан и их далеких древних и древнейших предков.

Следует особо отметить, что архитектурный морфотип центрического жилища был исходной архитектонической основой создания и совершенствования архаических форм дохристианских общественно-родовых мемориальных и культовых сооружений: в мемориальной архитектуре - традиционных склепов-усыпальниц, в сакральной - рудиментарных святилищ. Эти сооружения, донесшие до нас древние, дохристианские архитектурные традиции, имеют, подобно центрическому жилищу, двойственный характер конструкции перекрытия: внутреннее пространство обычно завершается ложно-сомкнутым сводом, а их внешняя форма получает вид пирамидально-ступенчатой кровли на четыре ската, нередко на два.

В то же время особенно важно заметить и понять весьма удивительную, но имеющую огромный семантический смысл, глубокое функциональное обоснование и символическое значение, неопровержимую конструктивно-художественную реальность, а именно: доведенный до совершенства конструктивной логики и художественной правдивости пирамидально-уступчатый деревянный куполоподобный объем древнейшего центрического жилища, т. е. дома для живущих, как ни удивительно, получил несколько иную творческую интерпретацию в склеповых сооружениях, т. е. доме для усопших. Внутренняя деревянно-балочная пирамидальная уступчатость интерьера центрического жилища перевоплотилась в наружную каменно-плиточную пирамидальную ступенчатость экстерьера склепа, при этом внешняя прямоугольно-кургано-образная концентрическая земляная форма экстерьера жилища - во внутреннюю сомкнуто-сводчатую поверхность пирамидальной формы завершения интерьера центрического склепа. Иными словами, перекрытие почти квадратного в плане кубического объема интерьера центрического жилища словно вывернуто наизнанку и установлено на несколько вытянутом ввысь кубическом объеме экстерьера центрического скле-пового сооружения.

Именно этот неопровержимый этнокультурный и исторический факт подтолкнул нас к дальнейшим размышлениям и пониманию того, что ясный день в жилище превратился в темную ночь

в склепе, а это означает, что солярный 5 символ дома для живущих поменялся Ц на лунарный символ дома для усопших. В контексте изложенного также следует 8 учесть беспрецедентные в мировой архи- и тектуре и строительной технике функци- ^ онально-конструктивные и эстетические к особенности жилища и склепа, имеющие и определенный, функционально значи- | мый, но еще не познанный семантиче- Ц ский смысл и символическое значение. ^

Доведенный до совершенства кон- а структивной логики и идеальной худо- и жественной правдивости пирамидально-уступчатый деревянный куполоподоб-ный объем древнейшего центрического жилища, т. е. дома для живущих, над центральным ядром плановой композиции и по вертикальной оси пространственной структуры интерьера завершается светодымовым отверстием. На слегка возвышенном кубическом объеме древнейшего центрического склепа, т. е. дома для усопших, ритмично убывающая по вертикальной оси к вершине, четкая пирамидально-ступенчатая форма экстерьера завершается каменным фаллосом. В поистине уникальных архитектурных творениях коренных горских народностей Центрального Кавказа столь неожиданное сочетание женского и мужского элементов отнюдь не является случайностью, ибо в традиционном зодчестве ничего не создавалось только для красоты, даже орнаментальный декор имел семантическое назначение и символический смысл.

В долгих раздумьях мы, кажется, стали осмысливать важность и функциональную необходимость горизонтально устроенного в зените перекрытия жилища отверстия и вертикально установленного в вершине перекрытия склепа фаллоса. Разумеется, каждый из двух элементов свидетельствует о женском и мужском начале, а поэтому они должны выполнять, и это неоспоримо, в архитектуре уникальных сооружений центрической композиции, структуры и формы, определенные функции, т. е. каждый из них создан с конкретным

функционально-смысловым назначением. Пока мы находимся в процессе проникновения в очевидные реалии творческих тайн древних зодчих, выходцев из местных ираноязычных племен, создателей таких архитектурных творений, которые поныне еще не осмыслены в науке и которые по значению являются крайне актуальными для современности. На пути постижения семантической и символической сути функций этих и других, аналогичных по функциональной значимости, сооружений Центрального Кавказа, пока нам удалось одолеть всего лишь первый этап. Смысл выявленного заключается в изысканной архитектонике этих сооружений, закономерном и гармоничном соотношении внутреннего пространства и наружных масс, в особенной, поистине универсальной их функциональности и неимоверной жизненной необходимости. Это вполне очевидно, если додуматься и представить уму непостижимое даже для высокообразованного мастера архитектуры нынешнего времени. Итак, наша концепция о впервые нами же выявленном факте: солнечный свет, необходимый для зачатия, рождения и биологического развития человека в древнейшем центрическом жилище с пирамидально-уступчатой структурой перекрытия и отверстием в зените, сменился на лунный мрак, также необходимый для сохранения духа личности и мумификации его плоти в древнейшем центрическом склепе с пирамидально-ступенчатой формой перекрытия и фаллосом в вершине. Со столь отдаленных культурно-исторических эпох обе эти равные по длительности функции ежесуточно непрерывно продолжаются.

Более удивительны последующие этапы постижения семантической и символической сути характера местонахождения и функционального назначения древнейших сооружений центрической архитектуры - весомых и зримых свидетелей этнических особенностей образа жизни и самосохранения духа, культового ритуала и погребальнопоминального обряда коренных ираноязычных племен и горских народностей Центрального Кавказа.

Также отметим, что ни одно башенное сооружение, возведенное из естественного камня, Северной и Южной Осетии, Балкарии и Карачая не имеет пирамидально-ступенчатого перекрытия, аналогичного перекрытиям скле-повых сооружений, которыми завершаются вейнахские и хевсурские башни. Это следует принять во внимание как весьма любопытный, но реальный культурно-исторический факт, являющийся важным материально-художественным источником при архитектуроведческой интерпретации и этнической атрибуции памятников народного зодчества древнейших обитателей Большого Кавказа, необходимым весомым аргументом их сравнительной хронологизации и относительной датировки и наиболее веским, абсолютным материально-эстетическим свидетельством определения из-начальности появления столь оригинального конструктивно-художественного элемента в уникальных архитектурных творениях кавказских горцев - склепо-вых и башенных сооружениях [27-28].

Однако это является темой для специального, самостоятельного архитек-туроведческого исследования, которое, при высоком профессиональном уровне его выполнения, позволит понять и убедиться в том, где конкретно и когда, в какой именно этнической среде зародилась и сформировалась такая, не имеющая аналогов в мировой архитектуре и строительной технике, архитектоническая форма ступенчато-венцеобраз-ного перекрытия и определить место зарождения, функциональное назначение, уровень социально-экономического развития конкретной эпохи и этническую принадлежность идеи творческого воплощения пирамидально-уступчатого и пирамидально-ступенчатого перекрытий [12-13].

Общепризнанные произведения изящных искусств Центрального Кавказа, Западного Памира и Гиндикуша эпохи

древности и средних веков отличаются особым, неповторимым художественным образом и стилем, исключительной эстетической выразительностью; в них отображены гармония человеческого общества и природной среды, повседневный жизненный уклад и социальные приоритеты в строгих параметрах биогеоэкологического равновесия и, наконец, в них запечатлены суровый психический склад этноса-созидателя, специфика его мифологического, конфессионального и пространственно-тектонического мышления, художественно-творческого воображения и эстетического выражения.

Еще в 1920-х гг. было опубликовано обоснованное предположение о том, что такое поразительное сходство в центрическом жилище с пирамидально-уступчатым перекрытием и светоды-мовым отверстием в зените над открытым очагом несомненно указывает «.. .на одну общую древнюю культуру, выработавшую когда-то этот потолок» и одновременно обращено внимание на необходимость сравнительного изучения традиционного жилища Кавказа, Памира и Гиндукуша. Эта публикация свидетельствует о древнейшем этногенети-ческом единстве и исторической общности современных обитателей Кавказа, имеющих индоевропейские корни, и ираноязычных племен и народов Средней Азии, потому что автору удалось выявить «.наличие характерных признаков переднеазиатской расы среди таджиков верхнего течения Аму-Дарьи, сближающих их с населением Кавказа» и отметить «.наличие общих черт в духовной и материальной культуре» [2].

Задолго до введения в научный обиход ныне знаменитой «теории Гам-крелидзе-Иванова» о прародине индоевропейских племен на территории Армянского нагорья и прилегающей части в Передней Азии и возможных направлениях движения миграционных волн была предсказана причина появления в Памиро-Гиндукушском двугорье центрического жилища с пирамидальноуступчатым перекрытием и светодымо- 5 вым отверстием в зените над открытым Ц очагом. Это предположение через пол- к века получило исчерпывающее научное 8 истолкование, смысл которого заключа- и ется в том, что после распада праиндоев- ^ ропейского единства вместе с миграци- к онными волнами архитектурный морфо- и тип древнейшего центрического жилища р был занесен индоевропейцами из их Ц прародины как на запад, так и на север я и восток Альпийско-Гималайского гор- а ного пояса Евразии, а намного позже, че- и рез территорию Средней Азии и Казахстана, в значительно упрощенном виде, в Восточную Европу и далее [9; 29].

Анализ плановой композиции, пространственной структуры и архитектоники древнейшего центрического жилища с пирамидально-уступчатым перекрытием и светодымовым отверстием над открытым очагом, размещенным в середине просторной жилой ячейки, с целью выявления специфики и обстоятельств происхождения, процесса формирования и диапазона их распространения как в пространстве, так и во времени и, что весьма важно, осуществлять все это в контексте лингвистической реконструкции прародины индоевропейцев и направлений миграционных волн носителей индоевропейских диалектов с первоначальной территории расселения на Армянском нагорье и прилегающей части в Передней Азии в исторические места их обитания в Евразии, предоставляет возможность установить следующее: наличие всех разновидностей архитектурного морфотипа древнейшего центрического жилища, включая совершенно уникальные пространственно-тектонические структуры и формы, дают основание полагать, что территория Южного Кавказа, к югу от Малого Кавказа, включая восточную часть Малой Азии и крайний северо-запад современного Ирана, является не только изначальным ядром формирования индоевропейского этноса и языка, или, иначе, их прародиной, но и основным и единственным центром зарождения и закономерного развития удивительно жизнестойкого архитектурного морфотипа древнейшего центрического жилища с пирамидально-уступчатым перекрытием и светодымовым отверстием над открытым очагом, размещенным в середине просторной жилой ячейки. Архитектурный морфотип древнейшего центрического жилища непрерывно совершенствовался на более обширной территории Центрального и Южного Кавказа (преимущественно в исторической Армении, древней Иберии, или Восточной Грузии, исторической Агван?

ЭТНОГЕНЕЗ АРХИТЕКТУРОГЕНЕЗ ЭТНИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ ЭТНИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА ИНДОЕВРОПЕЙЦЫ ИРАНИСТИКА КАВКАЗОВЕДЕНИЕ АЛАНЫ ОСЕТИНЫ ЦЕНТРИЧЕСКОЕ ЖИЛИЩЕ
Другие работы в данной теме:
Контакты
Обратная связь
support@uchimsya.com
Учимся
Общая информация
Разделы
Тесты