Спросить
Войти
История публицистики. Риторика
УДК 070(09)
DOI: 10.28995/2073-6355-2018-11-74-80
Империя до империи. Школьная драма в контексте публицистики эпохи Петра I
Михаил П. Одесский
Российский государственный гуманитарный университет, Москва, Россия, modessky@mail.ru
Аннотация. Автор анализирует школьные драмы эпохи Петра Великого как публицистические произведения. Материал исследования - пьеса «Торжество мира православного» (The Triumph of the Orthodox World). В этой школьной пьесе, написанной в 1703 г., уже используются образы империи и апостольской проповеди для прославления политики Петра I.
Для цитирования: Одесский М.П. Империя до империи: Школьная драма в контексте публицистики эпохи Петра I // Вестник РГГУ. Серия «История. Филология. Культурология. Востоковедение». 2018. № 11 (44). С. 74-80. DOI: 10.28995/2073-6355-2018-11-74-80
An empire prior to the empire.
School drama in the context of publicism in Peter the Great&s epoch
Mikhail P. Odessky
Russian State University for the Humanities, Moscow, Russia, modessky@mail.ru
Abstract. The author analyzes school dramas of Peter the Great&s Epoch as publicist writings. The research is based on the play The Triumph of the Orthodox World. In this school drama written in 1703 images of the empire and apostles teaching are used to praise Peter the Great&s policy.
© Одесский М.П., 2018
For citation: Odessky MP. An empire prior to the empire. School drama in the context of publicism in Peter the Great&s epoch. SUH/RGGU Bulletin. "History. Philology. Cultural Studies. Oriental Studies" Series. 2018;11(44):74-80. DOI: 10.28995/2073-6355-2018-11-74-80
Петр I отличился в русской истории не только как реформатор, но и как организатор пропагандистского продвижения своих реформ, чему уделял постоянное внимание и добился успехов. Вместе с тем техника петровской пропаганды (и официальной публицистики) принципиально отличалась от современной. Если современная пропаганда следует установке на убедительность, то Петр I - самодержец и законный государь - не имел практической надобности убеждать. Соответственно, если современная пропаганда оперирует представлениями, привычными социуму, то петровская пропаганда, безразличная к степени своей убедительности, скорее инициировала ситуацию убеждения, а потому использовала пропагандистские приемы, социуму неведомые и шокирующие [см. подробнее 1 с. 41-47].
Значимое место в арсенале петровской пропаганды отводилось так называемой школьной драме. Это - своего рода «самодеятельность» духовных училищ, уходившая корнями в Средневековье, но особую популярность обретшая в Реформацию. С одной стороны, ее высоко оценивал Мартин Лютер, с другой - в совершенстве владели иезуиты. На Русь школьные пьесы попадают в XVII-XVIII вв. при посредстве ученых украинцев (реже - белорусов), которые обучались в католической Польше. Когда в Москве была учреждена Славяно-греко-латинская академия (в качестве академии это первое в Великороссии учебное заведение функционировало с 1701 г.), то силами ее преподавателей стали сочиняться и пьесы. Для школьной драмы были характерны: соблюдение строгих теоретических предписаний; обработка мифологических или библейских сюжетов; использование аллегорических фигур; преобладание декламации над действием и т. д. Однако в первое десятилетие XVIII в. Славяно-греко-латинская академия превратила школьные пьесы в эффективное средство публицистического освещения внешней политики петровской России, а именно - событий Северной войны. На академической сцене
регулярно ставились драматические панегирики, прославлявшие русские победы: от начальных - до Полтавы. Постановки согласовывались с торжественными мероприятиями, которые устраивало правительство, и наглядно «визуализировали» официальную идеологию. Также постановки сопровождались подробными программками, которые печатались (редкость для того времени) и функционировали как самостоятельное публицистическое произведение. В данной статье рассматривается представленная 16 января 1703 г. пьеса «Торжество мира православного» (см. комментарии В.В. Кускова [2 с. 494-495]), которая как раз сохранилась только в виде печатной программки.
«Торжество мира» было не первым в ряду драматических панегириков: ей предшествовали «Страшное изображение второго пришествия Господня» (4 февраля 1702 г.) и «Царство мира православного». Эту последнюю пьесу приготовили к именинам царя (29 июня 1702 г.), но Петр столицу не посетил и спектакль не состоялся (притом программку опубликовали, что свидетельствовало о высоком пропагандистском статусе). Когда зимой 1703 г. было решено организовать в Москве торжества, должные ознаменовать победы над шведами, то «Царство мира» переделали в новую пьесу - «Торжество мира православного». Легкость трансформации объясняется тем, что в обеих пьесах центральным героем выступал апостол Петр, но только первая была приурочена к церковному празднику первоверховных апостолов Петра и Павла, а вторая -к поклонению веригам апостола Петра.
Пьеса «Торжество мира» имеет типичную для школьной драмы структуру и состоит из пролога, трех действий, эпилога. В I и II действиях на аллегорическом и историческом уровне представлены апостольские подвиги св. Петра: проповедь истинной веры; одоление в Риме языческого мага Симона; крестная смерть. Ничто, казалось бы, не сигнализирует о политическом подтексте - военных победах 1702 г. Имеется в виду русское наступление в Ингер-манландии; там пал Нотебург, ставший крепостью Шлиссельбург (Ключ-город), потом другие крепости (в 1703 г. Ингерманландия полностью перейдет под контроль русской армии).
В III действии авторы все-таки пытаются актуализировать сюжет. Фигура Злочестия, которая ранее прислуживала гонителю христианства императору Нерону, теперь
вжигает две кометы, луну таврикийскую, льва шведскаго, еже вредити Православие; но Благочестие, под крилома орла велико-российскаго неврежденно, Марсу российскому дает крест и мечь,
еже Православия борителя побеждати. <...> Злочестие полки свои чиновне разполагает, на них же Марс роксоланский со вои нашед, ко многой брани злочестивыя в бегство приводит и достизати бегущих устремляется, воином догнанныя убивающым <...> Фортуна Генеуша Марса российскаго венчает, брати городы противных. [2 с. 203-205].
Политическая актуализация здесь в том, что Православию, которое ранее защищал апостол Петр, теперь угрожают геральдические замещения враждебных государств - «луна таврикийская» (в данном случае сюзерен «таврикийских» крымских ханов - Турция) и, конечно, «лев шведский», а христианское Благочестие осеняется крылами геральдического Орла Российского. В этом противостоянии рядом с Орлом борется - в христианском панегирике! - языческий бог войны Марс. Марс имеет подсказывающее определение «российский», ему (точнее, его аллегорическому удвоению - «Гениушу»-Гению Марса) дано «брати городы противных» (как Петру в Ингерманландии), а потому языческий бог предстает панегирическим замещением самого победоносного царя.
«Торжество мира православного» заканчивается триумфом Марса, который происходит в Риме: «торжественный воз» с Ге-ниушем Марса влекут аллегорические Мужество и Фортуна; также «воз» влеком львом и змеей - «знамениями побежденных»; направляется колесница триумфатора Марса «до Капитолиа, торжествующих храма» [2 с. 206].
Наконец, в эпилоге снова вспоминается св. Петр: его Гениуш вместе с Благочестием и Миром православным слагают «по-хвалная анаграммата» из имени царя [2 с. 206] - тезки апостола. Однако, как неоднократно указывалось, глубинный аспект панегирической актуализации заключается в том, что апостол Петр - не просто тезка, а патроним царя, то есть святой, в память которого он получил имя. А значит, это - пример хорошо известного в то время риторического приема восхваление-через-соименников [1 с. 181-186]. Потому и будущая столица России, в 1703 г. заложенная царем на взятых землях, названа городом святого Петра: Санкт-Петербург. Следовательно, вся пьеса «Торжество мира православного» (и «Царство мира») - коль скоро она посвящена подвигам апостола Петра, даже вероучительным - автоматически означала восхваление подвигов царя, даже воинских. Это с одной стороны. С другой - добавляя к сказанному новые соображения, продуктивно акцентировать, что в петровской пропаганде апостольское служение его патронима получало дополнительный публицистический смысл.
Действительно, царь Петр и его сотрудники стремились позиционировать государственную идею как основанную не на историческом предании, а на славном настоящем и будущем - героических подвигах государя-реформатора. Российская империя не только и не столько наследует московскому царству, сколько предстает небывалым прецедентом - государством с новой территорией, с новой армией и флотом, с новыми институтами. В петровской публицистике преобладает апелляция не к «своим», а к вечным образцам: подданных надо просвещать и заново учить, чтобы сформировать совершенно нового человека - унифицированного подданного нового государства.
Это выражается и в идеологическом дискурсе. Прежде всего -в новом титуле государя: в 1721 г. - после победы в Северной войне - вместо традиционного «царь» вводится «император», универсальный по характеру и наделенный античными коннотациями. Но еще в «Торжестве мира православного» (в III действии) языческая богиня войны Беллона вещает Александру Македонскому и Помпею Великому, что они «паки» возродились в Марсе российском (то есть царе Петре), который «их храбрости торжеств и величества есть наследник», а в сцене римского триумфа эти великие полководцы древности шествуют перед колесницей Марса, которая влечет современного героя в Капитолий [2 с. 206].
Другим наглядным и эффективным приемом презентации универсальной концепции петровской власти - наряду с образом империи - служил образ нового миссионерства. Иначе говоря -апостольства. Как Христовы апостолы просвещали народы светом новой религии, так при Петре правительственная пропаганда следовала установке на приобщение русского общества к новой идеологии, которая практически трансформировалась в новую религию. Новые ценности аргументировались необходимостью радикального преобразования общества и создания нового человека. Программа - грандиозная, и адекватным ее символом оказывалась только христианская миссия - распространение новой, истинной веры. Закономерно, что в качестве первого ордена России еще в конце XVII в. учреждается орден апостола Андрея Первозванного (апостол, согласно исторической традиции - от «Повести временных лет» до «Синопсиса», некогда посетил русские земли). Аналогично апологетам царя Петра из Славяно-греко-латинской академии понадобился св. Петр, не только патроним монарха, но и первоверховный апостол.
Более того, авторы «Торжества мира православного» наметили панегирический образ, который замечательно синтезировал идеи
империи и апостольской миссии. В III действии - перед решительной битвой во имя Православия - Гениуш российского Марса обращается с молитвой к Богу (так!), и языческому богу является христианский крест с надписанием: «В сем знамении победиши» [2 с. 205]. В этом эпизоде легко узнать аллюзию на чудесное явление креста римскому императору Константину, а император Константин почитался церковью как «равноапостольный». Дефиниция «равноапостольный» означает повторение миссии апостолов: правители прославляются в качестве равноапостольных, если они (как Константин в Римской империи) легализовали христианство в своих государствах. Апостолы действовали словом, равноапостольные государи - правительственной властью, что делало сравнение с ними еще более привлекательным для царя Петра. Позднее - в походе против турок 1711 г. - Петр вводит новые знамена, украшенные Константиновым девизом «Сим знаменем победиши!» [3 с. 53]. Наконец, в траурном «Слове на погребение Петра Великого» (1725) Феофан Прокопович, перечисляя невероятные успехи правления императора, вспоминает и Константина Великого:
Се же твой, о и церкве российская. Константин. Его дело - правительство синодальное, его попечение - пишемая и глаголемая наставления. О, коликая произносило сердце сие воздыхания о невежестве пути спасенного! [4 с. 127]
Кстати, тот же Феофан Прокопович - наиболее яркий представитель петровской публицистики - свою киевскую школьную драму (трагедокомедию) «Владимир» (1705 г.) посвятил другому равноапостольному государю, крестителю Руси. Восхваление христианского подвига киевского князя символизировало московского царя Петра: равноапостольный Владимир ниспроверг языческие суеверия, а царь борется с суевериями своего времени, то есть негативно оцениваемой традиций. Соответственно, в финале трагедокомедии Феофан Прокопович вывел и апостола Андрея, пророчествующего о грядущем величии Петра [4 с. 207].
Итак, школьная драма «Торжество мира православного», несмотря на подобающий духовному учебному заведению религиозный сюжет - христианские подвиги апостола Петра, публицистически транслировала базовые идеологемы правительственной пропаганды: деятельность царя Петра настолько не имеет национальных прецедентов и столь величественна, что ее могут достойно символизировать лишь универсальные идеи империи и апостольства.
References
Информация об авторе
Михаил П. Одесский, доктор филологических наук, профессор, Российский государственный гуманитарный университет, Москва, Россия; 125993, Россия, Москва, Миусская пл., д. 6; modessky@mail.ru
Information about the author
Mikhail P. Odesskii, Dr. in Philology, professor, Russian State University for the Humanities, Moscow, Russia; bld. 6, Miusskaya Square, Moscow, Russia, 125993; modessky@mail.ru
