Спросить
Войти
углубления интеграции национальных экономик в мировое хозяйство и усиливающейся конкуренции на мировом рынке, экономической дипломатии будет принадлежать ведущее место (курсив автора. - Реф.) в международных и российско-американских отношениях ближайшего десятилетия, в отстаивании интересов экономической и стратегической безопасности России в период до 2020 г. и в дальнейшей перспективе» (018, с. 238).
В книге имеются приложения, представляющие собой перечни официальных лиц РФ и США (1992-2008) и встреч президентов РФ и США на высшем уровне (1992-2008), хронику событий экономической дипломатии в российско-американских отношениях (1990-2008) и т.д.
О. В. Бабенко
Статья специалиста по истории международных отношений, профессора Оксфордского университета Дж. Райта, написанная на основе исследований и мемуаров, посвящена проблемам демократии и мира в контексте итогов и значения Локарнской конференции 1925 г.
Автор приводит распространенное в историографии утверждение о том, что между демократическими странами не может быть состояния войны. Главное различие между Францией и Германией 1920-х годов заключалось в том, что в последней демократический строй «отживал свой век» и через небольшой период времени его сменил фашизм. Но при этом до прихода к власти А. Гитлера в 1933 г. и Германия, и Франция были, по словам Дж. Райта, «консолидированными демократиями», т.е. странами с прочным демократическим устройством.
Локарнской разрядке во франко-германских отношениях предшествовал Рурский кризис 1923 г., когда Франция и Бельгия оккупировали Рурский бассейн, чтобы принудить Германию выплатить репарации, наложенные на нее Версальским договором.
Отношения Франции и Германии в период кризиса нельзя приравнять к состоянию войны, но и мирными они не были. В оккупации участвовали 45 тыс. французских и 2,5 тыс. бельгийских солдат. Германия не могла оказать вооруженного сопротивления франко-бельгийским войскам, так как была лишена полноценной армии. Поэтому она ограничилась пассивным сопротивлением - всеобщей забастовкой, организованной на средства правительства. Французские и бельгийские власти поддерживали сепаратистское движение в Германии, на что Берлин ответил саботажем и репрессиями. По данным высшего командования французской армии, за первые 12 месяцев оккупации в ходе военных конфликтов погибли 76 немецких, 20 французских и бельгийских солдат.
Одновременно Германия делала попытки укрепить свою восточную границу, чтобы подготовиться к возможному нападению Польши, имевшей к ней территориальные претензии. В 1921 г. военные отряды немецких волонтеров (Freikorps) уже использовались против поляков в Верхней Силезии. В связи с этим военные власти Германии поддерживали правые военизированные организации, нарушая Версальский договор. А находившиеся у власти республиканцы не были едины в планах по обеспечению безопасности страны. Автор отмечает, что в начале 1920-х годов не было явных свидетельств того, что польская и германская стороны придерживаются «демократических норм, чтобы мирно разрешить ожесточенный пограничный спор» (с. 395).
Франко-немецкий конфликт, смягченный принятием плана Дауэса в 1924 г., продолжался в том или ином виде три года. План Дауэса способствовал выводу из Рурской области французских и бельгийских войск - они должны были покинуть немецкую территорию в течение года. Однако более серьезное решение германского вопроса было принято на Локарнской конференции 1925 г.
Автор подчеркивает, что в англоязычной историографии дается однозначная интерпретация Локарнских договоренностей -«каждая из вовлеченных в них держав должна была выиграть» (с. 397). Локарнская конференция проходила с участием Великобритании, Франции, Бельгии, Германии, Италии, Польши и Чехословакии. Гарантийный пакт, подписанный в Локарно в октябре 1925 г., давал гарантии безопасности западной границы Германии. Последняя же соглашалась с передачей Эльзаса и Лотарингии
Франции в обмен на отказ Парижа от претензий на левый берег Рейна. Великобритания и Италия выступили как внешние гаранты этого соглашения.
Локарнские договоренности положили конец международной изоляции Германии и открыли ей путь к вступлению в Лигу наций, к месту в Совете Лиги среди великих держав. Германии удалось также избежать обязательств гарантирования своих восточных границ, т.е. границ с Польшей и Чехословакией, с которыми она заключила арбитражные соглашения. Таким образом, «она оставила для себя возможность пересмотреть границы на востоке...» (с. 397). Кроме того, Германия, как страна, фактически лишенная вооруженных сил, освобождалась от участия в военных санкциях Лиги Наций. Министр иностранных дел Германии Г. Штреземан был удовлетворен итогами конференции и признал немецкую политику в отношении Локарнского пакта «несомненно правильной» (с. 397).
Для национальных интересов Франции Локарнский пакт также имел большое значение. Согласившись на локарнские договоренности, Франция восстановила добрососедские отношения с Великобританией и получила от последней гарантии помощи в случае агрессии со стороны Германии. Париж сохранил свое военное превосходство и систему военно-политических союзов в Восточной Европе.
Великобритания добилась сохранения стабильности в Западной Европе в обмен на гарантии франко-германской границы, которые «относились в равной степени к обеим сторонам...» (с. 398). По мнению английской стороны, гарантийный пакт не позволил Германии превзойти демократическую Европу, заставил Францию занять более дружественную позицию в отношении Германии, способствовал предотвращению советско-германского соглашения против остальной Европы. В то же время Лондон ограничил свои обязательства, «отказавшись гарантировать границы в Восточной Европе, где интересы Британии не были прямо затронуты...» (с. 398).
Италия же согласилась участвовать в Локарнской конференции лишь на ее последней стадии под давлением своего МИДа, а также ради международного престижа. Из всех участников конференции это было единственное недемократическое государство. В ходе переговоров Италии не удалось добиться гарантий итало-австрийской границы, равнозначных гарантиям франко-германской
границы. В то же время Муссолини не был заинтересован в поддержании стабильности в Европе. В середине 1920-х годов фашистская Италия уже поддерживала военизированные нацистские организации Германии, а вскоре сама развернула подобную деятельность на Балканах. Две демократии, Великобритания и Франция, пытались вовлечь Италию в локарнскую систему не формально, а как активную, мирную участницу, но эти попытки «провалились по причинам, которые хорошо ясны из демократической теории мира» (с. 399).
Более слабые государства, вовлеченные в локарнскую систему (Бельгия, Польша и Чехословакия), «не имели другой альтернативы, кроме как принять договоренности, согласованные великими державами» (там же). Для Бельгии Локарнский пакт был средством обеспечения безопасности после провала оккупации Рурского бассейна. Чехословакия и Польша считались проигравшими сторонами, поскольку не получили желаемых гарантий границ с Германией. Автор оставляет открытым вопрос о том, могла ли Польша рассчитывать на получение гарантий безопасности в случае падения демократии в Германии в условиях, когда в 1926 г. в ней был установлен авторитарный режим маршала Пилсудского.
В целом Дж. Райт рассматривает Локарнский пакт как «раннюю попытку создать междемократические институты безопасности» (там же). Он отмечает, что демократические ценности великих держав повлияли на политику проведения в жизнь их интересов. Так, гарантирование франко-германской границы произошло демократическим путем. На Локарнской конференции представители Великобритании, Франции и Германии разделяли одни и те же демократические ценности и выражали подозрительность в отношении Советского Союза. Министры иностранных дел Великобритании, Франции и Германии О. Чемберлен, А. Бриан и Г. Штреземан были заинтересованы в успехе проведения в жизнь локарнских соглашений, а их карьеры оказались тесно связанными с общей задачей обеспечения безопасности в Европе. И в последующие годы, несмотря на периоды напряженности во франко-германских отношениях, можно найти примеры их сотрудничества. Напряженность же была во многом связана с боязнью Франции превосходства Германии в экономическом и демографическом отношении.
Внутриполитический фактор тоже играл немаловажную роль. Процесс демократизации Германии после заключения Версальского договора означал, что республиканские правительства были вынуждены бороться с элитами, утратившими свои позиции после поражения Германии в Первой мировой войне. С началом восстановления страны треть электората поддержала правые националистические партии, и это было задолго до прихода к власти Гитлера. Поэтому Версальско-локарнской системе постоянно угрожали немецкие правые, что вынуждало Францию отказываться от уступок Германии. Автор пишет, что «демократизация питала национализм, который в свою очередь ограничил возможность внешних сил идти на уступки, что ослабляло демократические правительства и способствовало дестабилизации системы власти» (с. 406). Процесс демократизации, продолжает Дж. Райт, «содержал опасности в самом себе, которые усиливались, когда пересекались с внешними отношениями Германии» (там же).
Немецкие правительства использовали внешнюю политику для получения поддержки различных политических партий, которые сходились во мнении о необходимости пересмотреть Версальский договор. Автор называет внешнюю политику Германии «мостом между социальными демократами слева и Германской народной партией, руководимой Штреземаном, справа» (там же).
В заключительной части статьи автор пишет, что для понимания демократического мира между государствами необходимо проанализировать внутреннюю и внешнюю политику рассматриваемых стран, а также их взаимодействие. Пример Локарно интересен тем, что на нем можно проследить состояние трех его составляющих: внутренней, внешней, а также их переплетения. Баланс сил между Германией и Францией зачастую был нестабильным. Когда же он выравнивался, это «компенсировалось» нестабильностью внутренней ситуации в Германии. Взаимодействие указанных составляющих, отмечает Дж. Райт, «закончилось падением демократии и мира» (с. 410). В отличие от участника Локарнской конференции Г. Штреземана, считавшего мир «необходимым для консолидации демократии», А. Гитлер понимал, что планировавшаяся война требует прежде всего разрушения демократии и «подготовку нового поколения воинов-нацистов» (с. 411).
О.В. Бабенко
