Спросить
Войти
УДК 94(38).02:325.3(045)
Вестник СПбГУ. Сер. 2, 2010, вып. 2
А. Б. Егоров
РИМСКОЕ НАРОДНОЕ СОБРАНИЕ.
ПРАВОВОЙ СТАТУС И ВЛАСТНЫЕ ПОЛНОМОЧИЯ
Римская республика — одна из древнейших республик в мировой истории и одно из самых сложных государственных устройств античной древности. Данная статья, как и предыдущие [1, с. 3-21; 2, с. 67-81], посвящена, быть может, наименее исследованной ее составляющей — демократической.
Переходя непосредственно к теме, отметим некоторые особенности как собственно римского права, так и дошедшей до нас информации. Исследователи отмечают отсутствие у римлян конституции как в американском (или российском. — А.Е.), так и в английском понимании этого слова [3, p. 491] и большую роль общеправовых понятий (ius) и восходящей к древности традиции (mos maiorum) [3, р. 492], когда многие общественные правила представляли собой неясно сформулированные нормы. В Риме не было четкого законодательства, регламентирующего полномочия сената и комиций, или права и обязанности магистратов и их помощников, и, как отмечает Т. Моммзен, все эти органы управления имели право вмешательства во все области общественной жизни [4, S. 177]. Каждая из трех властей (комиции, сенат и магистраты) сочетала в себе законодательные, исполнительные и судебные функции, а потому им скорее приходилось договариваться о границах полномочий и системе взаимных запретов, нежели о разделении функций или взаимодействии между собой.
Другим фактором является специфика наших источников. Документов, сохранивших тексты римских законов, дошло до нас крайне мало1. Их нехватку отчасти компенсируют описания государственного строя у Полибия и Цицерона2, однако здесь речь идет о политико-правовых интерпретациях, впрочем, сделанных глубокими знатоками римской политической жизни. Гораздо больший по объему материал содержится у историков, представляющих нам фактические данные о деятельности римских органов власти. Иными словами, мы не очень хорошо знаем теоретическую сторону государственного устройства Рима, но имеем множество сведений о практических действиях комиций, сената и магистратов.
Основу этих сведений составляет «История» Тита Ливия. Его первая декада отражает период 509-290 гг., а затем, после большой лакуны для периода 290-218 гг., отчасти заполненной материалом Полибия, следует огромный материал 3-й, 4-й и 5-й декад (книги 21-45), относящийся к 218-166 гг. Наконец, для эпохи гражданских войн у нас есть не только свидетельства Цицерона и Саллюстия, но и серия плутарховых
© А. Б. Егоров, 2010
биографий и связный рассказ Аппиана. Эти авторы дают нам наиболее полные блоки информации, хотя некоторые данные можно найти и у других писателей. По мнению Д. Клауда, в обществе типа римского любое конституционное изменение могло существовать лишь в форме возврата к обычаям предков, а исторический контекст должен был способствовать объяснению причин и обстоятельств принятия того или иного закона [3, р. 492] (см., напр., Liv., I, 26; II, 31-35; III, 32-55; IV, 1-6; VI, 35-42; VII, 1; VIII, 28; Х, 9).
Поскольку ранее мы уже рассматривали описание римского государственного строя у Полибия, ограничимся лишь самой общей суммарной характеристикой. Система «смешанного строя» у греческого историка соответствует другой, исконно римской «триаде», восходящей к глубинным основам родоплеменного общества и образуемой царской (магистратской) властью, сенатом и народным собранием, где народ является «первой», т.е. законодательной властью (Polyb. VI. 14, 9) и имеет право войны и мира (Polyb. 14, 10), заключения союзов и договоров, другими словами, право международного суверенитета. Вероятно, «ошибкой» Полибия можно считать то, что он воспринимал «триаду» как единую систему разделения властей, т.е. представление, присущее не только греческому, но и современному праву с его четким разделением законодательной, исполнительной, распорядительной и судебной властей. Более точно отражает римскую систему Цицерон, также считавший Рим «государством со смешанной конституцией» и повторивший многие оценки Полибия (Cic. De re p., I. 44, 68-46, 70). В отличие от греческого историка Цицерон видел в сенате и комициях не просто «сенат и народ», но два практически равных источника права и власти (Cic. De leg., III. 12, 28). Впрочем, теперь нашей главной темой станут те многочисленные конкретные данные, которые представляют нам Тит Ливии и другие историки.
Античная демократия имеет два аспекта: суверенитет народного собрания или его представительных органов управления и степень равноценности и представительности голосов избирателей. Принцип суверенитета, вероятно, присутствовал у римлян изначально, хотя о полном суверенитете можно говорить лишь после принятия законов Публилия Филона (339 г.) (Liv., VIII, 12) и Гортензия (287 г.) (Liv. Epit., 11), тогда как общее равенство голосующих утвердилось примерно к середине III в., когда структура центуриатных комиций была приведена в соответствие с трибутной системой.
Комициальное устройство в Риме зародилось еще в царский период и восходило к родоплеменному строю, когда собрание взрослых мужчин рода или племени решало важнейшие вопросы жизни общины [6, с. 233-234]. Комиции возникли как собрания по куриям3, а деление народа по куриям приписывалось Ромулу (Liv., I. 13, 6). Возможно, самой древней функцией куриатных комиций были сакральные акты, для совершения которых эти собрания преобразовывались в comitia calata [6, с. 234]. Авл Геллий сообщает о том, что калатные комиции использовались для выборов жрецов (Gell., XV, 27).
Помимо совершения сакральных актов куриатные комиции могли иметь другие функции. Их несомненной прерогативой являются выборы царя: Ромул (Liv., I. 7, 1-3; Cic. De re p., II. 7, 2-3); Нума Помпилий (Cic. De re p., II. 13, 25; Liv., I, 17-18); Тулл Гостилий (Cic. Ibid., II. 17, 31; Liv., I. 22, 1); Анк Марций (Cic. De re p., II. 18, 33; Liv., I. 32, 1); Тарквиний Древний (LIV., I. 35, 6; CIC. De re p., II. 20, 35). Поскольку царь правил пожизненно, эти выборы были хотя и важным, но редким явлением. Наиболее полно о выборной процедуре рассказывает Ливий в истории анаугурации Нумы
Помпилия. После смерти Ромула было введено сенатское правление, именуемое междуцарствием. Оно продлилось около года, и некоторые исследователи склонны видеть в нем поиски некоего альтернативного варианта власти [7, с. 8-10]. Впрочем, сенат и народ договорились: сенат выдвинул конкретную кандидатуру, которая была утверждена народным собранием, а после решения сената и народа были произведены гадания по полету птиц (авгурии). Теперь междуцарствие и выборы царя сенатом и народом стали обычной формой перехода власти (Ыу., I. 22, 1; 32, 1).
Похоже, что цари-этруски пытались изменить форму выборов. Говоря о Тарквинии Древнем, Ливий именует его «первым, кто искательством домогался царства и выступил с речью, составленной для привлечения сердец простого народа» (Ыу., I. 35, 2). Согласно Ливию и Цицерону, Сервий Туллий правил «лишь с соизволения отцов, без народного собрания» (Ыу., I. 41, 6; С1о. Бе ге р., II. 21, 38), в другом месте Ливий пишет, что он получил власть «без созыва собрания, не от народа, который избрал бы его, не от отцов, которые утвердили бы выбор» (Ыу., I. 47, 10). Последний отрывок — часть речи последнего рекса, Тарквиния Гордого, правившего и без сенатского, и без народного выбора (Ыу., I. 49, 3). Так или иначе, но комиции приняли участие в свержении царской власти, что же касается правовой стороны этого события, то именно народ принял решение не выбирать царей и ежегодно избирать двух консулов (С1о. Бе ге р., II. 31, 53), после чего консул заставил граждан присягнуть, «что они никого не потерпят в Риме царем» (Ыу., II. 1, 9). Свержение царей и рождение республики свершилось на основании законов народного собрания (Ыу., II. 3-5).
Более сложен вопрос о законодательстве. Как правило, источники представляют законы как установления царей и не упоминают иные органы власти (Ыу., I. 8, 2, 19; С1о. Бе ге р., II. 7, 12-8, 14; 12, 24; 14, 26-27; 22, 38-40). Означало ли это, что царь проводил свои законы через комиции, или ему не требовалось даже этого? Наша традиция сообщает о юристе Публии Папирии, собравшем так называемые «царские законы»4, однако многие ученые сомневаются в их существовании. По мнению Ф. де Мартино, в царскую эпоху законы практически отсутствовали, а право продолжало сохранять по преимуществу сакральный характер [9, р. 181], тогда как И. Л. Маяк, признавая у комиций наличие законодательных функций, считает, что они скорее охраняли соблюдение законов, нежели участвовали в настоящем законотворчестве [6, с. 234-235]. Точно таким же образом наши авторы сообщают о праве войны и мира, которое они также характеризуют как прерогативу рексов (Ыу., I, 10; 14, 7; 22, 1-7; 30, 4; 32, 3-11; 38, 3; 53, 8-11), не упоминается народ и при описаниях фециального обряда (Ыу., I. 22, 1-7; 3-11). Наконец, одно колоритное описание касается обычая провокации, когда народ помиловал Горация, победившего в поединке альбанских юношей, а затем убившего свою сестру (ЫУ. I. т., 24-25). Нет никаких сомнений, что право народа миловать осужденного на казнь восходит к очень глубокой древности. И. Л. Маяк указывает еще на одну группу функций — дела gentis ешр!ю, выход и вступление в род в связи с замужеством, усыновлением и другими обстоятельствами [6, с. 235].
Итак, несмотря на ненадежность традиции, можно сказать, что основные функции комиций зарождаются уже в царский период. Вероятно, на ранних этапах особое место в деятельности курий занимали сакральные акции и gentis ешрйо [6, с. 234]. Очень рано могла появиться судебная функция, как в качестве апелляционного, так и в качестве обычного суда (напр., 1.51, 4-9), и, возможно, именно поэтому Полибий и Цицерон уделяют ей особое внимание. Другие функции комиций (законодательство, право войны и
^Подробнее см. в [8, с. 210—211]. По мнению автора, от «царских законов» до нас дошли только отрывки, трактующие сакральное право.
мира и выборы), ставшие основными при республике, еще находились в стадии зарождения. Этому способствовала так называемая реформа Сервия Туллия, приписываемая шестому царю Рима, по преданию правившему в 578-534 гг. до н. э.
Сервий Туллий не упразднил куриатные комиции, но ликвидировал их основу, три родовые трибы, заменив их территориальными (4 городских или/и 16 или 20 сельских). Все население (патриции, плебеи и клиенты) делилось на пять имущественных классов в зависимости от ценза. Нижними границами стали цензы в 100, 75, 50, 25 и 12,5 или 11 тыс. ассов, а каждый класс выставлял определенное число центурий. Первый класс имел 18 центурий всадников и 80 центурий пехотинцев, второй, третий и четвертый — по 20 пеших центурий, пятый класс — 30. К ним добавлялись по 2 центурии ремесленников и музыкантов, 1 центурия пролетариев (Liv., I, 42-43; Dion. Hal., IV, 15-18). Общее число центурий достигло 193.
Далеко не все исследователи согласны, что описания Ливия и Дионисия соответствуют VI, а не IV-III вв. до н. э., однако, сколь бы сомнительными ни были отдельные детали, сервианская реформа имеет под собой историческую основу и огромное значение для истории Рима. Исследователи оценивают площадь «Ромулова Рима» в 150 кв. км, а население — в 10-15 тыс. человек [10, S. 181], тогда как Рим Тарквини-ев вырос до 850 км2 с количеством жителей в 50-80 тыс. человек (см. также Liv., I. 44, 2). Это означало, что гражданские права получило огромное количество плебеев, что привело к изменению состава собрания и росту численности армии. Создание цен-туриатного собрания поставило цензовый принцип на место сословного и, возможно, изменило его компетенцию в сторону законодательных и военных вопросов.
Центуриатные комиции стали основным видом народного собрания вплоть до законов Публилия Филона (339 г.) и Гортензия (287 г.). До середины III в. до н. э. в этих собраниях сохранялось господство первого класса, о чем недвусмысленно писал Ливий (Liv., I. 43, 10-11). По сути дела, центуриатные комиции были неким вариантом афинского «собрания 5 000», бывшего идеалом всех умеренных политиков от Солона до Ферамена, а затем воспринятого в этом качестве самим Аристотелем. Впрочем, ни Афины, ни даже Рим не могли остановиться на этом строе, столь любимом их консервативными идеологами.
В ходе борьбы патрициев и плебеев, начавшейся вскоре после свержения царей, появляется новая форма народного собрания, concilia plebis, позже преобразованная в comitia tributa [10, S. 181]. Первоначально это были неформальные сходки плебеев, легализация которых происходила лишь постепенно. Вероятно, ее первым актом стали выборы народных или плебейских трибунов (tribuni plebis) (494 г.) (Liv., II. 33, 2). В 471 г. по закону Публилия Волерона число трибунов выросло до пяти, причем все они избирались на concilia plebis (Liv., II. 58, 3). В 457 г. трибунов стало 10, а в 448 г. закон Требония запретил кооптацию в коллегию. Легализация трибуната означала и легализацию избиравших трибунов собраний.
В 449 г. один из законов Валерия — Горация сделал «решения, принятые плебеями на собраниях по трибам, обязательными для всего народа», что давало трибунам сильное оружие для поддержки их законопредложений. Законы Валерия — Горация часто объясняют анахронизмом, утверждая, что реальными законами об уравнении lex и plebiscitum были законы Филона (339 г.) и Гортензия (287 г.) (Liv., VIII. 12; Epit., 11). При всей несомненной привлекательности этой версии, она оказывается не столь уж бесспорной.
Даже если отвлечься от собственно традиции о законах Валерия — Горация, которую так или иначе надо как-то объяснить, можно отметить и другие интересные факты.
Ливий сообщает примерно о трех десятках законов, принятых в период 449-339 гг. Как правило, он не уточняет, какое именно собрание их приняло, но в ряде случаев существует прямое указание на concilia plebis и comitia tributa: в 447 г. трибутные комиции «решили спор» между Ардеей и Арицией, отняли спорную землю и образовали так называемую Скапциеву трибу (LIV., III. 72, 2; 72, 6-11), в 383 г. трибутное собрание приняло решение о войне с Велитрами, что весьма необычно, если учесть, что вопросы войны и мира всегда были прерогативой центурий (Liv., VI. 21, 5). Ливий упоминает о concilia в своем рассказе о брачном законе Гая Канулея (445 г.) (Liv., IV, I, 6) и, возможно, в истории законов Лициния — Секстия (376 г.) (LIV., VI. 35, 7). Решение не переселяться в Вейи после галльского погрома также было принято «плебеями» (Liv., V, 55). Косвенным подтверждением может быть то, что в других случаях Ливий прямо говорит о центуриях (Liv., III. 55, 3; IV. 60, 9; V. 52, 16; VI. 20, 10; V, 46; 52, 16).
Как нам представляется, закон 449 г. действительно приравнял решения concilia к постановлениям других комиций и дал им силу закона. Вместе с тем постановление комиций было возможно только тогда, когда они созывались магистратами, однако никто не обязывал последних обращаться к concilia plebis. Интересно, что в 415 г. сами трибуны не захотели обращаться к concilia без решения сената (Liv., IV, 49). Закон Валерия — Горация, лишь разрешающий деятельность плебейских собраний, вполне соответствовал политической жизни V в., но не отражал реалии эпохи окончания борьбы сословий.
Законы Публилия Филона завершали новый этап истории противостояния патрициев и плебеев. В 376 г. знаменитый закон Лициния — Секстия гарантировал плебеям паритет консульской власти, после чего в течение 30-35 лет плебеи получили все основные магистратуры. Паритет на магистратских должностях создавал и паритет в сенате, а новой магистратской системе и новому сенату должно было соответствовать и новое народное собрание, основанное на суверенитете и максимальном равенстве избирателей. Уравнение плебисцита и закона (lex) народного собрания и обязательность первого для всего народа были подтверждены законом Гортензия от 287 г. (Liv., Epit., 11). Другой закон Публилия снимал еще одно ограничение, auctoritas patrum, речь о котором пойдет несколько позже.
Таким образом, принцип народного суверенитета был установлен. Трибутные комиции были более демократичны, чем центуриатное собрание и уже напоминали афинскую экклесию V-VI вв. до н. э. Трибы были бессословными и бесцензовыми, формально все голоса были равны. Трибутные комиции мог собирать любой магистрат, формальная разница заключалась в том, что курульные магистраты собирали центу-риатные комиции, а низшие и плебейские магистраты — comitia tributa и concilia plebis.
Четкого разделения функций между комициями так и не возникло. Более или менее определенная ситуация была только в области выборов: центурии выбирали магистратов с империем и цензоров, трибутные комиции — квесторов, курульных эдилов, членов коллегии 26, военных трибунов и чрезвычайных магистратов, а concilia plebis — народных трибунов и плебейских эдилов. Постепенно к трибутным комициям переходит законодательство, а центурии сохранили за собой право войны и мира и право провокации в случае высших мер наказания (смертная казнь, тяжкие телесные наказания), тогда как вопросы денежной пени разбирали обычно трибутные комиции.
Последние шаги к установлению суверенитета народного собрания были сделаны в III-II вв. до н. э. Между Первой и Второй Пуническими войнами центуриатное собрание было приведено в соответствие с трибутной системой. Число триб достигло 35. Наверное, именно тогда каждый из 5 классов получил по 2 центурии (iuniores se-
niores) в каждой из триб. Теперь каждая триба имела 10 (2x5) центурий, а класс — 70 (2x35) центурий, а общее число достигло 70x5 или 10x35 центурий, т. е. 350 центурий, к которым добавлялись 18 центурий всадников, 4 — ремесленников и музыкантов и 1 центурия пролетариев [11, с. 68-69].
Окончательным принципиальным преобразованием стало введение тайного голосования, пришедшееся уже на эпоху кризиса. В 139 г. народный трибун Кв. Габиний провел закон о введении тайного голосования при выборах магистратов, в 137 г. по закону Л. Кассия Лонгина оно вводилось при принятии судебных решений, а в 131 г. закон Папирия Карбона распространил этот принцип на законодательство (Cic. Sest., 103; Brut., 97; 106).
Говоря о комициальной системе I в., формально полностью демократической — как в плане распределения голосов, так и в плане принятия решений, исследователи, как правило, делают акцент на множестве процедурных ограничений, сдерживающих факторов и прямых злоупотреблений. Отмечаются большая роль магистрата как председателя собрания и сильная социальная, экономическая и политическая раздробленность римского плебса [12, р. 43-44], различие интересов сельского и городского населения, отчасти отразившееся в делении на городские и сельские трибы [12, р. 44]. Среди сельского электората, реально участвовавшего в политической жизни, преобладали зажиточные земельные собственники, тогда как массы деревенской бедноты были фактически исключены из выборного и управленческого процесса [12, р. 45]. Напротив, городской плебс не был связан с землей, а в I в. до н. э. значительную его часть составляли обнищавшие и люмпенизированные слои населения, равно как и всевозможные «нежелательные» элементы типа вольноотпущенников, которых сознательно записывали в городские трибы [12, р. 44-45]. Дополнительным фактором были трудность мобилизации сельского электората и, напротив, постоянная готовность паразитировавшего на политике plebs urbana.
Описание римских народных собраний I в. до н. э. может стать своего рода энциклопедией коррупции. Постоянный и изощренный подкуп избирателей, лишь усиливающийся на фоне антикоррупционного законодательства [3, р. 515-517], бесконечные недозволенные приемы агитации и откровенная демагогия, вооруженные отряды, обеспечивающие срыв (или, напротив, проведение) собрания [13, p. 332-337; 14, р. 403-408], всевозможные нарушения при подсчете голосов и объявлении результатов — такова хорошо знакомая нам картина «демократизации» римской жизни в I в. до н. э. Роспуск комиций под надуманными предлогами5, отмена результатов выборов, фальшивые бюллетени и побоища с сотнями и тысячами жертв — все это стало неотъемлемой частью жизни народного собрания в Риме и его державы. Мы не будем подробно останавливаться на этих фактах — нас интересует сама система, как она видится на основе реальных данных наших источников.
IV, 43-44). В 444 г. появились военные трибуны с консулярной властью, просуществовавшие вплоть до закона Лициния — Секстия (Liv., IV, 6; VI. 35, 4; VII. 1, 1). В 367 г. возникли два патрицианских курульных эдила (Liv., VI, 42), а в 366 г. в Риме был избран первый претор (Liv., VII, 1). В 362 г. выборной стала должность военного трибуна (Liv., VII, 5).
В I в. до н. э. римляне ежегодно избирали 2 консулов, 6 (после Суллы — 8) преторов, 4 эдилов, 10 народных трибунов и 8 (после Суллы — 20, а после Цезаря — 40) квесторов. Раз в 5 лет избирались 2 цензора. К ним надо добавить низших магистратов («коллегия 26»), военных трибунов и неопределенное число всевозможных экстраординарных должностных лиц.
У римских выборов было много признаков свободных демократических процедур. Хотя сенат и нобилитет имели огромное влияние на их ход, народ далеко не всегда выбирал тех, кого ему рекомендовали «сверху» и часто голосовал за противников «истеблишмента». Со II века до н. э. выборы стали тайными, часто (хотя и не всегда) они были альтернативными. Знаменитое «Commentarium petitionis» Цицерона, своего рода уникальное пособие по предвыборной тактике, показывает, что независимо от программы, материальных возможностей и стоящих за политиком сил кандидат должен был обязательно найти и сохранить те незримые нити, которые связали бы его с рядовым избирателем. Последнее слово все же было за ним.
Успех на выборах был, вероятно, главным фактором в карьере любого римского политика. Уже в IV в. сенат перестал быть советом родовладык и превратился в совет эксмагистратов, а положение в сенате зависело от последней занимаемой магистратуры [7, с. 9-10]. Начинающий политик проходил должности военного трибуна и члена «коллегии 26», а затем вступал на cursus honorum, становясь квестором, эдилом и (для плебеев) народным трибуном. Ключевой была должность претора, после чего можно было баллотироваться в консулы и цензоры. Так или иначе римский политик высокого ранга должен был пройти через выборы минимум 4-5 раз, а иногда и намного больше.
V. 24, 7; 29, 1-30, 8; VI. 35, 5; 39, 2; Epit., 58; 60; 69; 103; Plut. Tib. Gr., 10; 13; 21; Cato min., 31-32; Cic., 12; App. B. C., I, 9-13; 25; 27; 30; 35; II, 11-12) и политико-правовые (Liv., II, 8; 56-57; III. 34, 6; 55; 65; IV, 1-6; VI, 35; 37-42; VII, 15; 42; VIII, 12; 28; X, 6-9; Plut. G. Gr. 26-31; App. B. C., I, 35; 38), однако комициальное законодательство часто затрагивало финансовые вопросы (Liv., IV, 30; VII, 16; XXIII, 48-49; Plut. G. Gr., 26-31), равно как и всевозможные ограничительные санкции типа законов против роскоши (напр., Liv., XXXIV. I, 1-8, 3).
Несомненно, особое место среди принятых комициями норм права имеет серия законов, которые можно условно назвать «конституционными», поскольку, если мы все-таки можем говорить о римской конституции, то именно они составляют ее наиболее значимую часть. Эти законы установили суверенитет комиций, гражданское равноправие сословий и права человека и гражданина. Они же создали основу того, что принято именовать римской республикой, и заложили фундамент для ее последующей исторической рецепции. Такими актами можно считать закон Валерия о провокации (509 г.) (Liv., II, 8), знаменитые Законы XII Таблиц (Ibid., III, 34), законы Валерия — Горация (449 г.) (Liv., III, 55) и Лициния — Секстия (376 г.) (Liv., VI, 35; 37-42), а также закон Канулея, разрешивший браки плебеев и патрициев (Liv., IV, 1-6). Эти законы заложили правовые основы римского республиканского строя, равно как и главные принципы политического, правового и социального равенства патрициев и плебеев. Эту серию
правовых актов продолжили уже упоминавшиеся законы Публилия Филона (339 г.), закон Петелия — Папирия (326 г.) об отмене долгового рабства (Liv., VIII, 28) и еще один закон Валерия о провокации (300 г.) (Liv., X. 9, 3-6).
Группа законов конца II—I половины I в. до н. э., законы Гракхов (Plut. T. Gr. 10— 14; 25—31; Арр. B. С., I, 9—13), Сатурнина (100 г.) ( Арр. В.С., I, 30), Ливия Друза (91 г.) (Арр. В.С., I, 35), Сульпиция Руфа (88 г.) (Арр. В.С., I, 55—56), Цезаря (59 г.) (Арр. В.С., II, 11—12) в известной мере продолжили традиции трибунов V—IV вв., вероятно, даже расширив спектр вопросов, представленный на рассмотрение комиций. Это были все тот же аграрный вопрос, снабжение хлебом населения больших городов и материальная поддержка неимущих граждан, заморская колонизация, гражданские права италиков, положение солдат в армии, судебная власть и права всаднического сословия и многие другие общественные преобразования. Были моменты (например, время реформ Гая Гракха), когда могло показаться, что Рим имеет перспективу стать демократическим государством. Этого не произошло, но программа популяров оказала сильное воздействие на будущую программу строителей Империи.
Юридически 1ех народного собрания был выше сенатусконсульта (Liv., II, 56; IV, 5—6; VIII, 28, 7—9; XXXVIII, 36, 7—10), и, понимая это обстоятельство, сенат часто брал «инициативу» в свои руки. В этом случае еще до голосования принимался соответствующий сенатусконсульт. Так было с законами Волерона (Liv., II. 56, 4) и Канулея (Liv., IV, 1, 6), когда сенат явно против желания большинства его членов был вынужден пойти на серьезные уступки. В других случаях (например, закон Петелия — Папирия — Liv., VIII, 28, 7—9) противоречия не было, а наличие и сенатусконсульта, и закона подчеркивало единство позиций сената и народа.
В период кризиса конца II—I вв. до н. э. эта видимость консенсуса практически исчезает. Гракхи обращались в комиции минуя сенат, даже если последний давал негативное заключение (Plut. T. Gr., 10—14; 26—29; 30—34; Арр. В.С., I, 9—13; 21; 23; 25; 27), а Сатурнин, проведя закон через народное собрание, потребовал от сената обязательной присяги на его соблюдение (Арр. В. С., I, 30—31). Без санкции сената были приняты законы Ливия Друза (91 г.) (Арр. В. C., I, 35) и Сульпиция Руфа (88 г.) (Арр. В. С., I, 55—56). В 88 г. после военного переворота Сулла запретил вносить законопроекты в комиции без предварительной санкции сената (Арр. В. C., I, 59). Позже практика «обхода» сената возобновилась: в 63 г. был предложен аграрный закон Сервилия Рулла (Plut. Cic., 12), а в 59 г. — аграрный закон Цезаря (Арр. В. С., II, 11—12), когда и тот и другой встретили сопротивление сената.
После 427 г. данных о войне и мире становится много (Liv., IV, 60; V, 52; VI. 21, 5; 22, 4; VII. 6, 8; 12, 6; 19, 10; 20, 3—5; 20, 8; 32, 2; VIII, 6, 7 —Латинская война (340 г.); 25, 1—2 — Вторая Самнитская война (326 г.), 29, 6; X. 12, 3 — Третья Самнитская война (298 г.); 45, 7; XXI. 17, 4 —Первая Пуническая война; XXX. 40, 10—16; 43, 5—9; 44, 12—13; XXXI. 6, 1—8 —Вторая Македонская война (200 г.); мир (196 г.) —XXXIII. 25,
В I в. до н. э. противоречия проникли и в эту сферу. Первым примером конфликта между сенатом и народом по вопросу внешней политики стали дебаты вокруг Югуртин-ской войны (Sall. Iug., 25; 27; 36-38; 39-43; 73; 84-87). Как такового «конституционного конфликта» здесь не было: речь шла о злостном невыполнении решений сената и народа и наказании некомпетентных и коррумпированных исполнителей, среди которых было немало сенатских лидеров. Аналогичная ситуация создалась вокруг поражений в Кимврской войне 113-105 гг., серии консульств Мария (104-100 гг.) и процессов против виновников поражения.
Конфликт вокруг командования в Первой Митридатовой войне уже носил «конституционный» характер, когда народное собрание выступило против назначенного сенатом Суллы и выдвинуло своего кандидата, Мария. Голосование в комициях закончилось силовым путем, после чего Сулла, не признав этот «народный выбор», устроил военный переворот (Арр. В.С., I, 55-57; Plut. Mar., 35; Sulla, 8), а после его победы ведение войн уже полностью контролировал сенат. Только в 67 и 66 гг. Помпей получил свои чрезвычайные полномочия по воле народа вопреки решениям сената. В 59 г. Цезарь получил полномочия на 5 лет в Цизальпийской Галлии и Иллирии по закону Ватиния, тогда как специальное сенатское решение добавило к этим провинциям Нарбонскую Галлию ( Арр. В.С., 11, 13; Plut. Pomp., 52; Caes., 28). В 56 г. было принято решение сената о пролонгации его полномочий, вероятно, на три года (Cic. De prov. cons., I, 1-2, 3; 18, 44-20, 47), а в 55 г. последовал закон Лициния — Помпея о новом, пятилетнем продлении срока полномочий (Vell., II, 46; Flor., IV, 2; 12; Plut. Pomp., 52; Caes., 28). Впрочем, лишение Цезаря его полномочий и развязывание гражданской войны 49-45 гг. произошло без какого-либо вмешательства комиций.
Согласно преданию, закон Валерия о провокации стал первым законом республики (Liv., II, 2). Затем это право было включено в Законы XII Таблиц (Ibid., III. 4, 11; 19, 44) и повторено законами Валерия — Горация, запретившими избрание магистратов без права провокации. В 300 г. появился новый закон Валерия (Liv., X, 9), а во II в. к нему добавились законы Порция (198, 195 и 185 гг.) (Cic. Rab., 12; Verr., II, 5, 163) и Семпрония Гракха (123 г.), распространившие это право на телесные наказания и денежные штрафы. Право провокации стало основой прав человека в Риме, и именно демократические институты стояли на его защите. Провокация имела одно, очень важное ограничение — собрать народ могло только крупное дело, имеющее большой общественный резонанс.
Проблема судов занимала важное место в деятельности комиций в период гражданских войн. В 149 г. появление провинций вызвало создание специальных судов по обвинению в вымогательствах (закон Кальпурния Пизона) [3, р. 506-508; 513-515], а собственно «судебный вопрос» возник в 123 г., когда закон Гая Гракха передал эти судебные комиссии из рук сенаторов в руки всадников (Арр. В. С., I, 22; Plut. T. Gr., 26; 29). В 106 г. лидер оптиматов Кв. Сервилий Цепион провел через комиции новый
закон о возвращении судов сенаторам, однако в 104 г. закон Сервилия Главции восстановил всаднические суды. В 91 г. знаменитый закон Ливия Друза предусматривал грандиозный политический компромисс, соединивший судебную реформу с расширением состава сената (Арр. В.С., 1, 35). После победы Сулла вернул суды сенаторам. Черту под этой борьбой подвел закон Аврелия Котты, ставший частью реформ ТО-х годов и учредивший сословные суды из сенаторов, всадников и эрарных трибунов (Asc. p. 25; 4T-49; Vell., II, 32; Dio, XLIII, 25). Впоследствии Юлий Цезарь оставил только две первые курии (Suet. Iul., 41). Долгая борьба за суды завершилась, многие современные ученые обращают внимание на попытки римлян создать независимую судебную власть [3, р. 528-530], однако самих римлян, вероятно больше интересовало наделение властью своего «второго сословия», всадников, игравших значительную роль в римской экономике.
Наконец, комиции часто выступают в роли прямого суда. Наверное, первым таким делом был процесс Спурия Кассия, приговоренного к смертной казни за государственную измену (Liv., II. 41, 10 - 484 г.). В 461 г. состоялся процесс Кезона Квинкция (Liv., III. 11, 6-13, 10). В V-IV вв. состоялись и другие процессы (Liv., III. 29, 6; IV. 41, 10; VI. 20, 4-11 —дело Л. Манлия Капитолийского; VIII. 3T, 9-12). Процессы происходят и в более позднее время (Liv., XXV, 9-11; XXVI. 3, 10; XL, III. 8, 3-10; Арр. В.С., I, 33).
Xотя проконсульская власть быстро переходит под контроль сената, часто пролонгация власти происходит по решению комиций. В 328 г. первый римский проконсул Кв. Публилий Филон получил свои полномочия «от сената и народа» (Liv., VIII. 23, 11-12). Аналогичные ситуации мы видим и позже (Liv., IX. 42, 1-2; XXIII. 30,19). В 63 г. Цицерон получил от народа титул pater patriae («отец отечества»), в 44 г. до н. э. этот титул дали Цезарю (Арр. В. С., II, 144).
G. Другие вопросы. Комиции принимали активное участие в решении сакральных вопросов (Liv., II, 8 — освящение храма (495 г.); X. 9, 1-2 — закон Огульниев (300 г.); XXVII. 1, 20 — вопрос о праздновании Сатурналий (21T г.); совершение обряда «священной весны» —XXII. 10, 1 (21T г.); XXVII. 8, 8-10 — назначение жрецов).
Полибий пишет, что «ведению сената подлежат все те случаи, когда требуется решить спор по отношению к отдельному лицу или городу в Италии, наказать, помочь, защитить» (Polyb., VI. 13, 5). Это полностью подтверждается данными Ливия, но подобные действия достаточно часто совершали и римские комиции. Они принимают решения о выводе колоний (Liv., VIII. 16, 4; XXXIV. 53, 2; Plut. G. Gr., 26-2T; 34; Арр. В.С., I, 23; 30; 35) и предоставлении голоса италийским общинам (Liv., VIII. 21, 9-10; XXXV. T, 5; XXXVII. 36, T-10).
В I в. комиции и их лидеры берут на себя ответственность за решение «союзнического вопроса», причем на сей раз позиции народа и популяров оказались различными. В 125 г. Кв. Фульвий Флакк предложил первый закон о равноправии италиков, от-
вергнутый народным собранием (Аррв В.С., I, 21), в 123 г. то же самое произошло с законопроектом Гая Гракха (Plut. G. Gr., 26-27), в 91 г. народ также отклонил закон Ливия Друза, что стало толчком к началу Союзнической войны, и только после тяжелых поражений 90 г. через народное собрание были проведены законы, предоставившие италикам гражданские права (законы Л. Юлия Цезаря и Плавтия — Папирия). Последним актом этой революции стали законы о равном распределении «старых» и «новых» граждан. В 88 г. был принят закон Сульпиция Руфа (Арр. В. С., I, 55; 65; Plut. Sulla, 8), отмененный после переворота Суллы. В 87 г. аналогичный закон предложил Цинна, однако его инициатива была потоплена в крови побоища, устроенного в комициях вторым консулом Октавием (Арр. В. С., I, 55-56). Вероятно, после победы Цинны закон был восстановлен, в 86 г. марианцы уже пытались провести ценз по новым правилам, а в 84 или 83 г. равное распределение «новых граждан» по трибам было проведено решением сената (Liv. Epit., 84) Сулла не стал отменять этого решения, однако до 70 г. цензы не проводились. Ценз 70 г. стал тем цензом, который дал реальные права жителям Италии.
Приведенные данные показывают, что в Риме существовали не только формальный суверенитет народного собрания, но и реальное участие комиций в управле?
