Спросить
Войти
Серебренников Сергей Владимирович
ПОЛИТИЧЕСКАЯ РАБОТА СРЕДИ ЯПОНСКИХ ВОЕННОПЛЕННЫХ В ЛАГЕРЯХ НКВД-МВД СИБИРИ И ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА СССР (ОБЗОР ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ)
В статье рассматриваются публикации отечественных историков о политической работе среди японских военнопленных в лагерях НКВД-МВД Сибири и Дальнего Востока СССР. Тема японских военнопленных в СССР (1945-1956 гг.) сравнительно новая в отечественной историографии. Автором выявлены результаты исследований по одному из важнейших направлений работы с военнопленными японской армии. Определены и зафиксированы как достижения, так и недостаточно изученные аспекты темы. Адрес статьи: www.gramota.net/materials/372016/12-3M5.html
Источник
Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики
Тамбов: Грамота, 2016. № 12(74): в 3-х ч. Ч. 3. C. 161-166. ISSN 1997-292X.
Адрес журнала: www.gramota.net/editions/3.html
Содержание данного номера журнала: www .gramota.net/mate rials/3/2016/12-3/
© Издательство "Грамота"
Информация о возможности публикации статей в журнале размещена на Интернет сайте издательства: www.gramota.net Вопросы, связанные с публикациями научных материалов, редакция просит направлять на адрес: hist@gramota.net
TRANSFORMATION OF A MODERN MAN&S BEING IN THE CONDITIONS OF DEVELOPMENT OF INFORMATION TECHNOLOGIES AND THE INTERNET OF THINGS
Samoilova Elena Olegovna Shaev Yurii Mikhailovich, Ph. D. in Philosophy, Associate Professor Pyatigorsk State University blu_sky_angel@mail. ru; existentia20065@yandex. ru
This article analyzes the Internet of things and its impact on the contours of a modern man&s being. It discusses different paradigms, web interfaces of the Internet of things and their impact on certain aspects of life. The paper considers various types of the basic marks of the Internet of things including QR-codes, which enable to identify a "thing" in the Network, and in the future will help to identify a person him(her)self. The authors make conclusions about contradictory nature of impact of the Internet of things, processes of virtualization of various fields, information noise making on a modern man&s existence.
УДК 93/94
Исторические науки и археология
В статье рассматриваются публикации отечественных историков о политической работе среди японских военнопленных в лагерях НКВД-МВД Сибири и Дальнего Востока СССР. Тема японских военнопленных в СССР (1945-1956 гг.) сравнительно новая в отечественной историографии. Автором выявлены результаты исследований по одному из важнейших направлений работы с военнопленными японской армии. Определены и зафиксированы как достижения, так и недостаточно изученные аспекты темы.
Серебренников Сергей Владимирович, к.и.н.
Кузбасский институт экономики и права, г. Кемерово Serebrennikov_s@list. ги
ПОЛИТИЧЕСКАЯ РАБОТА СРЕДИ ЯПОНСКИХ ВОЕННОПЛЕННЫХ В ЛАГЕРЯХ НКВД-МВД СИБИРИ И ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА СССР (ОБЗОР ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ)
Воссоздание полной и достоверной картины пребывания в СССР японских военнопленных после капитуляции Японии в 1945 г. (по данным С. В. Карасева - 547 261 бывших военнослужащих японской армии японской национальности были перемещены в СССР [21, с. 29]) предполагает детальное рассмотрение политической работы среди них в лагерях НКВД-МВД. За время нахождения японцев в плену власти постарались сделать все, чтобы «привить» им коммунистические идеи, а затем «руками бывших военнопленных проводить коммунистическую пропаганду в Японии» [Там же, с. 36].
Военный юрист и историк В. П. Галицкий, ставший в отечественной историографии первым исследователем политической работы среди японских военнопленных в СССР, ещё в 1990 г. назвал одну из причин того, что большинство японцев удерживались в плену несколько лет: «военнопленные, прошедшие
двух-трехлетнюю политическую и психологическую обработку, становились уникальными пропагандистами советского строя» [16, с. 38].
Политическая работа среди японских военнопленных изучалась многими исследователями и нашла отражение (в виде соответствующих разделов) во всех докторских, кандидатских диссертациях, а также монографиях о японских военнопленных в СССР. Опубликован целый ряд научных статей, авторы которых рассматривают интересующий нас вопрос.
В начале 1990-х гг. вслед за В. П. Галицким стали активно изучать политическую работу среди японских военнопленных иркутянин С. И. Кузнецов, исследователь из Бурятии О. Д. Базаров и историк из г. Владивостока Е. Ю. Бондаренко. Они первыми обратились к документам архивов конкретных регионов: Иркутской области (С. И. Кузнецов), Бурятии (О. Д. Базаров и С. И. Кузнецов), Дальнего Востока (Е. Ю. Бондаренко). Из их публикаций первой половины 1990-х гг. [4; 8; 37] выделим учебное пособие С. И. Кузнецова (отметим, что в данной работе приведен материал, раскрывающий осуществление политической работы среди японских военнопленных в ряде регионов страны). Значимым событием стала защита в 1994 г. С. И. Кузнецовым докторской диссертации, в которой освещалась в том числе и политическая работа с японскими военнопленными в лагерях СССР [40].
Во второй половине 1990-х гг. С. И. Кузнецов, О. Д. Базаров, Е. Ю. Бондаренко, а также исследователь из г. Хабаровска М. А. Кузьмина опубликовали ряд монографий [2; 9; 43; 44] и научных статей [1; 34], в которых вопросы политической работы среди японских военнопленных в лагерях Сибири и Дальнего Востока были освещены уже более основательно.
В начале 2000-х защитили кандидатские диссертации М. Н. Спиридонов и С. В. Карасев, детально рассмотревшие интересующий нас вопрос на материалах Красноярского края [50] и Читинской области [24]. Свои диссертации своих диссертаций исследователи опубликовали в виде монографий [25; 51].
В 2002 г. вышла из печати вторая монография Е. Ю. Бондаренко [6], а в 2004 г. она защитила докторскую диссертацию [5]. Ее труды содержали большие разделы, раскрывающие политическую работу с японскими военнопленными на Дальнем Востоке.
В те же годы начала изучать проблемы, связанные с пребыванием военнопленных Второй мировой войны в Западно-Сибирском регионе, в том числе политическую работу среди военнопленных в лагерях, новокузнецкий историк Н. М. Маркдорф. В центре ее внимания были немецкие военнопленные, но отдельные факты, примеры и т.п. о работе политорганов с японскими пленными в ее работах [45-48] встречаются. В последнее годы Н. М. Маркдорф расширила территориальные рамки исследований. В совместной с А. А. Долголюком работе, опубликованной в 2015 г., подробно рассматривается репатриация военнопленных, в том числе японских, из сибирских лагерей. Статья интересна выявлением особенностей политической работы с японскими пленными на различных этапах репатриации [14].
Территориальный срез историографии дал важный материал в плане выводов о выявленных унифицированных характеристиках, формах и методах идеологического воздействия на японских военнопленных в лагерях разных регионов Сибири и Дальнего Востока. В то же время «регионализация» изучения проблемы позволила увидеть специфические механизмы решения политических, пропагандистских задач в том или ином сугубо местном преломлении.
К «территориальной» историографии проблемы примыкают исследования, посвященные выявлению особенностей политической работы среди японских пленных на строительстве БАМа. Данный производственный объект являлся тогда самым значительным в восточной части СССР по целому ряду позиций, в том числе по числу задействованных в его сооружении японских военнопленных (в сообщении министра внутренних дел СССР С. Н. Круглова на имя В. М. Молотова о количестве содержащихся в лагерях МВД японских военнопленных и об их трудовом использовании в министерствах СССР от 2 сентября 1946 г. отмечалось, что из 463 760 человек, содержащихся в лагерях МВД, спецгоспиталях и отдельных рабочих батальонах, на строительстве БАМа (это строительство относилось к МВД СССР) находится 121 941 человек [54, с. 231]).
Данный срез историографии представлен содержательной статьей О. П. Еланцевой [15], статьями С. А. Калугиной [18; 19], а также фрагментами диссертаций и монографий С. И. Кузнецова и С. В. Карасева.
В первой половине и середине 2000-х гг. в историографии проблем японских военнопленных в СССР стало набирать силу второе направление - подготовка обобщающих трудов, посвященных историческим и правовым аспектам сибирского плена. В этих трудах освещался и вопрос о политической работе среди японских военнопленных в лагерях СССР (начало этому направлению положил в первой половине 1990-х гг. С. И. Кузнецов. В дальнейшем он продолжил изучать различные аспекты проблемы [35-36; 38; 41-42]).
В 2007 г. С. В. Карасев защитил докторскую диссертацию, в которой нашли отражение и вопросы политической работы в лагерях японских военнопленных в СССР [22]. Его новая монография [23] также содержит раздел, в котором освещается интересующая нас тема на материалах ряда сибирских регионов с привлечением широкого круга источников.
Важным событием стал выход в свет монографий известного историка-японоведа Е. Л. Катасоновой [27; 30]. В 2004 г. она защитила докторскую диссертацию [29]. Вопросам политической работы с японскими военнопленными в этих трудах уделено много внимания. Работы подготовлены в основном на материалах центральных архивов страны, но Е. Л. Катасонова привлекала и японские источники (в том числе материалы Всеяпонской ассоциации бывших военнопленных, в штабе которой она работала по линии РАН в течение пяти лет). В результате ее анализ политической работы с японскими военнопленными отличается аргументированностью и глубиной.
В последние годы к исследователям данного направления присоединился сотрудник Института российской истории РАН С. П. Ким, опубликовавший в 2015 г. статью [31], а в 2016 г. защитивший кандидатскую диссертацию, в которой нашли отражение вопросы политической работы с японскими военнопленными [32; 33].
Две статьи по идеологическому «перевоспитанию» японских пленных в СССР опубликовал в 2014 и 2015 гг. аспирант филиала Дальневосточного федерального университета в г. Уссурийске Е. Н. Улыбин [52; 53].
В 2016 г. старший научный сотрудник Института этнологии и антропологии РАН Э.-Б. М. Гучинова опубликовала монографию [13], в которой (в главе «Индоктринация») раскрываются особенности политической работы в лагерях японских военнопленных на территории СССР. Э.-Б. М. Гучинова впервые в отечественной историографии для анализа политической работы среди японских пленных использовала изобразительный мета-текст, дополненный материалами опубликованных воспоминаний и устных интервью бывших пленных, собранных ею во время работы в Токио и Саппоро в 2006, 2011 и 2015 гг.
Термин «индоктринация» в публикациях о японских военнопленных в СССР встречается у С. В. Карасе-ва [22; 23] и С. И. Кузнецова [42]. С. В. Карасев, С. И. Кузнецов и Э.-Б. М. Гучинова трактуют это понятие как обучение доктрине, без включения критического восприятия; систематическое изучение спорных идей (в данном случае - социалистических); пропаганда. В такой трактовке, на наш взгляд, термин точно характеризует политико-воспитательную работу с японскими военнопленными в СССР.
Важной составляющей историографии проблемы является введение в научный оборот документов, отражающих вопросы политико-воспитательной работы среди японских военнопленных, публикация отдельных документов и документальных сборников.
В 1996 г. в серии «Русский архив» был опубликован сборник «Иностранные военнопленные Второй мировой войны в СССР» [49], в котором собраны в основном нормативные документы советского правительства, органов НКВД-МВД по различным вопросам, в том числе политической работы среди военнопленных. Часть материалов в сборнике посвящена японским пленным. Особенно ценным материалом являются, на наш взгляд, документы, в которых раскрывается репарационная политика властей в отношении военнопленных японских офицеров с учетом их лояльности к проводимой политической работе в лагерях. Но обращались к данному сборнику немногие авторы.
Чаще исследователи обращались к материалам сборника «Военнопленные в СССР 1939-1956 гг. Документы и материалы», вышедшему в свет в 2000 г. [10]. Составители опубликовали значительный корпус документов (причем более 350 - впервые) по различным аспектам проблемы военнопленных. Есть документы, отражающие политическую работу среди военнопленных, в том числе японских.
В 2011 г. в Иркутске был издан подготовленный С. В. Карасевым первый сборник, специально посвященный японским военнопленным Второй мировой войны, их пребыванию в СССР. Но мы обнаружили здесь только два документа, отражающих политическую работу среди пленных, в том числе «Благодарственное письмо» Сталину, составленное от имени «военнопленных японцев, находящихся <...> в лагере города Читы» [17, с. 71-74]. Подобные письма составлялись повсеместно и отражают не столько настроения военнопленных, сколько специфику «работы» политорганов.
В 2013 г. вышел в свет фундаментальный сборник «Японские военнопленные в СССР: 1945-1956» [54], подготовленный В. А. Гавриловым и Е. Л. Катасоновой. Документы, вошедшие в данный труд, освещают различные вопросы, в том числе политической работы с военнопленными. Это первый в отечественной историографии сборник документов, в котором широко представлены материалы по интересующей нас проблеме.
Анализ работ показывает, что исследователи:
- изучили Приказ МВД СССР № 00933 «О создании политического отдела при Главном управлении МВД СССР по делам о военнопленных и интернированных и политотделов лагерей для военнопленных» (от 19 октября 1946 г.) и проанализировали его реализацию в ряде регионов Сибири и Дальнего Востока;
- выявили и осветили работу центров идеологической подготовки (располагавшихся в Москве, Хабаровске, других городах), в которые для обучения направлялись наиболее способные и проверенные активисты из японских военнопленных;
- изучили структуру и содержание работы политотделов лагерей: антифашистского отделения и культурно-воспитательной части, которые - как выявили исследователи - работали в тесном взаимодействии с оперативно-чекистскими отделами, контролировавшими идеологическую обстановку в среде военнопленных, а также располагавшими информацией как о враждебно настроенных в отношении нашей страны, так и о лояльных, готовых к сотрудничеству военнопленных;
- изучили основные формы политической (идеологической) работы в лагерях:
а) выявление дружественно настроенных к Советскому Союзу военнопленных, проверка их социального положения; поиски активистов-антифашистов;
б) проведение с активистами-антифашистами лекций, бесед; использование их как функционеров антифашисткой работы среди военнопленных;
в) проведение с военнопленными митингов и собраний, групповых и индивидуальных занятий, бесед по вопросам политики, внутрилагерной жизни, трудовой дисциплины, соревнования в труде;
г) обеспечение военнопленных экземплярами газеты «Нихон синбун», брошюрами и другой информационно-пропагандистской литературой на японском языке, контроль за чтением;
- выявили роль и значение в системе политической пропаганды газеты «Нихон синбун» (в источниках встречается написание «Ниппон синбун», «Ниппон симбун», «Нихон симбун»), издававшейся в г. Хабаровске, - единственной в СССР газеты для японских военнопленных на их родном языке;
- осветили пороки, свойственные советскому партийному аппарату, сказавшиеся на проведении политической работы с японскими военнопленными: работа «по шаблону», догматизм и т.д.;
- отметили, что развернутая в лагерях военнопленных культурно-просветительная и спортивная работа была организована во многом «в поддержку» политической работе;
- выявили, что контингент японских военнопленных по их отношению к политической пропаганде условно распадался на три группы:
- изучили взаимосвязь и взаимозависимость масштабной политической работы среди японских военнопленных с линией на поддержание в лагерях порядка, дисциплины и обеспечение выполнения военнопленными производственных заданий;
- выявили тесную взаимосвязь очередности репатриации японских военнопленных с их политическими настроениями. Согласно директивам ГУПВИ, активисты подлежали репатриации в первую очередь, а враждебно настроенные пленные - в последнюю (среди них проводилась дополнительная агитационно-пропагандистская работа).
Нельзя не обратить внимания и на следующее. Несмотря на усиленно насаждаемую среди японских военнопленных социалистическую идеологию, им не запрещалось отправление своих религиозных культов. Во многих лагерных отделениях у японцев были небольшие алтари, и они имели право, согласно установлениям своей конфессии, совершать религиозные обряды. Но С. А. Калугина пишет: «в лагерях <...> многие служители культа <.> ненавязчиво также проводили в жизнь выполнение задач лагерной власти». И тут же делает заявление: «Таким образом, религиозность японцев умело использовалась политорганами в нужных целях как вид психологического давления, где подвергалось изменению духовное состояние человеческой личности» [18, с. 104]. При этом на архивные документы и вообще какие-либо материалы она не ссылается.
Нельзя согласиться с мнением Е. Ю. Бондаренко, которая пишет: «проводилось систематическое вытравливание из памяти военнопленных традиций и обычаев японского народа.» [5, с. 38]. Отсутствие запретов на отправление японцами религиозных культов, наличие в лагерях алтарей, возможность совершения пленными религиозных обрядов не стыкуются с оценкой Е. Ю. Бондаренко. Речь можно вести не о «вытравливании», а об «умелом использовании» политработниками (как пишут С. А. Калугина и другие авторы) религиозности, традиций и обычаев японцев.
Результаты идеологической «обработки» японских военнопленных оцениваются отечественными историками по-разному. Для большинства характерны следующие оценки: «массированное идеологическое воздействие на японских военнопленных не прошло безрезультатно. Многие из бывших солдат и офицеров, прошедших антифашистские школы и демократические клубы, впитали в себя коммунистические идеи и искренне поверили в преимущества советского строя» [50, с. 157-158]; «.идеологическое воздействие на японских военнопленных имело свои значительные результаты» [27, с. 70]; «.значительная часть японских военнопленных в советском плену была обращена в сторонников коммунизма» [29, с. 94].
Молодой историк Е. Н. Улыбин написал: «Многие из прошедших специальные коммунистические школы солдат и офицеров искренне поверили в преимущества советского социалистического строя», «массированный идеологический пресс на японских военнопленных не прошел безрезультатно» [52, с. 58]. Но спустя год он оценил эффективность работы политработников существенно ниже: «."идеологическая атака" на пленных <.> не прошла совсем безрезультативно» [53, с. 45].
Е. Ю. Бондаренко в монографии, опубликованной в 1997 г., подвергнув резкой критике методы работы политработников, отметила: «и все же примерно половина (выделено мной - С. С.) всех военнопленных, находившихся в советском, в том числе дальневосточном плену, была насильственно обращена в сторонников коммунизма» [9, с. 31]. В ее второй монографии мы видим изменения в оценке: «.И все же большая часть (уже не «примерно половина» - С. С.) японских военнопленных <.> была насильственно обращена в сторонников коммунизма» [6, с. 162].
Говоря о пробелах, недостаточно изученных вопросах и перспективах историографии, отметим:
- пока не издана ни одна монография о политико-идеологической «обработке» японских военнопленных в лагерях НКВД-МВД СССР;
- не опубликовано ни одной специальной работы о газете «Нихон синбун» («Японская газета»), хотя она являлась единственной газетой на японском языке для японских военнопленных в СССР и ее роль в политической работе с японскими военнопленными оценивается исследователями высоко;
- политико-идеологическая «обработка» японских военнопленных, находившихся в лагерях Алтайского края и Кемеровской области, изучена слабо, фрагментарно, в отличие от других регионов Сибири и Дальнего Востока;
- созрели условия для подготовки отдельного сборника документов, отражающих политическую работу с японскими военнопленными в СССР, в том числе на материалах местных архивов, которые на данный момент представлены в имеющихся сборниках явно недостаточно.
Список литературы
POLITICAL WORK AMONG THE JAPANESE PRISONERS OF WAR IN THE NKVD/MVD CAMPS OF SIBERIA AND THE FAR EAST OF THE USSR (REVIEW OF DOMESTIC HISTORIOGRAPHY)
Serebrennikov Sergei Vladimirovich, Ph. D. in History Kuzbass Institute of Economics and Law in Kemerovo Serebrennikov_s@list. ru
The article analyzes publications of domestic historians on the problem of political work among the Japanese prisoners of war in the NKVD/MVD camps of Siberia and the Far East of the USSR. The theme of the Japanese prisoners of war in the USSR (1945-1956) is relatively new in the domestic historiography. The author provides a survey of research papers devoted to the basic trend of work with the prisoners of war of the Japanese army. The paper identifies and summarizes both achievements and insufficiently investigated aspects of the problem.
