Спросить
Войти
кратчайшие сроки было выпущено звездочек для погон серебряного и золотого цвета по 500 тыс. штук, звездочек для головных уборов -10 тыс. штук, пластмассовых пуговиц - 100 тыс. штук. Также не требовало больших производственных площадей и сложных станков изготовление таких видов продукции, как портянки, чехлы для фляг, планшеты, сумки для гранат и т. д. Эти вещи изготавливались в основном заботливыми руками женщин и подростков, и обязательно сопровождались душевными письмами со словами поддержки, благодарности, уверенности в победе над врагом. Так, работницы текстилыивейпрома г. Георгиевска в короткие сроки изготовили для Красной Армии сумок гранатных - 2000 штук, портянок зимних - 2000 пар, планшетов - 500 штук, чехлов для фляг -1000 штук [7]. Изготовление этих видов продукции, выпускаемых предприятиями кооперации, способствовало обеспечению фронта. Как показало исследование, эта продукция пользовалась большим спросом у солдат и офицеров Красной Армии.
Женщины Северного Кавказа, как и всей советской страны, проявили высокий патриотизм, дисциплину и организованность при
решении задач, возникших в условиях воины. Вклад советских женщин в защиту своей Отчизны остаётся вечным примером, вызывающим гордость и восхищение нынешних и грядущих поколений.
Примечания:
-О 0ш <
THE ATTITUDE OF THE RUSSIAN AUTHORITIES TOWARDS THE COSSACKS-DEFECTORS LABINSKAYA LINE IN THE MIDDLE OFXIX CENTURY
Stepanenko Nikita Sergeevich, Under-graduate student, Armavir State Pedagogical University, Armavir E-mail: stepanenkonikita 1993@yandex.ru
During of 50-ies of the XiX century on the North-West Caucasus was a problem of desertion Cossacks to mountain dwellers. Some of deserters returned to the Russian Empire voluntarily, in this article will be reviewed causes of lenient punishment for Cossack-defectors.
ОБ ОТНОШЕНИИ РОССИЙСКИХ ВЛАСТЕЙ К КАЗАКАМ- УДК 93/94 ПЕРЕБЕЖЧИКАМ ЛАБИНСКОЙ ЛИНИИ В СЕРЕДИНЕ XIX ВЕКА
В 50-егг. XiX в. на Северо-Западном Кавказе существовала проблема дезертир- @ Степаненко Н.С., 2016 ства казаков к горцам. Некоторые дезертиры добровольно возвращались в Российскую Империю. В данной статье рассмотрены причины мягких наказаний казаков-перебежчиков.
СТЕПАНЕНКО Никита Сергеевич, магистрант, Армавирский государственный педагогический университет, Армавир 51ерапепкоп1к11а1993@yandex.ru
Историографию проблемы условно можно разделить на три периода: дореволюционный, советский и современный. Дореволюционная историография не обращала специального внимания на проблему дезертирства в российских войсках на Кавказе в первой половине XIX века. Однако, в обобщающих работах Ф.А. Щербины [1, С. 964], В.А. Потто [2, С. 439] среди прочего есть интересная информация о казаках, бежавших к горцам Северного Кавка-Гг за. В советский период о российских перебежчиках сообщалось немного.Так, в обобщающем ^ труде по истории народов Северного Кавказа приведен пример нахождения беглых солдат ^ российской армии в имамате Шамиля [3,С. 154]. МЛ Из советской в современную историографию перекочевала идея о совместной борьбе гор-^ цев и российских перебежчиков (прежде все-Ц го сосланных на Кавказ поляков, участников польского восстания 1830-1831 гг.) против ца-«С ризма [4, С. 450]. Вышли в свет работы, освещаем ющие причины бегства и положение дезерти-О ров среди горцев Северного Кавказа [5, С. |Г7 16-20; 6, С. 90-101; 7, С. 73-76]. Современная ис-^ ториография пытается освятить малоизученные проблемы "Кавказской войны" при помо-32 щи различных методологических подходов ("российскости", историко-антропологическо-го метода, теории фронтира и др.) [8, С.172; 9, С. 151; 10]. Источниковой базой данной работы являются документы,хранящиеся в Государственном архиве Краснодарского края [11].
Переход казаков к горцам в 50-е гг. XIX века не был редким явлением. Чаще всего они дезертировали по причине того, что совершали какое-либо преступление в российских пределах. Поляк Т. Лапинский, прибывший в регион из Османской империи в феврале 1857 г., считал, что все российские беглецы "совершили какое-либо преступление в армии" [12, С. 147]. Это подтверждают данные из архивных источников.
Так, в 1862 г. был произведен суд над казаком 2-гоЛабинского казачьего полка Дмитрием Шеховцовым. Суд производился в комиссии при Севастопольском пехотном полку. Из материалов дела видно, что казак Д. Шехов-цов 16 декабря 1856 г. возвратился вечером из укрепления Каладжинского, не сдав почту, а утром 17 декабря Д. Шеховцов, вооруженный и на своей верховой лошади, отправился в станицу Владимирскую и назад не возвратился. 11 февраля 1860 г. есаул Соколов донес, что казак Д. Шеховцов добровольно явился из бегов и отправлен на гауптвахту. Об этом побеге было учреждено следствие. В результате найдено донесение, что годом раньше 19 марта 1859 г. две партии немирных горцев, одна -численностью 60 хороших наездников под предводительством урядника Колосова и другая - в числе 15 конников и 15 пеших под предводительством беглого казака станицы Лабин-ской Д. Шеховцова и неизвестного солдата намеревались вторгнуться в российские пределы. Их целью была мельница[11,Л. 6-7].
Д. Шеховцов на допросах в управлении Ла-бинского округа показал, что он в 1856 г. был назначен сотенным командиром Соколовым курьером в управление Лабинского округа. Ему поручили отвезти простую и денежную почту в укрепление Каладжинское и вернуться обратно. По дороге, по словам Д. Шеховцова, он утерял казенные и частные денежные конверты (следствие выяснило, что размер денежного ущерба составил 19 рублей 50 копеек серебром). По прибытии в Каладжинское укрепление Д. Шеховцов сдал только обычные письма. Вечером 16 декабря он вернулся в станицу Лабинскую. Утром 17 декабря при разборе конвертов обнаружил один с надписью "весьма нужное", адресованное в станицу Владимирскую, и Д. Шеховцов направился туда. По дороге он начал думать о потерянных деньгах и опасаясь наказания, решил бежать к непокорным горцам. Д. Шеховцов переправился через Лабу и никем не замеченный прибыл в тот же день в Махошевский аул к владельцу Анжоку Балову. По совету жителей аула казак был принят в услужение. Там он проживал всё время своей отлучки, занимаясь выпасом скота и прочими домашними работами [11, Л. 7.].
В 1853 г. к горцам бежал хорунжий Пётр Потапов. Власти подозревали его в том, что по его вине горцы в 1850 г. угнали стадо скота, принадлежащее жителям станицы Михайловской, численностью 1150 голов. Пока длилось следствие, П. Потапов успел распродать своё имущество и бежать к горцам [13, Л. 3-5].
В 1854 г. казак Лабинского полка Артамон Долматов ранил выстрелом из ружья казака Савелия Заброцкого. Командир бригады дал этому делу ход. По всей видимости, Артамона Долматова ждало суровое наказание, но в силу медлительности бюрократического аппарата 2 года не принималось никакого решения, и казак продолжал служить. Но в 1856 г., опасаясь неминуемого наказания, Долматов решился на побег к "немирным" горцам. Он подговорил к побегу другого казака Андрея Бочарова. Два казака бежали к горцам, и их поиски не увенчались успехом [14, Л. 3].
Все три дела имели один итог. Беглые казаки добровольно возвратились и получили
сравнительно мягкие наказания. Следует отметить, что практика наказаний за побег была разной и во многом зависела от воли местной власти. Но разница между наказаниями казаков и солдат была значительна, о чём свидетельствуют архивные документы. Если солдаты регулярных частей российской армии за первый побег один раз прогонялись сквозь строй в 500 человек, за второй побег - два раза [15, Л. 1; 12], то приговор беглому казаку Д. Ше-ховцову, признанному виновным в переходе к немирным горцам и участии с ними в набеге на российскую территорию (!), был значительно мягче. За преступления подобного рода полагалась смертная казнь, но суд счёл возможным заменить её прогнанием 3 раза сквозь строй в 100 человек и ссылкой в арестантские роты в город Бобруйск на четыре года [11, Л. 11 ]. Однако телесное наказание вообще было отменено по состоянию здоровья [11, Л. 12]. Не подвергся телесному наказанию и Пётр Потапов, его разжаловали, лишили наград, но оставили жить в станице Михайловской [13, Л. 82-83.]. Шпицрутены не коснулись казаков Ар-тамона Долматова и Андрея Бочарова [14, Л. 23], а также казака Леона Исаева, бежавшего к горцам в 1854 г. и вернувшегося в 1858 г. [16,Л. 11 -12.]. Этих троих казаков направили в Воронеж для прохождения службы, согласно закону от 4 октября 1855 г. [17].
В 50-е гг. XIX века обстановка на СевероЗападном Кавказе оставалась напряжённой. Созданная в 1841 г. генералом Г.Х. Зассом Ла-бинская (Новая) линия стала форпостом российского влияния в горах Северо-Западного Кавказа. Основным населением здесь были линейные казаки как наиболее приспособленные к беспокойной жизни среди воинственных адыгов. К ним были присоединены переселенцы с Украины и Дона [18, С. 47].
Казаки являлись той силой, которая могла эффективно представлять интересы России на Северо-Западном Кавказе в первой половине Х1Хвека. Среди горцев существовала поговорка: "Крепость - это камень, брошенный в поле: дождь и ветер снесут его; станица же - это растение, которое впивается в землю корнями и понемногу застилает и схватывает все поле". Длительное общение с горцами позволило казакам перенять и ввести в обиход многие реалии, свойственные жизненному укладу и быту адыгов. У них были переняты одежда и обувь, сёдла, холодное оружие. В семейном укладе казаков-линейцев часто наблюдались горские традиции: почитание старших, отношение к женщине, обычай мести. Распространился и обычай куначества. Поэтому российские власти часто закрывали глаза на многие вещи, которые были бы недопустимы в центральных районах Империи.
С конца XVIII века начался процесс уравнивания казачьих и армейских званий, казаков наравне с солдатами начинают наказывать розгами, шпицрутенами. "Этотех гордых, вольных казаков, которые говорили офицеру "ты" и свысока подтрунивали над русскими солдатами" [19, С. 173-174]. Однако такое отношение вызывало недовольство казаков и побеги в горы. Не случайно, что с 1843 г. в Кавказском Линейном казачьем войске императором были разрешены суды по обычному праву [20, С. 85]. Тем самым власть всячески пыталась в условиях военного времени не осложнять отношения с казачеством.
Таким образом, в 30-60-е гг. XIX в. в период т.н. Кавказской войны на Лабинской линии российские власти достаточно лояльно относилось к казакам, которые после побега к горцам, добровольно возвращались на родину. Это объясняется тем, что правительство не желало обострять отношение с казачеством -главной силой, способной осваивать и обживать территории неспокойного региона.
Примечания:
- М.: Русская панорама, 2015. - С. 90-101.
- С. 73-76.
-О 0ш <
kj^ С Ё
нейного казачества Северного Кавказа: материалы седьмой международной Кубанско-Терской научно-практической конференции. - Армавир : ИП Шурыгин В.Е., 2010. - С. 170-172. 9. Матвеев О.В. Кавказская война: от фронта к фронтиру. Историко-антропологические очерки.- Краснодар : Эдви, 2015. - 210 с. Ю.Хлынина Т. П., Кринко Е. Ф., Урушадзе А. Т. Российский Северный Кавказ: исторический опыт управления и формирования границ региона. Ростов-н/Д. : Изд-во Южного научного центра РАН, 2012.-271 с.
