Конструирование мифа: историческая политика на постсоветском пространстве

УДК 94

А. Г. Нестеров

доктор исторических наук, профессор, зав. кафедрой зарубежного регионоведения Уральский федеральный университет (Екатеринбург); e-maiL: ALexander.Nesterov@urfu.ru

КОНСТРУИРОВАНИЕ МИФА: ИСТОРИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА НА ПОСТСОВЕТСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ

В статье рассматриваются особенности исторической политики - формирования комплекса текстов исторического содержания, направленных на формирование патриотизма, переходящего в национализм, и внешне выглядящих как популярное изложение реальной истории. Подобная практика имела место уже в глубокой древности, но особое значение приобрела в конце ХХ в., когда в новых государствах, появившихся после распада Советского Союза и не имевших традиции обособленного существования в современных границах, сформировалась необходимость «научного» определения своих истоков, своего происхождения и своей исторической традиции. В статье показано, что подобная историческая литература не имеет реального отношения к историческим исследованиям и является лишь явлением текущей политики - конструированием исторических мифов, которые должны способствовать укреплению национального и политического единства государства.

A. G. Nesterov

Doctor of historicaL sciences, head of Department of Foreign RegionaL Studies, UraL Humanitarian Institute, UraL FederaL University, Yekaterinburg, Russia; e-maiL: ALexander.Nesterov@urfu.ru

CREATION OF THE MYTH: HISTORICAL POLITICS IN THE POST-SOVIET SPACE

The articLe examines the pecuLiarities of historicaL poLitics, specificaLLy, the formation of a compLex of historicaL texts aimed at the formation of patriotism, turning into nationaLism, and outwardLy Looking Like a popuLar presentation of reaL history. This practice aLready took pLace in the high antiquity, but acquired speciaL significance at the end of the twentieth century, when new states that emerged after the coLLapse of the Soviet Union and did not have a tradition of separate existence in modern borders, formed the need for a "scientific" definition of their background, origin and their historicaL tradition. The articLe shows that such historicaL Literature has no reaL attitude to historicaL research and is onLy a phenomenon of the current poLicy - the

construction of historical, myths that shouLd contribute to strengthening the national, and poLiticaL unity of the state.

Historia est magistra vitae - история есть учительница жизни. Так гласит древняя мудрость. Справедливо ли это? Не вполне. История не учит жизни - каждый человек, каждый народ, каждое государство делает ошибки, игнорируя прежний опыт, особенно чужой опыт. Но в то же время история учит. Она учит нас тому, что нет ничего более изменчивого, чем история. Казалось бы - что может быть стабильнее, чем уже свершившиеся факты? Как писал в начале II в. н. э. римский историк Корнелий Тацит, писать историю необходимо «без гнева и пристрастия», объективно излагая и анализируя то, что происходило в реальности. Все историки подчеркивают, что в своих трудах они опираются на принципы «объективности» и «историзма». Однако, почитав исторические трактаты, приходится еще раз отметить - исторические, как и политические науки, в значительной степени построены на известном постулате - если факты не вписываются в заданную теорию, тем хуже для фактов.

Историки не существуют вне времени и пространства, напротив -историческую науку пронизывают именно время и пространство. История и историки «вплетены» также в ткань сиюминутной политики, они во многом обязаны выполнять запросы, которые ожидают от них государство и общество - если не хотят писать исключительно «в стол» и в лучшем случае получить посмертную известность, или публиковаться за пределами своей страны и получить известность как «предатели» национальной чести и достоинства. Практически никто из политических или общественных деятелей любого времени не желает объективного изложения исторических фактов не только о собственном правлении, но и о своих предшественниках. Доминирующей для любого государства по отношению к истории является «историческая политика».

Естественно, историческая политика как явление появилась намного раньше появления термина. С древнейших времен государства «исправляли» историю: таким образом, в Древнем Египте из исторической традиции было выброшено правление царя-реформатора Аменхотепа IV и его ближайших преемников, а в Древнем Двуречье

из исторической традиции было изъято государство Лагаш - подобных примеров можно приводить множество. Не менее последовательно переконструировалась и собственная история - достаточно вспомнить вариативные редакции первой сохранившейся до настоящего времени русской летописи - «Повести временных лет». Практически все исторические хроники всех стран носят на себе следы коррекции истории - с очевидной целью приукрашивания собственной истории и повышения собственной значимости. При этом древность политической традиции того или иного государства должна была свидетельствовать о его более высокой политической роли, в том числе и в современном мире.

Историческая политика как термин появилась только в конце ХХ в. Особенно активно внедрение этого термина осуществлялось в Польше, а вслед за Польшей - в Украине. Однако черты исторической политики ярко проявляются и в других государствах, существующих в настоящее время на месте распавшегося Советского Союза. Особенно ярко это может быть прослежено в попытках доказать собственную этническую и политическую идентичность с каким-либо древним народом или государством. Конечно, в общем генетическом фонде какого-либо этноса имеются элементы крови его древних предков, носивших такое же или близкое название. Но, например, современная Россия - не единственный правопреемник Древней Киевской Руси, в равной степени на древнерусское наследство могут претендовать (и претендуют) Украина и Белоруссия. Наследниками Франкского государства эпохи раннего Средневековья объективно могут считаться Франция, Германия, Бельгия, Нидерланды, Люксембург, Италия -в общем, большая часть государств Западной Европы. Точно так же Италия не может позиционировать себя в качестве единственной наследницы Древнего Римского государства - в историческом и политическом смыслах наследником Римской державы может считаться европейская цивилизация в целом, большая часть стран Европы - от Испании и Италии до Румынии и России - в определенной степени является преемниками римской политической традиции.

Современные этносы, трансформирующиеся в политические нации, возникли только в эпоху Нового времени. Поэтому более раннее историческое прошлое - это именно прошлое. Итальянец гордится, любуясь в Риме величественными памятниками древнеримской

архитектуры и понимая, что это строили его дальние предки. В крови современных египтян - арабов - есть толика крови древних строителей пирамид. Но между древними египтянами и их современными потомками - историческая пропасть, и современный Египет не имеет никаких оснований претендовать на суданские завоевания фараона Тутмоса III или на земли Сирии, подчиненные султаном Салах ад-дином в XII в.

Столь же сомнительными выглядят и рассуждения, например, кавказских политиков ХХ и начала XXI вв. Невозможно оспаривать факт, что в Античности существовало государство, которое называлось Армения, уничтоженное в вв. римлянами и персами. Необходимо признать факт существования древних государств Грузия и Абхазия. Можно перечислить несколько десятков государств, существовавших в различные исторические эпохи на Южном Кавказе. Тем не менее необходимо признать и факт, что все народы современного Кавказа унаследовали частицы крови древнего населения этого региона, но не являются продолжателями древней политической традиции, правопреемниками существовавших в этих краях государств. Формирование современных наций в регионе относится ко времени не ранее ХУШ-ХК вв.: современные исследователи отмечают, что и французская нация, в этом смысле более передовая, стала осознавать свое эт-нополитическое единство только в XVII в. К началу XIX в. в регионе Южного Кавказа существовало несколько государств, во многом сохранявших средневековый характер - несколько грузинских царств и княжеств, тюркские ханства Северного и Западного Азербайджана. Население всех этих государств было полиэтническим, и государственность - в соответствии со средневековыми традициями, когда на передний план выступали конфессиональные, т. е. религиозные, а не этнические, национальные факторы - не была связана с этнической принадлежностью ни правящей элиты, ни основной массы населения. Принадлежность государства к определенной политической традиции определялась скорее по этнополитической принадлежности правящей элиты - грузинской или тюркской, в тот период тесно связанной с Ираном (Персией), где у власти с конца XVIII в. находились представители тюркской по происхождению династии Каджаров.

Концептуальная идея нового подхода к формированию государственности Нового времени состоит в использовании объективного

постулата: самоидентификация и идентичность в разные исторические периоды базируются на разных основаниях. Кроме того, возможны одновременные идентификации одной и той же личности / группы по разным основаниям. Применительно к ХУ1-ХУ11 вв., например в Испании один и тот же человек мог быть идентифицирован по региональному, конфессиональному и социальному статусу: одновременно он мог быть кастильцем, католиком и идальго (дворянином). Идентификации человека как «испанца» не было (и в настоящее время испанцы называют себя так только по отношению к внешнему миру, внутри страны идентификация у них другая).

Точно так же в Азербайджане применительно к ХУ1-ХУ11 вв. вполне была возможна множественная идентификация. Человек мог быть одновременно, например, азербайджанцем (по региону, где проживал), тюрком (по языку), каджаром (по родовому объединению), персом (как подданный шахиншаха Персии) и армянином (по армяно-григорианской версии христианской религии, если он ее исповедовал).

Отсюда важнейший вывод: ссылка в источниках на самоидентификацию человека не свидетельствует о его этническом происхождении. То есть «армянином» мог оказаться кто угодно в этническом смысле - точно так же, как в Европе идентификация «католик» могла принадлежать и французу, и австрийцу, и итальянцу, и испанцу и т. д. Тюрки Южного Кавказа могли принимать христианство по разным соображениям, но «армянами» они от этого становились только в религиозном, но не в этническом смысле.

Распад Российской империи в ходе Русской революции и Гражданской войны в качестве одного из следствий вызвал волну этнического национализма - в странах Балтии, в Украине, в государствах Южного Кавказа. Нации неожиданно начали осознавать себя в качестве самостоятельных политических объектов. Более того, нации стали осознавать себя в качестве растущих этнических организмов, которым необходима территория - в Германии эти идеи отразились в концепции «жизненного пространства», сформулированной еще во второй половине XIX в. Естественно, эти процессы, «законсервированные» в период существования Советского Союза, ярко проявились после его распада.

В современной научной литературе Азербайджана обычным является мнение, что уже в период существования государств тюркских

атабеков (XII-XIII вв.) сформировалось этническое самосознание азербайджанского народа. В некоторых казахстанских изданиях встречаются рассуждения о том, что Чингис хан был казахом (против такого упрощенно-популистского толкования истории выступают и отдельные казахстанские исследователи - об этом подробно писал известный казахстанский историк Беймбет Ирмуханов [Ирмуханов 2014, с. 68-69]). Иногда сущность такого историко-политического подхода отражается в мелочах. Так, в учебнике по истории Казахстана глава, посвященная присоединению казахских ханств к Российской империи в конце XVIII - первой половине XIX вв. называется «Утрата Казахстаном государственной независимости» [История Казахстана 2011, с. 166], хотя, естественно, в указанную эпоху государства «Казахстан» просто не существовало, и тем самым утратить независимость такое государство не могло. Аналогичными пассажами наполнен учебник по истории Кыргызстана: там можно увидеть и «Кыргызстан на пути к государственности», хотя речь в этой главе идет о Караханидском каганате X-XII вв. [Осмонов 2012, с. 131], и «Присоединение Кыргызстана к России» [Осмонов 2012, с. 285], хотя, естественно, речь в этой главе идет о подчинении Российской империей кыргызских племен и родов. В двухтомной «Истории Украины» (первое издание которой вышло в Мюнхене еще в 1972 г.) говорится об «украинских племенах», «Украинской державе X-XIV веков» [Полонська-Василенко 1995, т. 1, с. 69, 89 и др.], хотя термин «Украина», причем во множественной числе, стал употребляться не ранее XVI-XVII вв. и относился ко всему пограничью Польско-Литовского государства, а не только к землям современной Украины. В учебнике по истории Узбекистана меньше внимания уделено конструированию мифов о древнем прошлом, но значительно больше - русскому колониализму, который принес неисчислимые бедствия народам Узбекистана [Рахимов 2001, с. 149, 200-201 и др.].

Примеров подобного рода можно приводить много. Реконструкции исторического прошлого в том виде, в каком они нужны для поддержки основной идеи - прошлое должно поддерживать настоящее, история есть опорная точка для современной политики - стали широко распространенным явлением не только на постсоветском пространстве. Один из выпусков журнала Pro et Contra (2009, № 3-4) был полностью посвящен «историческому нарративу» современности - использованию

истории в политических целях. Авторы выпуска рассматривают различные аспекты исторической политики современных государств -России, Китая, Германии, Франции, Польши, Украины, Эстонии и др. Авторы журнала отмечают, что историческая политика ставит своей задачей историческое обоснование национального единства и необходимости возращения к этническому патриотизму XIX века [Pro et Contra, 2009, c. 3]. Таким образом, по мнению авторов журнала, историческая политика возвращает современных историков к позициям «романтического национализма», столь последовательно и качественно описанного французским исследователем Жаном Плюмье-ном [Plumyene 1982].

Историческая политика по сути своей реализует задачу формирования национального патриотизма и единства путем упрощения и искажения истории. Хочется подчеркнуть, что произведения историков, реализующих концепцию исторической политики своего государства, относятся скорее к жанру популярной, чем научно-исследовательской литературы. Хотелось бы обратить внимание, что главные концепции исторической политики проявляются не в исследовательской, а в популярной и особенно учебной литературе. Их задача - сформировать у населения, особенно у молодого поколения, такое видение истории, которое способствовало бы повышению национального патриотизма и решению внутри- и внешнеполитических задач государства.

В результате у населения, особенно у молодежи, возникает совершенно искаженное представление об историческом процессе и о месте своей страны в нем. Всё это сочетается с почти полным отсутствием массового интереса к реальным событиям прошлого: для большинства достаточными представляются именно упрощенные концепции. Как выяснилось, воспитание патриотизма не требует знания истории - оно требует именно упрощенных подходов, доказательств побед, успехов и главное - древности собственной исторической традиции. Отсюда постоянное желание найти «свои корни» в древности - в истории одноименных или территориально совпадающих древних государств, в переименовании этих государств и подчеркивании их этнической основы, соответствующей современным нациям (которых в древности или Средневековье просто не было).

Таким образом, конструирование мифов стало своего рода жанром политической, идеологической литературы во многих современных

государствах. При этом не имеет значения, какая основа берется для такого конструирования - история о запредельной древности своего народа, об исторически присущей ему демократии и борьбе за права человека, или о героическом противостоянии всем захватчикам и агрессорам. Результат всегда один - создание комплекса текстов национально-патриотической направленности, нацеленных на воспитание переходящего в национализм патриотизма и не имеющего практически никакого отношения к реальной истории.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Ирмуханов Б. Б. Тарих тагылымдары. Алматы : КазНПУ им. Абая ; Улагат, 2014. 728 с.

История Казахстана: Курс лекций / под ред. К. С. Каражана. Алматы :

Nurpress, 2011. 432 c. Осмонов О. Дж. История Кыргызстана (с древнейших времен до наших

дней). Учебник для вузов. Бишкек : Мезгил, 2012. 612 с. Полонська-Василенко Н. 1стор1я Украшы : у 2 т. Т. 1. До середини XVII столггтя.

Кшв : Либщь, 1995. 672 с. Рахимов Ж. История Узбекистана (вторая половина XIX века - начало

ХХ века) : учебник. Ташкент : Узбекистон, 2001. 334 с. Plumyene J. Le nazioni romantiche. Storia del nazionalismo nel XIX secolo.

Firenze : G.S. Sansoni ed., 1982. 537 p. Pro et Contra : Журнал российской внутренней и внешней политики. 2009. № 3-4. Май - август.