Спросить
Войти
СПЕЦИАЛЬНАЯ ТЕМА: КУЛЬТУРНО-ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ ПРОСТРАНСТВО. ИСКУССТВО И ОБЩЕСТВО
УДК 008
К вопросу формирования эстетического потенциала в рамках культурного пространства Иркутска XIX века
Статья посвящена анализу ряда вопросов, связанных с изучением условий зарождения и формирования эстетического потенциала культурного пространства Иркутска — губернского центра XIX века. В ходе анализа показано, что рассмотрение подобных комплексных вопросов, как свидетельствует практика исследований в области культуры, основывается на широком использовании системного и структурно-функционального методов анализа. Одновременное использование разных методов анализа позволяет выявить многообразные частные случаи формирования эстетического потенциала и многовекторные проявления его функционирования в рамках культурного пространства Иркутска XIX века. Используемый подход актуализирует применение подобной методики в исследовании различных аспектов, связанных с эстетическим потенциалом в пространстве культуры вообще и в культурном пространстве Иркутска XIX века в частности.
В исследованиях ученых, занимающихся данной проблематикой (Н.И. Гаврилова, Е.С. Манзырева, Т.Ф. Ляпкина, В.П. Шахеров и др.), ХК век представлен как явление исключительное в истории развития культуры вообще и истории формирования локального культурного пространства в частности. Получивший название «Золотого века русской культуры» он, прежде всего, знаменателен тем, что в этот период радикально изменилось представление о статусе России: из отсталой в культурном отношении страны она превратилась в свой антипод и в буквальном смысле стала «локомотивом» культурного развития, внеся свой самобытный эстетический вклад в активно формирующееся культурное пространство и, вследствие этого, оказавшись практически на одном уровне с ведущими европейскими державами.
Этот сложный и насыщенный период российской истории можно условно разделить на два этапа.
М.Г. Трипузов
© Трипузов М.Г., 2016
Если первая половина XIX века в российской истории тесно связана с событиями Отечественной войны 1812 года, то вторая его половина отмечена другим наиважнейшим событием — отменой крепостного права в 1861 году, что обусловило подъем национального самосознания и спровоцировало активное развитие капиталистических отношений. В свою очередь, отправными принципами мировоззрения в культуре Нового времени стали такие категории как рационализм, антропоцентризм, европоцентризм и сциентизм, сменившиеся к концу XIX века иррационализмом, пессимизмом и антисциентизмом [3, с. 15]. Такая смена парадигм явилась прямым доказательством того, что формирующееся культурное пространство эстетической деятельности в России того времени представляло собой динамичную эволюционирующую систему.
Город Иркутск, возникший подобно большинству сибирских городов в XVII веке как военно-административный пункт, стал одним из культурных форпостов России на востоке. В его функции входило не только взимание ясака, но и осуществление централизованной деятельности по объединению сибирских этнических групп — бурят, эвенков, якутов — посредством интеграции их культур, отражающих национальный тип и народную индивидуальность, в единое активно формирующееся культурное пространство.
Немаловажным является и тот факт, что уже к началу XIX века Иркутск превратился в крупнейший город Сибири с перманентно возрастающим культурным потенциалом, актуализирующимся в эффективно развивающемся культурном пространстве с многообразием форм эстетической деятельности. Этому обстоятельству способствовали разнообразные факторы, обусловленные как экономическим развитием самого региона, так и процессом административного преобразования города Иркутска в столицу Восточной Сибири.
В этой связи необходимо отметить, что позитивные административные преобразования, благотворно повлиявшие на развитие экономики и культуры, оказались привлекательными для населения всего региона и вызвали приток людей, выехавших на постоянное место жительства в Иркутск. Обращение к архивной статистике также свидетельствует об ускоренных темпах роста численности населения будущего административного центра.
Так, в конце XVII века оно составляло всего около 1 тыс. человек, в 1813 году — 14 тыс. человек, а в 1836 году в городе проживало уже около 20 тыс. жителей [7, с. 19]. В предреформенную эпоху Иркутск с населением в 26 тыс. человек стал самым крупным городом России за Уралом. В последующие годы население Иркутска составило 32600 в 1875 году и 51473 человека в 1897 году [5, с. 224].
Процессу роста численности населения Иркутска способствовало и множество других факторов. Укажем лишь наиболее значимые из них:
— осуществление прогрессивной государственной политики по заселению Сибири;
— создание опорных городов и военно-административных центров на приобретенных территориях;
— использование Сибири в качестве объекта уголовной и политической ссылки;
— приоритетность экономического и административного влияния города;
— выгодное географическое положение Иркутска (хорошо известно, что еще с момента основания Иркутск являлся воротами России в Азию, а с увеличением экономического влияния в ХК веке окончательно стал восточным форпостом Российской империи).
Анализ данных переписи населения 1897 года [11] показывает, что изменился и сам состав населения. Так, в столице губернии, помимо чиновников и генерал-губернатора, обосновались богатейшие купцы; сюда потянулась творческая интеллигенция; прижились и политические ссыльные, вышедшие «на поселение».
Поставленные нами вопросы изучения различных аспектов формирования эстетического потенциала в рамках культурного пространства Иркутска XIX века диктуют необходимость освещения типологической структуры данной культурной эпохи и описания ее типологических характеристик, в том числе организации уклада жизни и условий быта основных социальных групп городского сообщества.
К основным социальным группам городского населения этого периода следует отнести представителей губернской администрации, местных и приезжих чиновников, купечество, разночинную интеллигенцию, военных, а также ремесленников, мещан и мелких предпринимателей.
Исторические документы свидетельствуют о том, что каждый вновь назначенный в Иркутск приезжий губернатор или чиновник старался воссоздать здесь привычные для себя бытовые условия. Однако если губернатору позволительно было привезти с собой свиту из необходимых ему в работе и быту людей, то рядовым чиновникам, обустраивающимся на новом месте и не всегда имеющим достаточный доход, приходилось довольствоваться обычными для городских жителей бытовыми условиями.
Как правило, губернаторы Восточной Сибири, приезжие чиновники, а со временем и представители иркутского купечества, получившие образование в столичных городах или европейских странах, в силу своих привычек, воспитания и образования все же становились приверженцами европейских традиций, хотя надо сказать, что и Восток тоже привносил свой неповторимый колорит в организацию быта городского сообщества.
К сказанному выше можно добавить и то, что многие иркутские чиновники страстно интересовались искусством, эрудированно высказывали свою точку зрения на разнообразные эстетические проблемы, оказывая позитивное влияние на развитие эстетических вкусов своего окружения и
тем самым внося весомый вклад в формирование культурного облика города. Это влияние сказывалось на различных аспектах эстетической деятельности горожан: просвещении, развитии архитектуры, организации общегородских праздников, драматическом, музыкальном и художественном творчестве [8, с. 3—5].
В зависимости от уровня образования, а также положения, занимаемого данной купеческой фамилией, складывался быт иркутского купеческого сословия, которое на протяжении XIX века было достаточно неоднородным. Если быт образованного поколения купечества I или II гильдии был схож с бытом иркутского губернатора или чиновника высокого ранга, то организация быта купечества III гильдии при невысоком имущественном цензе напоминала жизнь мещанина-предпринимателя или мелкого лавочника. Как правило, они владели небольшим магазином, на втором этаже которого находились жилые помещения.
Следует отметить, что представители городской разночинной интеллигенции вели достаточно скромный, но достойный всяческого уважения образ жизни, и их бытовые условия не были особо примечательными. В силу своего образования и личной культуры, эти интеллигентные люди тяготели к европейскому бытовому укладу: они создавали общественные и культурно-просветительские организации, издавали газеты, открывали различные клубы и собрания, стараясь подчинить свою жизнь служению «высшим общественным ценностям» [13, с. 145].
Что касается устройства быта простых горожан, в число которых входили мещане, а позднее и крестьяне, занимающиеся оказанием бытовых услуг, ремеслом и мелкой торговлей, то он носил, по свидетельству исследователя Т.Ф. Ляпкиной, «смешанный характер (городского и деревенского), что является особенностью данного региона» [10, с. 15].
Отмечая увеличение интеллектуальной прослойки в обществе, мы, прежде всего, имеем в виду некоторый «прирост» информации, знаний и эстетического багажа, основанный на личном, общекультурном, общеисторическом и любом другом опыте каждого отдельно взятого индивидуума, происходящий в результате тесного общения и сближения интеллигенции с окружающей их провинциальной средой. Это был мощный приток знаний, силы интеллекта, бесценного опыта и таланта — «мозговой штурм» в буквальном смысле этого понятия.
Вполне понятно, что такая мощная интеллектуальная «подпитка» придала особый импульс поступательному ходу развития мира реального (то есть лежащего в его основе материального носителя и духовной надстройки), соответственно выразившегося:
— в развитии экономики;
— в создании образовательных учреждений (светских и духовных);
— формировании качественно нового культурного пространства за счет притока интеллигенции;
— возникновении нового культурного феномена гастрольной жизни;
— развитии музыкальной культуры (в основном любительской) в самых разнообразных ее формах.
Таким образом, пребывание в Сибири лучших представителей русской интеллигенции, просвещеннейших людей своего времени не могло не сказаться на судьбе иркутской земли.
В этой связи нельзя обойти вниманием вопрос о роли местного купечества в формировании культурного пространства Иркутска. Этот слой в Иркутске рос довольно быстро. Сибиряковы, Трапезниковы, Солдатовы, Дудоровские, Мыльниковы, Баснины, Кузнецовы, Соломатовы и многие другие стали почетными гражданами Иркутска. Далеко не случайно все они, будучи купцами I гильдии, стали действительными советниками, и почти все были удостоены дворянского звания.
Это их усилиями происходило обустройство не только экономической, но и культурной жизни. Городские школы, гимназии, ремесленные училища, больницы, сиротские дома, лавки, магазины, самые красивые здания с неповторимой архитектурой и многое другое было воздвигнуто купцами.
Их личные библиотеки поражали воображение богатством и разнообразием экземпляров. Усилиями иркутского купечества строились также театральные здания, клиники и учебные заведения, работали благотворительные банки. Достаточно сказать, что в конце ХК века каждый десятый иркутянин имел возможность учиться (на 48358 жителей приходилось 58 школ) [4, с. 45]. Это обстоятельство также способствовало превращению Иркутска в приметный культурный центр, заложило прочную основу для дальнейшего роста эстетического потенциала и усилению его роли в организации культурного пространства.
Обращение к архивным материалам выявляет еще одну важную особенность формирования культурного пространства Иркутска. Дело в том, что в Иркутске издавна начинали свой путь многие исследователи и путешественники. Именно из Иркутска отправлял свои суда на Алеутские острова и в Америку Григорий Шелихов. Здесь начинали свой путь землепроходцы Ерофей Хабаров и Василий Поярков — исследователи Приамурья [6, с. 38—42]. Возвращаясь в Иркутск, эти отважные люди неизменно делились своими наблюдениями, впечатлениями, чувствами и эмоциональными переживаниями, вызванными знакомством с культурой северных и восточных народов. Путевые заметки, статьи, доклады в научных обществах и просто рассказы о своих путешествиях сыграли активную созидательную роль, внесли неоценимый вклад в развитие науки края и многократно преумножили эстетический потенциал города.
В свете изложенных выше соображений рассмотрим еще один важный для формирующегося культурного пространства феномен — ярмарочную торговлю. Ежегодные ярмарки стали проводиться в Иркутске с 1768 года, а уже в конце ХVШ века Иркутск стал славиться самыми большими сибирскими ярмарками, так как через Иркутск осуществлялась интенсивная торговля с Китаем и Монголией. Сюда везли чай, меха, пряности, шелка и многие другие товары. Здесь оседали товары из Европы и Средней Азии [2, с. 415—419]. Организация и проведение ярмарок со временем прочно вошли в обиход иркутской жизни и постепенно превратились в важный культурный феномен: в Иркутск стекались люди, происходил обмен опытом и полезной информацией, устанавливались новые контакты, расширялись мировоззренческие горизонты людей, круг их эстетических запросов, интересов и вкусов.
Как видно, передовые люди Иркутска прекрасно понимали тот факт, что от развития образования, науки и культуры целиком зависит и процветание их края, и России в целом. По-видимому, они также осознавали и то, что образование и просвещение как социальные ценности сами по себе служили и еще будут в глобальной перспективе служить мощным источником эстетического и человеческого потенциалов. Этот наш вывод подтверждается тем, что уже в начале 60-х годов XIX века в культурном пространстве Иркутска стали возникать воскресные школы. В Иркутской губернии их насчитывалось 9, а в самом Иркутске — 4. Открытие воскресных школ было, как правило, результатом общественной инициативы. Основные средства для этого поступали от частных лиц как благотворительные пожертвования [12, с. 12].
Значимый вклад в формирование эстетического потенциала внесли иркутские типографии, которые к концу XIX века приобрели такой же статус, как и библиотеки, превратившись в важные центры городской культуры. Типографии «нередко одновременно являлись полиграфическими предприятиями, издающими книги, газеты, журналы; продавцами книг, торгующими не только своей продукцией; агентами по распространению продукции других издательств, оформляющими подписку на газеты и журналы для населения и учреждений», что вносило существенный вклад в организацию просветительской деятельности [15, с. 7—8].
Глубокий след в истории развития Иркутска и всей Сибири оставило пребывание на этой земле декабристов и польских повстанцев, которые были отправлены сюда на каторгу и в ссылку. Многие из них остались доживать свой век в Иркутской губернии и похоронены здесь же.
Если с точки зрения предмета нашего исследования ограничиться рассмотрением только эстетических воззрений участников восстания на Сенатской площади Санкт-Петербурга в 1825 году, многие из которых в результате были сосланы в Сибирь и вошли в российскую историю под названием «декабристов», то эти эстетические воззрения сводились к следующим принципам: гражданского служения искусству; приоритета народности и самобытности в искусстве; неприятия преклонения перед «иностранщиной»; обязательного усвоения общечеловеческих ценностей (требование знания образцов искусства мирового значения). Эти принципы легли в основу культурно-просветительской деятельности декабристов.
Разносторонняя образованность декабристов и их мировоззрение отличались универсализмом познаний и новаторским подходом. В этой связи не вызывает сомнения справедливость утверждения исследователей о том, что многие стороны жизни Иркутской губернии и других районов Сибири — наука, медицина, сельское хозяйство, культура и др. — претерпели сильное влияние декабристов. В своей многогранной деятельности они неизменно руководствовались желанием принести максимальную пользу своему народу, и, по мнению исследователя русской культуры профессора Ю.М. Лотма-на, «в этом смысле они выступили как подлинные новаторы» [9, с. 331, 383].
Еще со дня своего основания Иркутск стал крупным центром Православия Восточной Сибири, что не могло не сказаться на уровне его духовной культуры. Этому способствовало как административное положение Иркутска, так и наличие многочисленной паствы в городе.
Уже к началу XIX века в Иркутске сформировались устойчивые религиозные традиции. Многочисленные упоминания о православной культуре Иркутска можно найти на страницах исторических документов на всем протяжении XIX века: «В рождество на городских улицах появлялись ряженые, веселившиеся и ходившие по дворам», «в крещенский вечер многие хотели увидеть Господне крещение», «особые традиции связаны с празднованием Пасхи в Иркутске» [1, с. 33]. И надо сказать, что все церковные праздники в Иркутске отмечались с размахом, а участие населения в духовной и религиозной деятельности было массовым.
Уже в конце XVIII века Иркутск стал центром духовного образования всего региона. В городе появилось множество учебных заведений религиозной направленности: духовная семинария, духовное училище, церков-но-учительская семинария, женское духовное училище и несколько цер-ковно-приходских школ. Следует признать, что Иркутская епархия имела значительное влияние на формирование культурного пространства города и, как следствие, на повышение уровня эстетического потенциала его жителей. Некоторые исследователи отмечают, что под давлением духовенства активно вытеснялись на окраины и за пределы города элементы народной, ярморочной эстетики и, само собой разумеется, элементы языческих культур. Все это постепенно привело к усилению роли Православной церкви в организации не только религиозной, но и светской жизни.
С позиции формирования эстетического поля культурного пространства Иркутска XIX века трудно переоценить факт открытия в 1845 году Девичьего института Восточной Сибири, который тогда назывался так: «Иркутский институт Императора Николая I». Успешная работа этого учебного заведения во многом объяснялась тем, что в нем преподавали педагоги, прошедшие самый тщательный отбор. Больше половины этих педагогов окончили Смольный институт в столице империи Санкт-Петербурге и имели высшее образование. Особенно высоким был уровень преподавания музыки (фортепиано, хоровое пение) [14, с.144].
Характеризуя процессы развития культурного пространства Иркутска XIX века, следует помнить о том, что мы ведем речь о реальном этническом пространстве, формирование которого связано с истоками национальных культур и, вследствие этого, предполагает осмысление национально-культурного аспекта данного феномена. Для этого обратимся к некоторым фактам.
Уже к концу рассматриваемого нами периода Иркутск все больше становился городом многонациональным. Так, по данным переписи 1864 года в городе проживало около 550 поляков и немцев, 220 татар, около 300 евреев и до 600 бурят. К концу XIX века число представителей различных национальностей значительно возросло. В 1887 году, например, среди представителей иркутского купечества насчитывалось 84 еврея, которым принадлежало 128 домов [13, с. 143].
Представители каждой национальной диаспоры занимались разнообразными видами деятельности, внося существенный вклад в организацию городского быта, в развитие эстетической и общей культуры. Накопленный в процессе их взаимодействия эстетический потенциал (эстетические идеи, понятия, образы, потребности и ценностные отношения) создал множество новых эстетических смыслов, своеобразную перспективу задатков развития субъектов культурного пространства, реализация которых в деятельности последующих поколений сулила Иркутску открытие новых горизонтов культуры.
Таким образом, именно эстетический потенциал ссыльной и местной интеллигенции, просветительской деятельности декабристов, приезжих ученых и преподавателей, артистов, художников, писателей и музыкантов, потенциал благотворительной и меценатской деятельности купечества, потенциал социальных ценностей (многочисленных школ, гимназий и институтов, библиотек, театров и музеев), успешно реализуемый в культурном пространстве Иркутска XIX века, оказался наиболее эффективным интегративным эстетическим потенциалом, прагматичным и рациональным по своей сути. Его формирование, раскрытие и воплощение сказалось на общей динамике развертывания культурного прогресса, а также на определении основных векторов переустройства жизненного уклада иркутского общества в будущем.
beg—vremeni--tom—1—slovo — o—gorode—irkutsk—v—moey—sudbe--v—
rasputin—m—sergeev—a—shastin/pdf . С. 29—47.
