Спросить
Войти
История медицины
Подводя итоги сказанному, можно констатировать, что теоретические концепции В.Д. Белякова и Б.Л. Черкасского совершили подлинный переворот в эпидемиологии, заложив основу познания эпидемического процесса как сложной многоуровневой саморегулирующейся и саморазвивающейся системы. Их разработка составила одно из важнейших направлений научной революции в медицине второй половины XX—начала XXI века, а широкое признание этих теорий ознаменовало утверждение в эпидемиологии нового постнеклассического типа научной рациональности.
Поступила 29.03.2016 Принята в печать 31.03.2016
REFERENCES
© Глянцев С.П., Сточик А.А., 2016 УДК 61:93
Глянцев С.П., Сточик А.А.
ПЕРВЫЕ ШАГИ НА ПУТИ К СОЗДАНИЮ АКАДЕМИИ МЕДИЦИНСКИХ НАУК СССР
(ВЕСНА — ЛЕТО 1943 г.)
ФГБНУ "Национальный НИИ общественного здоровья им. Н.А. Семашко", 105064, Москва
Первым реальным шагом на пути создания Академии медицинских наук СССР стала докладная записка Н.Н. Бурденко Ученому медицинскому совету Народного комиссариата здравоохранения СССР, составленная им весной 1943 г., документ быт рассмотрен и одобрен на заседании его Президиума 3 июня 1943 г. Для доработки проекта создания Академии медицинских наук из членов Ученого медицинского совета быта создана комиссия, рассмотревшая его отредактированный вариант на заседаниях 9 и 15 июня 1943 г. Идея создания Академии медицинских наук и ее задачи быти документально оформлены Н.Н. Бурденко и В.В. Па-риным с участием И.П. Разенкова. В разработке ее структуры ведущая роль принадлежала П.Г. Сергиеву, Б.И. Лаврентьеву и И.Г. Руфанову. Первоначально предлагалось, что Академия медицинских наук будет состоять из 3 отделений, 26 институтов и иметь в составе около 70 действительных членов. Обсужденные в свободной дискуссии и принятые на указанный: заседаниях документы в дальнейшем стали основой для составления официального обращения Н.Н. Бурденко и Г.А. Митерева в Правительство СССР для принятия соответствующего решения.
Для цитирования: Глянцев С.П., Сточик А.А. Первые шаги на пути к созданию Академии медицинских наук СССР (весна-лето 1943 г.). Проблемы социальной гигиены, здравоохранения и истории медицины. 2016; 24 (6): 375—384. DOI http://dx.doi.org/10.18821/0869-866X-2016-24-6-375-384
Для корреспонденции: Глянцев Сергей Павлович, д-р мед. наук, профессор, зав. лабораторией медицинского музееведения и исторической фактографии Национального НИИ общественного здоровья, 105064, Москва, spglyantsev@mail.ru
GliantsevS.P., StochikA.A. THE FIRST STEPS ON THE ROAD TOWARD ORGANIZATION OF THE USSR ACADEMY OF MEDICAL SCIENCES (SPRING-SUMMER 1943)
The N.A. Semashko national research institute of public health, 105064 Moscow, Russia The internal memorandum of N.N. Burdenko to the scientific council of the USSR people&s commissariat of health care composed in spring 1943 became the first real step on the road toward organization of the USSR Academy of medical sciences. The document was considered and approved at the session of its Presidium June 3 1943. To rework the project of organization of the Academy of medical sciences a special commission was organized from members of the Scientific medical council. The commission considered its updated version at its sessions of June 9 and 15 1943. The idea of organization of the Academy of medical sciences and its objectives were documentary made up by N.N. Burdenko and V.V. Parin with participation ofI.P. Razenkov. The development of its structure main input was made
by P.G. Sergiev, B.I. Lavrentiev and I.G. Rufanov. Initially it was intended that the Academy of medical science had 3 branches, 26 institutions and will include about 70 full members. The documents, considered in free discussion and adopted at mentioned sessions, hereinafter were used as a foundation for composition of official address of N.N. Burdenko and G.A. Miterev to the USSR Government for making corresponding decision.
For citation: Gliantsev S.P., Stochik A.A. The first steps on the road toward organization of the USSR Academy of medical sciences (spring-summer 1943). Problemi socialnoi gigieni, zdravookhranenia i istorii meditsini. 2016; 24 (6): 375—384. (In Russ.) DOI http://dx.doi.org/10.1016/0869-866X-2016-24-6-375-384
For correspondence: Gliantsev Sergey Pavlovich, doctor of medical sciences, professor, e-mail: spglyantsev@mail.ru Conflict of interests. The authors declare absence of conflict of interests. Financing. The study had no sponsor support.
Received 17.03.2015 Accepted 13.04.2015
Намерение создать Академию медицинских наук (АМН) СССР созрело в Народном комиссариате здравоохранения (НКЗ) СССР в конце 1942 г. Первым документом на пути к реализации этого намерения стала "записка" академика Н.Н. Бурденко Ученому медицинскому совету (УМС) НКЗ СССР, направленная весной 1943 г. К сожалению, ее текстом мы не располагаем. Скорее всего, "записка" содержала панегирик советской науке и ее преимуществам перед западной, доводы о необходимости синтеза всех имевшихся тогда в медицине сведений в "Академии медицинских знаний", идею структурного деления Академии на морфологическую, физиологическую и клиническую секции и упоминание в конце "записки" фамилий членов комиссии по доработке ее текста, который будет направлен в Правительство для принятия окончательного решения [1].
Первым слово взял Н.Н. Бурденко (его выступление зачитал В.В. Парин). Он нацелил присутствующих на рассмотрение "принципиальных основ доклада об утверждении (так в тексте — авт.) Академии медицинских наук", отметив, что "мысль эта возникла несколько лет тому назад, но осуществлена не была ...". Свою причастность к "записке" Н.Н. Бурденко объяснил тем, что "оформить мысль" об Академии ему предложил В.В. Парин и поблагодарил своих соавторов И.Г. Руфанова и Л.А. Ко-рейшу, подготовивших основу документа. Далее Н.Н. Бурденко подчеркнул, что с текстом его "записки" предварительно ознакомились нарком Г.А. Ми-терев, В.В. Парин и члены Президиума УМС. При этом существенных возражений с их стороны не последовало. Однако оказалось, что с содержанием "записки" были знакомы далеко не все, поэтому Л.А. Корейша еще раз огласил ее текст, после чего участники заседания приступили к его обсуждению "по двум линиям": 1) "созрел ли вопрос о создании Академии" и 2) зачем ее надо создавать?
Вектор дискуссии был задан, и уже первый выступавший заведующий кафедрой микробиологии Харьковского медицинского института М.М. Цехновицер, согласившись, что "вопрос совершенно назрел", добавил: "Я не совсем ясно себе представляю, во что это выльется, но мне кажется, что это будет иметь большое практическое значение". Далее М.М. Цех-новицер предложил не рассматривать в структуре Академии вопросы эпидемиологии вместе с гигиеническими, а отнести их к клинике инфекционных болезней или выделить отдельно, а также "для обмена опытом и теоретическими достижениями" подумать о создании академического печатного органа.
Выступивший следом директор Тропического института (ныне Институт медицинской паразитологии и тропической медицины им. Е.И. Марцинов-ского) П.Г. Сергиев поддержал создание "Академии медицинских знаний" и стал обсуждать ее организацию, заявив, что он тоже не совсем ясно представляет себе, как вся эта структура — секции, институты и работающие в них академики — будет организована. В конце выступления П.Г. Сергиев заметил, что мысль о том, почему "синтез [научных знаний] не может быть дан в условиях буржуазной науки", в "записке" развернута недостаточно.
Заведующий кафедрой патологической анатомии 2-го Московского медицинского института, главный патологоанатом Управления эвакогоспиталей НКЗ СССР И.В. Давыдовский уловил главное: новизна создаваемого учреждения состоит в том, что оно будет синтезировать медицинские знания и проводить комплексные исследования, в которых будет "главенствовать физиология человека". Однако, "смущенный" делением Академии на секции, И.В. Давыдовский предложил свое видение ее организации: вначале запланировать тематику будущих исследований, а потом формировать структуру Академии.
История медицины
Директор неврологической клиники Государственного института физиотерапии В.К. Хорош-ко, заявил, что в "записке" ему не все ясно. Неясно "обвинение" клиники в эмпиризме, хотя проистекающий из эмпиризма эксперимент тесно с нею связан; неясно, почему должен быть синтез знаний без их анализа и зачем нужны отдельные секции, если цель создания Академии — "стремление к цельности, единству и синтезу". В.К. Хорошко согласился с тем, что "потребность в создании ... [Академии] есть", но заявил, что она должна быть "главным образом теоретическим" учреждением.
Заведующий кафедрой гистологии Горьковского медицинского института А.Л. Шабадаш подтвердил, что "основной принцип Академии медицинских знаний есть принцип синтеза медицинской науки", а потому в ней должна быть обязательно представлена гистохимия, являющаяся синтезом гистологии, биохимии и физиологии. При этом необходимость включения этого, еще только зарождавшегося, но, по мнению А.Л. Шабадаша, перспективного метода в сферу внимания Академии он обосновал словами И.В. Сталина о том, что "только те явления прокладывали себе дорогу в жизнь, которые находились в прогрессивной фазе своего развития, хотя бы и в самом зародыше".
Директор хирургической клиники 2-го МГМИ, заместитель главного хирурга РККА, бригадный врач В.С. Левит напомнил собравшимся, что "опыт с человеком, где дело пошло не так, как думали", у советской медицинской науки уже есть. И опыт этот — "ВИЭМ, которому было поручено изучить здорового и больного человека". Но прошло 10 лет, а "вопрос о человеке вперед так и не продвинулся". Поэтому вопрос об Академии, по его мнению, надо очень серьезно продумать, чтобы не допустить тех же ошибок.
Мнение коллег попытался подытожить начальник кафедры госпитальной хирургии Военно-медицинской академии им. С.М. Кирова, заместитель главного хирурга РККА, дивизионный врач С.С. Гирголав. По его мнению "все, кто выступали, на первый вопрос ответили положительно", что "момент, когда может быть исполнен вопрос об Академии медицин-скихзнаний, сейчас наступил", что "продолжающаяся Отечественная война является одним из факторов, побуждающих ставить этот вопрос" и что "записку как основу можно принять". Говоря о структуре будущей Академии, С.С. Гирголав подчеркнул, что основной идеей в ней должен быть "комплекс медицинской науки как таковой, синтез всех теоретических и практических ее достижений".
Однако прения продолжил заведующий кафедрой фармакологии Киевского медицинского института А.И. Черкес. Подчеркнув, что "необходимость создания Академии" есть "вопрос идеологический", он заявил, что "создание Академии должен приветствовать каждый, кто знает историю советской медицины... [и] верит в ее будущее". Развивая далее положение о том, что "создание Академии диктуется всем ходом развития науки", А.И. Черкес предостерег от повторения тех ошибок, которые уже совершила ВАСХНИЛ им. В.И. Ленина. Однако какие ошибки имелись в виду, он не сказал.
Критикуя предложение разделить будущую Академию на секции, А.И. Черкес заметил, что ему "не ясно принципиально: почему взяты секции морфологии, физиологии и клиники., а не... физиологии, патологии и терапии? Клиника не есть наука, а только один из методов. И морфология то же самое...". Кроме того, А.И. Черкес, с его слов, не понял, будет иметь Академия свои институты, или же станет некой "идеологической надстройкой над уже существующими институтами"?
Директор Государственного института физиотерапии и председатель Всесоюзного общества физиотерапевтов, бригадный врач А.В. Рахманов, подтвердив, что "идея создания Академии очень своевременна", напомнил коллегам о том, что "когда создавался ВИЭМ,. мысль была такова, что ВИЭМ будет Академией медицинских знаний". Задав вопрос: "Почему этого не случилось?", — А.В. Рахманов ответил на него так: "В основе [Академии] должны лежать синтез и комплексность. Очевидно, в ВИЭМ&е нет таких элементов. [Но, главное] в ВИЭМ&е нет элементов диалектики. Основная ошибка была в том, что была поставлена задача создать единую медицину и потом строить на этой основе всю медицину, тогда как диалектика, собственно, должна была бы диктовать другой подход". Перейдя к "диалектике исторического материализма", А.В. Рахманов объявил термин "физиология человека" узким и предложил заменить его "биологией", взяв "человека более широко,.. в его отношениях со всей природой... ко всему его окружению", и закончил выступление так: " ...первой задачей является конкретизировать, насколько можно, методы работы этого учреждения и уже потом... строить организацию и систему [его]работы". Таким образом, в противовес мнению Н.Н. Бурденко о секционно-институт-ской структуре Академии, А.В. Рахманов поддержал И.В. Давыдовского. Только тот говорил о примате тематики над структурой, а А.В. Рахманов — о первенстве методов.
Выступивший следом профессор кафедры фармакологии 2-го МГМИ М.П. Николаев говорил об "основных задачах .Академии медицинских знаний", обозначив первой задачей необходимость "идейного руководства" развитием медицинской науки, подчеркнув, что "Академия не должна заниматься вопросами, которые могут решать отраслевые институты", а должна заниматься "разрешением крупнейших проблем, ...больших вопросов, разрешение которых может быть осуществлено только при помощи объединения различных отраслей науки методом синтетическим, комплексным.. Академия, — продолжал далее М.П. Николаев, — должна решать такие вопросы, которые бы оправдали расходы государства на содержание этого учреждения". Возможно, сам того не подозревая, именно М.П. Николаев предложил два определения будущей Академии: это — "медицинский мозг страны" и "комплекс людей, которым созданы особенно благоприятные условия для оплодотворения науки". Второй воHistory of medicine
прос, теснейшим образом, по мнению выступавшего, связанный с первым, касался организации будущей Академии. Раскритиковав "записку" Н.Н. Бурденко как сырую, отчего в представленном виде ее одобрить нельзя, М.П. Николаев предложил принять за основу будущей медицинской Академии структуру АН СССР и предостерег от создания ее учреждений под определенных лиц, как это "господствовало" в ВИЭМ, а отдавать предпочтение дисциплинам и специальностям, не впадая, однако, в "многопредметность".
После М.П. Николаева выступил заместитель наркома здравоохранения СССР В.В. Парин. Он заявил, что речь идет не о "записке Бурденко" как таковой, а о "принципиальной стороне вопроса... необходимости создания Академии медицинских знаний", которая "встречает среди членов Президиума УМС единодушное одобрение". Далее он представил видение Академии "как учреждения, объединяющего... научно-исследовательские работы институтов... по многочисленным разделам медицинской науки". Раскрыв идею НКЗ СССР, согласно которой "Академия мыслится как... учреждение с отдельными институтами, что знаменует собой полную реорганизацию всей системы медицинской научно-исследовательской работы в Союзе", В.В. Парин озвучил главную организационную задачу: "при рассмотрении структуры Академии мы должны установить, из каких институтов [она] должна состоять, какие институты потребуется организовать вновь, какие из институтов системы Наркомздрава должны будут войти как определяющие звенья в [ее] структуру". Далее В.В. Парин предостерег собравшихся от выдачи "слишком больших векселей, что организация Академии коренным образом улучшит постановку научно-исследовательской работы [в медицине] и позволит разрешить такие вопросы в [медицинской] науке, которые до сих пор оставались нерешенными". Из этих слов становится ясно, что НКЗ усвоил ошибки ВИЭМ и теперь решил действовать без невыполнимых обещаний в скором времени добиться революционных свершений в медицине и без глобализации новой структуры. "Институты, имеющие большое, принципиальное значение, должны существовать вне Академии", — говорил В.В. Парин, подтверждая слова Н.Н. Бурденко о том, что будущая Академия СССР, по крайней мере организационно, не будет преемницей ВИЭМ с его "печальным опытом в истории медицинской науки". Развивая свою мысль, В.В. Парин заявил: "Было бы ошибкой с нашей стороны, если бы мы отошли . от испытанной и хорошей организации науки и пошли [при] организации Академии по линии отдельных проблем, по отдельным крупным вопросам (как предлагали И.В. Давыдовский и А.В. Рахманов — авт.). Здесь мы считаем необходимым две вещи: синтез, с одной стороны, и глубокую аналитическую работу (об этом говорил В.К. Хорош-ко — авт.) по всем разделам нашей науки — с другой". В заключении В.В. Парин предложил членам Президиума УМС согласиться с тем составом комиссии по доработке "докладной записки", который в конце документа предложил Н.Н. Бурденко.
Завершило заседание выступление Н.Н. Бурденко, тезисы которого он, очевидно, набросал по его ходу. Прежде всего он ответил П.Г. Сергиеву, что "не намерен брать на себя роль защитника буржуазной науки. ... Она не дает синтеза потому, что полна бессилия; [потому, что] в буржуазном строе есть язва, разрушающая мысль и творчество буржуазной науки". Проясняя еще раз свою позицию по отношению к ВИЭМ, Н.Н. Бурденко напомнил членам Президиума, как в декабре 1942 г. с отчетом на Коллегии НКЗ СССР перед ними выступал директор ВИЭМ Н.И. Гращенков, как он признался в том, что ВИЭМ оказался не способен разрешить поставленные перед ним задачи, и как "требовал (? — авт.) учреждения Академии". Н.Н. Бурденко напомнил и свои слова, сказанные им тогда: "Яна это сказал: "Это — маневр защиты своего бессилия. Что же мы будем защищать учреждение, хромающее на обе ноги?... Насколько я читал то, что мне записывали, — продолжал далее Н.Н. Бурденко, — возражений против принципиального вопроса нет. [Но] есть уклон в критику структуры...". Согласившись с И.В. Давыдовским, что патология должна быть "человеческой", Н.Н. Бурденко отверг предложение А.В. Рахманова о замене физиологии человека на его биологию и в ответ на замечание А.И. Черкеса обосновал деление Академии на секции тем, что морфология и физиология представляют собой большое количество направлений, а клиника имеет огромное количество нерешенных вопросов. "Но главное дело, — сказал Н.Н. Бурденко, — мы не умеем лечить раны". Разнообразие вопросов и необходимость срочных на них ответов, по его мнению, настоятельно требуют "организации научной мысли", ее "немедленного анализа и синтеза".
Предвидя вопросы о трудности "осуществления" будущей Академии и хорошо осознавая свою болезнь (глухоту и алексию), Н.Н. Бурденко заявил, что " при содействии наркома и его помощников" он "готов эти трудности встретить и преодолеть". В заключение как "отрадный факт", свидетельствующий о "высокой духовной культуре" членов Президиума, Н.Н. Бурденко отметил, что "никто не поднял вопрос о содержании членов Академии".
Завершая заседание, И.П. Разенков огласил его решение: "1. Президиум [УМС НКЗ СССР] считает организацию Академии медицинских наук своевременной; 2. Докладную записку Н.Н. Бурденко, как в основном правильную и отражающую мысль о необходимости организации Академии, принять; 3. Для уточнения и доработки некоторых вопросов в связи с обсуждением на сегодняшнем заседании, а также для проработки вопросов структуры и организации, передать материал комиссии, намеченной в докладной записке; 4. С предложенным в докладной [записке] составом Комиссии согласиться". Решение было принято единогласно с дополнительным включением в состав комиссии И.В. Давыдовского. Так завершилось историческое собрание из 19 человек, сделавших 3 июня 1943 г. первый шаг к созданию будущего флагмана советской медицинской науки.
История медицины
Обратим внимание на два обстоятельства. Первое: при обсуждении документа, назовем его "запиской Бурденко № 1", все выступавшие говорили об "Академии медицинских знаний", и только в самом начале И.П. Разенков, а затем в конце — В.В. Парин, назвали ее "Академией медицинских наук", что было зафиксировано в первом пункте решения. Второе: судьбу "медицинского мозга страны" решали 5 хирургов, 2 фармаколога, психиатр, патолог, физиолог, физиотерапевт, фтизиатр, паразитолог, педиатр, невропатолог, микробиолог, гистолог и стоматолог при отсутствии морфологов, терапевтов, акушеров-гинекологов, эпидемиологов, гигиенистов и представителей некоторых других медицинских специальностей. При этом отмолчались соавторы записки Л.А. Ко-рейша и И.Г. Руфанов, своего мнения не высказали В.А. Гиляровский, З.А. Лебедева, Г.Н. Сперанский и Д.А. Энтин, зато Н.Н. Бурденко с помощью В.В. Па-рина выступил дважды.
Утвержденная Президиумом УМС Комиссия в составе Н.Н. Бурденко, И.П. Разенкова, П.Г. Сергие-ва, Л.А. Корейши, И.В. Давыдовского, Б.И. Лаврентьева, Л.А. Орбели и В.Н. Шевкуненко, призванная уточнить и доработать вопросы, обсужденные 3 июня 1943 г., а также обговорить структуру и организацию будущей Академии, собралась 9 июня 1943 г. Заседание открыл В.В. Парин, поставив перед собравшимися ряд вопросов:
По третьему вопросу сразу же было принято решение "поручить Н.Н. Бурденко, В.В. Парину и И.П. Разенкову окончательно отредактировать текст этой записки".
Далее речь зашла о структуре Академии и о судьбе ВИЭМ. В.В. Парин предоставил слово Н.Н. Бурденко, который заявил, что "Разрушать это учреждение [равно как и] поставить Академию на место ВИЭМ&а я считаю невозможным...". Таким образом, 9 июня 1943 г. мечты руководства ВИЭМ о реорганизации его в АМН СССР были "похоронены" окончательно. Стало ясно, что Институт будет сохранен, и что ему будет отведено почетное место в будущей Академии, но она будет совершенно новым учреждением. Касательно структуры Академии Н.Н. Бурденко напомнил членам Комиссии, что в своей "записке" он лишь в общих чертах коснулся этой темы, предложив разделить Академию на клиническую, физиологическую, бактериологическую и эпидемиологическую секции, и что ее окончательная структура подлежит уточнению. Хорошо видно, что за неделю состав и название секций в голове Н.Н. Бурденко изменились.
Учтя такое пожелание и поблагодарив Н.Н. Бурденко за "большой и конкретный проект в отношении структуры", В.В. Парин предложил членам Комиссии высказаться по этому вопросу, а затем поручить "небольшой группе товарищей ... разработать предварительный проект этой структуры". Он также напомнил, что хотя "организация Академии предполагает глубокую перестройку всей системы научно-исследовательской работы учреждений Наркомздрава", в ее состав должны войти только крупные теоретические институты и ряд клинических, которые нужно будет создавать заново.
Выступивший следом И.П. Разенков поддержал В.В. Парина, а И.В. Давыдовский вновь предложил уйти от деления Академии на секции и создавать ее структуру, в частности институты, не по дисциплинам (физиология, анатомия, хирургия, гигиена и др.), а по темам (травматология, онкология, инфекционные болезни, профессиональные заболевания и др.). А внутри этих учреждений создавать отделения и лаборатории физиологии, морфологии, биохимии и прочие, обеспечив требуемый синтез медицинских знаний.
Новую струю в обсуждение вопроса о создании Академии внес отсутствовавший на заседании 3 июня заместитель директора ВИЭМ, член-корреспондент АН СССР Б.И. Лаврентьев. Помимо необходимости синтеза имевшихся в медицине знаний, он предложил обязать будущую Академию сократить "отсталость советской медицинской науки по целому ряду отраслей", создав в ее структуре "очень мощный раздел, который обслуживал бы и исследовал" те вопросы, в изучении которых советская медицина отстает от зарубежной, а именно, "вопросы общей вирусологии, биохимии микробов, мощный химиоте-рапевтический раздел, мощный фармакологический институт .... Что касается... ее создания, — продолжал Б.И. Лаврентьев, — то она должна быть сделана по типу ассоциации институтов, которые объединены общим руководством (Президиумом Академии), причем работа этих институтов финансируется и [контролируется] Наркомздравом".
Важное предложение по клиническим институтам будущей Академии внес выступивший повторно Н.Н. Бурденко: "Эти институты должны являться клиническими базами, где работают комплексным методом. ...я мыслю, что по примеру Нейрохирургического института должен быть Институт восстановительной хирургии, Институты клинической хирургии и терапии. И единственное спасение заключается в широкой комплексной работе морфологов, физиологов, бактериологов, биохимиков и эпидемиологов. Комплексность должна быть непременным элементом таких клинических баз".
Диссонансом этому мнению прозвучали слова академика Л.А. Орбели: "Мне кажется, что при организации Академии не нужно пытаться все медицинские науки стянуть в это новое учреждение. . Создание Академии не должно оттягивать научную мысль и научно-исследовательскую деятельность от вузов и отраслевых НИИ, потому что настоящая наука делается только в вузах, а настоящим вуз является только при условии, если в нем поддерживается научно-исследовательская работа.
History of medicine
...Исходя из этого, я бы думал, что Академия в первую очередь должна взять на себя задачу опеки над всей научно-исследовательской работой [в области медицины] в стране.
Вторая задача, которая должна лечь на Академию, это — планирование [медицинской] науки... Если организовать в системе Академии научно-исследовательские институты, их нужно организовать для наиболее важных целей: по проблеме питания, может быть, терапевтической медицины, проблеме вирусологии, [то есть] таким областям, которые не могут быть представлены в рядовых вузах...". В итоге Л.А. Орбели предложил создать "ограниченное число специализированных институтов, больших, мощных, с квалифицированными работниками, [и увязать] их работу с обычными вузовскими лабораториями. Тогда от этого получатся наибольшие результаты...".
Если все выступавшие до сих пор называли будущую организацию просто Академией, то выступивший после Л.А. Орбели П.Г. Сергиев первый назвал ее Академией медицинских наук, трижды употребив это словосочетание. Среди первостепенных задач АМН он назвал следующие:
♦ травмы и их осложнения, которые необходимо быстро излечить, чтобы вернуть пострадавших к производительному труду;
♦ борьба с инфекциями, которые всегда сопровождают войну, и их предупреждение;
♦ питание населения. Для решения этих "трех основных проблем", по мнению П.Г. Сергиева, в структуре АМН необходимо предусмотреть соответствующие институты. К первой группе он отнес клинические, о которых говорил Н.Н. Бурденко, ко второй — эпидемиологические, бактериологические и другие, включая туберкулезный, к третьей — институты, решающие вопросы гигиены, физиологии, питания и др.
В отношении создания клинических институтов, решающих проблемы в комплексе, П.Г. Сергиев поддержал идеи И.В. Давыдовского и Н.Н. Бурденко. Однако для решения фундаментальных вопросов в АМН, по его мнению, должны быть представлены институты физиологии, морфологии и общей патологии. В таком случае вовсе не обязательно создавать в клиническом институте, например, физиологический отдел. Достаточно будет объединить вокруг решения клинико-физиологической проблемы клинический и физиологический институты, которые в рамках Академии вполне могут работать по единому плану.
Последним по счету, но не по значимости стало выступление Л.А. Корейши, ученика и соратника Н.Н. Бурденко с 1933 г., попытавшегося развернуть дискуссию в "общественно-политическую плоскость". Сейчас, по прошествии 70 с лишним лет, трудно понять, что конкретно имел в виду Л.А. Корейша, отстаивающий "действительное положение дел в науке" и критиковавший за псевдонаучные достижения отдельных ученых и целые институты. Но то, что Л.А. Корейша говорил о придании АМН идеологических функций, что она должна будет контролировать "медицинскую
мысль" страны и воспитывать тем самым настоящего советского ученого, сомнений нет.
Это подтверждают следующие слова: "В Академии должны быть объединены индивидуумы, которые должны представить рафинированную науку с точки зрения настоящего положения вещей. В Академии не должно быть людей, которые занимаются псевдонаукой, не должно быть людей, которые по организационным или каким-либо другим признакам будут претендовать на роль организаторов науки. Академия должна сказать свое слово, что этот человек имеет определенные заслуги, что он может быть в вузе или НИИ, но он должен оказывать непосредственное влияние в данной области по данной специальности". Л.А. Корейша предложил требования, которые могут быть предъявлены к членам АМН СССР: быть "рафинированным" ученым "с точки зрения настоящего положения вещей" и быть лидером "в данной области по данной специальности".
Вторая часть выступления Л.А. Корейши касалась структуры Академии и частично вытекала из первой. Так, он предлагал создавать не "научные комбинаты", о которых мечтал Н.Н. Бурденко, а отдельные теоретические и клинические институты, создавая в них при необходимости научно-исследовательские лаборатории. О структуре Академии, Л.А. Корейша сказал, что при ее организации, с одной стороны, надо "исходить из требований современного здравоохранения, ... которые предъявляет наша действительность к медицинской науке", а с другой — "вооружиться точкой зрения о политическом значении этого учреждения в период Отечественной войны", исходя из того, "чего нам не хватает, где у нас много шумихи, где существует все, а на самом деле нет ничего, где нет ав-торитетностей, объективности".
Конец своей насыщенной яркими образами и стилистически не всегда логичной речи Л.А. Корейша посвятил жесткой критике ВИЭМ им. А.М. Горького, на которой мы останавливаться не будем. Однако после нелицеприятных обвинений Л.А. Корейша неожиданно сменил гнев на милость: "В Академии ВИЭМ&у [должно принадлежать] первое место. Но он должен быть реорганизован. От ВИЭМ надо потребовать, чтобы он стал учреждением, которое пользовалось бы в широких лечебных и научных массах соответствующим авторитетом, . как учреждение монолитное по своему составу и по своей деятельности... Роль ВИЭМ в создании Академии должна быть огромной..." . Наконец, еще раз подтвердив мысль о том, что "основные задачи, которые должна в настоящее время разрешить Академия, [есть] задачи общественно-политические", Л.А. Корейша закончил выступление, после чего на трибуну вышел В.В. Парин.
Василий Васильевич был краток: "Я думаю, что из сегодняшнего совещания известный материал для работы той небольшой группы, которой мы поручим разработать конкретный проект структуры Академии, мы извлечем. Я думаю, что [эти] товарищи... должны будут, прежде всего, учесть клинические институты в том духе, как о них гоИстория медицины
ворил Николай Нилович, то есть как комплексные учреждения, которые должны будут заниматься вопросами клинической медицины широко и на высоком теоретическом уровне... Что касается теоретических институтов, то мне кажется, что такие институты в составе Академии должны быть, потому что ни один ученый не согласится с тем, что патологическая анатомия или физиология могут достаточно плодотворно разрабатываться только в виде части комплексного учреждения клинического типа. Существует определенный путь развития этих наук, который приводит к практически важным результатам. ... Далее. Совершенно ясно, что комплекс всего, связанного с микробиологией, эпидемиологией и гигиеной, должен быть в достаточной степени представлен в виде одного или нескольких институтов Академии. Я полагаю, что составление структуры будущей Академии мы поручим комиссии в составе профессоров Сергиева, Лаврентьева и Руфанова. ... Если нет возражений, то разрешите считать наше заседание закрытым, потому что вопрос Устава тесно связан с вопросом о структуре, и его пока преждевременно обсуждать".
Так закончилось заседание, на котором были обсуждены основные принципы структуры будущей АМН СССР. Хорошо видно, что тон обсуждению, как и на предыдущем заседании, задавал Н.Н. Бурденко. Но так же хорошо видно и то, что во время дискуссии свободно высказывались и другие мнения, отличные от его мнения. Причем эти мнения рождались прямо на заседании.
Об идущей войне вспомнили только двое выступавших (Л.А. Орбели и Л.А. Корейша). В то время как главный хирург РККА Н.Н. Бурденко ничего не сказал о ней ни 3-го, ни 9-го июня. Правда, в одном из выступлений Н.Н. Бурденко сказал о лечении ран, но не в том смысле, что число раненых на войне огромно, а в том, что заживление ран в стране никто не изучает.
Итак, 9 июня 1943 г. Комиссия Президиума УМС НКЗ СССР обсудила принципы организации Академии, а для окончательной доработки "записки Бурденко № 1" создала две подкомиссии. Первая, в составе Н.Н. Бурденко, В.В. Парина и И.П. Разенко-ва, должна была отредактировать часть документа, посвященную необходимости создания Академии, а второй, в которую вошли П.Г. Сергиев, Б.И. Лаврентьев и И.Г. Руфанов, было поручено составить проект структуры Академии, который предполагалось обсудить 15 июня 1943 г.
Протокола заседания Комиссии УМС от 15 июня 1943 г. мы не обнаружили, но в нашем распоряжении есть документ, который можно назвать "запиской Бурденко № 2". По нашему мнению, он был рассмотрен на этом заседании.
Обращает внимание четкое деление документа на две части: и по смыслу, и по манере изложения. В первой, подготовленной, очевидно, Н.Н. Бурденко и представляющей собой отредактированную "записку Бурденко № 1", общими словами обоснована необходимость создания "Академии медицинских
знаний". Судя по многочисленным стилистическим "вольностям", авторы этой части "записки № 2" старались придерживаться стиля исходного документа.
Во второй, более академичной части, которую готовила группа П.Г. Сергиева, по пунктам перечислено то, чем в первую очередь должна будет заниматься "Академия медицинских наук". Исходя из этого, была предложена ее структ
