Спросить
Войти
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 8. ИСТОРИЯ. 2018. № 3
М.С. Вожакова*
РАСПРОСТРАНЕНИЕ ПРАВОСЛАВИЯ НА ТЕРРИТОРИИ САЯНО-АЛТАЯ ВО ВТОРОЙ ЧЕТВЕРТИ XIX - НАЧАЛЕ XX в. В ТРУДАХ РОССИЙСКИХ ИССЛЕДОВАТЕЛЕЙ
Аннотация. В статье раскрываются позиции историков, исследователей по проблеме распространения православия в регионе Саяно-Алтая. Активное религиозное обращение населения региона было связано с деятельностью Русской православной церкви, а именно, с основанием Алтайской духовной миссии, которая действовала в 1828—1919 гг. Влияние миссии на коренное население остается дискуссионной проблемой и по сей день. Центральной темой статьи является анализ оценок деятельности Алтайской духовной миссии среди народов Горного Алтая. Оценки деятельности миссии менялись в разные исторические эпохи, в зависимости от общественно-политической и идеологической ситуации, как и теоретические и методологические подходы к ее исследованию. Таким образом, хронологически историография делится на три категории: на дореволюционную, советскую и современную. Исследователи дореволюционного периода в целом положительно рассматривали работу миссии на территории Алтая и критиковали лишь некоторые аспекты, связанные в основном с непродуманной политикой перевода на оседлость кочевого и полукочевого населения. В советский период, в силу атеистической идеологии, преобладало негативное восприятие деятельности миссии. Исследователи считали распространение христианства поверхностным и связанным с правительственной политикой. На современном этапе появились новые, комплексные и более взвешенные работы по истории Алтайской духовной миссии. Учитывая колонизаторскую функцию миссии и негативные аспекты ее деятельности, исследователи обращают внимание и на роль церкви в развитии сфер образования, языкознания, медицины, земледелия региона. Крайнюю точку зрения выражают алтайские идеологи: христианизация привела к деэтнизации и люмпенизации алтайцев. Таким образом, процесс приобщения народов Алтая к христианству можно назвать противоречивым, имеющим как положительные, так и негативные стороны, которому сложно дать однозначную оценку.
* Вожакова Мария Сергеевна, аспирант кафедры этнологии исторического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова
Vozhakova Mariya Sergeevna, PhD Candidate, Section of Ethnology, History Department, Lomonosov Moscow State University
+7-916-428-69-72; maniavozhakova@yandex.ru
M.S. Vozhakova
THE SPREAD OF ORTHODOXY ON THE TERRITORY OF SAYANO-ALTAI IN THE SECOND QUARTER OF THE 19th - EARLY 20th CENTURY IN THE WRITINGS OF RUSSIAN RESEARCHERS
Abstract. The article examines the opinion of historians and researchers on the topic of the spread of Orthodoxy in the Sayano-Altai region. The active religious conversion of the region&s population was associated with the activities of the Russian Orthodox Church, namely, with the founding of the Altai Spiritual Mission, which operated in 1828—1919. The impact of the mission on the indigenous population remains a debatable issue to this day. The central topic of this article is the analysis of the assessments of the activities of the Altai Spiritual Mission among the peoples of the Altai Mountains. The assessments of the mission&s work varies in different historical epochs, depending on the socio-political and ideological situations, as did the theoretical and methodological approaches to its study. Thus, chronologically the historiography on this topic is divided into three categories: pre-revolutionary, Soviet and modern. Researchers of the pre-revolu-tionary period generally viewed positively the work of the mission on the territory of the Altai and criticized only some of its aspects: mainly those related to the ill-conceived policy of the relocation of the nomadic and semi-nomadic population. In the Soviet period, due to the state&s atheistic ideology, the negative perception of the mission&s activity prevailed. The researchers considered the spread of Christianity superficial and tied it to government policy. At the present stage of historiography, in connection with the liberation of science from Soviet ideology, new, comprehensive and more balanced works on the history of the Altai Spiritual Mission have appeared. Accounting the colonization function of the mission and the negative aspects of its activities, modern-day researchers pay attention to the role of the church in the development of education, linguistics, medicine, agriculture in the region. The Altai ideologists express the extreme point of view: Christianization had led to deethnization and lumpenization of resident population. Thus, the process of familiarization of the Altai peoples with Christianity can be called contradictory, having both positive and negative sides, and it is difficult to give an unambiguous assessment of its activities.
Активное приобщение к православию различных этнических групп Южной Сибири началось во второй четверти XIX в. и связано с образованием в 1828 г. Алтайской духовной миссии (АДМ), «самой обширной (с наиболее разветвленной сетью структур) из внутренних миссий»1. Миссия повлияла на все сферы жизни коренного населения Алтая, ее деятельность включала не только проповедническую, но также хозяйственную, образовательную и медицинскую составляющие.
В конце XX в. возник конфликт между представителями Русской православной церкви (РПЦ) и алтайскими лидерами (алтай-кижи) по поводу наследия Алтайской духовной миссии. «Две крайние точки зрения можно выделить таким образом: мнение алтайских идеологов — христианизация привела к деэтнизации и люмпенизации алтайцев; мнение русских идеологов — христианизация послужила благом для алтайцев, приобщив их к более развитой культуре. Конфликт протекает перманентно, и в него оказываются втянутыми все те, кто открыто выражает свое мнение»2. Таким образом, вопрос, касающийся оценок деятельности АДМ и ее влияния на местное население, остается актуальным и дискуссионным по сей день.
Оценки деятельности АДМ менялись в разные исторические эпохи, в зависимости от общественно-политической и идеологической ситуации, как и теоретические и методологические подходы к ее исследованию. Именно анализ этих оценок и является целью данной статьи. Важно при этом ответить на такие вопросы: являлась ли Алтайская духовная миссия успешной и как она повлияла на жизнь местного населения.
В дореволюционной историографии отношение к результатам миссии существенно различалось. Некоторые исследователи воспринимали христианизацию как навязывание православия в ущерб традиционным религиям, так как проповедническая деятельность РПЦ в Российской империи направлялась и поддерживалась государством. Другие, напротив, видели в православии средство приобщения инородцев к более высокой культуре, обращали внимание на положительный опыт церкви. Последняя позиция преобладала.
Известный историк-тюрколог XIX в. В.В. Радлов в своей работе «Из Сибири» рассматривает распространение христианства среди алтайцев, а также прививание гигиены, учреждение школ как положительное явление в целом, как приобщение к «цивилизации». Однако он отмечает, что ряд миссионерских центров не достигли успеха. Если в центре Улала христианство пустило глубокие корни и алтайцы с русскими, по мнению исследователя, проживали «на
равных», то в других центрах (Муйту, Ангодай, Шамал) крещеных алтайцев было значительно меньше и участь их была незавидна. Зайсаны, которым они подчинялись, видели в них вероотступников и при малейшей возможности преследовали, а русские не считали алтайцев-христиан за равных себе3. Кроме того, историк относит насаждение среди алтайцев оседлой жизни к отрицательным явлениям, приведшим к бедности4. В.В. Радлова также беспокоил факт обрусения алтайцев, и в этой связи возмущает позиция священника-миссионера в селе Муйту, не владевшего алтайским языком и ратовавшего за создание русской школы, которая, по мнению исследователя, в тот момент была совершенно бесполезной5.
Современник В.В. Радлова, ученый-путешественник Г.Н. Потанин также положительно оценивает деятельность духовной миссии (рассматривая ее на примере села Улалы), но замечает, что миссия находится в самом зачаточном состоянии, а коренное население «до сих пор еще костнеет в языческом невежестве и остается в условиях первобытного существования»6. Автор ратует за дальнейшее развитие миссии и расширение сфер ее деятельности. Бедность алтайцев исследователь связывает со злоупотреблениями купцов, чиновников и русских крестьян-кулаков, которые обманным путем приобретали скот у алтайцев и за счет этого обогащались7.
Нелестную оценку трудов Алтайской духовной миссии дает исследователь Сибири Н.М. Ядринцев. Он подчеркивал, что ново-крещенное население принуждают к оседлому образу жизни, и это приводит к обнищанию, так как «переход к земледельческой культуре ему является непосильным, а расчеты земледельческого хозяйства — непонятными»8. Вдобавок он обращает внимание на то, что значительная часть «лучших» земель монополизирована миссией для своих учреждений, а миссионерские пункты представляли собой скопление шалашей, так как для новокрещенных было трудно быстро переселиться в оседлое жилище (избу), которое они покидали и запускали. Таким образом, по мнению этого исследователя, деятельность миссии и администрации привела к обнищанию местного населения. В целом Н.М. Ядринцев не считал Алтайскую духовную миссию удачной, отмечая слабое распространение христианства
на территории, обнищание населения и его низкую грамотность после 50 лет миссионерства9.
Среди дореволюционных работ следует также выделить очерк этнографа А.А. Калачева «Поездка к теленгетам на Алтай», в котором автор частично затрагивает тему их христианизации. По его мнению, ввиду труднодоступности южных районов, южные телен-гиты были менее затронуты христианизацией, что привело к синкретизму в религиозной жизни. Автор вспоминает, что на вопрос, кому местное население молится, ему отвечали, что многим богам: «Кудай один, Иисус другой, Николай третий, Христос четвертый»10.
К началу XX в. относятся работы этнографа, исследователя Сибири А.В. Анохина, совершившего в 1909—1910 и 1913—1914 гг. путешествия в Горный Алтай, где он собрал уникальный этнографический материал по духовной культуре, музыкальному и устному фольклору11. Тема распространения христианства среди населения Горного Алтая получила незначительное отражение в его трудах. Тем не менее автор отмечает, что с основанием Алтайской духовной миссии в одних местах региона «новая религиозная идеология» заменила «старую идеологию», а в других вошла в состав традиционных верований («Христос является девятым сыном их неба»12). В главе об ойротцах (алтай-кижи) ученый констатирует, что «русская культура и христианская идеология не делает алтайца лучшим в нравственном отношении»13, и в сознании алтайца креститься значит обрусеть, а обрусеть значит стать «варнаком» (нехорошим человеком)14. А.В. Анохин воздерживается от общей оценки миссии, поскольку его труды были посвящены в основном другим сюжетам.
В целом, взгляд на Алтайскую духовную миссию как на положительное явление в регионе характерен для большинства работ дореволюционной историографии.
Новый этап в изучении как Сибири вообще, так и Горного Алтая наступает с приходом советской власти. В советской историографии, в силу атеистической идеологии, преобладало негативное восприятие миссионерской деятельности РПЦ. Духовная миссия и православие в целом рассматривались как орудия «крепостниче9 Там же. С. 97.
ского и феодально-капиталистического государства»15, как часть «колониальной русификаторской политики царской России»16.
Среди трудов советских ученых следует выделить работы выдающегося сибиреведа, профессора Л. П. Потапова, отличающиеся большей нюансированностью и взвешенностью. Рассматривая начало освоения Горного Алтая русскими переселенцами, ученый отводил большую роль в этом возникновению и деятельности Алтайской духовной миссии. Вместе с тем автор делал акцент на жесткой ассимиляторской политике миссии (земельный захват, насильственный перевод на оседлость), что, по его мнению, привело к торможению «развития культурно-экономических связей алтайцев с русским народом», появлению у алтайцев «чувства недоверия ко всему русскому, которое поддерживалось и разжигалось зайсанско-байской верхушкой»17.
Ученый признавал, что значительная часть алтайцев была обращена в православие усилиями миссионеров, но он подчеркивал, что большинство новокрещенных усваивало только «внешнюю, обрядовую сторону христианства»18. Кроме того, принимали крещение в основном либо бедняки (были положены незначительные льготы), либо «богачи, искавшие через православие союза с царскими колонизаторами: чиновниками, торговцами, миссионерами»19. В обоих случаях мотивы обращения в православие были весьма прагматичными. Такой же позиции придерживается А.М. Сагалаев, подчеркивая формальность принятия православия алтайцами в центральном и западном регионах Горного Алтая20.
Частично затрагивается тема, связанная с миссией, в работе историка Г.П. Самаева, изданной на рубеже эпох и поэтому включающей в себя черты как советского подхода в исторической науке, так и новые, современные подходы. В отличие от Л.П. Потапова и А.М. Сагалаева, автор акцентирует внимание на положительных аспектах деятельности Алтайской духовной миссии: создание алтайской письменности, организация сети школ, развитие литературы на алтайском языке. Он обращает внимание на то, что в 1897 г. в Горном Алтае насчитывалось 30 миссионерских школ. Кроме того, в Улале было основано миссионерское училище, где готовились
учителя, переводчики и церковнослужители21 (самым ярким представителем был М.В. Чевалков, в РПЦ обсуждается возможность его канонизации). Влияние миссии на духовную культуру алтайцев историк признает благоприятным.
В современный период вновь переосмысливается наследие Алтайской духовной миссии. Ученые обращают внимание на противоречивость процесса приобщения народов Южной Сибири к христианству, которому нельзя дать однозначную оценку.
Такая позиция, в частности, отстаивается в книге историка Н.С. Модорова «Россия и Горный Алтай». Алтайской духовной миссии в работе посвящена целая глава. Автор отмечает, что последствия христианизации алтайцев нельзя свести к единому знаменателю: «Различными были и методы приобщения алтайцев к христианству, и отношение разных социальных групп последних к христианизации»22.
Анализируя особенности христианизации, историк выделяет несколько категорий «инородцев»: 1) добровольно принявшие православную веру (большинство улалинцев); 2) добровольно, но по нужде, принявшие православную веру (бедняки и калеки); 3) принявшие православие при условии выплаты материальной «компенсации» (такие новокрещеные «вызывали неприязнь миссионеров своей необязательностью и иждивенчеством»); 4) не желавшие принимать крещение. Последние при появлении миссионеров разбегались по урочищам, неприязненно встречали проповедников, не соглашались на проведение с ними бесед, а порой и угрожали. Если удавалось крестить отдельных «инородцев», то «идолопоклонники» ополчались против таких сородичей23.
Автор сообщает, что в ответ на подобные действия духовная миссия принимала меры по защите новокрещенных: переводила их в русские селения или деревни крещеных алтайцев, ходатайствовала перед местными и даже центральными властями о предотвращении «туземного произвола»24.
В работе отражены и негативные аспекты деятельности миссии. В первую очередь, это относится к учреждению монастырей, поскольку алтайцы в таком случае либо лишались лучших земель, либо попадали в «монастырскую кабалу». Расширение сети школ
в Горном Алтае силами миссии автор объясняет не стремлением внедрить образование в среду алтайцев, развивать их культуру, а намерением формировать кадры для дальнейшей христианизации.
В заключение профессор Н.С. Модоров признает, что деятельность Алтайской духовной миссии была «многогранной, сложной и неоднозначной». Миссия внесла вклад в развитие земледелия (в том числе огородничества), преобразование скотоводства, промыслов, образа жизни алтайцев, в создание и распространение грамотности на Алтае. Но это всё было не целью ее деятельности, а средством приобщения алтайцев к христианству. Миссия «лишала людей, попавших под ее влияние, их собственной духовности, вселяя в них сознание неполноценности, ущербности в религиозном, в национально-этническом отношении»25. Автор также соглашается с позицией, доминировавшей в советский период, согласно которой духовная миссия являлась «надежным проводником правительственной политики», принятие православия алтайцами носило внешний, поверхностный характер.
По-другому видит значение Алтайской духовной миссии этнолог и религиовед Х.В. Поплавская. В статье «К вопросу о православном миссионерстве на Алтае» она отмечает, что эта тема требует дальнейшего непредвзятого изучения. Деятельность миссии исследователь оценивает в целом положительно, отмечая просветительскую, благотворительную, санитарно-медицинскую роль миссионеров в регионе. Кроме того, Х.В. Поплавская подчеркивает, что «серьезной заслугой миссионеров являлось изучение языков алтайцев и перевод на них Священного Писания»26.
Акцентирует внимание на положительном опыте миссии через призму благотворительности Д.В. Кацюба. Благотворительная роль миссии заключалась в материальных пособиях по различным случаям, начиная от помощи при перекочевке в селения новокрещен-ных и покупки белья для крещения до постройки домов и открытия больниц, школ, приютов27. О медицинской помощи местному населению со стороны миссионеров нам сообщает О.А. Гончарова28.
Положительным опытом называет культурно-просветительскую деятельность миссии культуролог М.Р. Маняхина. Миссионеры
разработали алтайскую письменность, занимались переводом религиозной литературы на алтайский язык, изучали историю, быт и нравы народов Алтая, что способствовало развитию культуры коренного населения29. Но вместе с тем она подчеркивает «экспансионистский» характер просветительской деятельности: «просветительство выступало как средство русификации инородцев в духе русско-православной цивилизации»30.
Вопросы деятельности церкви в Южной Сибири затронуты в работе этнолога Л.И. Шерстовой «Тюрки и русские в Южной Сибири». Исследователь приходит к выводу, что главной функцией первой в Сибири духовной миссии — Алтайской — являлась русификация31. План миссии состоял в планомерном, постепенном «переводе» язычников-кочевников в оседлые христиане. Это, по ее мнению, означало «расширение этнической базы русского этногенеза в Сибири, поскольку все крещеные и метисные аборигенные общности сами собою, пусть и неспешно, впитывались в русско-сибирский этнос»32. Таким образом, с ее точки зрения, духовная миссия выполняла государственную задачу по унификации населения.
В добавление к вышесказанному Л.И. Шерстова отмечает отрицательную сторону перехода аборигенов на оседлость как обязательное условие принятия православия. Быстро и успешно перейти к новым занятиям было практические невозможно и, таким образом, новокрещенные образовывали маргинальные группы, среди которых были распространены бедность, а также пьянство и другие пороки33.
О колонизационной роли миссии сообщают также и Н.О. Та-дышева34, Д.В. Арзютов35. Кроме религиозной функции миссии Н.О. Тадышева в своей работе выделяет и ее государственную функцию. Задача состояла в замене пестрого языческого мира «еди29 Маняхина М.Р. Просветительская деятельность Алтайской духовной миссии // Этнография Алтая и сопредельных территорий. Вып. 4. Барнаул, 2001. С. 262.
ным православным пространством» для успешной колонизации и закрепления Российской империи в пограничном регионе36.
Среди прочих трудов выделяются социально-антропологическими теориями и терминологией работы современного исследователя Д.В. Арзютова. Говоря об итогах деятельности Алтайской духовной миссии, Д.В. Арзютов подчеркивает два принципиальных момента: это реализация «упорядочивания пространства» на территории Алтая и Шории37 и этническое районирование38. Отделения миссии во многом совпадали с территорией конкретной этнической группы, что в дальнейшем способствовало процессу этнической консолидации шорцев и северных алтайцев (челканцев, тубаларов, кумандинцев). Таким образом, миссия стала частью этнической истории народов. А миссионерский «порядок пространства», заменяя «традиционное пространство», приобрел этнические черты и локальную специфику39. Кроме того, как и многие другие, ученый утверждает, что «политика христианизации продолжала колонизационный процесс»40.
Наследие миссии изучают не только светские, но церковные ученые. Монография священника Русской православной церкви Г. Крейдуна41 имеет комплексный, обобщающий характер. В книге прослеживается создание, развитие и функционирование административных, богослужебных, просветительских и социальных структур миссии на протяжении всей ее истории. Автор не подвергает критике деятельность «образцовой» духовной миссии, и такая позиция православного священника вполне объяснима. Для Г. Крей-дуна миссия была безусловно успешной. «За несколько десятилетий деятельности Алтайской духовной миссии православие укоренилось настолько, что стало неотъемлемой частью жизни местного населения, в том числе и коренных национальностей»42, утверждает автор.
Таким образом, мы проанализировали основные работы, затрагивавшие сферы деятельности и результаты работы Алтайской духовной миссии. Представленная историография явно делится на три категории по хронологическому принципу: дореволюционную,
советскую и современную. Для каждой категории возможно выделить общие тенденции и особенности.
Дореволюционная историография представлена такими именами выдающихся исследователей как В.В. Радлов, Н.М. Ядринцев, Г.Н. Потанин, А.В. Анохин. Оценка деятельности Алтайской духовной миссии в трудах перечисленных авторов носит в целом положительный характер, подчеркивается приобщение алтайцев к более высокой культуре, хотя некоторые моменты деятельности миссии получили и негативную окраску.
В советской историографии преобладали негативные оценки Алтайской духовной миссии: показывается отрицательное воздействие на народы Саяно-Алтая, миссия трактуется проводником «хищнической политики» царской России. Реальное принятие христианства коренным населением отвергалось. Подчеркивалось, что принятие православия имело поверхностный характер.
На современном этапе исследователи стремятся к комплексному, более взвешенному изучению христианских миссий среди народов Сибири, выработке сбалансированных, многофакторных оценок результатов их деятельности.
Для Российской империи была характерна тесная связь государства и религии. Поэтому я солидарна с Л.И. Шерстовой, Д.В. Арзютовым и другими, что одной из задач деятельности миссии была колонизация Южной Сибири и унификация ее населения. Такая стратегия государства позволяла постепенно перейти к прямому управлению пограничной территорией и ее жителями. Я также согласна с тем, что итоги работы Алтайской духовной миссии различались среди северных и южных народов Алтая. Так, для этнических групп кумандинцев, челканцев, тубаларов и телен-гитов православие действительно стало частью культурной жизни. В то время как алтай-кижи в значительно меньшей степени восприняли христианскую культуру.
Практически все авторы разных исторических периодов рассматривали перевод на оседлость как отрицательную сторону деятельности миссии. Этот перевод вел за собой смену хозяйственного и социального строя кочевых и полуоседлых этнических групп региона. Исследователи отмечали болезненность этого процесса, так как не все могли сразу приспособиться к новым условиям, пополняя слой маргиналов. Вместе с тем, многие ученые (в том числе и некоторые советские) выделяли положительные моменты миссии — создание алтайской письменности, распространение грамотности, медицины, а также благотворительность.
Безусловно, христианизация народов Саяно-Алтая была продолжительным, противоречивым процессом, функцией которой являлось не только приобщение к православию, но и включение территории в подконтрольное государству пространство. Ставя перед собой задачу унификации населения, миссия повлияла на духовную, социальную и хозяйственную сферы жизни этнических групп Алтая.
Список литературы
Анохин А.В. Лекции по алтаеведению / Подготовка текста и предисловие А.В. Малинов. Бийск: Бия, 2011. 150 с.
АрзютовД.В. Шорцы и северные алтайцы в XIX — начале XXI в.: этно-конфессиональные аспекты взаимодействия традиционных верований и христианства. Дисс. ... канд. ист. наук. СПб.: Музей антропологии и этнографии имени Петра Великого (Кунсткамера) РАН, 2007. 369 с.
Арзютов Д.В. Христианство в горной тайге: о порядке пространства и дискурса в религиозном обращении шорцев и северных алтайцев // Сибирь в контексте русской модели колонизации (XVII — XX в.). СПб.: Кунсткамера, 2014. С. 140-213.
Гончарова О.А. История становления и развития системы здравоохранения в Горном Алтае в XIX-XX вв. Автореф. дисс. ... канд. ист. наук. Томский государственный университет, 1992. 22 с.
Калачев А. Поездка к теленгетам на Алтай // Живая старина. Вып 1-4. СПб.: Отделение этнографии Императорского Русского географического общества, 1896. С. 477-488.
Кацюба Д.В. Благотворительная роль Алтайской духовной миссии // Этнография Алтая: Материалы II научно-практической конференции. Барнаул: [б.и.], 1996. С. 72-76.
Крейдун Г. Алтайская духовная миссия в 1830-1919 годы: структура и деятельность. М.: Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет, 2008. 200 с.
Маняхина М.Р. Просветительская деятельность Алтайской духовной миссии // Этнография Алтая и сопредельных территорий. Вып. 4. Барнаул: Изд-во Барнаульского государственного педагогического университета, 2001. С. 262-264.
Модоров Н.С. Россия и Горный Алтай: политические, социально-экономические и культурные отношения (XVII—XIX вв.). Горно-Алтайск: Изд-во Горно-Алтайского университета, 1996. 396 с.
Поплавская Х.В. К вопросу о православном миссионерстве на Алтае // Этнографическое обозрение. Вып. 5. М.: Наука, 1995. С. 99-109.
Потанин Г.Н. Инородцы Алтая // Живописная Россия. СПб.: Тип. М.О. Вольф, 1884. С. 253-271.
Потапов Г.П. Алтайцы // Народы Сибири. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1953. С. 329-375.
Потапов Г.П. Очерки по истории алтайцев. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1953. 444 с.
Радлов В.В. Из Сибири. Страницы дневника. М.: Наука, 1989. 749 с.
Сагалаев А.М. Христианизация алтайцев в конце XIX — начале XX в. // Этнография народов Сибири. Новосибирск: Наука, 1984. С. 120—128.
Самаев Г.П. Горный Алтай в XVII — середине XIX в.: проблемы политической истории и присоединения к России. Горно-Алтайск: Алтайское книжное изд-во, 1991. 256 с.
Тадышева Н.О. Влияние христианизации на семейную обрядность коренных народов Горного Алтая. Дисс. ... канд. ист. наук. Томский государственный университет, 2010. 213 с.
Токарев С.А. Докапиталистические пережитки в Ойротии. М.; Л.: Социально-экономическое изд-во, 1936. 153 с.
Тюркские народы Сибири. М.: Наука, 2006. 678 с.
Шерстова Л.И. Тюрки и русские в Южной Сибири: этнополитические процессы и этнокультурная динамика XVII — начала XX века. Новосибирск: Институт археологии и этнографии Сибирского отделения РАН, 2005. 311 с.
Ядринцев Н.М. Сибирские инородцы, их быт и современное положение. СПб.: Издание И.М. Сибирякова, 1891. 308 с.
References
Anohin A.V. Lekcii po altaevedeniyu [Lectures on Altai Regional Studies] / Podgotovka teksta i predislovie A.V. Malinova [Text Preparation and Foreword by A.V. Malinov]. Biysk: Biya, 2011. 150 p.
Arzyutov D.V Shorcy i severnye altajcy v XIX — nachale XXI v.: etnokon-fessional&nye aspekty vzaimodejstviya tradicionnyh verovanij i hristianstva [Shors and Northern Altaians in the 19th — Early 21st Century: the Ethno-Confessional Aspects of the Interaction of Traditional Beliefs and Christianity]. Dissertaciya na soiskanie uchenoj stepeni kandidata istoricheskih nauk [Dissertation for the Scientific Degree of Candidate of Historical Sciences]. Saint-Petersburg: Muzej antropologii i etnografii imeni Petra Velikogo (Kunstkamera) RAN, 2007. 369 p.
Arzyutov D.V. Hristianstvo v gornoj tajge: o poryadke prostranstva i diskursa v religioznom obrashchenii shorcev i severnyh altajcev [Christianity in the Mountain Taiga: on the Order of Space and Discourse in the Religious Treatment of the Shors and the Northern Altaians] // Sibir& v kontekste russkoj modeli koloni-zacii (XVII—XX v.) [Siberia in the Context of the Russian Model of Colonization]. Saint-Petersburg: Kunstkamera, 2014, pp. 140—213.
Goncharova O.A. Istoriya stanovleniya i razvitiya sistemy zdravoohraneniya v Gornom Altae v XIX—XX vv. [History of the Formation and Development of the Health System in the Gorny Altai in the 19th—20th Centuries]. Avtoreferat Dissertaciya na soiskanie uchenoj stepeni kandidata istoricheskih nauk [Abstract of Dissertation for the Scientific Degree of Candidate of Historical Sciences]. Tomsk: Tomskij gosudarstvennyj universitet, 1992. 22 p.
Kacyuba D.V Blagotvoritel&naya rol& Altajskoj duhovnoj missii [The Charitable Role of the Altai Spiritual Mission] // Etnografiya Altaya: Materialy IInauchno-prakticheskoj konferencii [Ethnography of Altai: Materials of the Second Scientific and Practical Conference]. Barnaul, 1996, pp. 72—76.
Kalachev A. Poezdka k telengetam na Altaj [Journey to the Telengits in the Altai] // Zhivaya starina [Living Antiquity]. Vyp. 1—4. Saint-Petersburg: Otdelenie etnografii Imperatorskogo Russkogo geograficheskogo obshchestva, 1896, pp. 477-488.
Krejdun G. Altajskaya duhovnaya missiya v 1830—1919 gody: struktura i deyatel&nost& [The Altai Spiritual Mission in 1830-1919: Structure and Activity]. Moscow: Pravoslavnyj Svyato-Tihonovskij gumanitarnyj universitet, 2008. 200 p.
Manyahina M.R. Prosvetitel&skaya deyatel&nost& Altajskoj duhovnoj missii [The Educational Work of the Altai Spiritual Mission] // Etnografiya Altaya i sopre-del&nyh territory [Ethnography of Altai and Adjacent Territories]. Vyp. 4. Barnaul: Izdatel&stvo Barnaul&skogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta, 2001, pp. 262-264.
Modorov N.S. Rossiya i Gornyj Altaj:politicheskie, social&no-ekonomicheskie i kul&turnye otnosheniya (XVII—XIXvv.) [Russia and the Mountain Altai: Political, Socio-Economic and Cultural Rrelations (17th-19th Centuries)]. Gorno-Altaysk: Izdatel&stvo Gorno-Altajskogo universiteta, 1996. 396 p.
Poplavskaya H.V K voprosu o pravoslavnom missionerstve na Altae [On the Topic of Orthodox Missionary Work in the Altai] // Etnograficheskoe obozrenie [Ethnographic Review]. 1995. № 5, pp. 99-109.
Potanin G.N. Inorodcy Altaya [Inorodtsy of the Altai] // Zhivopisnaya Rossiya [Picturesque Russia]. Saint-Petersburg: Tipografiya M.O. Vol&f, 1884, pp. 253-271.
Potapov G.P. Altajcy [Altaians] // Narody Sibiri [Peoples of Siberia]. Moscow; Leningrad: Izdatel&stvo AN SSSR, 1953, pp. 329-375.
Potapov G.P. Ocherki po istorii altajcev [Sketches on the History of the Altaians]. Moscow: Izdatel&stvo AN SSSR, 1953. 444 p.
Radlov YV Iz Sibiri. Stranicy dnevnika [From Siberia. Diary Pages]. Moscow: Nauka, 1989. 749 p.
Sagalaev A.M. Hristianizaciya altajcev v konce XIX — nachale XX vv. [Chris-tianization of the Altaians in the Late 19th - Early 20th Centuries] // Etnografiya narodov Sibiri [Ethnography of the Peoples of Siberia]. Novosibirsk: Nauka, 1984, pp. 120-128.
Samaev G.P. Gornyj Altaj v XVII — seredine XIX v.: problemy politicheskoj is-torii i prisoedineniya k Rossii [Mountain Altai in the 17th - Middle of the 19th Century: Questions of Political History and Accession to Russia]. Gorno-Altaysk: Altajskoe knizhnoe izdatel&stvo, 1991. 256 p.
Sherstova L.I. Tyurki i russkie v Yuzhnoj Sibiri: etnopoliticheskie processy i etnokul&turnaya dinamika XVII — nachala XX veka [The Turkic Peoples and Russians in Southern Siberia: Ethnopolitical Processes and Ethno-Cultural Dynamics of the 17th - early 20th Centuries]. Novosibirsk: Institut arheologii i etnografii Sibirskogo otdeleniya RAN, 2005. 311 p.
Tadysheva N.O. Vliyanie hristianizacii na semejnuyu obryadnost& korennyh narodov Gornogo Altaya [The Influence of Christianization on the Family Ritual of the Indigenous Peoples of the Altai Mountains]. Dissertaciya na soiskanie uchenoj stepeni kandidata istoricheskih nauk [Dissertation for the Scientific Degree of Candidate of Historical Sciences]. Tomsk: Tomskij gosudarstvennyj uni-versitet, 2010. 213 p.
Tokarev S.A. Dokapitalisticheskie perezhitki v Ojrotii [Pre-capitalist Remnants in Oirotia]. Moscow: Social&no-ekonomicheskoe izdatel&stvo, 1936. 153 p.
Tyurkskie narody Sibiri [The Turkic Peoples of Siberia]. Moscow: Nauka, 2006. 678 p.
Yadrincev N.M. Sibirskie inorodcy, ih byt i sovremennoe polozhenie [Siberian Inorodtsy, Their Way of Life and Their Current Situation]. Saint-Petersburg: Izdanie I.M. Sibiryakova, 1891. 308 p.
Поступила в редакцию 14 февраля 2018 г.
