Тамбовская криминальная полиция в конце XIX - начале XX вв

причины кризиса сельскохозяйственного производства коренились в непродуманных и неудачных реформах руководства страны, которые особенно болезненно ударили по крупному общественному производству. Другие причины в конечном счете стали их производными. Они носили как объективный, так и субъективный характер. При этом, на наш взгляд, доминирующую роль сыграли общероссийские факторы. Вместе с тем нельзя недооценивать значение местных, в том числе субъективных факторов, роль которых в современных рыночных условиях возрастает и будет возрастать.

Поступила в редакцию 14.09.2006 г. Принята к печати 18.10.2006 г.

ТАМБОВСКАЯ КРИМИНАЛЬНАЯ ПОЛИЦИЯ В КОНЦЕ XIX - НАЧАЛЕ XX вв.

В.Е. Политов

Politov V.E. Tambov Criminal Police at the end of 19th - beginning of 20th centuries. The article is based on the particular data which allow to trace the development of the police institutions in the context of the general state&s evolution through various modernization processes of the Russian Empire.

Реформы второй половины XIX в. в России, проведенные сверху, требовали обновления самого госаппарата. Военный министр Д.А. Милютин записал в дневнике в апреле

В новых исторических условиях перед ней стояли сложные задачи, которые предстояло решать с учетом правовой и политической либерализации правящего режима, что требовало перестройки полицейского дела в центре и на местах. Итогом реформаторских усилий стало учреждение в августе

преступлений и охранение общественной безопасности и порядка» [2].

Местными органами, подчиненными Департаменту, были губернские полицейские управления, в их числе Тамбовское. Его история отразила как общую эволюцию государственной власти, так и черты местного характера и значения, обусловленные региональным своеобразием.

Поскольку с отменой крепостного права исчезла вотчинная полиция помещиков (Тамбовская губерния была одной из самых «помещичьих»), правительство старалось усилить власть полицейских уездных органов. В декабре 1862 г. они были реорганизованы и объединены в уездные управления. Каждое из 12 уездных полицейских управлений Тамбовской губернии возглавлялось исправником, назначенным из местных дворян.

При уездных управлениях вводились должности двух-трех становых приставов. С 1878 г. в сельской местности были введены

полицейские урядники (в Тамбовской губернии - 90), подчинявшиеся становым. В их компетенцию входили разнообразные обязанности, вплоть до надзора за богослужением в церквях. Наконец, с 1903 г. создавалась уездная полицейская стража, подведомственная становым и урядникам.

В Тамбове, Козлове и Моршанске были созданы городские полицейские управления -выбор именно этих городов легко объясним их административным и экономическим значением. Наиболее крупным было, понятно, Тамбовское городское полицейское управление во главе с полицмейстером, в подчинении которого были 3 пристава, 6 их помощников и 71 городовой. Городовых в губернском центре явно нехватало, и чем дальше, тем больше. При обычной норме 1 городовой на 500 жителей Тамбова с его населением в 48 тыс. человек должен был иметь 96 городовых. Еще в октябре 1901 г. городская управа поставила перед городской думой вопрос о расширении штата на 25 городовых. Она мотивировала это недавним введением винной монополии и перемещением очагов пьянства к казенным винным лавкам. Однако скудный городской бюджет не выдерживал дополнительной нагрузки, и дума эту инициативу отклонила. Высказывались даже предложения передать расходы на городовых на счет акцизного ведомства, имевшего немалый доход от «винопольки» [3].

Однако главная угроза общественному спокойствию шла с другой стороны - от надвигавшейся революции. Вопрос о полиции вновь встал в Тамбове в апреле 1905 г. Хотя его население выросло до 60 тыс., местная полиция по-прежнему состояла из 71 городового, смешной, по нынешним меркам, цифры. Реально же вся полицейская команда при полном напряжении сил могла выставить лишь около 40 человек - остальные использовались для разных поручений судебного ведомства, командировок и пр. Поскольку городовые жили преимущественно на окраинах города, экстренный их сбор был невозможен. Тамбовский полицмейстер предупреждал, что «в настоящее тревожное время всегда можно ожидать необходимости в вызове полицейской команды именно экстренно», и просил увеличить ее на 49 городовых пеших или на 20 конных, разместив их в казармах. «В противном случае, - предостере-

гал он, - полиция может оказаться бессильной при возникновении значительных беспорядков в городе». Полицмейстер сетовал, что слабость полиции, особенно конной, не позволяет «своевременно предупредить уличные беспорядки, а особенно иметь постоянное наблюдение за теми местностями на окраинах города, в которых живет наиболее маргинальный и опасный элемент». К безнадзорным относились набережная Цны, Инвалидная слобода, Новый Тамбов, заселенный железнодорожными рабочими, кварталы близ городских кладбищ, земская больница, заставы. Да и революционеры собирались на сходки в пригородной дачной местности, где вообще не было полиции.

Губернатор В.Ф. Лауниц вроде бы добился от правительства частичного решения вопроса: министерство финансов в сентябре 1903 г. согласилось принять на казну содержание 16 городовых, но начавшаяся вскоре война с Японией воспрепятствовала этому. В результате городская дума Тамбова вынуждена была с мая 1905 г. взять временно на себя эти расходы (решение было принято 8 апреля 1905 г. 17 голосами против 13) с тем, чтобы затем они были отнесены на счет казны - городское самоуправление считало, что уличные беспорядки обусловлены не местными условиями, а общими социальными причинами, и отвечать за них должно само государство.

Хотя Российское государство часто называют полицейским, сами полицейские не ощущали себя хозяевами положения. Журнал Тамбовской думы содержит их заявления с просьбами о материальной помощи. Обеспечение «слуг режима» было отнюдь не блестящим, как могло казаться леворадикальной общественности. Старший городовой получал 180 руб. в год, младший - 150. Таким образом, блюстители порядка зарабатывали меньше, чем иные рабочие, которые бастовали, требуя повысить заработную плату и которых полицейским приходилось усмирять. Городская управа находила материальное положение городовых сравнительно хорошим, но соглашалась, что желательно его улучшение [4]. Если прежде, до 1900-х гг., городовые месяцами проживали в полицейских зданиях и будках, то в 1904 г. почти половина их жила на частных оплачиваемых

городом квартирах. Эта мера значительно улучшила их бытовые условия.

В селах урядники получали содержание в 25 руб., вследствие чего полицейский контингент не мог отвечать всем требованиям, которые ему предъявлялись. К тому же с ростом антиправительственных настроений в обществе полицейская служба становилась все более презираемой и опасной. На рядовых полицейских переносилось недовольство властью как таковой.

Из документов явствует, что полиция была плохо вооружена. В коллективном заявлении городских обывателей в Тамбовскую городскую думу указывается на частые случаи грабежей и нападений на полицейских, вооруженных «настолько плохими револьверами, что в случае надобности они не только не в состоянии защищать горожан, но и самих себя». К заявлению было приложено 130 руб. [5]. Наверное, эта акция была инспирирована самими полицейскими, но аргумент был, действительно, очень сильный, если не сказать - убийственный. 20 марта 1907 г. городская дума решила ассигновать из запасного капитала средства на вооружение браунингами 30 городовых. Несомненно, щедрость «отцов города» была связана с разгулом революционного террора в те годы.

В связи с аграрными волнениями 1905 г. принимались меры по созданию мобильной полиции. Распоряжением министра от 15 декабря 1905 г. в губернии учреждалось новое полицейское подразделение из 249 конных стражников, которые по 10-30 человек распределялись по городам и уездам. Их предписывалось набирать «из запасных солдат, преимущественно кавалеристов молодецкого типа». Стражникам, поступавшим на службу со своей лошадью, обмундированием, продовольствием, квартирой и фуражом, устанавливалось жалованье в 460 руб., что должно было обеспечить качественный контингент. Стражники подчинялись уездным исправникам и могли быть переброшены в случае необходимости в другие уезды.

Организация полицейской службы в уездах, тем не менее, не могла быть лучше, чем в Тамбове. Так, Липецкое уездное полицейское управление контролировало территорию в 2,5 тыс. кв. верст с населением в 171 тыс. человек. Если учесть, что иные поселения отстояли от волостного центра на 15-25

верст, то понятно, что урядники не могли оперативно быть на месте происшествия. Для этого в отдаленных селениях стационарно размещались по 1-2 стражника, которые в неотложных случаях доставляли нужные сведения. Более того, для обеспечения стабильной связи была проведена телеграфная линия, соединившая Шехмань (60 верст от Липецка и 35 верст от стана) с железнодорожной станцией Избердей.

В тех случаях, когда наличных сил не-хватало, полиция обращалась за дополнительной помощью. Так, при массовых беспорядках в Липецком уезде привлекались стражники из соседних Лебедянского, Усман-ского и даже Задонского (Воронежская губ.) уездов. В Липецке и уезде к участию в полицейских операциях в годы Первой русской революции неоднократно привлекались роты 218-го резервного пехотного Борисоглебского полка.

Поражение революции и наступившая полоса реформ ослабили социальное напряжение в обществе. Губернатор Н.П. Муратов, полагая, что с прекращением беспорядков и спадом политических страстей нет надобности в большом составе стражи, обременительной для казны, и решил ходатайствовать перед министром внутренних дел о сокращении состава стражников в некоторых уездах вдвое. Однако реакция исправников на губернаторскую инициативу была весьма сдержанной.

Из рапорта козловского исправника Ю.Д. Богословского следовало, что успокоение в уезде обусловлено не осознанием крестьянами незаконности их действий, а пониманием того, что всякая попытка насилия будет сурово подавлена. По его словам, большинство административно высланных из Козловского уезда (124 человека) поселились в соседних уездах Рязанской губернии и часто возвращаются на родину для агитации и сведения счетов с односельчанами.

Обратим внимание на письмо предводителя дворянства Козловского уезда А.И. Спиридонова от 6 апреля 1907 г., в котором предсказывался новый взрыв аграрных беспорядков: «Козловская уездная полиция

прошлогодней своей службою показала недостаток решимости в своих руководителях и уклончивость в принятии решительных и крутых мер». Спиридонов указал на несогла-

сованность действий полиции и земских начальников, на их пагубное соперничество.

Изъяны в организации органов правопорядка не могли не отражаться на состоянии борьбы с криминалом. Об этом свидетельствует поданный в 1907 г. губернатору рапорт козловского полицмейстера Вознесенского. К этому времени население Козлова достигло 45 тыс. человек и быстро росло. Город, основанный как пограничная крепость, был окружен пригородными слободами (Ямская, Стрелецкая, Полковая, Сторожевая, Заворо-нежская) с населением еще до 14 тыс. человек. Однако, по словам полицмейстера, при определении штата городовых не была учтено быстрорастущее население пригородных слобод, где преобладает мастеровой народ. В слободах скрывались беглые преступники, имелись воровские притоны, разбрасывались революционные прокламации. Обеспечить порядок городская полиция (2 пристава с помощниками, 101 городовой) не могла.

Между тем слободы имели свою администрацию, отдельную от города, которая не несла никаких повинностей по содержанию полиции.

О нагрузке на городскую полицию говорят такие цифры. За 1905-1907 гг. в Козлове и слободах было зарегистрировано 50 незаконных собраний и сходок, 21 убийство, в том числе пристава и жандарма, 8 экспроприаций, 11 покушений на жизнь военных и гражданских лиц, 35 грабежей, 6 разбойных нападений, не считая многих сотен крупных и мелких краж, пожаров и т. п.

В каждом уезде условия работы полиции имели своеобразие, связанное с обликом местности, характером населения. Самым отдаленным был Темниковский уезд. До 1905 г. его обслуживали 52 пеших стражника, затем в штат добавили 27 конных. Хотя уезд по размерам территории занимал 8-е место в губернии из 12, стражников здесь было меньше, чем где-либо. В уезде не было железных дорог, не было сильного аграрного движения, как в черноземных местностях, но не было и спокойствия, поскольку русское население постоянно конфликтовало с мордвой, а убийств в пьяных драках было больше, чем в других уездах. Стражники оберегали казенные леса, где постоянно велись незаконные порубки, охраняли почтовые тракты, проходившие по глухим лесным дорогам.

Ежедневно на охране почты было занято 10 полицейских, при этом исправник жаловался, что хозяева почтовых станций, обязанные бесплатно предоставлять стражникам лошадей, относились к ним «как к каким-то париям», выдавая самых захудалых кляч, и нарочным часто приходилось вести лошадей в поводу, лишь бы дотащить их до следующей станции.

Просьбы о расширении штата полицейских поступали отовсюду, с непременной ссылкой на быстрый рост населения, размах торговых операций. Но власть шла другим путем. В феврале 1912 г. была сокращена на 482 человека пешая полицейская стража и усилена на 320 человек конная стража. С 1912 г. полицейская стража губернии состояла из 333 урядников, 602 пеших и

Объективную оценку состояния тамбовской полиции дал губернатор Н.Ф. Ошанин, отличавшийся, по отзывам современников, «строгой законностью, беспристрастностью, заботой о нуждах населения» [6]. В циркуляре уездным исправникам губернатор излагал неутешительный итог своих личных наблюдений: «комплектование, организация в уездах и работа уездной полицейской стражи совершенно не соответствуют требованиям закона». Во-первых, недопустимо, что в большинстве случаев стража комплектуется из уроженцев уезда, причем стражники даже расквартированы в местах их проживания. Такая практика сближала стражников с местным населением - в результате ослабевала дисциплина, а вместе с тем и надзор за их служебной деятельностью, что легче достигалось при казарменном размещении. Во-вторых, в конную стражу принимались непригодные к ней запасные солдаты пехоты. В-третьих, большая часть уездной полиции была разбросана поодиночке или очень мелкими группами. «При таких условиях уездная полицейская власть совершенно лишена возможности быстро воспользоваться стражею как действительно грозною силою в местах возникновения массовых беспоряд-

ков, для каковой цели стража и создана» [7]. Эти недостатки организации полицейской службы, известные с начала 1900-х гг., так и не были устранены.

Ошанин сетовал, что стражников отвлекают на охрану казенных и частных коммерческих учреждений, тюрем, камер земских начальников, сопровождение почты, арестантов на работы, несение городской полицейской службы, встречу поездов на вокзалах, доставку пакетов и пр. Поэтому в постоянных командировках находилось свыше 250 стражников, почти четверть состава. Столыпинское землеустройство потребовало использования стражи при проведении межевых работ, нередко заканчивавшихся эксцессами. Наконец, все чаще полиция использовалась в помощь жандармам в борьбе с революционерами .

Тамбовская губерния являлась чисто аграрным регионом. Ее городская и сельская полиция несла службу среди 3,5 млн населения на пространстве в 55 тыс. кв. верст. Эта служба была «и опасна, и трудна». Отноше-

ние к полицейским, в которых народ видел не столько защитников правопорядка, сколько слуг монархии, в обществе было негативным и даже враждебным. Но и сама власть проявляла в полицейском деле удивительную беспечность, явно утрачивая инстинкт самосохранения. Убедительную оценку состояния полиции дала Февральская революция 1917 г. В Тамбовской губернии она совершилась без единого выстрела.

Т. 1. Ч. 2. Ст. 362.

С. 423.

Поступила в редакцию 19.09.2006 г. Принята к печати 30.10.2006 г.

НЕКОТОРЫЕ ОСОБЕННОСТИ ЖЕНСКОЙ ПРЕСТУПНОСТИ В ОРЛОВСКОЙ ГУБЕРНИИ В КОНЦЕ XIX - НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Е.Н. Косарецкая

Kosaretskaya Y.N. Some peculiarities of female criminality in Orel region at the end of XIX and at the beginning of the XX centuries. The article deals with dynamics, types, motives of female criminality and the social portrait of female offenders in Orel region at the end of the XIX - at the beginning of the XX century. The more complete idea of social-economic and juridical position of women in Russian province during the years of modernization is being analyzed.

Девиантное поведение женщин оказывает серьезное влияние не только на семью, ее нравственную и психологическую атмосферу, на подрастающее поколение, но и на общество в целом. Как отмечено В.В. Журавлевым, «суть любых изменений, происходящих в обществе, лучше, ярче всего характеризует тот факт, какое реальное воздействие оказывают эти изменения на состояние женской нравственности» [1]. В известном смысле женская преступность является своеобразным барометром общественного развития.

Изучение женской преступности в масштабах одной губернии, в данном случае

Орловской, позволяет выявить динамику, уровень, конкретный облик женских правонарушений конца XIX - начала XX в., что способствует созданию более полного представления о социально-экономическом, правовом положении женщины в одной из провинциальных губерний центральной России в эпоху модернизации.

Дореволюционные исследователи

(М.Н. Гернет, И.Я. Фойницкий, И. Озеров и др.) уделяли большое внимание проблеме женской преступности конца XIX - начала XX в. [2-4]. Они изучали динамику, видовую структуру, причины, особенности женских