Спросить
Войти
Рассказов Леонид Павлович
доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой теории и истории государства и права Кубанского государственного аграрного университета
Махаринский Михаил Юрьевич
адъюнкт кафедры теории и истории права и государства Краснодарского университета МВД России
(тел.: 89184833729)
Основные течения политикоправовой мысли в николаевской России и их влияние на мировоззрени Гзрценаи Огарев<
В статье анализируется общественно-политическая жизнь России в первой половине Х!Х в., характеризующейся, в том числе, структурированием различных направлений политико-правовой мысли, которые оппонировали официальной государственной идеологии. Среди них особое внимание обращается на взгляды Герцена и Огарева.
L.P. Rasskazov, DSc (Law), Professor, Chair of theory and history state and law; tel.: 89184833729; M.Ju. Maharinsky, Post-Graduate, Krasnodar Univerity of the Ministry of Internal Affairs of Russia; tel.: 89184833729.
In article political life of Russia in the first half of the XIX century in Russia which is characterizing, including, and structuring the various directions of political and legal thought which opposed official state ideology is analyzed. Among them the special attention addresses at Herzen and Ogaryov&s views.
ачало XIX в. в России характе- Яркими представителями революционно-де-
Нризуется рядом важнейших об- мократических идей стали А.И. Герцен и щественно-политическихявле- Н.П. Огарев, публицистическая деятельность ко-ний, в числе которых структури- торых традиционно рассматривается в литерату-рование различных направле- ре как предвестие будущих революционно-соци-ний политико-правовой мысли, алистических преобразований в России. Однако которые оппонировали официальной государ- такой подход, сформированный в советское вре-ственной идеологии. Следует заметить, что этот мя на основании ленинских оценок, представля-процесс имел последовательно несколько стадий. ется в недостаточной мере полным, в частности, Так, во многом под влиянием французской идео- при этом нередко упускается из виду, что полилогии были сформированы взгляды декабристов, тико-правовые взгляды Герцена и Огарева в оп-которые, в свою очередь, способствовали созда- ределенной степени повлияли и на содержание нию тайных кружков 1820-30 гг., просветительских буржуазных реформ 1960-х гг. В этой связи пред-и научных ^щ^т^ результатом дискуссий в ко- ставляется необходимым проанализировать раз-торых стало возникновение славянофильства и витие политико-правовой мысли в николаевский западничества как ведущих идеологических те- период Х!Х в. с точки зрения влияния ее основ-чений наряду с поддерживаемой властью теори- ных течений на взгляды Герцена и Огарева. ей официальной народности С.С. Уварова. Одно- в данном контексте следует отметить, что с временно из этих уже в 1840-е it. стали фор- разгромом декабристов было полностью покон-
мироваться либерально-демократические, а не- чено с созданными ими тайными революционны-сколько позже и революционно-демократические
взгляды российской интеллигенции. на подвиг, продолжали жить в умах передовых
ми организациями. Но идеи, вдохновлявшие их
людей России, при этом ведущая роль в периодической печати России принадлежала уже не петербургской, а московской журналистике. Это отмечали все современники. Пушкин, например, писал в "Путешествии из Москвы в Петербург" (1835 г.) "Литераторы петербургские по большей части не литераторы, но предприимчивые и смышленые литературные откупщики. Ученость, любовь к искусству и таланты неоспоримо на стороне Москвы. Московский журнализм убьет журнализм петербургский. Московская критика с чес-тию отличается от петербургской" [1]. Ту же мысль высказал Гоголь в "Петербургских записках 1836 г.": "Московские журналы говорят о Канте, Шеллинге и проч., и проч.; в петербургских журналах говорят только о публике и благонамеренности. В Москве журналы идут наряду с веком, но опаздывают книжками; в Петербурге журналы нейдут наравне с веком, но выходят аккуратно в положенное время. В Москве литераторы проживаются, в Петербурге наживаются" [2]. Московская журналистика оказалась ведущей потому, что после разгрома декабристов центр передовой русской мысли переместился из Петербурга в Москву. С конца 1820-х гг. исключительно важную роль в общественном движении начал играть Московский университет, в котором свято хранились традиции декабризма [3]. Именно в среде университетской молодежи вызревали революционные идеи. Так, в 1826 г. возникло дело о поэме А. Полежаева "Сашка" [4], содержащей открытый протест против угнетения и насилия (достаточно процитировать следующие строки: "О ты, козлиными брадами - Лишь пресловутая земля, - Умы гнетущая цепями, - Отчизна глупая моя! - Когда тебе наступит время - Очнуться в дикости твоей, - Когда с себя ты свергнешь бремя - Твоих презренных палачей?" [5]). Автора исключили из университета и отдали в солдаты. Через год правительству удалось раскрыть тайное общество, во главе которого стояли студенты университета братья Критские - такого рода кружки являли собой новую форму проявления инакомыслия.
Творчество Полежаева сильно повлияло на мировоззрение Огарева, который в этой связи отмечал, что этот поэт закончил "в поэзии первую, неудавшуюся битву свободы с самодержавием" [6]. Наряду с распространением политических стихотворений к концу 1820-х гг. вырабатываются новые, более действенные формы политической агитации - появляются прокламации, так называемые "возмутительные письма", листовки, обращенные к народу. Они имели хождение даже среди крестьян и солдат провинциальных гарнизонов. При всем разнообразии оттенков содержащихся в них социальных и политических идей,
эти агитационные документы призывали к вооруженной борьбе с крепостниками. Исходили они иногда от отдельных лиц. Так, в 1827 г. во Владимире чиновник П.Осинин задумал организовать "Благоуспешно человеколюбивое общество", которое должно было "всемерно стараться об искоренении в России императорской фамилии и свойственников ее" [7]. Тайная полиция в лице Третьего отделения жестко пресекала появление такого рода попытки.
Однако распространению идей, тогда еще не столь радикальных, тайная полиция не могла ставить столь же жестких барьеров. Так, о проникновении декабристских идей в среду молодежи, о ее стремлении критически освоить опыт декабристов свидетельствует созданный в 1826 г. кружок студентов - братьев В.И. и М.И. Критских. Студенчество, ряды которого все больше пополнялись разночинцами,с восторгом воспринимали подцензурную политическую поэзию. Расправа над декабристами возбудила оппозиционные настроения части студенчества, усилила его патриотическую активность. В разносословной среде студенческой молодежи зрели новые революционные замыслы. Лучшие ее представители рассматривали себя прямыми продолжателями дела декабристов. Именно так понимала свое на знач ение и бол ь ш ая гру п па мол одежи, объединившаяся вокруг трех братьев Критских, сыновей мелкого чиновника, воспитанников Московского университета. Кроме шести участников этого кружка, к следствию по обвинению в "вольномыслии" было привлечено еще 13 лиц, знакомых с Критскими. Кружок начал складываться в
Отсюда вытекала программа их практической деятельности - сначала пропаганда для привлечения новых членов тайной организации, а в дальнейшем - агитация в массах. Особое значение придавалось при этом пропаганде среди солдат
Московского гарнизона. Для распространения среди офицеров и студентов один из участников кружка Николай Лушников написал весной
Однако разгром кружка справа не внес "успокоения" в студенческую среду. Преемственность не угасавшего в стенах Московского университета антиправительственного направления вызывала в Николае I нескрываемый страх и ненависть [10]. Он требовал от шефа жандармов особенно тщательно прослеживать связи "преступников" с их живыми и мертвыми "друзьями" (декабристами). Продолжавшие поступать от тайных осведомителей донесения позволяли Бенкендорфу считать Московский университет "очагом заразы", откуда "распространяются по стране запрещенные стихи Рылеева и Пушкина..." [11]. В эти годы николаевской реакции как ответ на нее в дружеских кружках единомышленников вызревали элементы революционно-демократической идеологии. Одним из таких кружков было студенческое содружество, сложившееся вокруг молодого
В.Г. Белинского. Рассмотрев и утвердив донесение экзаменаторов, правление Московского императорского университета 30 сентября 1829 г. признало Белинского "достойным к слушанию профессорских лекций" [12]. Университетское начальство не могло, конечно, предполагать, что 11-я комната студенческого общежития, в которой был поселен студент словесного отделения Московского университета Белинский, станет вскоре одним из центров идейной жизни московского студенчества (отсюда и неофициальное название - "Литературное общество 11-го нумера"). В 1831 г. последовал донос студента По-лонника и кружок прекратил деятельность. Тем не менее с каждым годом литературная критика
ТЕОРИЯ И ИСТОРИЯ ПРАВА И ГОСУДАРСТВА приобретала все большую роль в формировании сознания современников [13]. Усиление интереса к литературной критике со стороны читателей в свою очередь свидетельствовало об их духовном росте. Если в 1834 г. в "Литературных мечтаниях" Белинский отмечал, что в 1820-1830-е гг. "жизнь журнала" составляют повести, рецензии и картинки мод, то в начале 1840 г. он уже заявлял, что теперь "ни один журнал или газета не может существовать без отдела критики и библиографии; эти страницы разрезываются и пробегаются нетерпеливыми читателями даже прежде повестей". Все это, по мнению критика, убеждало в том, что "в нашей литературе настает эпоха сознания" [14]. И действительно, в России зрели перемены общественного сознания.
В другом студенческом объединении, сыгравшем видную роль в идейной жизни 1830-х гг. -кружке Н.В. Станкевича - участвовали к тому времени исключенный из университета В.Г. Белинский и его товарищи по "Литературному обществу 11-го нумера". С кружком Станкевича были связаны многие известные деятели русской интеллигенции: поэт И.П. Клюшников, историк С.М. Строев, славист О.М. Бодянский. Кружок объединял таких различных по своим взглядам людей, как Михаил Бакунин и Константин Аксаков (первый активно участвовал в революции 1848-1849 гг. и впоследствии стал идеологом анархизма, а второй - одним из лидеров славянофильства). Сближение Станкевича и его друзей с Белинским способствовало выработке у них того, "большею частью отрицательного ... воззрения на Россию, на жизнь, на литературу, на мир" [15], которое, по свидетельству Аксакова, постепенно стало господствовать в кружке Станкевича. К этому "отрицательному воззрению" Станкевич шел трудным путем, преодолевая влияние идеалистического учения немецкого философа Шеллинга. Однако, не принимая русской действительности, Станкевич отвергал и революционный путь ее изменения, считая единственно возможным путь нравственного перевоспитания народа, мирного просветительства. В своем первоначальном составе кружок по существу изжил себя ко времени отъезда Н. В. Станкевича за границу осенью 1837 г. В дальнейшем, уже в 1840-е гг. власти удалось путем усиления репрессивных мер сузить масштабы кружковой деятельности [16]. Однако процесс консолидации оппонентов официальной идеологии приобретал все более радикальный характер
В такой создавшейся в российских столицах обстановке началось формирование мировоззрения молодых в ту пору студентов Герцена и Огарева. Довольно скоро, во многом восприняв новые идеи, они сами организовали студенческий
кружок с участием А. Закревского, И. Оболенского, В. Петрова, Е. Челищева, П. Антоновича и др. [17]. В этом кружке с особой полнотой выявилась дальнейшая тенденция развития русского революционного движения. Герцен и его друзья приходят к мысли о "необходимости другой работы - предварительной, внутренней". Начинаются упорные поиски такой революционной теории, которая указала бы эффективный путь решения общественных проблем.
Единению Герцена и Огарева как мыслителей способствовало то обстоятельство, что они вышли из одной социальной среды - крупного русского дворянства. Они вынесли из своего детства сходные впечатления тяжелого крепостного быта, рано оформившиеся в непреодолимую ненависть к крепостничеству. Их интенсивному политическому развитию способствовал также идейный подъем, связанный с движением декабристов. Воздействие декабристских идей благодаря родственным, семейным и общественным связям особенно сильно испытал в детстве Огарев. Запрещенные стихи Рылеева, политическая лирика Пушкина воспринимались подростками как призыв к политическому действию. Пламенная романтика трагедий Шиллера с благородными стремлениями его героев, так же как и социальная концепция Руссо, укрепляла сомнения "в разумности и справедливости современного общества". Символическим местом своего вступления на революционный путь Герцен и Огарев считали Воробьевы горы, где еще юношами в 1827 г. перед расстилавшейся внизу, озаренной заходящим солнцем Москвой они поклялись посвятить свою жизнь избранной ими борьбе за свободу Отечества. Эта юношеская клятва - свидетельство упорной работы мысли, приведшей к выводу о несовместимости существующего в России политического и социального строя с идеями свободы и справедливости.
Исторически конкретное содержание этим понятиям давали события Французской революции, история которой тщательно штудировалась обоими друзьями. Поступив в 1829 г. в Московский университет, они рассматривали пребывание в нем прежде всего с точки зрения своего общественного назначения. Студенческая среда представлялась им наиболее благоприятной для проведения широкой агитации и даже организации тайного политического общества. "Мы вошли в аудиторию,-- писал Герцен о себе и Огареве,-- с твердой целью в ней основать зерно общества по образу и подобию декабристов и потому искали прозелитов и последователей" [18]. Очень скоро вокруг них стали группироваться радикально настроенные студенты разных факультетов: друг М.Ю. Лермонтова, автор острого политического
памфлета А.Д. Закревский; приятель В.Г. Белинского И.А. Оболенский, его товарищ В.П. Петров и др. Оформление нового кружка относится к осени 1831 г., когда произошло сближение друзей с вновь поступившими на физико-математический факультет бывшими воспитанниками университетского Благородного пансиона Н.И. Сазоновым и
Н.М. Сатиным.
Именно в те годы у Герцена и Огарева сформировалось убеждение, основанное на идеях революционной демократии, охватывавшей и характерное тогда понимание социализма. Теоретической разработке проблемы социализма были подчинены философские, исторические и литературные интересы участников кружка. Как отмечал Огарев, "из общих начал моей философии истории должен я вывести план ассоциации"
[19]. И именно в кружке Герцена и Огарева впервые с революционных позиций началось глубокое теоретическое переосмысление опыта декабристов, был поставлен вопрос о народе как движущей силе исторического развития. Однако "молчание" народа в современной им России порождало сомнение в его инициативе, в его революционных устремлениях. Стремясь к организованной систематической пропаганде, Герцен разрабатывает в феврале 1834 г. подробный план журнала, сотрудниками которого должны быть участники кружка. Однако издание журнала осуществить не удалось, поскольку летом того же года кружок был раскрыт жандармами, а Герцен и Огарев были подвергнуты ссылке.
Более глубоко теоретические политико-правовые вопросы разрабатывал Герцен; Огарев более увлекался литературным делом, и посредством художественного слова также вносил свою лепту в развитие идейного багажа тандема Герцена и Огарева. В.И. Ленин подчеркивал громадную историческую заслугу Герцена, который сумел в крепостной России 1840-х гг. встать в уровень с величайшими мыслителями своего времени. Ленин отмечал, что "Герцен вплотную подошел к диалектическому материализму и остановился перед историческим материализмом"
[20]. В те годы между упомянутыми выше славянофилами и западниками шел спор о решении все того же кардинального вопроса русской жизни - вопроса крепостного права, который только в силу невозможности его открытой постановки дебатировался в плоскости "самобытности" русского исторического процесса или признания его общности с западным со всеми следующими отсюда выводами. Западничество - антикрепостническое по своей сущности идейное направление - объединило на первом этапе в общей борьбе против славянофилов широкие круги передовой интеллигенции. К Белинскому и Герцену, воз-
дистком ключе - в период создания и деятельности Вольной русской типографии в Лондоне, где они издавали знаменитый "Колокол", в значительной степени подтолкнувший общественное сознание России к реформам 1860-х гг.
главившим борьбу против славянофилов, примыкали в первой половине 1840-х гг. выдающийся просветитель-историк Т.Н. Грановский, искусствовед и публицист В.П. Боткин, молодой ученый-юрист К.Д. Кавелин, журналист Е.Ф. Корш, известный актер М. С. Щепкин и др. Политическое лицо славянофильской партии было ясно для Герцена. В дневниковой записи от 6 ноября 1842 г. он фиксирует мысль о прямой связи между ненавистью славянофилов к Западу с их ненавистью "ко всему процессу развития рода человеческого", "к свободе мысли, к праву, ко всем гарантиям, ко всей цивилизации" [21]. Считая славянофильскую партию "ретроградной, негуманной, узкой", Герцен признавал за ее отдельными представителями благородство побуждений. Но "дикая нетерпимость славянофилов", их приемы литературной борьбы, порой носившие форму прямых доносов, убедили Герцена в правоте Белинского, восставшего против всяких компромиссов со славянофилами.
В тот критический момент своего идейного развития Герцен, убедившись в непоследовательности европейской либеральной буржуазии, пришел к выводу, что осуществление социалистического идеала для умирающей европейской цивилизации - вопрос отдаленного будущего, а в отношении России он пришел к идее "русского", "крестьянского социализма". В русской поземельной общине, социалистический элемент в которой усматривали и петрашевцы, он увидел залог и искомую форму социалистического будущего России. "Русский социализм" как соединение специфических основ русского крестьянского быта с западноевропейской наукой - вот форма созданного Герценом утопического социализма. Его исходным положением было представление о крестьянской поземельной общине, сохранившейся в России с далеких времен, как о реальной предпосылке, экономическом основании социалистического будущего России. В этом его поддерживал Огарев. Вместе с тем более поздними российскими мыслителями их стана революционных демократов такие идеи были признаны утопическими.
Герцен и Огарев, как и декабристы, принадлежал к дворянским революционерам. Но эпоха 1830-40-х гг. была тем временем, когда поколение, разбуженное декабристами, преодолевая классовую ограниченность их идеологии, переосмысливая их исторический опыт, закладывало основы для наступления следующего, буржуазно-демократического этапа русского революционного движения. Сформированное в те годы мировоззрение Герцена и Огарева позволило им достаточно эффективно развивать свои политико-правовые идеи уже в практическо-пропаган-
B.И. Новиков. М.: Олимп: ACT, 1996. С. 604-625; И.Д. Воронин и А.И. Полежаев. Жизнь и творчество. Саранск, 1979.
C. 51-57.
С. 253.
